femme.kira

Под редакцией Алены Журавлевой.

( А тем временем на бусти уже выложено двадцать глав "Позывной - 1236" и повесть "Лестница Кьюббита")

Биологическое оружие. Юрка смахнул с глаз навернувшиеся слезы и сжав приклад до побелевших пальцев, махнул назад, перемахивая через две ступеньки.

За ним, след в след не отставали трое товарищей.

Они пробежали мертвый сад и поползли муравьями по длинной винтовой лестнице, расходящейся лучами на верхние галереи и коридоры.

Биологическое оружие массового поражения. Преобразование частиц. Мутация вируса.

"И все это в тебе, Юкки. Ты - ключ." -

Сколько всего это объясняло. Злость душила, накрывая глаза красной тряпкой.

Он прямо видел, как молоденькому Бате давали задание в секретном НИИ Снежнерадска. Внедриться в группу людей с нужным генотипом, отобрать опытную группу и Носителя плода.

Плод созрел и “рванул” в точно отмеренное время. Полевые испытания проведены и задокументированы. Ну, вышло малец из-под контроля, так-то в пределах погрешности.

- Ты сын, пойми. Великие дела, требуют великих жертв.

Юрка не понимал, каких Великих жертв могут требовать некие, очень важные дела, если в результате этого чудовищного эксперимента была убита целая нация. Каким надо было быть дерьмом, чтобы для выслуги не пожалеть любимую женщину и собственное дитя? Совестью не мучится и спокойно спать ночами.

Сердце жалобно сжалось, скрутив грудину до скрипа. Зима на секунду остановился, закрыв глаза и переводя дыхание. Спокойно. С этим он разберется позже. Сейчас, самое главное выручить Павла Михайловича.

В ноздри ударил крепкий запах давно не чищенного зверинца.

- Так, братки. Дальше, как по минному полю. Миш, помнишь, чему Центарей учил?

- Да.

- Что за дьявол… - Славка осторожно выглянул из-за полуобрушенной стены.

- Реликтарий… - выдохнул шепотом Кирилл.

Спиралью вниз уходил спуск, с навеки замершими грузовыми каретками. Светили выгнутыми и открытыми зевами клетки размером с шестиэтажный дом. Кое-где в них высились мутно-желтые скелеты.

На дне воронки размером в два футбольных поля расположился львиный прайд.

А прямо над ним, вскарабкавшись на чудом удержавшийся фрагмент обвалившейся лестницы. Грустно “куковал” папа Мишки.

Прихуев от увиденного, ребята сдали на триста метров против ветра и собрались в кружок. - - - 

- Обсудить план.

- Да как вы так умудрились! - по-змеиному прошипел Мишка.

Они выскочили, словно караулили. Пропустили нас, а потом окружили. Пал Михалыч взялся отвлечь, да лестница подвела.

Кирилл подавил зевок:

- Можно попробовать подняться на лифте до замурованного главного входа, там должны быть пожарные выходы. Спустим… - он душераздирающе зевнул, - Пару канатов и вытащим.

- Тема, - одобрил Славка.

- Почему ты опять принимаешь таблетки? - настороженно осведомился Юрка.

- Потому что надо, - кратко и сердито отрезал Кирюша, - Ну так что решим?

До лифта худо-бедно доковыляли, оглядываясь и вздрагивая от каждого шороха. Львы то были, не маленькие. Конечно, меньше того, что опекал Юрка. Но львиц валялось штук пятнадцать, а на обломках упавшего пролета, словно на подиуме лежал царственный зверь. Метров в пять по длине своего седого от возраста тела и три, по высоте холки. Великан.

Но воспользоваться им, они не смогли. Кабина лифта исчезла в недрах, сорванная ударами когтистых лап. Шахта же, не оставляла сомнений, что львы частенько выбирались на поверхность и жили спокойной, сытой жизнью. Да вот только пользы от этого ребятам не было никакой. Мишка в отчаянии ухватился за голову.

- Спокойно, - Кирилл прошелся вдоль стены, заглядывая в зарешеченные воздуховоды, - Сейчас, что-нибудь придумаем. Аккуратненько.

Раздался грохот, поднялась пыль. Славка, мотая головой, указал на сделанный им пролом:

По трубам залезем. Тут узко. Реликт не пройдет.

Юрка одобрительно кивнул. Молоток, парень.

Мишку пустили первым. Он был слабее и если что, парни хотели его подстраховать.

Совсем чокнулся. Нелька еще кроха совсем, дед Беськин. О чем он только думал… - бурчание Мишки разносилось эхом.

- Не пизди. Береги дыхалку.

Юрка скрипнул зубами. Как он завидовал этому оболтусу. Пал Михалыч, замечательный отец. Пусть и суров временами, но сына любил. А не покупал и собирал в пробирке. “Геолог” твою ж в душу мать!

Добрались до верха без приключений. Соловца трусило меленько, но это не диагноз.

Маловато в тебе физухи-то. Ты давай, отдышись чутка. - Славка потрепал малохольного по макушке.

- Не бзди давай, что я тебе малек, что ли? - Опираясь на двустволку, Мишка выпрямился утирая пот.

- От невезуха, - Кирилл выглянул с галереи. Они оказались намного правее, чем было нужно.

- Папка! Ты там живой!!! - Мишку в несколько рук втянули обратно.

Звери встревоженно заметались по вольеру оглашая воздух взрыкиванием.

- От дебил, бля! Я сука тут битый час ветошью зря притворялся, да?! Всеките ему там!!! Авансом!!

Стены вздрогнули от громоподобного рева проснувшегося самца.

- Ребята, планы меняются, - Юрка поправил ремень винтовки, - Вы давайте, ищите что можно привязать к тросу, раскачаем, авось дотянемся. А я пошел обратно.

- Зачем?

- Мишк, от ты тупня. Кота своего помнишь? Как за бантиком бегает. От у нас сейчас будет толпа таких. Только по больше. И с Пал Михалычем в роли бантика. Отвлекать надо.

- Поосторожнее, там! Слыш?- Славка склонился над импровизированным спуском, с тревогой наблюдая быстро удаляющуюся макушку Зимы.

Мир загустел. Так всегда было, когда Юрка боялся до тошноты. А это и правда не было игрушками, выйти к толпе энергичного и весьма габаритного зверья. Львицы стояли задрав морды и наблюдали, как владелец гарема разбегаясь прыгает раз за разом в попытке обрушить единственный уступ, на котором ютился Пал Михайлович. Распластавшийся вдоль стены раскинув руки, подобно морской звезде.

- Ну что, твари? Скучно вам тут, блохастым?

Голос предательски задрожал, когда прицел сверкающих, янтарных глаз обратился в его сторону.

- Геть оттуда. Дайте снять работника. Что он вам, на один зуб.

Зима, мелкими перебежками подходил все ближе и ближе. Это просто кошки, о Тууат Нирюнчи, спаси и сохрани, от когтей и клыков: "Ну что падлы, поиграем?"

Русская рулетка, да что вы знаете об опасности, если не играли в салки с кошками весом в центнер! Юрку хватило на полторы минуты. После чего, он превратился в форменный воланчик. Кидали и швыряли, били тяжелыми лапами.

Юкки сгруппировался, спрятав ладони в рукава. Потому что стоило бы ему рассадить хоть ладонь, то игры с “мышкой” сразу же закончились бы. Мотали и швыряли, отбирали друг у друга проверяя на живучесть мощными шлепками. Как врач, парень примерно представлял, что в ближайшее время жизнь его превратиться в боль. Спасибо зареченским, переживали и не такое.

Внезапно, лупцевание закончилось.

Приоткрыв глаза, Зима увидел как к нему, прихрамывая идет старый лев.

Косматый, огромный, он затопил пространство букетом ароматов свойственным дряхлым животным. Юрка в ужасе смотрел, как он обнюхивает его ноги и открывает пасть полную желтых, крошащихся зубов.

А после, все смешалось.

Белая молния упала откуда-то сверху, отбросив Юрку в сторону и огласив помещение яростным ревом, хвост метался из стороны в сторону, грива распушилась и белый лев набросился на черного льва, смешавшись в шумное и страшное инь и ян.

Львицы бросились врассыпную, рев и крик оглушили. Битва велась не на жизнь, а насмерть.

Оглушенный Юрка, боком-боком пробирался вдоль полуразрушенной стены. Павла Михайловича на уступе уже не было. Значит ребята его вытащили.

Казалось, спасение было так близко, но за уступом он столкнулся нос к носу с напуганной и разъяренной львицей. Оба отпрянули назад и Юрка понял, что оказался в ловушке. На “арене” белый лев добивал черного, а на единственном пути отступления засел весь прайд.

Обидно, что смерть пришла к нему в таком неприглядном месте. Даже песни не сложить. Вот глупый Юкки вышел на бой против шестнадцати реликтов, такая ерунда не придет в голову даже больному. И львы не наелись и парня погубили, вот и поделом. Да, как-то так споет про непутевого брата Омичи. А он прекрасно поет поминальные песни. Красиво и по делу.

Черному пришел конец. Победитель, розовый от крови постепенно успокаивался разглядывая сидящего у стены человека. Словно они уже были знакомы и зверь признал запах.

- Что вы сделали!? - взревел Батя скидывая с головы компресс и судорожно обуваясь.

Там уже ничем не помочь. Только кровь и кишки по стенам!

- Я тебе дам, кровь и кишки!

Славка аж отступил на два шага, такой силы мощь разлилась от, казалось бы, недужного начальника.

- Если сгубили пацана… Все под трибунал пойдете! Ермолай, за мной.

Эмоции Бати было трудно выразить словами. Нет, он не надеялся, что сын его поймет. Молод еще. Но и хранить тайну в нынешних реалиях дальше было невозможно. Советам нужен проект “Пандора”. Так глупо. Так невообразимо ужасно, что Юкки этого не понимает. И вот, когда почти двадцать лет работы были завершены, эти балбесы все запороли!

Задача была предельно простая, зайти и выйти, захватив контейнеры и уничтожив все упоминания о проекте, - бурчал Ермолай, - Я думал, что обернемся за несколько месяцев и отдохнем как на курорте.

