zahar65

Владимир Путин раскритиковал монополизм госкомпаний, которые мешают развиваться малому и среднему бизнесу, а также региональные власти, душащие конкуренцию с помощью прикормленных ГУПов и МУПов. Это все признаки картелизации, на которой российская экономика теряет триллионы рублей вместо того, чтобы вкладывать их в развитие.

Так называемый процесс картелизации наносит колоссальный ущерб российской экономике, который «мы просто не чувствуем», заявил президент Владимир Путин на госсовете, посвященном развитию конкуренции. Речь идет о ценовых сговорах, в первую очередь в сфере госзакупок.

Президент высказал недовольство, во-первых, тем, что госструктуры и компании с госучастием «занимают те ниши, где мог бы работать малый и средний бизнес», фактически вытесняют его с рынков, монополизируя эти рынки. «Как следствие, идет процесс картелизации конкурентных сфер экономики, подрывается предпринимательская инициатива и стимулы к открытию своего дела», – добавил глава государства.

По данным Минфина, в 2017 году объем закупок госкомпаний и госпредприятий составил свыше 16,5 трлн рублей. При этом более 96% всех закупок осуществлялось на неконкурентной основе. Половина закупок была у единственного поставщика (на 9,6 трлн рублей). Крупнейшими заказчиками являются «Роснефть», РЖД и Газпром.

При этом у малого и среднего бизнеса было закуплено товаров и услуг на 2,4 трлн рублей, это менее 13% от общей суммы. Хотя в стратегии развития МСП (малого и среднего предпринимательства) до 2030 года прописано, что в 2017 году их долю следовало бы довести до 18%.

Впрочем, раньше МСП вообще редко допускался до госзаказов. Чтобы расчистить дорогу малому и среднему бизнесу, правительство устанавливает долю прямых закупок госкомпаний у МСП. В 2017 году она составляла 10%, в 2018 году – уже 15%. И далее с каждым годом эта квота должна увеличиваться. Вот только крупные игроки рынка находят лазейки и здесь: они просто дробят свой бизнес, чтобы заполучить даже небольшие подряды специально для МСП.

Во-вторых, Путин выступил против регионального протекционизма, который бездумно обеспечивают региональные власти для своих местных компаний. По его словам, региональные и муниципальные власти работают исключительно со своими ГУПами и МУПами вместо того, чтобы выбрать эффективных исполнителей. «Подобные тепличные условиях для «своих» коверкают конкурентную среду. Получив искусственные преимущества, такие компании в долгосрочном плане, безусловно, будут терять свою эффективность», – заявил президент.

«Такие действия ведут к росту бюджетных расходов, консервируют отсталые производства и низкое качество продукции»

– заключает Владимир Путин.

Признаки картеля можно обнаружить, например, при закупке лекарств или продуктов питания в социальные учреждения – больницы, школы, детские сады. Например, УФАС по Башкирии в четверг возбудило антимонопольное дело в отношении компании «Сластена» и «Уфимского хлебообъединения «Восход». Их подозревают в сговоре для поддержания высоких цен на торгах на поставку продуктов питания в соцучреждения. Компании не раз вместе участвовали в аукционах, и обе практически не снижали начальные цены контрактов.

Как правило, если в торгах участвуют картели, то они снижают цены максимум на 0,5%, «для галочки». Если же конкурс проводится в условиях добросовестной конкуренции, то в борьбе за госзаказ цена может снижаться на все 20–30%. По данным ФАС, завышение цен в случае картелей на торгах достигает 30% (от начальной стоимости предмета торгов), завышение цен картелями на товарных рынках составляет 18%, трансграничными, международными картелями – 23%.

Иными словами, бюджеты разных уровней могли бы существенно сэкономить – либо потратить те же средства, но на закупку большего количества необходимых товаров (те же продукты питания в садик, или медикаменты в больницу, или материалы для строительства дорог и т. п.).

Ущерб, который наносят экономике картели, измеряется не только ростом цен на продукты первой необходимости. Получая сверхприбыль, монополии теряют стимул повышать эффективность производства, снижать себестоимость и улучшать качество.

«Отсутствие конкуренции при госзакупках не позволяет сформировать объективную рыночную цену, условия и сроки. В результате издержки бюджета растут, а средства расходуются неэффективно. Тогда как высокая конкуренция двигает прогресс – конкуренты соревнуются в выпуске новых продуктов и услуг, стремясь получить преимущество. Обновляют технику, осваивают новые технологии, сокращают издержки. Все это – в борьбе за клиента, а не получая пинок от государства, как это свойственно монополистам, да еще связанным с государственными органами», – говорит эксперт-аналитик «Финама» Алексей Калачев.

«Мы не видим последствий, потому что сложно предположить альтернативную картину и то, как изменятся цены на различные товары и услуги при появлении конкуренции», – говорит старший аналитик ИК «Фридом Финанс» Богдан Зварич.

Российская ФАС со ссылкой на экспертов оценивает ущерб от картелей в 2% ВВП России, а это 1,8 трлн от 92 трлн рублей. При этом посчитать реальный ущерб сложно, поэтому нельзя исключать, что в действительности потери еще выше. Например, на Западе в 50–70-х годах потери экономики США от картелей и монополистов оценивались более чем в 4% ВВП, а экономики Великобритании – и вовсе в 10% ВВП.

