Всем привет! Полистал сообщество писателей-фантастов, и решил поделиться своими набросками - авось найду единомышленников) Приятного чтения)

«Ли, ты чувствуешь, как поют эти крылья? Слышишь, как рвется ветер между ними? О, как же прекрасен этот полет. Мое сердце ликует, мы свободны!»

Рассекая сиреневое небо родной планеты, Лиат стремительно рвался в неизведанную даль, пилотируя свой любимый корабль на бешеной скорости. Ему хотелось кричать от радости, ибо он ощущал себя этой стальной птицей – его руки заканчивались изящными острыми крыльями, плечи сидели легким, и в то же время широким и мощным корпусом, и лишь сила незримых мыслей и фантазий несла вперед славный боевой корабль. Лихо огибая остроконечные скалы, он лавировал между игристо-мерцающих плеяд ночных городов, что прятались то за мрачными утесами, то за облаками между ними.

Это был его любимый сон, один из тех, что не давали ему пасть духом в буднях безрадостной реальности. Каждый раз этот сон начинался с одних и тех же слов, что звучали в голове Лиата всегда по-разному, но с одним смыслом. Эти слова радостно выкрикивал Айер, парящий клубочком знойного света возле его корабля – конечно же, реальный его облик был совсем не таков, но ему был приятен образ теплого светлячка, а Лиату – так тем более.

На данном этапе даже он сам смутно догадывался, кто такой Айер и как они с ним связаны, факт был лишь в том, что это действительно был независимый разум. Как и когда он появился в жизни – точно не сказать, Лиату казалось, он был с самого детства. Сколько он жил – столько Айер был с ним рядом, но видеть и слышать его он мог только во сне, хотя ощущал его присутствие даже наяву. Айер был единственным верным другом и надежным хранителем секретов за все семнадцать лет, и Лиат любил его как родного брата.

Мчась против ветра, они подлетали к черному бастиону грозовой наковальни, что возвышался над городом в облаках, радуя безмятежных жителей раскатами живого грома. В каждом сне они приближались все ближе и ближе к туче, Лиат мечтал пролететь ее насквозь, но каждый раз на этом моменте сон кто-то…

– Чай будешь? – Из иллюминатора среди сотен капелек дождя за Лиатом наблюдало отражение милого зеленоглазого создания, что, улыбаясь, протягивала ему квадратный стаканчик.

– Никогда бы не подумал, что в тюремном корабле раздают чай, – буркнул тот хмуро, хоть и простил нарушительницу покоя, еще только завидев ее отражение, а потому сразу же взял стакан, – спасибо.

– Меня Лина зовут, – улыбнулась она, глядя прямо в глаза.

– У тебя на форме написано, я и так это вижу, – он указал на оранжевую нашивку на ее груди: «Заключенная №148: Лина Ивейс».

– О, мистер Лиат Анконс, Вы всегда такой зануда? – ее деланный серьезный тон тотчас перешел в заливистый смех. Смех ее оказался очень даже приятен.

– О нет, мисс Ивейс, только если меня будят спустя десять минут, как уснул впервые за двое суток, – ухмыльнулся Лиат, наконец удостоив собеседницу взглядом.

– Ох, очень жаль, – ее губы на миг поймали театральную грустинку, но почти сразу же вернулись в свою улыбку. – Но зато у Вас появилась отличная возможность рассказать историю переделки, из-за которой Вы были отосланы работать на рудники Йонда, – в ответ он промолчал, устремив вдаль задумчивый взгляд: облака за иллюминатором постепенно сгустились до мрачных туч, окончательно поглотив свет. Это означало, что вот-вот они вылетят вниз к вечно-бушующему океану, под которым кроются рудники.

Йонд – океаническая планета в размерах намного меньше Земли, но зато атмосфера втрое выше. Подняв голову, здесь никогда не увидишь солнечных лучей – под слоем грозовых гигантов прячется мрачная и полная опасностей сокровищница самых ценных ископаемых кристаллов в системе Джилл, что так любезно добываются заключенными со всех четырех обитаемых планет.

– Да я и не могу сказать, что попал сюда справедливо и за что-то ужасное – так, нахамил одному патрульному, за то, что тот пытался заставить меня голыми руками собрать мусор, который сам же рассыпал мне под ноги. Казалось бы, я всего лишь послал его, и вот на тебе – месяц работы на рудниках, – Лиат не хотел говорить настоящей причины, потому солгал.

