Коробочка⁠⁠

Умер как-то одинокий дед. Прибыв в его квартиру на осмотр места происшествия, опергруппа обнаружила продовольственный склад: водку, сигареты, хлеб, сухари, консервы, йод, бинты, жгуты, стеклянные шприцы, медикаменты и еще кое-что. Всё это еще производства советских времен: водка «Русская» с кепочкой, сигареты «Герцоговина флор», «Полёт», «Ту-134», «Опал», спички советские, разноцветные, да охотничьи. Этим добром была завалена, вернее, аккуратно складирована почти вся дедова трёшка. Жилой оставалась лишь одна комната и кухня. В квартире стояла жуткая трупная вонь, так что открытые окна и двери помогали мало. Было решено разбавить табачным дымом. Участковый распечатал блок сигарет, достал мягкую шуршащую пачку, с благоговением вынул первую сигарету и передал пачку по кругу. Каждому хотелось попробовать того самого «настоящего» табака, но пока мы доставали сигареты, участковый уже успел прикурить свою. Она истлела от первой же затяжки, ярким огоньком озарив лицо младшего лейтенанта. «Табак пересох, сука», - откашлялся участковый. Бело-голубая пачка, в миг разочаровавшая всех присутствующих, «пошла» по кругу в обратную сторону. «Может хотя бы водка нормальная?» - с надеждой спросил судмедэксперт и переложил одну бутылочку из картонного ящика в свой чемоданчик. «Ты ещё кильку на закусь прихвати», – ехидно ляпнул опер. В паспорте у деда лежали документы на машину и клочок газеты со статьей «Илюмжинов вручил ветеранам ключи от автомобилей…», датированной серединой девяностых. Мы вспомнили, что у подъезда была припаркована белая, вернее, когда-то белая Ока. Пробег у нее оказался около 120 км, бак пустой. Салон как новенький, но кузов облез и проржавел. Дед, похоже, на доехал до дома на новенькой машине и больше не пользовался.

Пока материал был в моем производстве, родственники деда не объявлялись.