Глава вторая
Сиз XII ведет гостей в подземелье
и показывает свои самые дорогие сокровища.
«Косы русалок» и «Рыба-мешкорот»
Сиз закричал сестре:
— Дорогая Мармусия! Прошу вас, открывайте все залы и галереи, мы встречаем самых дорогих гостей!
Сиз и Вертутий радостно обнялись, по-лесному трижды расцеловались. (Между тем Сиз не забывал свободной рукой взъерошить белоголового Чублика, которого давно не видел, и, утирая усы, пригласить гостей к пню).
— Ну, показывай, показывай, Сиз, что у тебя нового! — загудел растроганно Вертутий, имея от природы очень сильный голос. Я-то все видел, а внук мой не бывал еще у тебя, не бывал, вот я и привел его, пусть посмотрит, кхе-хе, кхам!
И Вертутий похвастался еще тем, что внук его — очень мудрое дитя! — учится в Лунарии, в знаменитой школе профессора Варсавы. Там они, лесные отроки, теперь их называют лунаристами, при свете луны ловят с профессором травяные парашютики. Вот вчера, значит, внук сам приплыл к нему на лодке на каникулы. Кхе-хе, кхам! Как видите, Вертутий не забывал свое слово сдабривать мягким громоподобным прикашливанием.
Так за разговорами они вступили в тихое, гулкое, полное таинственного молчания царство музея. И полутемными ступенями с единственным фонариком на стене начали спускаться вниз, в подземные галереи. До самого далёка, в узких коридорах, тускло горели маленькие светильники, выхватывая из темноты неясные очертания глубоких катакомб, сырых стен и сводов. Здесь царила такие незыблемые сумрак и тишина, что ваше сердце невольно замирало, сжималось и к чему-то прислушивалось.
Чублик, а он был лунарист первого класса, лучший воспитанник профессора Варсавы, только сначала и то недолго держался солидно. Он много слышал и знал от деда о музее Сиза. Но эти глубокие коридоры, эти влажные блестящие стены и потолок! Быстрый и ко всему любопытный, Чублик задрал голову и уже восторженно смотрел вокруг. Далее ему стало еще страшнее и интереснее. Он и не заметил, как подтянул живот и начал осторожно переставлять ноги.
— Вот, вот, многоуважаемые гости! Проходите, пожалуйста! Спасибо, Мармусия! Дальше, дальше, все открывайте залы! — воскликнул Сиз и сделал рукой широкий гостеприимный жест, пропуская вперед Чублика. — Первый зал! Так сказать, только цветочки, а ягодки будут потом!
Чублик бросил взгляд вверх и увидел на дверях подсвеченнуй изнутри надпись:
___________________________
ПЕРВЫЙ ЗАЛ
Земляные светлячки-гнилушки, трухлявки, грибы, личинки и другие чудеса.
Руками не трогать — обжигает! (Хе-хе, шучу, не бойтесь! Сиз XII).
___________________________
Чублик ступил на порог. И замер, широко раскрыв глаза. И, забыв о своей солидности, произнес:
— Мамочки! Что же это? Вот это да, просто вот как! Сияние…
Из глубины зала лилось какое-то мохнатое, какое-то подсиненные, подзелененное сияние! Оно было мягкое, мягче глубинного свечения воды, мягче блеска росы в новолуние. Оно было молочное, фосфорическое, оно лилось на голову, на руки, на стены, оно пронизывало Чублика насквозь!
— Смотри-ка! Сквозь меня течет! — произнес Чублик и крепче взял деда за руку. А Вертутий тихо прикашливал и через голову внука кивал хозяину Сизу: «Видите ли, дорогой сосед! Ожил, загорелся мой отрок!»
А что вам сказать о Сизе! Где его важность? Где его ученая солидность? Где его трубка, которую он не выпускал изо рта? Трубку он засунул за пояс, усы распустил белым веером и теперь даже притопывал вокруг Чублика. Это был мед, бальзам для его сердца, самая большая радость глазам, когда кто-то восхищался его светлячками.