- Жизнь не курорт, - Батя остановился ухватившись за поручень лестницы. Голова кружилась, челюсть болела. Вот ведь, классно он его вырубил. Прям как по книжке. Не прикопаешься. Вздохнув, он прибавил ходу.

Если Юрки больше нет, надо хотя бы забрать останки. Генетический материал не должен пропасть.

- Балбес! Такой здоровый и такой тупой. А клещей-то, клещей. Не бодайся. Смотри как этот гнилозубый искусал, а если загноится?

- Тоже мне, Тууат Нирюнчи. Это ж форменный Пушок и никак иначе.

Лев жмурился, безропотно давая обработать свои укусы. Зеленку Юрка нашел в ближайшей подсобке. Ее тут были тонны.

Выходит, белого выгнали из прайда и он шел куда глаза глядят, пока не прикормился Юркой. А там и сам охотится научился. Вот жеж, как бывает. А ведь, почти поверил…

- Ну и что мне теперь с тобой делать? Одних чигликов нужно килограмм восемьдесят. Я те порычу! Мурло чумазое.

- Нет, ты посмотри на них. У меня уже сердце в клочки, а он тут со зверьем играется!!!

- Юрка поднял голову на отцовский голос и нахмурился.

- Иди куда шел.

- Я те поговорю так с отцом. Цел?

- Чутка помяли. Как Пал Михалыч?

- Да что ему будет. Пошли давай!

- Когда захочу, приду. Валите.

- Ермолай молча показал на ампулы транквилизатора которые держал в руке. Батя отрицательно покачал головой:

- Пока не надо. Придет, когда жрать захочет. Возвращаемся. У нас есть еще одна задача.

Юрка задумчиво почесал лохматого победителя за ухом раздвинув свалявшуюся гриву.

Что ж. Он - ценный генетический эксперимент. Сверхвоин коммунистического мира. Вот Саввушка прифигеет. Хотя, как тут расскажешь.

Внезапная догадка осенила Юрку и поправляя разодранную одежду он подобрал сломанную винтовку.

- Бывай, косматик. Держи своих дам в узде. Не охотьтесь у поселений.

Лев лениво зевнул укладываясь на обломках, возвышаясь над трупом поверженного врага.

Батя уже ушел в свой бокс отдыхать, когда измотанный Зима вернулся в лагерь. Отмахнувшись от вопросов Мишки и Славки он постучался в дверь.

- Заходи, Юкки. - Отец лежал на койке задумчиво пуская к потолку кольца дыма. Сын сел на пол скрестив ноги и задумчиво уставился на свои чумазые ладони. - Разговор есть.

- Валяй.

- Как твои эксперименты отразятся на моих детях?

Под редакцией Алены Журавлевой.

(Это почему я раньше такая злая была? Да потому что у меня редактора не было!Теперь нужно всего лишь выкраивать время и набирать текст из черновиков. Lacorda, Спасибо огромное! )

Собак одевали в специальные комбинезоны, с креплениями. Без них все оборудование и вещи пришлось бы тащить на собственных спинах. Каждого зверя бережно опутали карабинами страховки и по одному спускали с узкую дыру, пробитую водой в каменной поверхности. Проверяли запасы продуктов, воды и лекарств.

Юрка поставил всем прививки. Слава закрепил на верхушке сосны маяк. Припрятали кое-что для возвращения.

Мишка нервничал.

И Юрка понимал его опасения. За трое суток до лаза они встречали несколько куч совсем свежего помета реликтов.

- Не ссы, паря. Дырка маловата. Ни Пегий, ни Лев туда не пролезет, - успокаивал коллегу Славка.

- Да я просто, ни разу еще в пещере не был, - оправдывался Младший Соловец одевая снарягу и каску. Руки тряслись.

- Там безопаснее чем наверху, - Зима справился с последним псом и приступил к грузу, - Бать! Отойди.

- Нам точно хватит провизии? - настороженно спросила Таня, наблюдая как рюкзаки и сумки исчезают в небольшом провале.

- Судя по указаниям в конверте, нам не так много времени придется жить на сухпайке. Миш, давай. Ты первый. Мы подстрахуем. - Зима заправил прядь волос за ухо и улыбнулся, - Закрой глаза.

Под землей было холодно. Пал Михалыч и Батя навьючили самоедов. Кирилл вернулся из тоннеля, слепя включенным на каске фонарем.

- Порядок. Мост еще держится. По одному переберемся.

Луч света выхватил из темноты блеклые рисунки нанесенные охрой. Зима почувствовал, как холодеет. Рыбы коркуморов.

- Бать, ты же сказал, что мы не ступим на их землю.

- Через пару метров уже сойдем с нее. Кирилл ходил тут тысячу раз и никого не встретил. Кто знает, когда наносились эти рисунки? Может тысячу лет назад. Может, триста.

Но несмотря на эти слова, Зима прибавил шагу.

Коркуморры остались единственным племенем не покорившимся Советскому Союзу. Даже упоминая их, мать почтительно понижала голос. Слышащие воду. Способные укрощать лед. Несгибаемые.

Никто и никогда не видел от них зла. Они появлялись из облаков поземки только прослышав, что у соседей случилась беда. Всегда приходили судьями, если споры о маршрутах кочевий или земельные вопросы заходили слишком далеко за разумные пределы.

Но те, кто ступал на их территории, были обречены. Поэтому то что сейчас делал Батя, воняло несусветной глупостью! Как бы он не был удачлив, когда на тебя начинает охоту многотысячное племя, шансов немного. Особенно с нирингай.

Странно, но Пал Михалыч разделял его опасения.

Перейдя шаткий веревочный мост он подошел к Зиме:

- Следы подчистил?

- Как мог. Пыли много, да и не поможет это. От коркуморов-то.

- Эх… Не нравилась мне эта идея. И сейчас не нравится.

- А как вас угораздило-то Пал Михалыч?

- Да…Тоже вот, срезать хотели. Да заплутали. И тут, прямо из метели эти черти. Ты знал, что они доспех носят?

- Знал.

- А из чего он?

- Клееные рыбьи шкуры. Как кевлар, только лучше.

- То-то их никакой калибр не берет.

- Они вас пытали?

Отец Мишки набычился:

- Не успели. Ты своего отца еще в ярости не видел. Чистый берсерк! Отвели в перевалочный пункт. Чистый город, Юрк. Капитальный, каменный. Когда только строить так научились. Какие-то животные… Ручные реликты. И кругом кости-кости-кости. Миллион человеческих костей! - он замолчал нервно потирая подбородок.

Это не звучало как обычные байки мишкиного папы. Пал Михалыч был испуган и его тревога передалась Зиме.

Два дня они шли по природным тоннелям. Где-то широким, где-то узким, в некоторые приходилось протискиваться, таща на привязи животных. Собаки не были в восторге от местонахождения. Да что там, к концу недели нервничали все, включая Таню. Ведь именно она распределяла пайки и как никто понимала, что пополнить запасы воды им попросту негде.

Странно, но удалившись от неба, ей стало лучше. Чешуя на груди рассосалась, зубы затупились. Мысли освободились от столярного клея, и Таня наконец-то смогла проанализировать произошедшее. Она - больна. Возможно, психически.

С этими мыслями она пришла к начальнику экспедиции.

Батя внимательно ее выслушал вглядываясь в сумрачную пещерную тьму, едва разбиваемую лучами налобных фонарей.

- Одержимость, не болезнь, Крапушкина. Это симбиотическое отторжение, еще не изученное современной наукой, так что Юрок прав. Он тебе помочь ничем не сможет.

- Так откуда взялся этот симбиот? Вы реально думаете, что на луне копошаться некие организмы которые нападают на землян?

- Не был, утверждать не буду. Но вот что скажу. Я познакомился со своей безвременно ушедшей женой через пасынка. Старший брат Юрки превратился в некую страхолюдину и стал нападать на охотничьи заимки, калеча бригады. Я его поймал и вернул в родное племя, где трое суток его варили в каких-то отварах, пичкали лекарствами до тех пор, пока Омичи не стошнило комком водорослей. И вот что странно, малая. Сбрендил он после нападения реликта. Знаю, тебя это тоже не миновало.

- Так этим можно заразиться от реликта… - задумчиво протянула девушка.

- Не заразиться, чай не вирус. Но, да. Скорее всего передача этого организма происходит при контакте с выведенными гибридами.

- Тогда как на этот инородный организм влияет луна? Мне же реально легче здесь, под землей.

Таня замялась, она не знала как обращаться к начальнику, но нашлась.

- Товарищ Зимородок, а меня можно выварить в травах?

- Я тебе, Танюх, так скажу. Омичи спасли не травы, а сила воли, - Батя склонился к газовой плитке и помешал закипающий концентрат, - Парень четко понимал, что такое хорошо, а что такое плохо. И боролся изо всех сил. Вот и ты. Ну, оступилась, бывает. Так не одна. С тобой партия, семья.

- Семья хотела сбагрить меня куда подальше.

- Да, не идеальны. Но лучше так чем, одной как перст. Подумай, раз попустило. Работай над собой, Танюх. Ты ж - человек. А человек, это звучит гордо.

Когда она ушла, к Бате крадучись подошел Ермолай. Он перешел на шепот.

- Заражена?

- Непонятно. По любому в Диком должен быть антидот. Если это первый штамм, то изымем симбиота за пару часов.

- А если уже мутировал?

- Придется устранить.

Юрка, который задремал недалеко от импровизированного “кострища”, крепко сжал губы. Ох, не полезные ископаемые они идут разведывать.

Через неделю протискивания и ползанья по шкуродерням, экспедиция внезапно оказались в рукотворном туннеле.

Причем так внезапно, что люди привыкшие к тесноте каменных стен искренне растерялись на пару минут. Ощутив под ногами ровный пол, а над головой пространство больше чем пару сантиметров.

- Пришли. - с облегчением выдохнул Кирилл, -Поздравляю, товарищи! Мы на нулевом уровне конгломерата Дикий. Через пару часов подойдем к подъемникам.