– Да уж, и вправду несправедливо, – Лина поправила прядь пушистых темных волос. – А Вы здесь первый раз?

– Не нужно называть меня на «Вы»! Это раздражает, – возмутился тот, на что она снова рассмеялась в ответ:

– А я уж подумала, что тебя сложнее вывести из себя… Ладно, прости. Но ты так и не ответил мне!

Лиат махнул рукой и примирительно улыбнулся, отхлебнув самый отвратительный чай в этой чертовой галактике.

– Да, я тут первый раз, но довольно много слышал об этом месте. Говорят, тут люди пропадают, а охранники, помешанные на своей расе, ни во что не ставят леттарионцев, да и своих особо не уважают. В общем, насколько я понял – это самое гиблое место во всей Джилл, и поэтому я не понимаю твоего оптимизма, кстати.

– В целом ты верно догадываешься, – она вдруг посерьезнела, что было ей не к лицу. – Пока я была здесь в прошлый раз, пропали двое заключенных и один охранник, и это всего за месяц. Люди даже стали слагать байки об «аномалиях», разрывающих людей в клочья, или «Хозяине сокровищ» - чудовище, защищающем кристаллы от рудокопов. Лично я в это не верю – чего только не наслушаешься за час отдыха, народ видит одно, украшает и устрашает, и на выходе уже получается другое – у страха ведь глаза велики, сам знаешь.

– А чудовище в шахте… Погоди, ты уже была тут? А… – тут их строгим голосом одернул охранник:

– Посадка через пять минут, идите за снаряжением и на выход, – он развернулся, сверкнув золотыми шевронами Солнечной Федерации и ушел. Следом за ним, даже не попрощавшись, выскочила Лина: «странная ты» - подумал Лиат, и поднялся следом за ними.

***

Тяжелый транспортный корабль, рассчитанный на две сотни заключенных, казался лишь спичечным коробком на фоне стометровых волн, безмолвно шагающих под ним. Лиат с болью в сердце вспомнил широкое песчаное побережье своего родного города Ингрейс, столицы планеты Летт-Арио. В живую он видел этот берег всего один раз – когда улетал оттуда вчера на тюремном корабле.

Ингрейс, как и каждый леттарионский город, представлял собой многоярусный комплекс высоких угловатых домов и сетей воздушных трасс, оплетающих его стальной паутиной. На верхнем ярусе, под солнцем, жили все, чей социальный статус был на уровне государственного значения или чей достаток был выше среднего. За тысячи лет бурного развития цивилизации планета была попросту перенаселена, чем и было обусловлено такое разделение жителей на сословия.

Самые богатые могли позволить себе благоустройство на воздушных городах, другой планете или спутнике, те же, что были победнее – оказывались в плену городской суеты, изо всех сил цепляясь за жизнь, дабы не оказаться на нижних ярусах своих городов.

С приходом людей и демонстрацией мощи Солнечной Федерации несколько сотен лет назад, установленная диктатура лишь подлила масла в огонь социальных раздоров – уличные побоища между бандами разных рас стали нормальным и обыденным явлением в трущобах. Глупые люди чувствовали себя гордо и безнаказанно, задирая местных, ибо военные патрули или охранники всегда были на их стороне. Сами же леттарионцы почти все были гордыми и честолюбивыми, но при этом не конфликтными.

Жизнь Лиата сложилась так, что жил он на средних этажах нижнего яруса Ингрейс – на уровне с нищими и больными леттарионцами, людьми и прочим инопланетным сбродом. На самых нижних этажах обитали только преступники, наркоманы и все то зло, на которое «справедливая» Федерация просто закрывала глаза.

Из родных у Лиата была только пожилая мать, которая вырастила его до вполне себе солидного возраста, если учитывать статистику выживаемости тамошних жителей. Судьба отца же оставалась неизвестной, мама никогда о нем не рассказывала, что бы Лиат ни спрашивал.

С самого раннего детства Лиат чувствовал, что рожден для чего-то более высокого, чем та отравленная жизнь, что обещала лежать камнем на душе еще много лет. Так он, только лишь издалека услышав глубокий рокот стартовых двигателей, доносящийся из подземных ангаров, сразу же подбегал к узкому окну и наблюдал, как какой-то пилот легкой рукой поднимает свой корабль и уносится навстречу солнечным лучам. Да, свобода – это именно то, что пленило его всегда. Лиат мечтал вырваться наверх, первый раз вживую увидеть солнце, прогуляться по зеленым улицам громадного и одновременно изящного города, что рисовался только на календарных плакатах в четырех мрачных стенах.