Но даже экономия приблизительно 2 трлн рублей была бы существенной. Счетная палата недавно пришла к выводу, что бюджетные расходы надо увеличить на 8 трлн рублей в ближайшие шесть лет, чтобы выполнить задачи, поставленные Владимиром Путиным, в числе которых разгон экономики до 4% в год. Да и региональным бюджетам экономия на расходах могла бы принести огромную пользу. Пока же многие регионы жалуются на постоянную нехватку денег и огромный уровень долгов.

В России уже разработана программа по развитию конкуренции, которая две недели назад была внесена в правительство. Во-первых, до конца 2018 года такая организационно-правовая форма собственности, как ФГУП и МУП, должна быть ликвидирована, говорил еще в сентябре Минфин РФ. Плюс для развития конкуренции предлагается с 2019 года ввести для губернаторов цифровые показатели, которых надо будет достигнуть за три года.

Например, 10% рынка социальных услуг инвалидам и престарелым гражданам надо будет отдать частным компаниям, заявил глава ФАС Игорь Артемьев. Или на рынке розничной торговли лекарствами отдать частным компаниям 60%, а по строительным объектам капитального вложения 80% работ – частным подрядчикам и т. д. По словам Артемьева, в Москве частных строительных компаний много, тогда как во многих регионах эти работы выполняют опять ГУПы. Строительная сфера вообще лидирует по уровню монополизации. Зачастую более 90% строительных работ в одном регионе выполняет одна и та же компания. Для решения этой проблемы звучат предложения об обязательном участии в конкурсе одной–двух компаний из других регионов.

Также Артемьев предложил дополнить систему госзакупок реестром услуг, которые могут закупаться только у малого и среднего бизнеса. «Заборы красить должны в России только малые компании, осуществлять клининг или выворачивать лампочки тоже, наверное, они могут, и они прекрасно с этим справляются. Сегодня, к сожалению, во многом это не так», – отметил глава ФАС.

Эксперты говорят о необходимости ужесточить наказание за картельный сговор, чтобы привлекать к реальной и крупной ответственности экономических гигантов. «Они, как правило, достаточно успешно оспаривают предписания ФАС в суде, тем самым избегая уплаты крупных административных штрафов и несения непредусмотренных многомиллионных издержек. Пример тому – картель «Уголь Кузбасса», «картель на рынке ПВХ», «картель на рынке пангасиуса» и прочее. Вектор борьбы главного антимонопольного органа страны должен быть переориентирован с малого на крупный бизнес, причем с активным подключением правоохранительных органов», – говорит адвокат АБ «Деловой фарватер» Антон Соничев.

По его словам, 178 статья УК РФ, устанавливающая уголовную ответственность за ограничение конкуренции, до сих пор остается декларативной, неэффективной и практически не работающей. «И это в то время, когда картели на торгах нередко имеют признаки организованных преступных», – говорит Соничев.

Кроме того, неплохо было бы перенять положительный опыт Европы и США в этом вопросе – ввести послабления для тех, кто сдаст своего подельника. «Там партнер может сообщить о картеле и получить тем самым освобождение от возможной административной ответственности в виде уплаты многомиллионного штрафа», – поясняет юрист.

https://vz.ru/economy/2018/4/6/916158.html

Участники сирийского конфликта пытаются демонстрировать силу, даже когда ее нет

Сатановский Евгений

Противостояние внешних игроков в Сирии становится все более открытым. Мало кто в мире верит сегодня в то, что гражданская война здесь – внутреннее дело. США, Великобритания и Франция, Турция, Иран, Катар и Саудовская Аравия, не говоря уже о России, – основные из тех, кто противостоит там друг другу или воюет рука об руку, хотя и за собственные интересы.

Германия, Китай, Египет, Иордания, Ирак, ряд других государств также действуют на сирийском направлении, не говоря уже об ООН, ЛАГ и прочих международных организациях. Настоящая статья о ситуации в Сирии и вокруг нее основана на материалах эксперта ИБВ Ю. Щегловина.

Макрон в поход собрался

Президент Франции Эмманюэль Макрон на встрече с делегацией «Сил демократической Сирии» пообещал направить в Манбидж спецназ, сообщила газета Le Parisien. Как уточняет издание, цель такой помощи – остановить продвижение турецкой армии в регионе. Если учесть, что французских военных в САР порядка 700, то речь может идти о 300–400 из них. Сообщения СМИ о планах Макрона – предупреждение. Туркам демонстрируют, что они столкнутся с совместным отпором американцев и французов. При этом Париж не собирается посылать своих солдат на линию соприкосновения.

Макрон подыгрывает Вашингтону в попытке заручиться расположением по основным вопросам: продолжении участия Соединенных Штатов в антитеррористической операции в Сахеле с соответствующим финансированием, дипломатической и военной поддержкой и выделении Парижу доли оружейного рынка КСА, откуда кронпринц КСА Мухаммед бен Салман не без подачи США французов убрал. Главный оружейный лоббист страны со времени своего пребывания в Минобороны – министр иностранных дел Жан-Ив Ле Дриан делает все возможное для того, чтобы вернуть продукцию национального ОПК в КСА.

В САР Вашингтон призывает на помощь Париж в крайних случаях, как это было в Восточной Гуте в истории с химоружием. Тогда перед США стоял вопрос: затянуть ликвидацию оплота исламистов на максимально долгий срок или заморозить этот процесс? Проблема Восточной Гуты стала для американцев ключевой, так как после ликвидации этой цитадели оппозиции правительственные силы и их союзники займутся Идлибом и территориями восточнее Евфрата. А там США не смогли создать альтернативные Дамаску структуры суннитского самоуправления. Все обострила ситуация в Африне, стимулировавшая отток туда курдов с левого берега Евфрата, создав вакуум лояльной США силы «на земле». Американцам в этой ситуации нужно было выиграть время.

