garik23

Начало -Летом лучше умирать. Криминальная драма «раба СССР», восстановленная по архивам КГБ.Ч.1

Уголовник-диссидент

В характеристике на Усольцева из колонии перед нами предстает совсем другой человек: в быту скромен, в карты не играет, нормы выработки выполняет, с администрацией вежлив.

Но чуть ниже вывод: «…все положительные стороны Усольцева сводились лишь для одной цели — совершения побега».

В разговорах с администрацией заключенный и не скрывал, что сидеть до 10 июня 1984 года не планирует, и при случае опять бежит. Объяснял, что 15 лет — срок большой, и терять ему нечего.

«Среди коллектива осужденный Усольцев Н. П. пользовался уважением, но уважение строилось в основном из-за тяжести совершенных им преступлений, а так же как личности, способной на совершение еще более тяжкого преступления».

Из характеристики Усольцева.

Усольцев был одним из многих советских уголовников, у кого отрицание законов, ненависть к милиции и судам трансформировались в неприятие коммунистического режима, симпатию к Западу, поддержку идей диссидентов.

Об этом в частности рассказывали на допросах бежавшие с ним Юдин и Миронюк. Усольцев в беседах с ними ругал СССР за отсутствие свобод, социальное неравенство и вторжение в Чехословакию, советовал слушать радио «Свободная Европа» и «Голос Америки».

«…У нас только один путь — за границу. Для этого нужно приобрести оружие и совершить террористический акт, а потом уже бежать за границу, чтобы нас наверняка там приняли.

Усольцев утверждал, что при таких условиях власти капиталистической страны поверят нам в том, что мы намерены бороться против Советской власти, и не возвратят нас обратно в СССР».

Слова Усольцева в пересказе Юдина, из материалов дела.

Третья попытка

Колония особого режима — для самых опасных заключенных. В промзоне работают трое рецидивистов. На счету Лапскера уже есть один побег, у Кошелева и Усольцева — по два.

Ожидание: с заключенных не спускают глаз, отсюда уже не убежать.

Реальность: в колонии делали дранку— тонкие деревянные пластинки для кровли; когда продукцию грузили в машину, надзиратель, который должен был это контролировать, куда-то отошел. Трое зэков, спрятавшись под дранкой, благополучно покинули пределы зоны.

Это был июль 1970-го — прошло чуть больше года после предыдущего побега Усольцева.

Двое беглецов, пробив борт кузова, на ходу перелезли в кабину. Вооруженный ножом Усольцев выхватил руль из рук шофера Шипова и повернул вглубь тайги. В прошлый раз беглеца подвел транспорт — так вышло и теперь, грузовик увяз в болоте. Заключенные пошли пешком, взяв с собой связанного ремнем водителя.

Подозрительную четверку заметил идущий по лесу охранник близлежащей военной части Палехов. Мужчину повалили на землю и стали душить. На помощь Палехову пришел еще один местный житель, проезжавший мимо на велосипеде. Зэки бежали, оставив на месте рюкзак и топор. Шипова им пришлось отпустить.

Беглецы разделились. Лапскера задержали в тот же день на выходе из леса. Кошелева — три дня спустя, когда он ночью залез через дымоход в поселковый магазин. А Усольцев смог уйти.

Через пару месяцев стало известно, что в селе неподалеку в доме местной жительницы Нины Копытовой под полом есть укрытие с койкой, столом и светом. Оперативники подумали, что Усольцев может прятаться там — но никого не нашли.

Трое зэков бежали из ИТК-25 Ивдельлага в поселке Надымовка, сейчас это «Лечебное исправительное учреждение №58» ГУФСИН России по Свердловской области. В 2019 году колонию решили закрыть, так как она «физически устарела» — деревянные здания построены еще в 30-е, от Ивделя надо добираться несколько часов по бездорожью.

Колонию, где содержали заключенных, больных туберкулезом, обещали «утилизировать с помощью огня». Znak.com, описывая это учреждение, цитировал обращение ОНК: сырые, неотапливаемые помещения «лагеря смерти» только провоцировали развитие туберкулеза, а заключенные жаловались на «пытки холодом».