— Вот, вот, проходите, дорогой Чублик! Сюда, ближе! Смотрите, мой милый журавлик!
И Сиз, не давая мальчишке опомниться, быстро потащил его за руку к коллекции. И здесь Чублик понял, что сияние лилось не из стен, как ему казалось, а из стеклянных шкафов, с полок, из ящиков, в которых что-то лежало. А там, под стеклом! Знаете, что там лежало? Обыкновенные куски дерева, коры, трухлявых корней, пеньков, старых трутовиков- наростов, древесных гнилушек. Все это давно истлело, сгнило, зацвело мхом и грибами, рассыпалось в желтую или в зелено-рыжую труху. Но (и в этом чудо!) из сырых, из гнилых пеньков и корешков раз и лилось, текло, фосфоресцировало это фантастическое свечение!
— А это что? Что это шевелится? Что это ползает? И светит, светит синенько, червячком! — смеялся Чублик и просто носом втискивался в один из ящиков.
— Ага! Ага, клюнуло, повело, — торжествовал Сиз. Он радовался не менее Чублика. — Это, мой родненький, обычные личинки. То есть не обычные, а личинки многих светлячков… Я же говорил вам, я говорил вам, дорогой Вертутий, — насел вдруг Сиз на соседа, — я просил вас: отдайте мне вашего внука в обучение! Мы бы здесь ого! Мы бы здесь с ним такое сотворили! А вы? К старому Варсаве, к этому схимнику, чудо-чудаку отвезли! Ну допустим, это ваше дело, пусть ловят парашютики, — вроде бы примирительно, но и с горькой обидой в голосе закончил Сиз и повернулся спиной к Вертутию, а лицом к Чублику. — Смотри, журавлик! Ты думаешь, отчего этот березовый пень светится? Думаешь, само дерево светит? Э, брат, нет! Присмотрись: древесина вся пронизана грибницей. И вот грибница горит, пылает, светит — и как она светит? Видишь, холодно-белым огнем. Белым огнем да еще и с глубоким, с голубым отливом.
— Э-э, брат! Я тебе еще не такое покажу! Пойдем скорее в другой зал, к жукам!
Чублик не успел и глазом моргнуть, как его потащили дальше. Опять какие-то двери, и тут уже сам Сиз остановился на пороге и воинственно подкрутил усы. Он знал, что кто бы ни взглянул туда, в темноту, тот воскликнет: «Ух ты, красота какая!»
— Красотища какая! — прошептал Чублик.
Если в первом зале густое, мохнатое сияние стояло, если оно ровно и спокойно лилось из стен, то здесь!.. Что-то невероятное, колдовское: было страшно и темно, как в глубокой пещере, и в этой густой мгле бродило множество маленьких огоньков-фонариков. Нет, огоньки не блуждали, они порхали, летали, выписывали круги и сложные пируэты. Темнота сине и лилово светилась от тех огоньков, от мириадов звезд, от угольков, что сверкали и гасли. А потом снова сверкали и гасли. И снова гасли, и снова сверкали.
— Ну как? Ну как тебе, Чублик? — воскликнул над ухом Сиз.
— Ух ты! Это жуки-светлячки? Это они сверкают?!
— Да, да! — подпрыгивал и горячо дышал ему в затылок Сиз. — Это они, жуки-светлячки! Лампирисы, как их называют на латыни. Но слушай: светят, дорогой мой коллега, не все жуки. Светят самочки, а бывает, и самцы. У них на брюшке есть такие светящиеся пояски, такие полоски, вот они и посылают сигналы в темноту. А вот! Это твой знакомый, Чублик! Смотри, ты его видел в лесу.
Сиз вынул из кисета какой-то уголек, посветил ним над одним столиком. И взял из мха, положил Чублику на ладонь какого-то ночного жука. Серого, очень простого и неприметного ползуна.
— Ну что, узнаешь?