Решение о закрытии темы Восточной Гуты (со всеми пропагандистскими вбросами относительно гуманитарного кризиса, нарушения Россией резолюции Совбеза ООН о перемирии, применения химоружия) как инструмента давления на РФ и затягивания ликвидации этого оплота исламистов было принято в Вашингтоне с подачи Пентагона после того, как из Москвы прозвучали предупреждения о применении адекватных военных мер в случае попыток бомбардировок правительственных объектов в Дамаске силами ВВС американской коалиции. Риск реализации такого сценария перевесил для американцев тактические соображения. В том числе потому, что они не приняли решение не идти на договоренность с Анкарой. Плюс согласие Москвы и Тегерана на сдачу Африна в обмен на Восточную Гуту.

После этого риторика США на международных площадках пошла на спад. В этой связи отметим тактику нынешней американской администрации: она взвинчивает градус дискуссии в надежде, что партнер дрогнет, а если он не реагирует, сдает назад. Так было и с северокорейским досье, и с Восточной Гутой, и может случиться при продолжении турецкого наступления на Манбидж. В лице президента Эрдогана американцы и французы столкнулись с таким же игроком и с теми же методами ведения внешней политики. Он блефует всегда, в том числе заявляя о решимости продолжать операцию «Оливковая ветвь» «до нейтрализации (террористического) коридора, который проходит через Манбидж, Айн-эль-Араб, Телль-Абъяд, Рас-эль-Айн и Камышлы».

Ситуация для турецкого президента осложняется позицией Москвы, Тегерана и Дамаска о дальнейшей судьбе этой операции. После захвата 18 марта турецкими войсками административного центра Африн (65 километров от Алеппо) командование СНС вывело свои отряды в район Эш-Шехба. Вместе с курдскими бойцами город покинули десятки тысяч жителей. Отряды сирийского народного ополчения, сражавшиеся вместе с курдами, отступили в Телль-Рифаат, осажденный сейчас турецкими войсками и Сирийской свободной армией (ССА). Он имеет стратегическое значение, поскольку расположен на трассе, соединяющей приграничный город Килис с Алеппо, и является важным перевалочным пунктом на пути к Манбиджу. Считается, что туда из Африна отошла значительная часть бойцов СНС.

Наличие там проправительственных ополченцев говорит о том, что Москва и Тегеран пока не определились со сдачей данного стратегического пункта туркам. Это будет предметом (в числе прочих) предстоящих переговоров на высшем уровне в формате «тройки». Лидеры стран – гарантов астанинского процесса (Россия, Иран, Турция) на предстоящем апрельском саммите обсудят работу зон деэскалации, политический процесс и борьбу с терроризмом. Стороны должны сформулировать свои позиции. Турки будут стремиться к доминированию в районах, где действуют ориентирующиеся на них группировки, что не устраивает Москву и Тегеран. Они хотят иметь возможность воздействовать военным путем на «недоговороспособные» группы типа «Джебхат ан-Нусры» (запрещенной в РФ).

Справедливости ради отметим, что за последние месяцы основные противники диалога находились скорее в лагере протурецких групп сопротивления в Восточной Гуте и Идлибе. Россия и Иран будут требовать от Анкары размежевания сопротивления на «умеренных» и «радикальных». Или побуждать Турцию присоединиться к ликвидации «недоговороспособных» в Идлибе с подключением «умеренных» к астанинскому процессу и Конгрессу сирийского национального диалога. Обозначена негативная позиция Москвы на расширение практики зон деэскалации, о чем говорили турки в ходе неудачных консультаций с американцами. Анкара пыталась побудить Вашингтон принять турецкий план решения курдского вопроса и потрафить США, которые давно говорят о расширении подобной практики с переносом ее на Северную Сирию. Теперь на идее можно поставить крест в связи как с отказом Вашингтона принимать этот план, так и с позицией Москвы и Тегерана.

Курдское досье также будет обсуждаться. Анкаре важно понимать позицию Москвы в отношении входа в Телль-Рифаат. По ряду оговорок Эрдогана установление контроля над этим городом – конечная цель нынешней операции Турции. Так что тема будет рассматриваться и от итогов ее обсуждения зависит прогресс в договоренностях на иных направлениях, прежде всего о статусе Идлиба. В России считают, что восстановление спокойствия в районе Африна произойдет при сохранении территориальной целостности САР, хотя стимулирование продвижения турок на севере Сирии в зоне действия проамериканской коалиции для российской дипломатии и военных важно даже ценой потери ряда контактов с курдами.

Такая тактика предопределяется активностью США в попытках создать лояльные суннитские структуры восточнее Евфрата. Пока наблюдается не консенсус с суннитскими племенами Заевфратья, но попытка добиться его с некоторыми племенными шейхами. Один из факторов, могущих этому помешать, – антикурдская активность Турции, что вынуждает США торопиться с выводом курдов из этого района с передачей власти на местах суннитским шейхам, о лояльности которых пока можно говорить с высокой долей условности, а также распылять их силы. Предстоящий саммит позволит понять степень решимости Анкары к реализации такого сценария своей экспансии.

В Эт-Танфе все спокойно

В Эт-Танфе находится американская военная база. США объявили район радиусом 55 километров зоной своего влияния. Здесь же находится лагерь беженцев «Эр-Рукбан». В декабре 2017 года начальник Генштаба ВС РФ Валерий Герасимов отмечал, что Пентагон не может объяснить, для чего нужна база, если территория Сирии освобождена от террористов. Отмечен приход туда бронетехники США. Первая колонна и 600 американских военных прибыли в Эт-Танф 1 марта. Американцы усиливают гарнизон не для того, чтобы идти на Дамаск во втором эшелоне повстанческих групп. США и Россия разделили зоны влияния и контроля. И механизм, который отвечает за мониторинг этого процесса, работает исправно.