Жаловался на «колонию в Сибири» и Усольцев: в Венгрии он рассказывал соседу по палате о своей камере, настолько маленькой, что он не мог выпрямить ноги.

По тайге, горам и морю

На самом деле беглец укрылся в грузовом поезде и доехал до Свердловска — это километров 500 от колонии. Ненужное внимание к Усольцеву могли привлечь две вещи — лагерная роба и распухшее от укусов таежных комаров лицо. Первое он исправил, украв костюм на какой-то даче. Со вторым было труднее — пришлось неделю прятаться на чердаке в том же поселке, выходя лишь ночью. Питался тем, что воровал на дачах. Когда следы укусов сошли, стало возможным выходить в город, промышляя кражами и грабежами.

Дальше находящийся в розыске преступник перемещается в Пермь, где полтора месяца под фамилией Кравчук работает в техникуме лаборантом и по совместительству художником.

С осени 1970-го по весну 1971 Усольцев сменил примерно десяток городов в России, Узбекистане и Киргизии. Где-то работал художником, где-то воровал и грабил — например, заходил в квартиры к одиноким женщинам под видом сантехника, связывал их и требовал отдать деньги. Одной из жертв Усольцева стала хозяйка дома, в котором он снимал комнату.

В деле Николя Усольцева хранятся два деревянных бруска. Подозреваемый признал, что обокрал магазин в Челябинске, но не помнил, он ли оставил на планке у входа надпись «Здесь я был и больше не вернусь» (слева). Его заставили писать разные фразы на дереве (справа), чтобы сравнить почерк, но эксперты никаких выводов — Усольцев писал на магазине или нет — сделать не смогли. Фото автора

Евгений Масалов, Владимир Ященков, Константин Кравчук, — под такими именами мужчину знали в эти месяцы благодаря краденым паспортам. Преступнику пригодились навыки художника: он вклеивал в чужой документ свое фото, а сверху дорисовывал печать.

Никто даже не подозревал, кто он на самом деле. В подшитых к делу характеристиках с мест непродолжительной работы «Масалов», «Ященков», «Кравчук» — добросовестный, спокойный и обходительный сотрудник.

На киргизском термальном курорте Джергалан — здесь он трудился в качестве художника и жил с официанткой по имени Мотя — Усольцев осел неслучайно. Отсюда было недалеко до китайской границы. Беглец прекрасно знал о ссоре СССР и КНР — и рассчитывал, что его не выдадут, если он перейдет границу. Но горы занесло снегом и пришлось возвращаться назад.

После смерти Сталина отношения между СССР и Китаем ухудшились. Противостояние достигло своего пика в 1969-м: самым известным эпизодом стал бой за остров Даманский. Но стычки шли по всей приграничной территории, одно из самых крупных столкновений произошло на территории Казахстана у озера Жаланашколь в августе 1969 года.

Не вышло на юге в горах — можно попробовать на западе в море. «Масалов» едет в Одессу, чтобы устроиться на судно дальнего плавания и бежать уже с него. Снова провал: на месте выяснилось, что моряков тщательно проверяют, а это слишком большой риск.

Учительница из Запорожской области Валентина Кисель тоже в те дни была в Одессе — как и Усольцев, она пыталась устроиться здесь на работу, но не смогла. Они познакомились на вокзале, и «Масалов» принимает предложение женщины вместе поехать в колхоз, где живут ее родители. В запорожский колхоз беглец устраивается автослесарем. Начавшийся роман с Валентиной резко завершается через два месяца: получив зарплату, мужчина уезжает куда-то на Западную Украину — говорит, что зарабатывать.

Усольцев действительно добрался до Закарпатья — но для того, чтобы пересечь границу. На всякий случай у него было припасено объяснение своего нахождения в приграничном регионе. В колхозе «Масалов» познакомился с Иваном Попфалуши, который рассказал, что в его родном Закарпатье легко найти работу с хорошей зарплатой.

— Я сам скоро туда вернусь. Если надумаешь — можешь у меня дома остановиться, пока не устроишься. Записывай адрес, — добавил он.