Веселее пошло. Стало легче дышать, система вентиляции работала исправно. Через одного, тускло горели под слоем пыли фонари освещения. Шумно возились собаки бегая от человека к человеку, позвякивая притороченным на спины грузом. Таня чуть отстала, ей почему-то стало невыносимо жутко, от появившейся в полумраке большой бронированной двери с надписью “Осторожно! Только для служебного пользования”.

Кирилл пошел чуть дальше и боком пролез в небольшую трещину, пересекающую бетонную стену. Батя посвятил в нее фонариком:

- Вот ведь. Кольцо обороны активировали. Не могли нежнее… Кирюш, как там!

- Норма. Сейчас запитаю.

Из прорехи вытянулась растопыренная ладонь.

- Пассатижи дайте.

Юрку ослепил яркий свет внезапно засиявших прожекторов. Обрывая паутину и поднимая облачка пыли, дверь вздрогнула и скрипя отворилась, ведомая скрытыми механизмами.

Кирилл встретил их на другой стороне. Он стоял возле открытого щитка в стене.

- Странно, но еще работает. Повезло.

Зима поспешил, потому что дверь открывшись на полную, пошла в обратный ход.

- Как ты сюда первый раз попал-то?

- Нашел в горах странные воздухоходы. Явно не рук толишенов или рюкай. Разобрал один. Пролез, - Кирюша показал на выбитую решетку, валяющуюся на полу покрытому отвалившимися квадратиками линолеума.

- Удивился. Я ж тут вечно дорогу срезал, так что знаю что к чему.

Юрка понимающе кивнул. Без Кирилла они бы искали залаз в Дикий месяца три, если не больше.

Подъемник встретил сложным механическим замком. Ермолай протолкался вперед и замахал руками.

- А ну, отвернитесь.

- Опять секреты, - фыркнул Мишка:

- Как думаешь, что там?

- Станция. Одна из многих. - протянул Славка, показал пальцем на облупленную табличку ”Станция №234”.

С шумом, напугав животных, запустился двигатель подъемника. Ермолай отодвинул защитную решетку, вежливым жестом приглашая зайти в кабину.

Собаки жались к ногам, поскуливая. Юрка ласково потрепал их лобастые головы. Да, это вам не нестись сквозь снег навстречу свободе. Ничего. Еще поохотимся.

По мере подъема становилось ощутимо теплее. Пришлось рассупониваться.

Батя сидел на жестком пластиковом сидении, покусывая ус:

- Ну! Расшумелись. Танюх, доставай консервы. Ехать, минут сорок. Пообедаем пока.

Зима видимо задремал разморенный от тепла и сытости. Тревожа сон, ноздри щекотали незнакомые, пряные ароматы. Кажется, это - корица. У Пересмешника стоял священный пузырек, который он доставал только на большие праздники, позволяя бабушке добавлять ароматную пыльцу в тесто. И еще что-то…Юрка не знал как благоухает османтус. Но волнообразный, переливчатый тон навевал видения цветов. Раскатом грома, голову укутал сильный аромат гвоздики.

Голова кружилась.

- Эй, вставай, Юкки. - отец помог ему выпрямится.

Юрка мотал тяжелой головой не в силах понять, что произошло и где это они оказались. Волосы перебирал теплый ветер. Мимо открытых дверей подъемника прошла босая Таня, рассеянно жующая персик.

- Это тебя дезинфекция размотала. Иногда бывает непереносимость. Пойдем-пойдем. На ветерке полегчает.

Батя вывел его на крытую молочной керамикой галерею, и Зима ахнул. Вот тебе и Дикий.

Отец довольно крякнул:

- Ну вот, узнал, нет? Ты ж родился тут, малой. Двести тридцать четвертый модуль. Селекционный биохимический комплекс “Конопелька”.

Юрка не отрываясь смотрел на колышущееся серо-зеленым марево крон и цветущих аллей, спускающихся амфитеатром к полукруглому источнику, блестевшему вдали.

Зрелище портил бронированный барьер, который разделил сад и озеро на две половины. Батя показал на него пальцем:

- Вот там и будем работать. Но это после, когда отдохнем. Бери сумки и айда заселяться.

Кроме Бати и Пал Михалыча все пребывали в каком то оцепенелом трансе. Слишком резкой случилась смена декораций. Еще несколько недель назад они прихватывали носы утренними заморозками и вот уже стонут от духоты раздевшись до трусов.

- Акклиматизация. - вынес вердикт Юрка, - Всем на двухнедельный карантин. Привыкать.

А никто не протестовал. Ошалели от футуристических технологий, которые раздвигали половинки дверей, стоило только к ним подойти.

Еды в “Конопельке” находилось в избытке. Как сказал Батя, запасы рассчитывались на восемьдесят лет осадного положения. Таня, ожившая под лучами синтетических ультрафиолетов, с удовольствием баловала экспедицию разнообразием концентратов и свежих фруктов.

Потихоньку начинали работать. Батя не зверствовал. Но день ото дня из столовой расходились не просто шататься по модулям, заглядывать в брошенные корпуса, а занятые конкретными поручениями.

Нет, минералы и руду таки собирали. Только по мнению Зимы, все это мутилось для отвода глаз.

Допустим, Пал Михалыч корпел собирая три глубоководных костюма и учил Юрку в них погружаться. Батя, как только был собран первый, сидел как на иголках, поторапливая. Ермолай целыми днями уединялся в саду, где жег какие-то документы найденные под грифом, совершенно секретно.

Этот неутомимый труженик партии постоянно таскался за кем-нибудь, выскакивая из-за покатых углов словно черт из табакерки. Требовал, чтобы ему сдавали всю найденную в корпусах литературу и корреспонденцию. 

То Таня попадалась за китайским журналом, то Мишка за фотографической похабщиной.

Нарушителей песочили за ужином, цитируя товарища Смолец и пугая разрушительными последствиями, которые проникают прямо в мозг, путем влияния зарубежной литературы.

- Вот зануда, прилипучая. - Мишка вошел в их с Юркой спальный блок и завалился на постель совершенно обессиленный. Сегодня его послали на целый день в узкую штольню, ковырять образцы:

- Почему ты за меня не заступился? Ты ж читал зарубежку и ничего так, особенных умственных отклонений я не замечаю.

- Не принимай близко к сердцу. Ермолаюшка, существо циркулярное. Что в голову задолбили, то и вещает. Ховайся лучше, будешь отличником боевой и политической.

- Да куда там, что мне, что Таньке уже три минуса в билет впаял. Поди, отмойся.

Соловец ушел в небольшую душевую и запустил стиральный блок. Юрка, уже умывшись лежал под тоненьким одеялом стараясь уснуть. Тело свинцово гудело. Как бы не был он физически подготовлен, погружения отнимали всю внутреннюю энергию.

- Знаешь, мне кажется, что тут конкретно не чисто. Я видел одним глазком, что сжигает Ермолай. Там какие-то отчеты, целые папки о мутациях. Зачем все это уничтожать? Наверняка же вся эта громада возводилась не просто, фрукты выращивать.

- Миш, знаешь золотое правило? - Юрка приоткрыл один глаз, - Меньше знаешь, крепче спишь.

- Так-то оно так, но смотри, что я нашел в разбитых архивах.

Мишка достал из кармана почти стершийся именной значок.

- Зимородок К.Р.1919. Сколько лет Бате?

- Кто же его знает. - Юрка сел на койке разглядывая находку:

- Шестой десяток, должно быть уже. Он старше Саввушки.

- Откуда здесь его именник? Странно это.

В окошко поскреблись. Таня заглянула подтянувшись о подоконник:

- Купаться пойдете?

- Ты издеваешься? Юрка весь день плескался. Чисто рыба.

- А ты?

- А я устал, что пес. Отбой уже, Тань. Иди до себя.

- Ну, сходите со мной. Я кроме кухни и этажей вообще ничего не вижу.

- Ермолая позови. - огрызнулся Мишка накрываясь одеялом с головой.

- Да ну вас. - Таня хлопнула створкой и они услышали тот же концерт, но под Славкиными чертогами. Уговорила.

Юрка молча крутил в руках рельефную буквенную плашку. Что же скрывал бронированный щит, за который так рвался отец?

- Такие дела, Юкки. Лет было, девятнадцать - двадцать. Сын полка, отличник. Я рвался к открытиям. Так и попал в “Конопельку”.

- Всю жизнь думал, что ты - геолог.

- Так и надо было думать, сын. Все секреты хороши вовремя.

- Зачем мы идем? - Юрка увидел, пробивающийся сквозь толщу воды, свет.

- Прибраться. Мы идем, прибраться. Молись, Юкки. И не спеши. Все делаем по команде.

Мишка нумеровал контейнеры с образцами, когда тишину рабочего блока разрезал громкий, скрежещущий звук. Стол завибрировал. Обломки, подпрыгивая подползали к краю и падали на пол.

Все высыпали на террасы. Медленно, обрушая тучи пыли и мусора заслон складывался гармошкой открывая взору вторую половину сада. Безжизненную и мертвую, словно земли толишенов.

- Вышло у них. - задумчиво протянул Кирилл, сонно протирая глаза. Он отправил в рот таблетку, задумчиво ее рассасывая, - Спустимся. Встретить надо, вдруг под грузом.

Первым, ломая сухие ветки, появился Юрка. Он тащил свой костюм, гремевший литаврами от быстрой ходьбы. За Юркой, едва поспевая, шагал Батя. Они пробежали мимо встречающих устремляясь к лестнице.

Зима сбросил свою поклажу у ступеней и замер от отцовского оклика.

- Стоять, я сказал!

Мишка захлопнул, непроизвольно открывшийся рот. Зиму трясло от ярости. Он нависал багровый и молодой над бородатым Батей, готовый бросится в бой.

- Всю жизнь! Ты обманывал, всю мою жизнь!!! Меня и Савву!

- Закрой пасть, щенок! Ты сам подписывал неразглашение, так что мне было делать?!