Валерий Герасимов и председатель Комитета начальников штабов ВС США Джозеф Данфорд обсудили ситуацию в Сирии по телефону. По информации Минобороны РФ, генералы договорились продолжить двусторонние контакты. Этот канал работает и в деле предупреждения о возможных последствиях при нарушении границ этих зон. Герасимов заявил 13 марта о готовящейся в Сирии провокации против правительственных войск с использованием химического оружия, последствием которой может стать ракетно-бомбовый удар США по Дамаску. В Минобороны РФ готовы принять ответные меры, если возникнет угроза находящимся там российским военным. То есть поступить так же, как это делают американцы.

В случае попыток противоборствующих сил или их союзников зайти в эти зоны они тут же пресекаются американцами с применением артиллерии и авиации. Так было с вторжением проправительственных сил на нефтяные поля восточнее Ефрата, которые тогда охраняли курдские отряды. Ранее американцы несколько раз наносили удары по шиитским отрядам, пытавшимся войти в зону Эт-Танф. При этом в Вашингтоне не сомневаются в том, что российская сторона не будет церемониться, если проамериканские группы двинутся от Эт-Танфа или пойдут на Дейр эз-Зор. Общая стратегия США в Сирии укладывается в очень простой принцип: свержение режима Башара Асада чисто военным путем невозможно, пока в Сирии дислоцированы российские военные. В этой ситуации какие-то рейды групп вооруженной оппозиции не имеют смысла, поскольку обречены на провал.

Основа американской стратегии в САР – сохранение нынешнего положения на длительную перспективу для того, чтобы иметь время для создания в зонах своего влияния альтернативных Дамаску органов местной исполнительной власти, как они пытаются делать восточнее Евфрата. Состоять такие органы должны из суннитского населения, а не из пришлых курдов, которые сейчас там стоят. Без этого система будет нестабильной, постоянно подвергаться рискам арабо-курдских столкновений. Но нужны время и, значит, относительная тишина. Именно поэтому США нервно реагируют на рейды восточнее Евфрата проправительственных сил или на турецкую операцию в Африне.

Усиление американского воинского контингента в Эт-Танфе связано с нарастанием напряжения в лагере на фоне прогресса эвакуации населения из Восточной Гуты. Амман требует создать механизмы сдерживания возможного спонтанного выхода недовольных (и к тому же вооруженных) боевиков и членов их семей в сторону Иордании. Одновременно американцы переводят статус базы в Эт-Танфе в постоянный режим на фоне подхода к этой зоне проиранских отрядов местных шиитов и ливанцев из «Хезболлы», блокируя ее по периметру.

Убеждение «Калибрами»

25 марта 2018 года в Комитете по управлению восточными территориями (поселок Сальхиях, провинция Дейр эз-Зор) состоялась встреча представителей официальных властей САР и местных органов с делегацией курдских формирований, контролирующих территории на восточном берегу Евфрата. С ней прибыли три шейха арабских племен Заевфратья – Хусейн Хафар аль-Хейл, Сутхи Сабах аль-Аммаш и Джабр аль-Джаббар. В присутствии курдских представителей шейхи сделали официальное заявление, адресованное сирийским властям. По их словам, земли к востоку от Евфрата являются зоной интересов племен, вошедших в «Демократическую федерацию Северной Сирии» (создана в 2017 году по инициативе США на территории провинций Хасеке, Ракка и в восточной части Дейр эз-Зора). На этом основании шейхи объявили, что в ближайшее время лояльные Дамаску учреждения на восточном берегу Евфрата будут ликвидированы. Все проправительственные формирования они потребовали отвести за реку. То есть Комитету по управлению восточными территориями выдвинут ультиматум. Констатируем начало создания США альтернативных Дамаску структур власти восточнее Евфрата. Над этим американцы работают полгода. Местным суннитским шейхам была предложена социально-экономическая автономия, в том числе в добыче нефти и торговле ею. Причем американцы не оговаривают такую схему налогами, но передают арабским племенам все рычаги экономической деятельности без выплат за гарантии безопасности. Шейхи представляют кланы, ранее сотрудничавшие с запрещенным в России ИГ и получавшие долю доходов от контрабанды нефти.

Насколько можно судить, речь идет о племенных группах шаммар и угайдат. Вторая – наиболее организованная сила из племен района, вооружаемая антиасадовским союзом. Его бойцы воюют в национальной племенной коалиции, именующейся «Племенные бригады Угайдат». Они активны в Хомсе и вокруг Ар-Растана, а также в Дейр эз-Зоре – и в самом городе, и в Майадине и Абу Камале на иракской границе. Угайдат бьются в Идлибе близ турецкой границы и активны в оппозиционной группировке в изгнании – Совете арабских племен Сирии. Несколько важных деятелей оппозиции – члены угайдат, включая бывшего посла Сирии в Ираке шейха Навафа аль-Фариса, первого сирийского космонавта, генерал-майора Мухаммеда Фариса, главу военного совета ССА в Алеппо полковника Абд аль-Джаббара аль-Акиди и бывшего председателя Управления политической безопасности Латакии генерала Набиля аль-Фахда аль-Дундаля.