Спасение приходило к нему лишь во снах, где они вместе с Айером отправлялись за края рутинных дней, подальше от голодной суеты трущоб, и словно одержимые прорабатывали одну за другой идеи вырваться наверх. Что же, последняя идея сработала…

***

В лицо ударил яркий свет, отвлекший Лиата от мыслей: впереди, в промежутках между водяными гигантами показался высокий маяк, стоящий на краю города между высоченных скал грозного фьорда. Корабль неожиданно накренился от резкого удара – это пилот зацепил одну из тяжелых пенящихся гор, пытаясь уловить момент между волнами, чтобы пролететь в бушующий залив. Лиат одел специальный костюм, чем-то напоминающий ему земной акваланг, только более компактный и угловатый – баллоны за спиной замещала небольшая маска с воздухоочистителями. Приятным бонусом оказался внутренний обогрев, что включился, как только костюм почувствовал тело. Теперь даже вид снежного ураганного ветра и градин размером с яблоки не могли убедить Лиата, что температура за иллюминатором ниже, чем в Арктике.

Тем временем, корабль преодолел шлюз и осторожно приземлился на площадку около высоких ангаров. Лиат, поправив треугольные часы с девятью делениями – последний и самый важный штрих в форме любого шахтера этой планеты, пошел вслед за охранником на перекличку и распределение.

Сойдя с корабля по широкому трапу, Лиат поначалу даже удивился, что на улице было так сухо, но потом заметил, что небо над городом закрыто едва различимым защитным экраном, сквозь который градины пролетают лишь струями горячего пара, но зато без проблем проходит ледяной ветер, немного пробирающий даже в этом костюме. Он поправил маску и шагнул в шеренгу: до него донесся глухой голос тюремного надзирателя, зачитывающий номера, имена, обвинения и приговор новоприбывшим шахтерам. Лиат стоял не особо вслушиваясь, пока не прозвучало знакомое имя:

– Заключенная №148: Лина Ивейс, – она шагнула вперед. – Обвиняется в транспортировке контрабандных товаров по транзиту «Земля – Летт-Арио», пиратской деятельности в виде попыток ограбления торговых караванов на транзитной линии «Летт-Арио – Лир», а также в оказании сопротивления полицейскому звену при задержании на месте преступления. Именем и Законом Солнечной Федерации от четвертого месяца 2541 года вы приговорены к двум годам работы в шахтах Йонда. Личное имущество в виде перехватчика класса «Вискорд» изымается без права на возврат…

Надзиратель монотонным голосом продолжал зачитывать имена и приговоры, но Лиат уже не слушал – он пытался понять, как эта маленькая хрупкая девушка, казалось, совсем еще ребенок, могла перевозить контрабанду и грабить торговые караваны – это в голове не укладывалось. Он повернул голову и встретился взглядом с Линой, которая будто пыталась прочитать, что он теперь думает о ней. Первое впечатление оказалось совершенно обманчивым, однако услышанное почему-то только подняло ее в его глазах, а уважение прочно укрепилось.

– Заключенный №192: Лиат Анконс, – он сделал шаг вперед. – Обвиняется в вооруженном нападении на военный патруль нижнего яруса города Ингрейс планеты Летт-Арио. Именем и Законом Солнечной Федерации от четвертого месяца 2541 года вы приговорены к тридцати дням работы в шахтах Йонда… – Лиат и Лина снова переглянулись, на этот раз в ее взгляде он прочитал холодный упрек, отчего сердце как-то странно сжалось.

***

Закончив перекличку, надзиратель зачитал список трудных и не очень работ на первую неделю. Заключенные распределялись в основном группами в зависимости от тяжести наказания. Кому-то досталась работа на кухне или чистка сортиров, кому-то была доверена работа на кораблестроительном заводе или производственной фабрике, а кто-то должен был вкалывать в шахте двенадцать часов в сутки. К слову, сутки на Йонде длились всего восемнадцать часов, так что времени на отдых и еду оставалось совсем мало. Лиат и Лина были распределены по самому тяжелому наказанию в одну группу с леттарионским заключенным по имени Джой Эннст – с виду приятным молодым пареньком. Их задачей с завтрашнего дня была поставлена разведка шахты, поиск новых дорог и месторождений – самая опасная работа в этом городе-тюрьме, потому как список пропавших заключенных целиком и полностью составляли именно разведгруппы.