- Я не знаю, мне было четыре года! Четыре года, Бать! И если ты был до хуя умный в четыре года, мои аплодисменты!

- Да я тебя!

Мимо встречающих пролетел начальник экспедиции отправленный Юркой с ноги, в глубокий нокаут.

Зима сбегал наверх и вернулся с карабином.

- Мишка, бери свою берданку и за мной.

- Что случилось?

- Пал Михалыч в беде. Славку кликни! - вслед убегающему Соловцу несся предупредительный крик, - Захватите сигнальные шашки!

Кирюша зевнул, поправляя на плече ремень. Он всегда был готов, даже в нужник без оружия не ходил.

(На этот раз кажется, справилась с нумерацией. Сердечно благодарю NaiNaya за две платных подписки на бусти. Серьезно, я почти поверила что люди могут хотеть купить то, что  произвожу.Словами не передать какие пузырящиеся эмоции вызывает этот момент.

Так же по подписке выложена повесть "Звезда Ходжа" и  рассказ "Пусть всегда будет солнце!".В темпе выкладывается доступ к "Позывной -1236". Ссылка в комментариях.Спасибо всем большое за внимание и хорошего прочтения )

У них с Батей была своя палатка. И это тебе не тактичный Саввушка. Юрка часто уходил спать в подвешенном брезенте ибо от храпа родителя, шишки с деревьев падали.

Но они мало помалу находили общий язык и Юрка понимал за что все так боготворили старшего Зимородка.

Батя любил и ценил жизнь в любом ее проявлении, был сметлив и хитер. Умудрялся так обустраивать нехитрый палаточный быт, что все кроме Мишки аж вздыхали от блаженства. У них даже радиола работала вводя в крайнее удивление много косых юбаев.

Нет, что такое радио они знали, чай не далече изобретено. Но что бы работало в их глуши? Рядом с горами? Это было в новинку.

Неразговорчивые. Высокие, стройные люди в основном среднего возраста. Юбаи практиковали умерщвление тяжело больных, увечных и старцев. Правительство пыталось с этим что-то сделать, но все кто приезжал перевоспитывать юбаев, одним прекрасным утром просто не просыпался.

Попробуйте навредить жителю леса, коль трава высока.

Лес-здесь, а Снежнерадск - там, любили поговаривать юбаи. Юрка хорошо знал этот народ, потому что земли толишенов лежали тремя днями выше.

Мертвые земли, как теперь о них отзывались много косые. Вечерами они отговаривали Батю подниматься выше.

- Беда там случилось. Из гор вышло Зло и убило целый народ, зверей, птиц и насекомых. Земля исторгает из себя яд.

- Ну и пусть исторгает, а мы ее вот так. -отшучивался Пал Михалыч демонстрируя ПРВУ:

Земля, что баба. Постоянно что то исторгает, не жить теперь что ли?

Поэтому, подлечив Мишку и пополнив запасы, двинулись. На этот раз пешком, оставив транспорт и оленей юбаям. Собаки в смешных противогазах тащили волокуши. Уже на этом этапе Юрке стало как-то неспокойно. И до этого, ночами, ему казалось, что кто-то шастает по лагерю. То кружка пропадет, то миска. То собаки взвоют на равном месте. Делился своими подозрениями с Батей, но тот лишь отмахивался:

- Не придумывай.

После дня подъема они оказались в так называемой “отдушине”. Небольшом оазисе расчищенном силовиками при зачистке катастрофы.

Юрка мечтал вернуться сюда хоть разочек. Все скалы и сухие деревья казались старыми знакомыми. Сюда они приходили с Омичи и мамой. Вот на этом камне она пекла хлеб из размолотого березового луба. Заквашенного и высушенного так, как умели только толишены. Дети льва славились своими талантами превращать несъедобное, в съедобное. Они пили кровь и ели камни.

Только вот Юрка не обладал этими знаниями, а устные предания толишенов умерли вместе со зверями и птицами, ранее населявшими это страдающее плато.

Про чихавшись и наплакавшись в удушливом мареве, жить можно, пусть и с трудом. Стали раскладываться. Юрка пошел за своим баулом и не обнаружил его на месте.

Перерыв всю поклажу несколько раз, экспедиция пригорюнилась. Медикаменты - спиздили.

- Дайте мне денечек, я вернусь к этим косоглазым и разъясню за социалистическую собственность! - взбесился Славка.

- Это не юбаи. Они не признают доказательную медицину.

Юрка еще раз обошел поклажу снятую с волокуш и сложенную по центру их небольшого лагеря. - Что-то не так:

- Миш, где Кирюшино барахло?

- Да вот же. Два рюкзака и сумка.

- А это что? - Юрка пнул несуразный брезентовый мешок:

- Чье добро, братва?

Мешок никто не опознал. Удивительно даже, все тягали его чуть ли не каждый вечер, но за обилием поклажи не уточнили, что же это вообще такое.

Славка развязал горловину и вытряхнул на свет божий еле живую и исхудавшую вдвое, Танечку Карпушкину. Собственной персоной.

Юрка звонко хлопнув себя по ляжкам и разразившись толишенским наречием ушел вбок, за камни.

Павел Михалыч поинтересовался у Бати:

- Чего это он?

- Пизда, говорит, экспедиции. Спускаться надо.

Не спустились. Достали один из запасных ПРВУ, отпоили горемычную бульоном.

- О, чем только думала! А если б мы на тебя ящики с консервами поставили, или того хуже, забыли в суматохе?

- Зачем лекарства сперла, крыса!

- От Ермолай, ваш пациент. Бессознательная неосознанность. Полное отсутствие понимания граней дозволенности и ответственности. Берите под опеку.

- Очень смешно, Юрий. Мы на задании, а тут, гражданский, да еще и вор. Может она, американский шпион?

- Дура она. Сферическая. В кубе.

Таня и сама толком не смогла объяснить зачем выбросила вещи и забралась в мешок. У нее на тот день даже планы были. За хлебом сходить и в библиотеку. Как наваждение. Будто ее кто-то принудил сбежать силой.

Сколько она натерпелась за эти недели. К стоянке подходили Реликты, она чувствовала их густой, звериный запах. Трясло на всех кочках и ухабах, она простыла, не могла привести себя в порядок и страшно боялась показаться на глаза предпочитая замерзать и голодать.

- Не подходи ко мне. Я в одном конце стоянки, ты - в другом. Чертова нирингай. И к Мишке не подходи. Что б как не было тебя!

- Прекрати. - Юрку догнала родительская оплеуха:

- Она младше тебя, глупее. Женщины в принципе, более склонны к импульсивным поступкам. Потом, это ж хорошо даже. Проштрафилась, значит будет вечной дежурной, хлеба отрабатывать. Не реви, Танюх. Доберемся до вершины, дадим радио твоим. Небось, похоронили уже.

Восемь, очень плохое число. Как он его ненавидел. С Таниным присутствием все потускнело. Исчезли веселые шуточки и прибаутки. Все внезапно вспомнили о бритвах.

Юрка не брился принципиально. Так меньше лез гнус. На Таньку, нежить мошка не летела. Еще один признак, что чуйка не обманула. Остальных, жрали поедом несмотря на тройной одеколон.

За плато растирался родной лес. Мертвый, родной лес. Юрка знал каждый его уголок. В сухом русле когда-то играла камнями бурная река. Камни и валуны еще хранили известковые отпечатки ладоней, которыми детвора украшала их каждую весну. Под ногами хрустели кости бесчисленных зверей и птиц, ветер поднимал эту белую пыль и закручивал в костяные вихри. Все было хрупким и полым, невесомым и мертвым.

Не оборачиваясь, Юкки прошел осенние стойбище. Угольно черное, с выкопанной на три метра вглубь землей.

Мама, Омичи жив. Твой брат, жив. Твой муж, жив. По земле уже бегают твои внуки. Им будет, что рассказать своим детям.

Про шамана из рода Льва, который подарил им бытие. Про игру снега на рассветных склонах, когда солнце снова возвращается в этот мир. Спи спокойно, пусть Юргалэ качает тебя в своих волосах, а Инукай поет колыбельную.

Юкки не будет плакать.

Юкки больше никогда не будет плакать.

Еле успели добраться до очередного оазиса к вечеру. Хотя солнце стояло еще высоко и не думало садиться, все вымотались шагать по рассыпчатому грунту. Некоторых собак несли на руках, они повредили лапы. Упали без сил, даже не в силах стянуть с себя противогазы.

Таню берегли всю дорогу усадив в волокушу. Сейчас она хлопотала разводя огонь и скупо отмеряя воду на концентраты.

- Ну вот, смотри какая деваха полезная. А ты на нее, нирингай-нирингай…- разглагольствовал Мишка уплетая разогретую консерву.

- Ты то это знаешь лучше всех, оболтус! - Пал Мишалыч погрозил кулаком:

- Ух, как прознаю, что это ты девку на дурное подбил.

- Да успокойтесь, вы, папаша. Я его знать не знаю. Поешьте лучше.

- Разбудите Кирилла. - Батя закончил кормить собак и присел к огню:

- Завтра взойдем на пик, дальше будет легче.

Все дружно застонали, потому уже поняли, что Батино “легче” значило тот же гемор, но в другой плоскости.

- Вот ты твердишь, что я нирингай. А кто такие нирингай? - Таня подсела к Юрке, тот отодвинулся.

К- огда-то давно, когда из звездного ничего на землю спустилась Юргалэ, у нее было две человеческих руки и две змеиные: Инукай и Нирингай. Человеческими она правила в физическом мире, а змеиными в бесплотном. Но Нирингай оказался не так хорош как Инукай. Если Инукай возвращал души, телам больных. То Нирингай, выдергивал их. Страдания и боль несли ему радость и заставляли расти. В какой-то момент он стал таким большим, что Юргалэ упала на спину, опрокинув море. Землю затопило, любимые ей люди умирали и Инукай не успевал возвращать их души обратно.