Многие суннитские группы восточнее Евфрата поддерживали ИГ и иные силы оппозиции. Но главной их мотивацией является овладение углеводородными полями и соответствующей инфраструктурой. Поэтому американцы и захватили нефтяные месторождения восточнее Евфрата. При этом они опирались на два тактических соображения: у них нет иных рычагов влияния для приобретения лояльности местных суннитов и в Вашингтоне полагают, что увод месторождений углеводородов из зоны влияния Дамаска повлияет на возможности восстановления разрушенной гражданской инфраструктуры и ослабит позиции центрального правительства.

Ряд экспертов делают вывод о том, что с ведома США заключена сделка между курдами и арабскими племенами Заевфратья. На деле это только попытка, до создания полноценного альянса суннитских племен с американцами и курдами далеко. В США это понимают. Попытка выиграть время для оформления присутствия на севере Сирии была предпринята ими в этом и прошлом месяце в ходе провоцирования гуманитарного кризиса и сопротивления боевиков в Восточной Гуте. Когда же стало очевидно, что вариант затяжки времени не срабатывает, появились переговорщики со стороны «единого фронта» арабов и курдов. Они должны были символизировать единство оппозиции Башару Асаду, что, по оценке американцев, убедит Дамаск прекратить попытки инфильтрации в районы восточнее Евфрата.

В Вашингтоне блефуют. При дефиците курдских отрядов они перебрасывают их к Манбиджу и на границу с Ираком, пытаясь создать иллюзию перехода власти в руки местных шейхов. Передали им в распоряжение ряд нефтяных полей именно США, а не курды. Так что необходимо провести ревизию состояния дел в племенном раскладе восточнее Евфрата, опираясь на возможности иранцев, имеющих хорошие позиции как на ряде ключевых участков ирако-сирийской границы, куда вышли отряды «Аль-Хашд аш-Шааби», так и среди племен в Хасеке и на севере Сирии. Надо провести раздел между кланами, при помощи американцев вернувших в свое пользование нефтяные поля, и племенами, такой возможности лишенными. Нужно стимулировать разрыв между ними, используя Комитет по управлению восточными территориями, чей потенциал реализуется далеко не в полной мере.

Что до ультиматумов, шейхам нужно объяснить: в случае вооруженных провокаций против проправительственных сил и ополчений будет нанесен удар российскими ВКС и «Калибрами» по их нефтяным полям и единственному нефтеперерабатывающему заводу в районе под эгидой борьбы с ИГ и вне мнения США по этому вопросу. Это охладит их пыл, вернет к правильному пониманию реальности и значительно умерит сепаратистские настроения. Что в любом случае будет полезно – и Дамаску, и руководству российского контингента, дислоцированного в Сирии, и племенам, которые возглавляют упомянутые шейхи, очевидно, излишне полагающиеся на американскую защиту. Это, к слову, уже поняли полагавшиеся на нее курды, по которым нанесли удар турецкие войска.

Последнее стало окончательно ясно после того, как 18 марта турецкая армия и ССА вошли в Африн. При этом в отличие от города, где продолжается разминирование, Африн полностью подконтрольным протурецким силам назвать нельзя. Горные районы по-прежнему контролируют курдские отряды. В отсутствие договоренностей с США турки решились на применение тактики постепенного выдавливания курдов из Телль-Рифаата и Телль-Абъяда. Они будут выжимать их с севера Сирии, пока это позволяют делать американцы, используя в качестве ударной силы протурецкие сирийские группы. Такой алгоритм будет качественно отличаться от тактики Анкары в Африне. Вашингтон при этом пока ограничивается выражением недовольства.

Евгений Сатановский,

президент Института Ближнего Востока

Slate.fr, Франция

План Маршалла признавал пределы американского влияния в Европе. Для достижения эффективности нужно вернуть реализм в дипломатические отношения с Москвой.

Бен Стайл (Benn Steil)

У себя на даче Иосиф Сталин с одобрением поглядывал на карту Советского Союза, чьи границы расширились после капитуляции Германии в 1945 году. Сформированная им в оккупированной советскими войсками Восточной Европе буферная зона должна была защитить его империю от будущих подражателей Наполеона и Гитлера. Затем он достал изо рта трубку и, нахмурив брови, указал ей на Южный Кавказ. «Тут мне не нравится наша граница», — сказал он своим адъютантам, очертив зону, где советские Грузия, Армения и Азербайджан граничили с враждебными Турцией и Ираном.

Менее чем за два года, отношения США с Советским Союзом резко ухудшились по мере того, как Сталин наращивал давление на Анкару и Тегеран, чтобы добиться от них территориальных уступок. Президент Трумэн ответил на это отправкой флотилии в Средиземное море.

В феврале 1947 года обескровленная Великобритания сообщила в Госдеп, что больше не могла защищать греческое правительство в его гражданской войне с мятежниками-коммунистами, получавшими помощь из Югославии. Британцы попросили Трумэна предоставить военную и экономическую помощь Афинам и Анкаре. Сталин, чья страна с трудом приходила в себя после устроенного нацистами опустошения, был вынужден занять оборону. Его целью было сохранить зону безопасности в Восточной Европе и не дать США взять под контроль смертельного врага России, Германию.

Напряженность вокруг плана Маршалла

В марте 1947 года новый госсекретарь США Джордж Маршалл (George Marshall) провел в Москве шесть недель напряженных переговоров с советским коллегой Вячеславом Молотовым по поводу будущего оккупированной Германии. Ни один из лагерей не был готов согласиться с тем, чтобы такая опасная и стратегически расположенная страна стала союзницей другого. Переговоры зашли в тупик. Как бы то ни было, Сталин все еще надеялся, что Трумэн в конечном итоге все же примет объединение Германии по советскому плану с выплатой огромных репараций и формированием выгодной для коммунистов политической структуры. Это было связано с обещанием его предшественника Франклина Рузвельта вывести американские войска из Европы в течение двух лет после окончания войны.