Камера Лиата походила скорее на казарму, чем тюрьму – здесь было около полусотни заключенных, вынужденных тесниться на трехэтажных нарах, не смотря на то, что в этом блоке города не насчитывалось и трех сотен заключенных. Скудный двухчасовой сон выдался отнюдь не младенческим, и никакие сновидения его сегодня не навестили.

Утро в тесной столовой началось не с кофе, а с жалкой и на вид трущобной похлебки, которую Лиат нехотя ковырял ложкой, опасаясь взять в рот.

– Это называется «Блёссань», – к Лиату подсел тот самый паренек, что должен был работать с ним в группе; Лины нигде не было видно. – Это отвар из листьев кёрла с потрохами риккса – местного морского урода, – он улыбнулся и представился, рукой указав на имя под номером 279.

– Несу гармонию в жизнь! – Лиат разогнул указательный и средний пальцы, держа согнутыми остальные: он решил познакомиться по леттарионским обычаям, приметив земляка по двум едва заметным ямочкам над густыми темными бровями.

– Делю жизнь в гармонии! – Пальцы другой руки Джоя изобразили ту же фигуру. – Ты сам не леттарионец ведь, – он недоверчиво присмотрелся к тому.

– Верно, я человек, но родился и вырос в Летт-Арио, – кивнул он, наконец отхлебнув то, что совершенно не имело прав называться завтраком, зато вполне достойно оправдывало свое название – такую «Блёссань» еще поискать надо.

– Это ведь с тобой мы работаем в разведгруппе на этой неделе? – Джой с жадностью хлебнул несколько ложек этой пакости даже не поморщившись, отчего Лиат сразу проникся уважением.

– Да, говорят это самая опасная работа здесь, хотя мне не страшно, скорее интересно, – Лиат отодвинул от себя тарелку, решив, что это дрянь по сравнению с маминой едой, и уж точно не для его царского животика.

– Работа интересная только до тех пор, пока не попадешь в аномалию или не встретишь хозяина сокровищ.

– На это реально наткнуться, или так – очередная байка? – ухмыльнулся Лиат.

– Во временные аномалии я никогда не попадал, потому что работал в шахте только по добыче, но не в разведке. А этот прибор, – Джой ткнул на треугольные часы. – Работает всегда исправно, но и выдан он нам не для того чтобы демонстрировать свою пунктуальность местным девушкам. Говорят, когда угодишь в аномалию – сразу это понимаешь. Чувствуешь непреодолимый страх, видишь галлюцинации, и, что самое главное, стрелки на твоих часах останавливаются, либо наоборот бесятся…

– Что за хозяин сокровищ? – Нетерпеливо перебил его Лиат.

– Я никогда не видел его, но если честно, пару раз ощущал на себе чужой взгляд и краем глаза вроде даже замечал, будто на меня из темноты смотрят желтые глаза – хотелось бы думать, что это не больше чем воображение, да только это видел не один я, – Джой отхлебнул остывший чай, и Лиат, воодушевившись его храбростью, повторил трюк: на удивление он был приятнее, чем в корабле.

– Если здесь пропадают люди, почему не провести вооруженный рейд, чтобы зачистить шахту от этой нечисти?

– Проводили, и не раз. Ничего не нашли, только потеряли еще двоих людей, но, как мне рассказывал один из тех ребят, кого «доблестные» охранники пускали перед собой – приборы и детекторы биосигналов либо останавливались и зависали, либо вели себя совершенно неадекватно, но нормально не работали, – тут прозвучала команда сгруппироваться и отправиться по рабочим местам. Лиат пошел за Джоем в сторону главных лифтов, где их уже ждали охранник и Лина, которая взволнованно выглядывала кого-то, но завидев Лиата отвела холодный взгляд в сторону.

Лифт представлял собой модульную коробку из двадцати самостоятельно идущих двухэтажных капсул, «обнимающих» друг друга механическими руками – это было сделано для того, чтобы заключенные не сидели вместе больше, чем по двое, а в случае аварии на одной из капсул, остальные смогли довезти ее. На каждом этаже капсулы было по два места, нижний по распоряжению охранника занял Джой и он сам, а верхний достался Лине и Лиату. Как только все разошлись по местам, лифт сорвался вниз, разгоняясь до неимоверных скоростей, и возле общей и неудобной стальной седушки тут же загорелась кнопка «Оденьте снаряжение». Лина, не глядя на Лиата, молча нажала ее, и он так же молча повторил за ней: в стене открылись маленькие ящички, в которых лежали дыхательная маска и замысловатого вида механические перчатки.