Усольцев записал и даже заехал, оставив у Попфалуши чемодан и гитару — опять же, для алиби.

А сам добрался до городка Чоп на границе с Венгрией. Три дня он гулял по Чопу, присматриваясь к работе пограничников в разных местах. Алиби не пригодилось — никто его не заметил.

Нарисованная чекистами карта части Чопа, хранящаяся в деле.

Стало понятно, что переплыть разделяющую две страны Тису не выйдет — заметят. Чоп — это еще и важный железнодорожный узел, через который идут поезда на запад. Усольцев решил спрятаться на тормозной тяге идущего товарного состава с автомобилями «Волга». У него уже был богатый опыт в этом деле. Пограничники, светившие фонариком под вагоном, никого не заметили.

Вообще-то Усольцев, по его словам, надеялся попасть в Румынию — режим Чаушеску в те годы охладел к советским «старшим братьям» и, как казалось, дрейфовал в сторону Запада. Похожая ситуация была с Югославией, которая должна была стать следующим пунктом. В Белграде можно найти английское посольство и просить убежища, думал беглец.

Зачем, стремясь в Румынию, ехать в Чоп, непонятно. Закарпатье с Румынией граничит, но в другом месте. По словам Усольцева, он просто ошибся.

Покинув поезд в Чехословакии, беглец зарыл в землю документы на имя Масалова и спрятался в каком-то недострое.

Ночью он перешел границу с Венгрией. Что было дальше, мы знаем: задержание пограничниками, депортация, авария.

Все кончилось зимой

Находясь под арестом в Венгрии, Усольцев нападал на дежурных — как именно, не уточняется — и дважды пытался повеситься.

Через несколько месяцев после аварии, в октябре 1971-го, все в том же Чопе его наконец передали СССР. Везли теперь строго в наручниках, караул не спускал с него глаз. Рецидивиста доставили в Киев — следствие вел КГБ Украины. Именно поэтому дело Усольцева хранится в архиве Службы безопасности Украины.

Почему расследование вели сотрудники КГБ, а не милиция? Ведь Усольцев — чистый уголовник. Видимо, это было связано с его бегством за границу.

Среди сотрудников, занимавшихся этим делом, был следователь по фамилии Селюк. Скорее всего это Анатолий Селюк. Он известен тем, что вел дела нескольких украинских диссидентов, в том числе поэта Василия Стуса — а защитником на процессе был Виктор Медведчук.

Гибель венгерских пограничников в ДТП квалифицировали как двойное убийство.

Усольцев прекрасно понимал, что теперь его ждет расстрел, а не очередные 15 лет. Если в Венгрии он просил завершить дело побыстрее, чтобы его казнили летом, то теперь пытался затянуть следствие. В его показаниях начали всплывать неизвестные ранее мелкие преступления вроде кражи мыла и зубной щетки в Барановичах — в том же доме, где произошло изнасилование.

В конце концов рецидивист открыто заявил: он будет и дальше придумывать преступления и «признаваться», чтобы погонять следователей по командировкам и продлить себе жизнь. Правда, обещание почему-то не выполнил, а производство по предыдущим сомнительным эпизодам закрыли из-за отсутствия доказательств.

«В камере изводил сокамерника требованием играть с ним в шахматы "на интерес", предлагал убить надзирателей, а когда тот отказывался, угрожал, что убьет его.

Через несколько дней после того, как остался в камере один, стал нервозным, плохо спал, требовал снотворное. Оторвал ручку от кружки, каблуки от туфель, угрожал, что покончит с собой, просил поместить его с другими арестованными.

<…> Бахвалится своими похождениями. Заявляет, что у него "высшее уголовное образование", что в своей среде он именуется "графом"».

Из характеристики Усольцева.

Арестант не оставлял попыток свести счеты с жизнью: дважды поджигал волосы на голове, сделал петлю из простыни, пытался повеситься, бился головой о стену, вдыхал сигаретный пепел. На какое-то время его, помимо содержания в одиночной камере в наручниках, приковывали цепью к нарам.