Маршалл уехал из Москвы с убежденностью в том, что сотрудничество с СССР осталось в прошлом. Германия и большая часть Западной Европы находились на грани социально-экономического краха, и Сталин, судя по всему, руководствовался приписываемой Ленину мыслью о том, что за худшим последует лучшее. Госсекретарь решил, что пришло время для односторонних действий США для сохранения демократических и капиталистических правительств в тех частях Европы, которые еще не были под контролем Советского Союза.

В знаменитой речи в Гарварде 5 июня 1947 года он наметил основные очертания будущей гигантской четырехлетней программы помощи, которую США запустили для восстановления и интеграции Европы. Речь идет о плане Маршалла.

Сталин выступил с критикой плана, потому что рассматривал его как заговор США и их стремление купить военно-политическое доминирование в Европе. Он боялся потерять контроль не только над Германией, но и Восточной Европой.

До запуска плана Маршалла Сталин не проявлял догматизма в том, что касалось формы, которую должен быть принять социализм в странах за пределами СССР. Болгарии, Чехословакии, Венгрии, Польше и Румынии позволили сформировать коалиционные правительства в той или иной форме. Единственным требованием была верность Москве во внешней политике. Тем не менее этот подход изменился. К концу 1948 году Сталин полностью взял под контроль или ликвидировал некоммунистические элементы в правительствах восточноевропейских стран.

Трумэн хотел, чтобы план Маршалла способствовал сокращению военного присутствия США в Европе. Как бы то ни было, Госдепартамент предоставил займы на сумму 13,2 миллиарда долларов (сегодня 135 миллиардов) при условии, что государства-получатели займутся интеграцией своих экономик. Те возразили, что такой подрыв их самодостаточности сделает их более уязвимыми для потенциальной агрессии и угроз, как со стороны Германии, так и СССР. В результате президент принял требования Франции и Великобритании о том, чтобы включить в план военную составляющую.

НАТО — главный противник

4 апреля 1949 года, через год и один день после подписания закона о плане Маршалла, Трумэн подписал основополагающий акт Организации Североатлантического договора (НАТО). Месяц спустя США, Великобритания и Франция договорились о формировании нового западногерманского государства. СССР ответил им в октябре появлением Восточной Германии. Диалектика подозрений каждого лагеря насчет другого шла так далеко, как это только было возможно военного конфликта, и европейские границы холодной войны оставались неприкосновенными на протяжение четырех десятилетий.

Как бы то ни было, 9 ноября 1989 года возбужденная толпа восточных немцев собралась у берлинской стены с криками «Откройте!» Когда встревоженный и растерянный пограничник выполнил их требование, десятки тысяч человек устремились на запад. В течение нескольких дней за ними последовали миллионы других. Шесть недель спустя в Дрездене толпа встретила канцера ФРГ Гельмута Коля криками «Единство! Единство!»

Неподалеку находился взволнованный, но решительно настроенный офицер КГБ, который до того неделями жег горы документов на случай потенциального штурма здания разъяренной толпой. Кстати говоря, печь не выдержала объемов отправленных в нее бумаг. Годы спустя российские журналисты спросили отставного офицера о его работе в Германии. Нас интересовало все, что могло касаться главного противника, ответил им Владимир Путин. Этот противник — НАТО — остался в центре внимание российского руководства на долгие годы.

В 1990 году коммунисты из ГДР практически перестали быть политической силой из-за внутренних конфликтов и недовольства населения, в связи с чем советский генсек Михаил Горбачев принял мысль об объединении Германии. При этом он упорно требовал того, чтобы новая Германия не вошла в Североатлантический альянс. О присоединении Германии к НАТО не может быть и речи, говорил он немецким и советским журналистам.

Горбачев и его российские преемники всегда говорили о том, что ошиблись, позволив альянсу расшириться на восток. По словам советского лидера, НАТО изначально задумывалась как враждебная СССР организация. Поэтому любое расширение зоны НАТО «неприемлемо», заявлял он госсекретарю Джеймсу Бэйкеру (James Baker). Как бы то ни было, после объединения страны в октябре он не смог ничего сделать, чтобы помешать восточной Германии выйти из ОДВ и вступить в НАТО.

Третий путь Клинтона

После падения Горбачева и распада Советского Союза в 1991 году президент России Борис Ельцин продолжил поднимать этот вопрос в общении с американским коллегой. Этот процесс сеет зерна недоверия, заявлял он Биллу Клинтону, намекая на вступление в НАТО бывших членов ОВД. По его словам, принятие расширения границ НАТО по направлению к России стало бы предательством российского народа.

Министр обороны Павел Грачев в свою очередь заявил польскому руководству, что его соотечественники рассматривают Североатлантический альянс как направленное против России чудовище. Глава внешней разведки и будущий министр иностранных дел Евгений Примаков тоже придерживался мнения о том, что расширение НАТО вынуждает Россию занять более энергичную оборонительную позицию. Этот не только психологический вопрос, но и вопрос безопасности, сказал он в 1996 году американскому дипломату Строубу Толботту (Strobe Talbott). Совет по внешней и оборонной политике российского правительства отмечал, что расширение НАТО сделало бы Прибалтику и Украину зоной активного стратегического противостояния.