– Прости, что обманул, – сказал Лиат, одевая перчатки. – Да и я простил тебя, если что. Мое мнение нисколько не изменилось после того, что я услышал на поверхности.

– А я в чем-то виновата и просила прощения? – Лина вскинула одну бровь – этот ее талант каждый раз напоминал о себе в любой непонятной ситуации.

– Нет, я просто хотел сказать, что ничего плохого о тебе не думаю. Твоя гордость может говорить, что хочет, но я знаю, что тебя беспокоило мое мнение – глаза не соврут, – он посмотрел на нее.

– Моя гордость? Об этом тебе тоже глаза сказали? – она наблюдала за танцующими искорками в маленьком окошке.

– Глаза? Нет, у тебя же на лбу написано, особенно сегодня было, перед тем как мы вошли.

– Не смотри на мой лоб, он порой тот еще обманщик, – Лина улыбнулась и развернулась к Лиату. – И о чем же еще тебе скажут мои глаза? – спросила она, глядя снизу вверх. Он ощутил, как прежний лед в глубинах сердца дал маленькую трещинку.

– Еще вчера вечером они были зелеными, а теперь голубые, так что как минимум это говорит о том, что ты вообще не человек, – у всех представительниц леттарионской расы каждый день менялся цвет глаз, это было почти что единственным их отличием от людей, за исключением того, что еще они были совсем небольшого роста.

– А, вот значит, что для тебя так важно? – Сказала она с упреком, обидчиво отвернувшись.

– Прости, нет, я даже и не подумал бы об этом, я не хотел тебя… – не успел Лиат договорить, как Лина рассмеялась – вот так этот ангел позволяет себе играть его эмоциями.

– Какое же ты все-таки дерзкое, наглое маленькое существо! – Возмутился он, с трудом сдерживая улыбку – злиться на Лину, когда она смеется, оказалось до невозможности сложно.

– Эй, вот сейчас и правда обижусь.

– Врешь, тебе нравится, – она отвернулась и промолчала, но он не сомневался, что она снова улыбается.

***

Лифт стал плавно замедляться, и, мягко дернувшись, открыл капсулы. Оказалось, они пролетели семьдесят километров всего за несколько минут. Судя по тому, как жутко зашумел воздух в маске – дышать тут и впрямь было нечем. Костюм, тем временем, стал прохладным: тут, выходит, еще и очень жарко.

Они оказались в просторной и хорошо освещенной пещере высотой в пару сотен метров, где спокойно располагался целый комплекс из угрюмых, тесно посаженных металлических построек, сообщающихся между собой коридорами. В центре находилась огромная колонна, через которую и спустился лифт. От колонны отходили несколько опор к серым каменным стенам и далекому потолку – такая конструкция чем-то походила на гигантское индустриальное дерево. Отсюда вели в разные стороны длинные тоннели шахт, которые скрывались в темноте, петляя куда им вздумается; некоторые из них, к слову, были совсем неосвещенными. Горы серебристо-черных грузовых контейнеров и разнообразного вида робототехника навевали какое-то тоскливое одиночество, и не удивительно – здесь, «на улице», не было ни души. Все четверо молча прошли к открытому шлюзу комплекса, стоящему неподалеку от места прибытия.

– Быстрее, вызывай сюда медкор с поверхности! – Из-за контейнеров за их спиной выбежала небольшая группа заключенных с замысловатыми кирками и несколько охранников, один из которых хромал, подволакивая окровавленную ногу, а двое других управляли антигравитационными носилками, на которых неподвижно располагалась неясная кровавая масса, отдаленно напоминающая человека. – Разойтись по камерам!

– Стой, – один охранник окликнул другого. – Пусть все идут с нами в медпункт, мы должны убедиться, что с остальными все в порядке. – После чего процессия скрылась за воротами шлюза, и все четверо поспешили вслед за ними.

– Стойте здесь, – сняв дыхательные маски, они остановились в приятном светлом коридоре около стеклянных стен медпункта, который, по счастью для пострадавших, оказался рядом со шлюзом. Их сопровождающий подбежал к другому охраннику: – Что случилось? Что за чертовщина, Стив?!