Тогда она вырвала Нирингай из своей спины и размолотила его на миллиарды змей, червей, гнус, больных мышей и бешеных лис. Но самые маленькие части, пыль от плоти Нирингай поднялись к полной луне и осели там. Смешались со звездной трухой обретя взвесь. И стали внимательно высматривать, кто из людей недоволен своей жизнью, зол, болен. Если такой человек оказывался на улице в морозную лунную ночь, то нирингай спрыгивал на луч и заселялся в предоставленное тело. Дело времени, когда он полностью захватит над тобой контроль. Видишь, уже заставил покинуть родной дом, подслушав твои мысли.

Треснуло полено и замолчавшие вокруг костра люди, вздрогнули. Славка расхохотался:

- Ну, брат! Рассказчик из тебя, что надо. Какую байку загнал, на пять рублей не меньше. Вернемся, первый в шапку кину.

- Ерунда все это. Религиозные бредни. - фыркнул Ермолай отвернувшись от огня.

- А мне понравилось. Зима, у тебя еще есть?

- Да не про твою честь Мишань. Хорошенького по трошки.

Глаза слипались. Юрка дошел до волокуши, стянул с нее брезент и бросил на костяную пыль. Вот уж воистину, край смерти.

Только задремал, как холодная, словно лед рука обвила шею:

- А есть способ, избавится от этого нирингай?

- Тань, уйди по хорошему.

- Так, а что ты мне сделаешь? Судя по всему ты и сам боишься этих нирингай, до чертиков. - она рассмеялась скалозубя.

- Тебе нужен опытный шаман, Тань. Я знаю свои силы, а с нирингай сможет справится, только человек с практикой.

- Ну и тьху на вас. Мы с ним сами разберемся, без глупых шаманов.

Девушка встала с подстилки и пошла в палатку которую уже успели закрепить.

Аж передернуло. Нежить все больше и больше овладевала ею. Черты лица заострились, из под губы выглядывали тонкие клыки.Разница была бы заметна ,знай они Таню класса с четвертого. Так что от Крапушкиной шарахались только Мишка и Юрка, вызывая на стоянках смех и подшучивания.

- Слыш, Кирюш? Они часом не из ваших, что от девки так хоронятся.

- Отстань от парней, Слав. - зевая, отвечал проводник.

- Зубы лишние есть? - коротко обрывал такие разговоры Батя:

- Один сосунок еще, второй-женат. Нечего им рядом вертеться, тяни давай, балабол.

День шел за днем. Праздновали день рождения Павла Михайловича. Пережили “сухую” грозу удирая от занявшегося пожара. Зрелище страшное и захватывающее, давали радио в Центр и Семерку. Юрка расстроился, что Савва не пришел на сеанс связи.Но все понимал, больничка, дело такое.

За то они по угорали с воплей Карпушкина. Деньги за свадьбу плочены, чем возвращать!

Его успокоили, что оформят Таню задним числом как сестру-хозяйку. Оплатят трудодень как надо.

Из земель толишенов, экспедиция вступила в Великий лес. Батя приказал перестать давать Кириллу таблетки и проводник день ото дня оживлялся. Оказавшись, чуть стеснительным и очень интересным собеседником. Он и правда ориентировался в Великом, словно тот был его родным домом.

Утро началось как обычно, Батя завел радиолу и пинками выгонял всех на утреннюю зарядку. Таня, подвязав мешок на манер фартука разливала по кружкам, крепкий до смолистой черноты, чай. Только Кирилл крутил головой,задирая ее к бесконечно зеленому небу сплетенных листьев крепко сжимая в руках добротный финский карабин.

- Что случилось? - Юрка, проигнорировав завтрак, быстро сложил свои вещи в волокушу и привязал собак.

- Слишком тихо. - Кирилл принюхался хищно раздув ноздри:

- Чуешь?

- Сладким чем то…Фууу! Как несет! - Юрка подавил рвотный позыв.

Проводник обернулся к трапезничающим:

- Нужно зажечь камфорные шашки! Быстро!

Батя уже втыкал по периметру раздвижные шесты. Мишка заволновался:

- Что происходит?

- Ты не ссы. Карцень летит. Юбаи из него дюже крепкий настой делают.

- Пап, что такое карцень?

Пал Михалыч не спеша дохлебал свою кашу, вытирая миску листом лопуха:

- Да сейчас сам увидишь. Можно не торопиться, пока не пролетит все равно ходу нет.

Со стороны деревьев пробивалось странное флуоресцентное свечение. Раздвигая листву неспешно приблизилось первое скопление. Юрка вспомнил.

Из карцня действительно готовили ароматный настой, добавляли его в тесто или мед. А коркуморы умудрялись гнать из него спирт для своих зажигательных снарядов.

Скопление походило на плотный комок сладкой ваты. Он парил на высоте трех-четырех метров, светился и негромко тарахтел.

- Какая красота! - Таня восторженно захлопала в ладоши. Вслед за первым появился второй, третий, четвертый. И вот уже вскоре все пространство поляны наполнилось светом и разнородным дребезжащим звуком.

Процессия огибала стоянку распадаясь на два облачных потока и скрывалась между деревьев словно фантастический карнавал крохотного, неведомого народца.

Девушка, не отрываясь следила за “облачками”:

- Какие славные эти ваши карц…карцени? Карцень? Это вообще склоняется? Вот бы потрогать.

Мишка пожал плечами и протянул руку к ближайшему скоплению быстрее, чем кто-то успел его остановить.

В миг картина изменилась. Юрка успел накинуть брезент на себя, собак и Кирилла. Батя прыгнул в палатку. Пал Михалыч споро затянул капюшон куртки и скрестив руки на груди, упал лицом вниз.

Скопление рвануло, окутав Мишку проворным, жалящим роем. Насекомые лезли в ворот, под штанины, залепляли глаза и уши, карабкались в нос.

Мелодичное жужжание разом изменилось, став разрывающим слух писком. Парень орал и катался по земле. Тело жгло невыносимой болью. Сотни крошечных острых лапок и крыльев резали горло. Миллионы укусов разносили по телу токсичный яд.

Старший Соловец миллиметр за миллиметром дополз до сына и уронил тлеющий факел прямо на окутавший парня ком. Гнус загорелся. затлела одежда. Мишка не шевелился.

- От же пакость такая…- очухавшись от нападения, все вылезали из укрытий. Таня стояла где и была в ужасе рассматривая поляну на двадцать сантиметров заваленную мертвыми насекомыми.

Славка бросился к Мишке охлопывая разгоревшийся огонь:

- От же дурень! Кто ж их руками-то трогает!

Завертелось. Младшего Соловца отнесли в палатку раздели, Юрка поставил капельницу с антигистаминами, вколол противоядие, обработал пораженную кожу и слизистую. Бедолага с трудом дышал и не приходил в сознание.

- От дебил! Я ж все на планерке рассказывал! А Кирилл сколько раз про них говорил, не счесть! - сокрушался Пал Михалыч.

Батя споро прилаживал на себя снаряжение:

- Пашка, ты за главного. Я быстро.

И растворился в зеленом мареве, будто его и не было.

- Куда это он? - Таня пришла в себя и соорудив из еловых веток метлу, наводила порядок.

- За камедью. Все эти Юркины пузырьки, хорошо. Но сыпь только камедь убрать может. - Славка поднимал импровизированный стол:

- Черт тебя дернул, ему под руку сказать.

- И правда…- Крапушкина сгорбилась. Просто подумала, а оказалось, сказала вслух. Можно подумать, она хотела доброму Мишке такой боли.

- Слав, держись от меня подальше. По ходу и правда, что-то со мной не ладно.

- Не ерунди, а? Отлежится недельку и порядок.

С правой стороны донесся тихий стон. Славка выпрямился и бросился на подмогу:

- Ермолай, ну что ж вы так. Юрк! Тут еще один!

Болезнь сразу двух участников экспедиции заставила их задержаться в предгорье. Мишку покусали больше всех, начались осложнения. Нквдешник бредил и звал маму, хотя пострадал куда как меньше Младшего Соловца.. Павлу Михайловичу слегка досталось и он просто яростно расчесывал укусы на лодыжках:

- От жеж. На такой ерунде погорели. Досадно.

- А что ты хотел? - у костра, Батя чистил винтовку:

- Забыл, какие мы были? А как ты скужылы нажевался и блевал дальше чем видел? От то-то же. Умнее будут. Да и собакам отдых нужен.

- Внимательнее ему надо быть! Уж сам батька-то.

- Скажешь тоже. А забыл, когда Мишка скарлатиной заболел, бросил экспедицию и до Логова на лыжах четверо суток бежал?А меня потом с Снежнерадске песочили? ! Все люди, Паш. И наши дети, тоже.

Юрка вышел из палатки и вылил воду в кусты:

- Мишка очнулся. Хороший рецепт с камедью. Жар, как рукой сняло.

- А Ермолай?

- Уже ест самостоятельно.

- Добро.Слав, смени его. Иди поешь.

- Собак, кормили?

- Да кормили, можно подумать не заменимый. -Сердито буркнул Павел Михайлович.

Зима не отреагировал. Он знал, что по мнению Старшего Соловца, он должен был первым делом бросится спасать Таню и корил Юрку за бездействие, в результате которого пострадал Мишка.

Сам Юрка считал, что спасать Мишку, когда еще ничего не случилось, было бы очень тупо. А Батя и вовсе сказал, что не спаси Юрка собак и проводника, тут то и конец их миссии. Так что, просто старался не обращать внимания.

У стола , накрытого чистой тряпочкой ,никого не было.

Приподняв ее, Юрка обнаружил оставленную порцию. Раззадоренный карцень убил очень много животных на своем пути, так что они не испытывали недостатка в мясе. Впервые за неделю, он немного расслабился.

Где-то в кустах, у озера, вдохновенно орал лебедь. Накануне шел продолжительный, холодный дождь и все вокруг было сыро и промозгло. Деревья качали кронами, поскрипывая. Такого мира и успокаивающего шума, Юрка не слышал уже много лет.

После ужина он взял ведра и свистнув лобастого кобеля пошел к озеру.

Над поверхностью воды стелилась дымка. Озеро, огромное и спокойное, словно зеркало, тускло мерцало рыбьими спинами.