Чублик помялся, потом покашлял, как это делал дед Вертутий, и так дипломатично покачал головой: мол, я бы узнал, так оно что-то не очень узнается…
— Ты что! — грянул над головой Сиз. — Это же наш большой светлячок, Лампирис-ночник, он везде под ногами есть в лесу! Слышал, в народе его называют Иванов червячок! Ай-яй-яй! Что же делается?! Куда смотрит ваш Варсава, что он вам там показывает, чем он головы вам забивает?.. Ну ничего, давай вперед, всех жуков не осмотрим, их только тех, что светят, две тысячи видов. Две тысячи! И почти все у меня есть! За пять дней не осмотришь! А вот одного я вам покажу! Покажу одного, потому что это моя гордость. Смотри: жук-кузнец Кокухо. Я его привез из Амазонки, из тропического леса. Ну как он тебе, а? Порхает? Мирное созданьице, правда? А если бы в джунглях ты его увидел, темной-темной ночью, и еще ночная птица Куа над тобой прокричала. А тут за криком, из глубокой темноты синий огонь прямо на тебя летит: сверк-сверк! А? Как бы ты тогда себя чувствовал?
Наш серьезный Чублик открыл пухленькие губы и заулыбался. После того Иванового червячка, черт возьми, после стыда Чублик немного отпустило, и он уже смелее спросил, показывая рукой в угол, в темный пещерный зал:
— А что это? Такими огненными нитями, такими джутами извивается? Будто огонь косами течет на землю?
— А-а! Это, братишка, тоже редкость — дождевые черви, привез их из далеких краев. Я их называю «Косы русалок». А еще у меня есть всякая мелочевка: ногохвостки, рачки, многоножки. Светят, светят, чертята! Только знаете что? — вперед, дальше, мои дорогие коллеги, потому что нас еще ждут новые залы — рыбы, медузы, кальмары. Там, по секрету скажу вам, кое-что есть!
Вот до этих слов («там кое-что есть») полный, удивительно спокойный и солидный Вертутий топтался все время позади, то равнодушненько рассматривал, а то и проходил мимо побыстрее, лишь бы Сиз не видел, прикашливал себе, поднимал глаза вверх и говорил протяжно и задумчиво своим трубным басом: «Кха-кхам!.. Смотри, и бывает же такое на свете!», но вот послышалось Сизово очень красноречивое: «Там кое-что есть», — и степенный Вертутий сорвался первый, затопал в коридор, а дальше в какую-то галерею, где тоже было темно и где в глубине мягко горел голубой приглушенный свет.
Чублик последовал за дедом. В новой галерее он услышал: где-то, казалось, течет вода. Она шумит и плещет так, как шумит и плещет горный ручей, сбегая по крутым камням.
Ага! Вот оно что! В зале-пещере стояли большие аквариумы. И не просто аквариумы, а словно подводные гроты с маленькими скалами, с кораллами, которые разрослись и тянутся вверх, напоминая собой то пустынные кактусы, то удивительные звездчатые бутоны цветов. И водоросли, водоросли вокруг, которые как будто развевал сильный ветер глубин.
Подводный мир! Морское дно, из него лился мягкий искрящийся свет.
Чублик присел. Он и не разглядел, как рядом примостился и дед Вертутий. Потому что здесь всплыла к ним рыба. Выплыла из-за грота и — о чудо! На кончике ее длинного-длинного носа что-то горело. Как будто лампочка, свеча или маленький фонарик. Рыба повела своим хитрым носом туда-сюда. И фонарик на ее носу плавно завальсировал в воде, будто к чему-то присматривался. И вот!.. Из каменной пещерки-норки выглянула мелкая рыбка. Ее, кажется, очаровал, загипнотизировал этот огонек, так элегантно, под лебединые взмахи нежных шелковых водорослей плыл в мечтательном танце. Ах, этот соблазнительный огонек! Простодушная рыбка подплыла совсем близко к нему. Она ткнулась носом (как Чублик в зеленое стекло аквариума) и стала присматриваться: что же это? Может, маленькая звезда, одна из тех, что светит ночью над широкими водами океанов? Может, она опустилась на морское дно?