Призрачный шанс на спасение от вероятного расстрела — признание невменяемым. Усольцев этим шансом воспользовался: написал заявление, в котором назвал себя душевнобольным, просил о консультации врача и лечении. Даже уверял, что в 15-16 лет лежал в психбольнице — почему-то в Томске, хотя раньше о его проживании там не было известно, и почему-то под именем Виктора Кондратьева.

Из Томска пришло извещение: такого пациента у них не было. Киевские, а потом и московские психиатры сочли Усольцева вменяемым.

В московский Институт Сербского Усольцева возили в апреле 1972-го. Этапировали его через харьковское СИЗО. После экспертизы караул под командованием лейтенанта Зозули прибыл в Харьков забирать арестанта.

— Это что такое? Вы куда смотрели? — злился Зозуля на сотрудников изолятора.

На лбу их подопечного красовалась татуировка: «Раб СССР». Усольцев умудрился сделать ее себе сам прямо в камере — разбитой лампочкой и самодельной тушью, изготовленной из резиновых каблуков. Правда, поскольку делал все вслепую, надпись получилась зеркальной.

Подобные антисоветские татуировки — в том числе на лбу — в те годы были одной из форм протеста заключенных. Например, против произвола тюремной администрации.

Через восемь дней, уже в Киеве, подозреваемый сделал еще одну татуировку на лбу — текст тот же, но уже слева направо.

Против рецидивиста возбудили еще одно дело — об антисоветской агитации и пропаганде, то есть за текст татуировок. В обвинительном заключении подчеркивалось, что первая надпись на лбу появилась «накануне юбилея создателя Советского государства», а вторая — 1 мая. Даты нанесения татуировок воспринимались как особый цинизм.

«Нами принимались меры с целью склонить Усольцева к удалению татуировки хирургическим путем. Однако он от предлагаемой ему операции отказался и заявил, что делать такую операцию не желает и будет оказывать сопротивление в случае ее проведения.

Как сообщил заместитель начальника медотдела МВД УССР т. Кисель В. И., их санчасть может сделать такую операцию, при отказе оперируемого на ее проведение, по указанию надзирающего прокурора.

Сообщаем на Ваше решение».

Из письма КГБ прокурору УССР Федору Глуху.

Прооперировали ли Усольцева принудительно или же он предстал перед судом с татуировкой, в деле не уточняется.

Множество актов и справок посвящено дальнейшему поведению рецидивиста в изоляторе: документы не подписывает, копию обвинительного заключения порвал, материт и пытается побить караульных.

Суд состоялся в сентябре 1972 года. На заседания приехали брат и сестра. Сам Усольцев на скамье подсудимых не проронил ни слова.

«Тут всесильное ЧК, а там [в суде] не с кем и не о чем говорить», — так он объяснил свое прерванное молчание уже после заседания, в изоляторе КГБ.

«Здесь осенняя погода. Немного прохладно, идут дожди. Настроение мое: на одном уровне с погодой! Шумят деревья листьями последними в мое окно тюрьмы. Не знаю? Плакать мне или смеяться. Осталось жить осенние деньки».

Из письма Усольцева бывшей жене и дочке, написанного накануне приговора. Письмо подшито к делу, то есть до адресатов, видимо, не дошло.

Приговор был именно таким, как все ожидали: расстрел. При этом к смертной казни Усольцева приговорили дважды. Во-первых, за измену Родине, то есть побег за границу.

Во вторых, за двойное убийство с отягчающими обстоятельствами — жертвы были при исполнении, способ убийства нес угрозу другим людям, Усольцев на тот момент уже был особо опасным рецидивистом, а также устроил ДТП, чтобы скрыть другие свои преступления.

Хоть Николай Усольцев и считал свою судьбу предрешенной, молчал на суде и всячески демонстрировал презрение к государственной системе, но правом просить Верховный Совет о помиловании все же воспользовался.

Постановление об отказе было подписано 16 декабря 1972 года.

Очевидно, вскоре преступника и расстреляли — точной даты в деле нет. То есть смерть наступила тогда, когда он хотел этого меньше всего — зимой.

https://zona.media/article/2021/08/12/usoltzev