Зима набрал воды и ополоснул лицо. Собака зарычала.

Раздвигая камыши, к нему вышла Таня.

Отвернулся, раздраженно дернув плечами.

-Девушка зашуршала у одежды, клацая зубами от холода.

- С чего это ты таким скромным стал? Раньше пялился и не краснел.

- У тебя чешуя на груди.

Таня замерла натянув штаны, недоверчиво провела по коже. Пальцы уперлись в что-то ребристое и твердое. На мгновение, она замерла, а после снова вернувшись к своему занятию:

- Подумаешь.

- Уходи. Ты не пропадешь в лесу. Даже крацень не тронул.

- Не хочу. - натянула куртку путаясь в молнии замерзшими пальцами:

- Если пойду с вами, рано или поздно получится встретить еще одного шамана. По опытней тебя.

Она круто повернулась ,обходя Юрку по дуге и заставив собаку жалобно скулить:

- Или ты просто не хочешь нам помочь? Что-то ты слишком много знаешь о захваченных?

- Мать вылечила одного. Рассказывала.

- И кого же?

Юрка замолчал, потом взял ведра и пошел по тропинке ведущей обратно к лагерю. Таня улыбнулась, обнажив тонкие клыки.

В очереди регистратуры передо мной стоял высокий молодой человек забывший фамилию своего врача:

- Ну как же его...Этот..Ну, в 240, который. Ах, ты! Двемерская такая фамилия!

На этом моменте я тихо сползла под плинтус, потому что сама - ярый фанат Древних свитков и поймать отсылку в очереди болеющих, было как минимум весело.Еще веселее стало, когда фамилия стала озвучена.

- Двести сороковой, записывайте - Мчелидзе Ба...

Туннельный архитектор Мчелидзе.. звучит, однако)))

Изображение взято с просторов интернета.

(Небольшое предисловие, мои хорошие. Эти две недели не прошли даром. Я вроде как нашла редактора. От всамделишнего. Выкладки сдвигаются с субботы на понедельник. Жизнь продолжает испытывать меня на прочность, помимо болезни вчера у меня сгорел комп и обесточилось полквартиры))). Кто любит паять конденсароры? По ходу, Кира. Я завела блог на бусти, где буду делиться своим житейским и выкладывать за подписку Лео. https://boosty.to/demiurg113/posts/7df040d1-647c-4464-bc6b-b... Судья, как и было заявлено останется только Пикабушным проектом. Так же, подписку на бусти будут выкладываться рассказы и может быть даже роман который написан уже давным-давно. А пока, давайте вернемся к приключениям Юкки)

Таня сидела у окна в своей комнате. Оно заменяло ей жизнь. Свободную и полную удовольствий. 

Серьезно, что хорошего она видела за свои восемнадцать лет? Пюре в школьной столовой на молоке, поездка профориентации, пару спектаклей. Мишка оказался ласковым, да и Люба не протестовала. Пожала плечами и ушла в другую комнату, качать соплю.

Тоже мне радость. Только вонь и крики. Весь дом в пеленках. Мать только и выпускает, чтобы стирать.

Крапушкинское отродье удалось огромным, почти четыре килограмма. Нинка его обожала, нянчила и вскакивала ночами. Тане было обидно. Сколько раз она принимала на себя предназначавшуюся Нинке кочергу? Сколько ломтей хлеба отдавала, да и донос написала тоже, только из-за Нинки.

А та, вон как отплатила. Крапушкин на них двоих надышаться не может. Говорят, в следующем году уедут в Снежнерадск. скатертью дорога. Она закончит школу и поступит в училище, переедет в общежитие. Что ей те столицы, коль настоящая жизнь тут.

Пожила уже в квартире, хватит.

Она поднялась и  сложила портфель на завтра. В школу ее отводили за руку, как первоклашку. Все потешались вволю.

И сидела, за отдельной партой. Хорошо хоть на собрание не вызвали отпесочить перед всеми. Это Василь Агафьич постарался. Он неуклюже подбадривал ее, хотя она совсем в этом не нуждалась. Перетерпеть год.

Сегодня вернулся Пересмешник. Таня видела как Батя осторожно высаживал его из всехода и разгружал вещи. Юрка небось от радости околеет.

То же мне, врач. Видала она таких врачей.

Словно волк в зверинце, Таня заметалась из угла в угол. Да что ж она такое думает, зачем она послала ту анонимку? Зачем расстроила маму? Да и Крапушкин не такой плохой. Зачем она себя так вела? Ради чего? Много ли радости остаться один на один со всем миром?

В дверном замке завозился ключ. Нинка заглянула в дверь:

- Тань,ты чего такая растрепанная? Давай, причешись. И платье надень.

- С чего это? Что за праздник?

- И ленту красную вплети, бархатную. - Нинка завозилась у комода доставая Танино выходное платье.

- Что случилось? - Таня скрестила руки на груди замерев посредине комнаты.

- Сваты пришли.

Нинка светилась. Счастье-то какое, после скандала и кто-то захотел посвататься к сестре. Да за такой шанс надо хвататься обеими руками!

- Я не пойду… - от ужаса, девушка еле добрела до кровати. Какой кошмар из одной неволи в другую. Нет-нет, ни за что.

- Мааам! - Нинка побежала к дверям и вот уже Таню вертят как куклу. Нижнее белье колючее, новое. Чулки, платье, туфли, укладка с лентой, мамина помада.

- Ну что ты, занервничала? Нинк, тащи нашатырь. Давай, доча. Может это единственный шанс.

- Мама, я не хочу.

- Что за глупости. Никто не хочет, но судьба наша такая. Приходит время и пора, значит.

Есть такие вещи в театре. Оксана сказала для них есть специальное слово - реквизит. Вот и ее, как реквизит стащили в залу, поставили посредине, где Таня застыла изваянием. Она не узнавала сватов, не понимала кто жених.

Как-то сразу в доме оказалось много народу. Вынесли портрет Ленина, связали руки вышитым рушником, пронесли над головой ароматный каравай. Какой-то парень легко надел на ее палец тяжелое золотое кольцо. Что происходит? Почему она не может произнести не звука?

Бледная как полотно невеста, упала снопом в самый разгар веселья.

Юрку разбудили посреди ночи, Пересмешник тряс за плечо:

- Вставай медицина. Люди мрут.

- Да черт бы тебя побрал, нирингай! Зачем согласилась?

- Не знаю. Ничего не знаю. - зубы клацали, пациентку трясло в ознобе, выла и захлебывалась слезами, на пополам с рвотой. Она свернулась калачиком на постели, в голове метались сумбурные мысли. Почему снова наедине с Зимой? Ну тут понятно, близко живет, мама Нинку послала. до больнички пока дозвонишься, да на другой берег доедешь. Ночь на дворе, ясная, лунная, заглядывающая в окно. Девушка подняла руку будто впервые увидевшая ладонь:

- Что же это такое получается, я теперь - невеста?

- Выходит , так. - Зима застегнул на ее предплечье муфту тонометра.

- А кто жених? - вроде Димка на побывке, вот бы Димка.

- Ну ты даешь, торпеда. Кирилл Смотровой, ваш полпред дружины.

- Как это...Кирилл?- не могла взять в толк Таня. В самом деле, розовощекий, похожий на гигантского младенца Смотровой не годился даже в друзья, не говоря уже о женитьбе. Да, ответственный исполнитель, но скучный, без чувства юмора и страшно занудный.

- Сбегу! -рывком подскочила,но сразу же рухнула обратно. Зима еле успел подхватить, чтобы не ударилась головой о подголовник.

- Прыткая какая. Лежи уже. Я направление в шестерку выписал. На обследование, гипертонические кризы в твоем возрасте, это далеко не норма.

- Я не хочу замуж.

- Ну так и не надо. Разорви помолвку. Оклемаешься, сходи к Смотровым. Так мол и так. К созданию новой ячейки общества не готова. Желаешь учиться и работать на благо народа и партии.

Заговаривая зубы, Юрка быстро вколол лекарство замешанное со снотворным. Нирингай овладевший Таней в ту зимнюю ночь не даст покоя ни ей, ни ее окружению. Не успела Юргалэ, не выручил Инукай.

- Мама растроится…- Таня стремительно засыпала. Давление выровнялось. Несколько дней в постели и будет как новенькая. Бедовая девка. Сама умрет и за собой утащит.

Быстро собрал обратно свой тревожный чемодан и вышел из Таниной спальни тихо прикрыв дверь.

Крапушкин курил в сенях, дрожа от холода:

- Как она?

- Стабильна. Покой, свежий воздух и никаких скандалов. - Зима проглотил комментарии насчет скоропалительной свадьбы. Что бы он там сам не думал, взрослые люди - разберутся. К тому же, Крапушкину до сих пор хотелось подрихтовать лицо, а Савва строго - настрого предупреждал не связываться.

Пересмешника подлечили на отлично. В глубине новенького сердца тикала часиками кремлевская таблетка. Юрка был доволен, Савва набрал вес, колол дрова одним ударом и скоро должен был вернуться к работе.

Как-то незаметно, скорыми делами, прошла зима. Он часто заглядывал к Соловцам и крепко подружился с Любашей. Достроили с Батей баню, обновили зимник для птицы и псарню. Подновили загон для оленей.

Праздновали день рождения Коли. Тамара с Батей, кажется помирились. Радка не пришла. Она съехала в общежитие и знать никого не хотела, а потом и вовсе уехала в Логово - 2, работать по распределению.

Отец встречал после смены. Глаза слепил яркий полярный день и Зима насторожился, что-то случилось, иначе Батя бы не притащился на другой берег. Дома он превращался в домоседа, которого калачом за двор не выманишь.

- Шабаш, Юрок. Увольняйся. Разведка зовет, нам в партию врач нужен.

Это значило, что он уже сходил в отдел кадров и по факту, Юрка уже уволен и записан в геологическую разведку. Это он так, из вежливости предупредил.

Зима кивнул. Закурили, отгоняя назойливую мошку:

- Когда?

- Во вторник.