– На нас кто-то или что-то напало, мы даже не успели понять, что произошло – раздался взрыв. Просто так, на пустом месте как будто пространство разорвалось, и на месте взрыва лежал этот… – он показал на заключенного, что лежал на носилках за стеклом. – Одного нашего ранило, и еще зацепило троих зеков.

Они продолжали обсуждать случившееся, но Лиат перестал слушать их: его взгляд приковался к человеку в агонии, и тот, словно почувствовав это, повернул к нему голову: на окровавленном порванном лице более-менее живым местом остался только рот, в остальном же он выглядел так, будто его разрывали когтями, причем довольно старательно: целых мест на нем почти не осталось, но и ни одной смертельной раны тоже не было. Кто бы это не совершил, он постарался сделать все, чтобы его враг долго и мучительно умирал от боли, истекая кровью.

В глазах Лиата раненый резко раздвоился и его изображение потеряло четкость и контрастность, смазавшись черно-белым силуэтом. Тот человек будто на долю секунды обрел свое тело в нескольких проекциях, но спустя момент изображение снова стало нормальным: эта картина походила на какую-то жуткую помеху в старом земном телевизоре времен двухтысячных, который Лиат видел в одном из музеев Земной Культуры на верхнем этаже трущоб Ингрейс.

«Глюк» повторился несколько раз, и Лиата уже было навестила мысль, что с ним что-то не так, но все вокруг он видел по-прежнему хорошо, и только умирающий узник расплывался в глазах и раздваивался.

– Лина…

– Да, я вижу то же, что и ты, – шепотом пробормотала она: оказалось, она стояла рядом и точно так же завороженно смотрела на происходящее.

– Джой, ты видишь, что с ним происходит? – спросила она обеспокоенно.

– Да, не повезло бедняге, вряд ли его спасут уже, – похоже, что кроме Лиата и Лины никто не видел, что происходило с этим человеком.

– Лиат, мне страшно, пойдем отсюда, он смотрит на нас… – Лина дернула его за руку, но он не двинулся с места – что-то ему подсказывало, что он должен быть здесь и сейчас в этом месте. Тот человек действительно смотрел на них, хоть у него уже не было глаз, что заставляло примитивные инстинкты гонять по телу мурашки. Его израненная левая рука соскользнула с носилок и медленно поднялась, указывая между Лиатом и Линой. Они переглянулись, и Лина отпрянула.

– Сэр, мы можем подойти к нему? – без особой надежды спросил Лиат, повернувшись к охраннику, но не отходя от стекла.

– Ты с ума сошел? – чуть ли не вскрикнула Лина. – Ты не пойдешь туда!

– Молчать. Сейчас договорю и пойдете искать проблемы на свой зад! – грубо одернул их тот, одновременно с этим прочное стекло громко задрожало и с тугим стуком треснуло: все обернулись и замолкли. В повисшей мертвой тишине трещина с тихим звуком постепенно разрасталась, и все отступили несколько шагов. Спустя миг стеклянная стена уже ходила ходуном, и наконец она громко взорвалась.

Лиат видел все будто в замедленной съемке: осколки остановились перед его лицом, но вопреки всем законам физики аккуратно и заботливо обогнули его и Лину, отгородив их от остальных неподвижно замерших людей угрожающе-поблескивающей стеной.

– Ли… Ли… – судорожно глотая воздух, умирающий что-то пытался сказать, по-прежнему указывая пальцем между Линой и Лиатом. – Ты сможешь… Ли… Мне нужно сказать… Твоя… Сестра, да, твоя сестра… Ты сможешь… Освободи ее… Она… Ли, она спасет… Жизнь спасет… – он закашлялся кровью. – Дай… Руку дай…

В голове Лиата завертелся калейдоскоп вопросов: кто этот человек? К кому он обращался? Скорее всего к нему, ведь это его обычно мама и Айер называют «Ли», но тогда о какой сестре может быть речь? А может у Лины есть сестра?.. Он посмотрел на нее – та будто понимала, о чем говорит этот человек, и видела его мысли: она шагнула вперед, но Лиат поспешил подойти быстрее, чтобы умирающий ей не навредил – кто знает, на что он еще способен.

Подойдя ближе он смог внимательно разглядеть его – часы на правой руке были разбиты, а стрелки бездушно болтались между двумя делениями. В левом кулаке, который он протягивал, был крепко стиснут какой-то клочок ткани. Лиат осторожно взял его и внимательно рассмотрел: в его руке оказалась порванная пополам нашивка «Заключенный №192».