А фонарик манил, манил к себе…
И тут — хвать!
Длинноносая рыба щелкнула пастью и молниеносно, моментально проглотила доверчивую рыбку.
И, будто ничего и не случилось, опять засветила добрым, не скажешь, что злодейским, фонариком над притихшей пещерой.
— Вот это да! Да она же ее съела! — вскрикнул Чублик, и в голосе его прозвенели такие детские, такие простодушные обида и недоумение.
— Ха-ха, съела! — засмеялся Сиз и даже утер теплую растроганную слезу. — Съела, вражина, и не облизалась! На то она и называется: рыба-удильщик. Видите, как ловко привлекает, как привораживает к себе добычу! Музыкой, светом, танцами. А вот, полюбуйтесь, еще один типчик. Тс-с-с! Выплывает, выплывает из-за кораллов! Чудо, а не рыба! Мешкорот! Обращаю ваше высокое внимание: фонарик у него не на носу, а просто в пасти! Ну, а какой силы пасть, не надо, думаю, говорить. Вы сами видите — ловушка! Ловушка да и только! Рыба сама так и плывет, так и плывет в ту пасть на свет…
— Да ну их к чертям! Они всю рыбу съедят! Не хочу! — Чублик тихо засопел, отвернулся, и в глазах его мелькнула лунная ночь, верхушки леса и крылатые парашютики с лип и кленов, которые тихо спускаются на землю.
— Не съедят, не съедят! — громко возразил Сиз. — Наоборот! Их так мало в морях и океанах, просто единички, наших бесценных рыб-светлячков, их надо беречь самым пристальным образом. Ну, если они вам не нравятся, то вот вам мирная картинка — кальмары. Смотрите, сейчас я потревожу одного тростью, и что он сделает.
Сиз пригнулся, даже макнул в воду свой седой ус и осторожно, с колдовским видом полез тростью под воду. Прикусил язык, показал Чублику: сейчас! Сейчас мы его подразним!
Большой кальмар лежал на дне. Весь почти прозрачный, с небольшими щупальцами на голове. Видно, он любил поспать так же сладко, как Сиз над мудрыми книгами. Кальмар спал себе, прикрывшись песком, и казался под водой стеклянной зеленой трубкой с усиками. Но только тросточка повисла над ним, как он, словно от электрического удара, взорвался, взметнулся всем телом и выбросил вверх густое облако света. Нет, Чублик еще никогда не видел такого: в воде — облачко света, оно расплывалось, разворачивалось, отсвечивая нежными, тонкими небесными красками и оттенками. Но еще одно: в то облачко взметнулся и скрылся кальмар, свет окутал, заслонил его и понес куда-то прочь.
— А, ловко спрятался? Вот, Чублик, вникай! Вникай и чаще заходи ко мне… А вот, пожалуйста, на минутку остановитесь, его брат — знаменитый японский кальмар. Представьте: ночь, адская тьма, и вот плывут утомленные рыбаки и видят: где-то на дне, на неизвестно какой морской глубине, лежит большая тарелка. И светит. На сотни метров светит сквозь ночь — таким ярким, пронзительно голубым светом. Кальмар! Это кальмар выпускает из своего тела сияние. Морская луна — так называют его рыбаки… Сюда, сюда, Чублик! Здесь вам новое чудо: морские звезды, голотурии, морские лилии — и все они горят, вспыхивают, переговариваются живым подводным светом. Ах, надо быть поэтом, чтобы передать все эти краски, все оттенки, всю силу и красоту свечения только ее, морской голотурии! И я, наверное, вас утомил? Правда, утомил? Пожалуйста, пойдемте за мной, вот здесь сюда, в эту маленькую комнатку. Здесь мы немножко отдохнем.
(Через несколько минут будет глава 3)