Сопротивление России отставляло перед Клинтоном два возможных пути. Он мог проигнорировать его и настоять на расширении НАТО, сказав себе, что «так ведет себя Россия» и что она будет пытаться взять под контроль соседей, если ее не сдерживать угрозами и военной силой. Такова была позиция республиканцев тех времен, которые прописали ее в «Договоре с Америкой», предложенном партией в 1994 году. Другим вариантом было ничего не предпринимать, пока поведение России по отношению к соседям не противоречило обещаниям об уважении к их суверенитету. Такой позиции придерживался бывший посол в СССР Джордж Кеннан (George Kennan).

Как бы то ни было, Клинтон остался верен себе и выбрал третий путь: расширение НАТО без вложения особых средств, так как альянс не сталкивался с реальной угрозой. В 1996 году набиравший силу в американской администрации Рональд Асмус (Ronald Asmus) отметил, что стоимость расширения НАТО будет небольшой, поскольку оно нацелено «на предотвращение конфронтации с Россией, а не подготовку к новой российской угрозе».

«Действительно ли мы в состоянии убедить Восточную Европу, что защитим ее, и одновременно убедить Россию, что расширение НАТО не имеет никакого отношения к ней?» — задал вопрос сенатор-демократ Сэм Нанн (Sam Nunn) в ходе слушаний с участием армейского руководства. Толботт отметил во внутренней записке, что «не включающее Россию расширение НАТО не сможет сдержать ретроградский российский порыв к экспансионизму» и наоборот «лишь спровоцирует его».

Спецпредставитель Клинтона на Балканах Ричард Холбрук (Richard Holbrooke) отмахнулся от этого предупреждения. В 1998 году он писал, что США могут добиться обеих целей и что «через несколько лет людям будет не ясно, в чем вообще заключается смысл этих споров. Они увидят, что в отношениях России и Запада ничего не изменилось».

Как выяснилось, он был в корне неправ. «Мы обязались защитить целый ряд стран, хотя у нас нет ни средств, ни желания всерьез этим заняться», — заявил в 1998 году Джордж Кеннан (ему тогда было уже 94 года) журналисту «Нью-Йорк Таймс» Тому Фридману.

Евразийская стратегия

Будущее подтвердило его правоту. В результате стратегии Клинтона плохо подготовленная НАТО оказалась перед лицом России, где нарастали горечь и авторитаризм. Через несколько дней после вступления в альянс Чехии, Венгрии и Польши в марте 1999 года альянс начал трехмесячную кампанию бомбардировок Сербии, такой же славянской и православной страны, как Россия. Нападение на братский народ вызвало возмущение российской общественности, в частности в связи с тем, что операции проводились для защиты не страны-члена НАТО, а мусульманского населения Косова, которое тогда было регионом Сербии.

Действия НАТО в бывшей Югославии, в Боснии в 1995 году и в Сербии в 1999 году, преследовали благородную цель: положить конец убийству невинных людей. В то же время расширение НАТО на бывшие страны ОВД гарантировало, что Россия будет воспринимать эти события в совершенно ином ключе. В Москве понимали, что после вступления в альянс бывшие вассалы берут на себя обязательство поддерживать политику Запада, даже если та противоречит российским интересам. Чем дальше на восток продвигалась НАТО, тем более угрожающей она выглядела.

Это стало очевидным после того, как члены НАТО стали вести враждебные по отношению к России операции, на которые бы никогда не решились вне альянса. Так, например, в 2015 году Турция сбила вторгшийся в ее воздушное пространство из Сирии российский истребитель, который бомбил противников режима Башара Асада.

«Воздушное пространство Турции — это воздушное пространство НАТО», — демонстративно заявил России министр иностранных дел Турции после удара. В Москве не оставили это без внимания. По оценке премьера Дмитрия Медведева, Турция «подставила не себя, она подставила весь Североатлантический альянс», «и это очень безответственно».

Стремившаяся убедить Россию в отсутствии угрозы со стороны НАТО администрация Клинтона считала, что законные российские интересы, после эпохи гласности и перестройки, не конфликтуют с интересами НАТО. Тем не менее такой взгляд подразумевал, что холодная война велась на идеологической, а не на географической основе.

Один из отцов геополитики Хэлфорд Маккиндер (Halford Mackinder) лишь презрительно посмеялся бы над таким утверждением. Маккиндер скончался в 1947 году, то есть в год запуска доктрины Трумэна и плана Маршалла, но успел привлечь внимание политиков к стратегическому значению евразийского «хартленда». «Тот, кто контролирует Восточную Европу, контролирует хартленд, — писал он в 1919 году. — Тот, кто контролирует хартленд, контролирует мировой остров. Тот, кто контролирует мировой остров, контролирует мир». Нужно сказать, что его идеи объясняют холодную войну куда лучше теорий Маркса.

Россия — страна, которую невозможно защитить

Извечный страх вторжения всегда был и остается направляющей российской внешней политики. «Основа нервозности внешней политики Кремля заключается в традиционном и инстинктивном ощущении незащищенности России», — писал Кеннан в знаменитой телеграмме 1946 года. Большая территория, неравная заселенность, огромные транспортные проблемы — все это означает естественную тенденцию к распаду.

Если взглянуть на вещи отстраненно, Россия была страной, у которой никогда не было дружественного соседа. Ее главная черта — невозможность защитить ее. Из-за отсутствия горных цепей и морей на западе Россия на протяжение столетий была целью неоднократных вторжений. География и история способствовали формированию сильной, централизованной и автократической власти, которая одержима внутренней и внешней безопасностью. Коммунисты были всего лишь одним из воплощений этой власти, отражением своей эпохи.