Помолчали. Батя разом растерял всю свою легкую дурашливость присущую ему на отдыхе. Юрка чувствовал как в крепкой голове роятся тысячи мыслей. Собрать экспедицию на несколько месяцев, это тебе не до ветру сходить.

- Куда?

- Потом узнаешь.

- На сколько?

- Три-четыре месяца.

- Добро.

Батя посмотрел на него и неожиданно улыбнулся:

- Я думал, барагозить начнешь.

Зима пожал плечами и выбросил бычок в урну:

- Да не. Засиделся.

Дикий. О сколько слухов и баек ходило про эти забытые разработки. Не одна шахта, не две,а целый конгломерат. Полноценный город, внезапно покинутый жителями. Законсервированный и стертый с карт и маршрутов.

Батя собрал группу на совещание в доме Культуры.Двадцать четыре человека. Рядом с Зимой дремал Кирилл, проводник антрополога. Юрка старался держаться от него подальше ибо наслушался от Саввы о этих “нарушителях семейных ценностей” всякого. Как говорится, не осуждал, но был настороже.

Вообще в плотно накуренном зале, сидело немало знакомых лиц. Тут тебе и лесозаготовка и стройотряды, охотники, проводники из местных…Юрка пригляделся, ан нет. Не привиделось. Кротких, хорошо стриженных молодых людей, одинаковых с лица (прекрасная выправка…), он бы не спутал ни с кем. НКВД.

Вечер переставал быть томным. Внутри зашевелилось разноцветное любопытство. Что же такого занятого ждало их на законсервированной разработке, если Снежнерадск выслал своих людей?

- Дело предстоит невероятно серьезное, товарищи. Вы все уже подписали документ о неразглашении государственной тайны. Завтра на построении вас разобьют на группы и вручат контрольный конверт с нанесенным поверху маршрутом. Вот такой. - отец переключил слайд и все увидели изображение большого конторского конверта.

Поверх него, заместо строк адреса и места отправления была нанесена схематическая карта.

- Специальный человек в вашей партии обладает кодом, с помощью которого ее можно будет прочитать. По прибытии на место, ровно в пятнадцать ноль-ноль, конверт нужно вскрыть и следовать дальнейшим инструкциям. Вопросы?

- Бать, а как с кормежкой? Груза маловато для сухпая.

- Ножики есть? Сами наколупаете. В первой чтоль?

- Бать, патроны когда выдадут?

- Без двадцати семь всем явиться к зданию милиции, там и отоварят. И что б с рублями не приходили, размена у них нет, не сельпо.

- Бать, живе-то вернемся?

Начальник подобрался, будто пегий перед прыжком и сурово посмотрел на всех из под кустистых бровей:

- Как пойдет, братки. А теперь давайте послушаем отчет наших звероводов. Запоминайте, сколько кому оленей и собак выдадут на партию.

Юрка мотнул головой отгоняя дремоту. На партии разобьют только послезавтра, а запоминать нужно уже сейчас. Сам -то в подобном не нуждался. у них с Батей и олени и собаки свои, проверенные. Упакованные рюкзаки уже с неделю дремали в сенях ожидая погрузки во всеход.

Про мурыжили всех часа три. И еще на час, прощальное слово зачитанное с грампластинки и гимн.

После, не спешили расходится. Разминались, показывали друг-другу снаряжение. Старший Соловец подошел к Юрке протянув ладонь:

- Здоров. Так и ты с нами?

- В точку.

- Лады. Моего не видел?

Мишку, за фортеля с амурами, так же записали в экспедицию. Чтоб при папке хвостом вертеть не смел. Да жене на жизнь, нормальные деньги зарабатывал.

На собрание он не явился, но Зиме было жаль оболтуса. Старался ведь. Не его вина, что в голове одни опилки. Родился таким.

- Видел, отошел только. Да вон же он, наверно бычки выбрасывал.

Подпрыгивающий на кочках экс. начальник зверо добычи вырулил из-за угла и остановился в попытке отдышаться.

- Чей-то он? - удивился Павел Михайлович:

- Белены объелся, сын? Что скачешь как ушибленный?

- Это он от радости. Говорит, поверить не могу что с батей на дело иду. - Зима без тени улыбки прикурил папиросу.

- От черт. Ну погутарьте. Только что б в восемь - дома! Зайду - проверю.

Мишка, не веря своему счастью проводил взглядом удаляющуюся родительскую спину:

- Ты отмазал? Вот спасибо! У меня от его воспитания, клочка на теле живого нет.

- Что опоздал-то?

- Та Беська раскапризничалась. А ты ж знаешь, молчит только у меня на руках. Так я Любе дал время пожрать-помыться. Что было то?

- А. Завтра за патронами, после завтра собираемся в условленном месте с утречка. - Юрка потянулся, аж косточки хрустнули. Лето значит, пройдет в тайге.

Великий лес на то и Великий, что от края в край его еще никто не хаживал. Ну разве что Кирюша. Вон он растолканый в зале, уже дремлет на снегоходе. Мировой проводник.

О лесе у Юрки остались смутно-теплые воспоминания. Толишены издавна кочевали по Великому. На югах было ощутимо теплее, но только Реликты там встречались в три раза чаще, чем на севере. А еще отверзали свои жадные рты плавуны-болота, которые перемещались по лесу в поисках своей жертвы и успокаивались только достигнув полнокровного, алого цвета. На их берегах гнездились археоптериксы, почитаемые шаманами за птиц-предсказателей. Если стая резко покидает насиженное место, болото вскоре придет в движение и обесцветится.

А еще путника поджидали котлы, земляные провалы ведущие в бесконечные лабиринты пещер, завалинки из деревьев весом в тонну, ядовитый гнус и грибы-плотояды. Родина Юкки не была безопасным местом, теплее не значит - лучше.

Слово за слово и он сам не заметил как оказался на кухне Соловцов, напротив чуть уставшей Любы. На ней был милый ситцевый халатик, а отросшие пшеничные волосы, подвязаны косынкой. Зима с трудом сосредоточился на словах, будто вынырнул из вакуума. Он все еще слышал как дышат над головой лесные кроны.

- Ну так как? - переспросила девушка понизив голос. В соседней комнате спала Бестрева.

- Что, как? - переспросил Юрка, уронив чайную ложечку под стол.

- Ты опять не слушаешь. Я говорю, присмотри за Мишкой. Сам знаешь, какой он.

- Я ему в няньки не нанимался. Взрослый мужик уже. - Наклонившись за ложкой, Зима увидел стройные ножки обутые в убогие домашние тапочки со стоптанными задниками. Кровь ударила в голову. Аж помутилось.

- Ты чего? - забегала Любочка, засуетилась.

- Ничего. - отмахивался Юрка сползая с табурета на пол:

- Это от недосыпа. Шабаш ребят, я домой.

- Да погоди ты! От окаянный! Дай провожу. - Мишка споро натянул верхнее.

Стыдно было, что хоть в Незамерзайку. Это же - Люба. Замечательный человек. Друг, заботливая мать. Как последний скот, о таком подумал. Нет-нет-нет, город портит. Ему надо на волю. Подальше от всех этих коммунальных удобств. Вот там Жизнь.

Остановившись у дома Зимородков Мишка выдохнул:

- Красивая она у меня. Понимаю. Сейчас так вообще, глаз не оторвать. Бросит меня, вот увидишь.

- Ерунду не говори. - на воздухе полегчало. Эк его сморило не вовремя. Надо отдохнуть перед поездкой:

- Любаша из такого теста, что скажет - как отрежет. Сказала, что твоя - будет твоей. Ее решение.

- Вот ты понимаешь. - Мишка потер затылок сдвинув шапку набекрень:

- А для мне она, как инопланетянин. Говорит что-то, в толк никак не возьму. Говорит, учится мне надо. А отец твердит - заделал дите, деньгу заколачивай.

- Сам то что думаешь?

Соловец неопределенно пожал плечами:

- Да, Юрк. Это ты - удалец молодец, всю жизнь своей головой. Я же многоголовым дран. Мамка твердит одно, папка-другое. Бабушка-третье. Кого ослушаешься, по шапке на! Сам то я вечно дров ломаю, он и Таньке жизнь переехал.

- Папка-мамка… - Юрка по дружески толкнул приятеля кулаком в плечо:

- Сам у ж и папка и мамка. Бывай. Увидимся.

Через два дня двадцать экипированных групп , форсировали реку и разошлись в разные стороны согласно маршрутам.

Лагерь ставили, уделанные грязью по макушку. Лето, не время для кочевья. Жара припекала головы, транспорт застревал на поворотах чуть ли не каждый раз. Собаки и олени вымотались пуще людей, упав где стояли и забывшись недолгим сном в ожидании водопоя. Река то, вот она. Руку протяни, а сил нет.

У Мишки аж черные круги перед глазами мельтешили.

- Ну что, прибыли мы в эту чертову точку? - Зима сплюнул и размазал грязь по не узнаваемому лицу.

Шифровальщик, который представился как Ермолай Петров, отрицательно качнул головой:

- Не хотелось бы показаться занудным, но нам всем нужно отойти еще на пятнадцать метров в право. Тогда можно открыть конверт.

Все дружно посмотрели в сторону реки, которая располагалась аккурат в пятнадцати метрах. Батя молча подошел и вырвал конверт из рук малохольного, а когда тот попытался дернуться, на широкие юношеские плечи легли суровые длани Пал Михалча:

- Охолонись паря. О людях подумай.

- На присылают из Снежнерадска… - Батя, кое-как вытерев руки о мох сел на пригорочке и поманил своих, всех шестерых. С Ермолаюшкой выходило, что семь. Да кто ж поймет эту начальственную логику:

- Товарищи, поздравляю вас. С такой скоростью полтораста километров по бездорожью я еще не проходил. Все бывает в первый раз, как говорится. Приступаем ко второй фазе задания.

Ермолаюшка отчаянно пытался добраться до документа, но шестерка собралась не случайная. Мишка с отцом, Зима, Батя, Кирюша и Славка Верховцев. Шансов у контролера было никаких.