Западные границы страны всегда были особенно уязвимыми. Европейский территориальный массив, который простирается к западу от российских границ, представляет собой большой полуостров, окруженный Балтийским и Северным морями с севера, Атлантическим океаном с запада и Черным морем с юга. У России же есть лишь весьма ограниченный доступ к морю. Северный Ледовитый океан далек от густонаселенных регионов, а редкие порты на его побережье практически невозможно использовать зимой. Турецкие воды на юге и скандинавские на севере легко могут быть заблокированы. Во время холодной войны военно-воздушные базы в Норвегии, Великобритании и Исландии также осложняли доступ России к открытым морям.

Причем эти проблемы появились вовсе не в ХХ веке. В конце XIX века Франция и Великобритания «сдерживали» Россию не только на Балканах, но и на Ближнем Востоке, в Индии и Китае. Все началось задолго до того, как Кеннан представил знакомое всем понятие «политики сдерживания».

В связи с ограниченными оборонительными возможностями российская военная доктрина исторически отталкивается от наступления. Россия пыталась взять под контроль соседей, чтобы не дать другим державам использовать ее границы против нее. Хотя Запад считает российские страхи необоснованными, история показала российскому руководству, что истинные намерения иностранных держав могут быть скрытыми и изменчивыми. Каждая эпоха приносит свою экзистенциальную угрозу: России всегда будет противостоять новый Наполеон или новый Гитлер.

С точки зрения Кремля, после Второй мировой войны угроза заключалась в окружении капиталистическим Западом во главе с Вашингтоном и его западногерманскими пешками. Включение Украины, Белоруссии (1922) и Прибалтики (1940) в СССР, а также формирование буферных государств укрепляли безопасность России в ущерб Западу.

В 1949 году раздел Германии сформировал устойчивое равновесие, которое смогло продержаться на протяжение сорока лет. Тем не менее, как только Москва потеряла контроль над Берлином в 1989 году, ее оборонительные рубежи рухнули, что заставило ее отступить на восток к фактическим границам XVIII века.

Усиление буферных зон

В обращении к Федеральному собранию в 2005 году президент Владимир Путин, бывший офицер КГБ, который находился на острие тайных операций Москвы против НАТО в 1980-х годах, назвал распад Советского Союза «крупнейшей геополитической катастрофой» ХХ века. Значительная часть его президентских мандатов была посвящена восстановлению определенных элементов экономического пространства и пограничной зоны безопасности Советского Союза для противостояния экспансии НАТО и ЕС. Кроме того, ему нужно было не дать бывшим провинциям советской империи создать угрозу для интересов современной России.

Хотя военные конфликты в Молдавии, Грузии и на Украине объясняли агрессивными попытками Кремля восстановить элементы советской империи, стоит отметить, что из всех сепаратистских регионов Россия аннексировала лишь Крым, где базируется ее Черноморский флот. Объясняется это не только нравственными причинами: аннексия пророссийских территорий укрепила бы прозападные силы в остальной части каждой из стран, что создало бы угрозу для главной задачи России, которая заключается в том, чтобы удержать эти государства вне сферы влияния западных институтов. Сохранение замороженных конфликтов в трех этих странах не дает им стать членами НАТО. Альянс неизменно отвергал кандидатуры тех, кто имели дело с неразрешенными пограничными и внутренними конфликтами или же не обладали достаточными силами для обеспечения собственной национальной обороны.

В случае Грузии и Украины, российское вмешательство совпало с конкретными этапами на пути их вступления в НАТО. Находящиеся по факту под контролем России сепаратистские территории вдоль ее западных и юго-западных границ представляют собой настоящий защитный пояс. Сталин усилил буферную зону СССР в ответ на план Маршалла, так как подозревал Вашингтон в стремлении расширить свое военно присутствие, а Путин укрепляет буферную зону России в ответ на расширение НАТО на восток.

Беседа Путина с бывшим израильским лидером Шимоном Пересом незадолго до его кончины в 2016 году как нельзя лучше отражает представления российского лидера. «Зачем американцам НАТО?» — спросил Перес. На что Путин ответил: «С какой армией они хотят воевать? Они думают, я не знаю, что Крым русский, и что Хрущев подарил его Украине? Меня все это не волновало, пока они не решили, что украинцы нужны им в НАТО. Для чего? Я их не трогал».

Эти слова не принадлежат идеологу или какому-то особенно безжалостному российскому лидеру. В конце концов, Горбачев (а его никак не обвинить в большой любви к Путину) тоже поддержал аннексию Крыма, как и военную операцию в Грузии. Он также писал в своих мемуарах, что Запад не видел тех чувств, что вызывало в России расширение НАТО.

Западное руководство не обязано симпатизировать России, но если оно хочет сформировать эффективную внешнюю политику, ему нужно понимать ее. Хотя коммунизм в Европе исчез, география региона практически не изменилась. Россия, как всегда, слишком велика и сильна, чтобы включить ее в западные институты без кардинальных преобразований, и слишком уязвима для вторжений с запада, чтобы принять свое отстранение.

О запустившем холодную войну плане Маршалла вспоминают как о большом историческом успехе американской внешней политики не потому, что он отличался невероятным видением, а потому что он сработал. А сработал он потому, что США приняли реалии российской сферы влияния, в которую они не могли проникнуть, не пожертвовав доверием к себе и поддержкой народов.

Главные решения в государственной политике опираются на реализм не в меньшей степени, чем на идеализм. США следует вновь задуматься над этим.