- Так, а это двоичный. Ходили, знаем. - бормотал Батя сгибая и разгибая пальцы, шевеля губами, распутывая текст.

- Понятно. - он сложил конверт и засунул его за пазуху:

- Чего стоим, чего ждем? Кто дежурный, давайте, сочиняйте харч. Мы пока палатки натянем.

- Что понятно-то? - недоуменно переспросил Юрка.

- Что надо, то и понятно. - Пробасил Пал Михалыч.

- Слыш, государственная тайна. - поднял палец вверх Славка. Кирюша ничего не сказал, он уже заснул положив голову на облепленное землей колесо.

Бес этих взрослых разберет, Зима пошел за ведрами и занялся животиной. Минут через сорок ночевка функционировала. Курился костер, тихо попискивал натянутый периметр. Вяло перилаивались собаки и орали не своим голосом олени.

- А вот еще какой случай был. - сытый Пал Михалыч развалился на траве подперев голову рукой:

Шли мы от моря Лаптевых на плоту. Это правда не с Батей было, а с Васнецовым, упокой его душу. Вот был бы с Батей, остался б жив! Да не суть… Так вот, плывем мы…

Мишка со Славкой слушали разве что рты не открыв. Юрка посмеивался, пряча лицо. Пал Михалыч, тот еще сказочник. Сейчас либо медведя реликта приплетет, либо осетра размером с белуху. Но байки его были веселыми и поучительными. Разве что ,слегка однообразными.

Ермолай сидел повернувшись ко всем спиной. Юрка принес ему чай:

- Не сердись. Батя просто крут.

- Он поднял руку на государственного служащего. Я это так не оставлю. - грозился, но чай взял. Ничего. Отойдет.

Юрка обошел лагерь, искал отца.

Нашелся у транспорта. Уткнувшись головой в обшивку стоял как срубленное старое дерево, закрыв глаза и беззвучно шевеля губами. Правая рука сжимала маленького идолочка висящего на толстом кожаном шнурке. Молился. Взывал к Юргалэ.

Зима слился с тенями. Удивительно, сколько лет прошло, а он продолжал следовать пути указанному любимой женщиной.

- Что примолк, а Юкки?Поди, поди…- отец прижался лоб ко лбу закрыв глаза:

- Значит так. Две недели мы идем по Старому пути. Там, где тебе ногу в пне защемило. Помнишь?

- Помню.

- Потом выйдем на земли юбай, чуть отдохнем и поохотимся.

- А дальше? Там же..- Юрка взлотнул:

- Коркуморры..

- Пойдем по пещерам. Обойдем их святые земли.

- Бать, из пещер никто не выходил.

- А нам и не надо.

Это совсем не походило на разведку подземных ископаемых.Зима даже задумался, а действительно ли отец - геолог? Пал Михалыч таких подозрений не вызывал. Они с Мишкой в течении пути и правда что-то регулярно, откалывали, подрывали. Проводили исследования и замеры.

Кочевье, состояние особое. Юрка, бегал по больничке взад вперед, словно мышь в подполе. Одно и то же день за днем.

Теперь же не уставал радоваться тому, что ноги идут, а пейзажи вокруг меняются. Запахи мха, трав и нагретых на солнце камней. Терпкие ароматы крошечных, но таких выносливых цветов и гудение пчел. Море зверья и птиц. Руку протяни и вот она-рыба. Наклонись, собери острые коготки дикого лука и чеснока.Воздух и пища, все что нужно человеку для счастья.

Свобода вливалась в тело с каждым закатом и рассветом будто приливы на море, затопляя Зиму до ошалелости. Звеня серебряными пластинами. Рассыпаясь хрустальной радугой.

Я помираю…- пожаловался Мишка, когда они встали у стойбища приветливых юбай. И правда, приятель выглядел неважно. Четверо суток его хлестало со всех дыр, лицо искусанное мошкой отекло, глаза сузились до щелок.

- Я тебе, дурню, что говорил? Забудь о мытье до осени. На вот.

- Убери это вонючее сало! Видеть его не могу. - Мишка в раздражении пнул камень кострища. Вот тебе охотник и добытчик. Отец и шагу не давал ступить. Таскал за собой сына как на привязи. Малой еще, рано. От гляди как папка может. Учись.

Дни тянулись за днями словно резиновые. Костры дымили, с едой никто не заморачивался, Зима он вообще, сырое жрать мог и не давился.

Казалось, кроме Мишки все всех устраивает. Даже Ермолаюшка уже вкусил радость путешествия громогласно восхваляя тепло и местную природу. Кирюша спал, а при Бате особо не по высказываешься. А Славка…ООООО, этот Славка. Все то он умеет, все то он знает.

- Слыш, женатик. Вернемся, я твою бабу уведу. Не по чину она тебе, больно красива. Слыш? А? Ты ружьишко то убери, самострелы нам тут не нужны. - и все в таком духе.

К Зиме он пробовал докопаться, но получил в ухо и примолк.У Юрки с такими разговор короткий. Ага, попробовал бы Мишка та решить свои проблемы, отец нравоучениями всю б ночь пилил.

- Не падай духом. Мошка она такая, на кусаное уже не садиться. Ну что ты? Обратно поедем, зайцев осенних набьем, на колгача сходим. Засолим бочек шесть. То-то твоим девчонкам радость будет.

- И то верно. Съедим в Четеверку, покатаем Беську на Симурчике. - расцвел младший Соловец.

Зима усмехнулся, убирая лекарства в свой кейс с синим крестом. Славка вышел из палатки почесывая оголенный живот. Неплохой мужик. Борзый, но не подлый. А пробивные Юрке импонировали.

- Сыш, а чей-то у них там? - и любознательный. Аборигенам не хамил, к девчатам не приставал, такое Юрка очень уважал.

- Это тотемы. Наши хозяева верят, что их прародительница выросла из волчьих костей и почитают Пегих за братьев.Так что у них гейс, не проливать волчью кровь.

- А. Но придушить-то, можно?

- Эт можно.

Поржали. Нет, Славка определенно не был Мишке врагом. Мозгов маловато, так на то они с Соловцом почти братья.

- Вообще, есть в этом нечто древнеримское, почти от Ромула и Рэма, не находишь? - не удержавшись подколол Юрка.

- А где такой фильмец крутили, не смотрел. Имена еще какие чудные, с Кавказа, что ль? Так там капиталисты проклятые, нечего упоминать.

Проходящий мимо Батя, фыркнул в кулак. Но вечером конечно пожурил:

- Мудрость Юкки, не в книжном учении, а в практическом опыте. Славка, отличный зверолов, тем и ценен. Уважай это, не выставляй дураком.-

- Прости. Тебя позабавить хотелось.

А вот и нет, а вот и про людей.

Маленький Американо, Ламповая Няша, Ореховый чизкейк, Эспрессо Один Сахар, Заварная булка и Капучино с ватрушкой - все это, мои постоянные покупатели. Люди которые приходят каждый день, если видят полюбившегося человека за прилавком.

- Такой солидный мужчина, а американо - маленький.

- За то несколько раз в день!

Фееричный чувак, по хорошему красивый, с ухоженной бородой и волосами. Разговорчивый, вежливый...шовинист. Из тех людей которые "место бабы - на кухне". Искренне считает, что мы с напарницей приходим красиво постоять за прилавком.

Тут надо заметить, что даже просто красиво стоять 15 часов к ряду, то еще занятие. А то что у нас обязанностей должностной инструкции на тридцать листов, это все ерунда конечно. ) Кто я такая, что бы высказывать собственное мнение? Küche Kinder Kirche. Приходите на скидочки.

Ламповая Няша, один из моих любимых типов людей. Молодая, цветущая девушка с длинными темными волосами. По ее приходу начинается игра в логарифмическую линейку. Она перемещается от витрины выпечки к кассе раз 20, каждый раз не доходя до нее. Смотрим на ценник, проходим полпути...возвращаемся обратно. 

Как тут писали, по на придумывают названий))). Поэтому я всегда спрашиваю, перечисляя что у нас есть, когда выпекали и что получилось особенно Ня. Покупка свершается и юная нимфа летит в безоблачное утро...Что бы вернуться за забытым зонтиком. Или сумочкой. Или телефоном))).

Почему любимый тип людей? Потому что она не портит средний чек, но о нем ниже.

Эспрессо Один Сахар, мужчина лет сорока. Высокий, с прекрасной выправкой и стремительный как оса. Вот он появляется у крыльца  и нужно уже пробивать чек и ставить готовится напиток. К тому времени, как он подходит к кассе, на подносе уже стоит кофе, стакан воды, сахар и мешалочка.

Спец операция, Штирлиц. Всегда верен своим предпочтениям, всегда торопится как ягуар))). Мы засекаем сколько времени нужно на проведение его обслуживания. Рекорд в минуту еще не побит).

Заварная булка, мужчина в возрасте. Он работает тренером у детской хоккейной команды. И то же четок как метроном. Всегда только кофе, только булка. Каждый день. Ритуал который успокаивает и отработан словно смена кремлевского караула. Никогда за собой не убирает, чем подбешивает). Когда обращаешь внимание на то, что мы продуктовый магазин, покидает помещение быстрее Эспрессо))). Забавный.

Капучино с ватрушкой, приятный пожилой человек работающий озеленителем и приводящий в порядок красоту цветов и деревьев. От него хлещет позитив. Всегда. И это реально повышает настроение и придает сил. Всех нас он называет Аннушками). Даже коллегу - мужского пола. Хотя он у нас брутальная бородатая Аннушка)).

Ореховый чизкейк, молодой парень с красивыми медовыми волосами. Он приходит каждый день за сосиской в тесте и терпит от нашей рассеянной команды постоянную боль. То ему миндальный торт пробьют вместо миндального сиропа в чай. То бракованная сосиска в партии попадется именно в его заказ(такое бывает сосиска как бы есть, но на деле ее нет). То квас взорвётся прямо в руках орошая все и всех живительной влагой). Но преодолевая все тяготы и препоны он приходит каждый день, дабы воссоединится с ореховым чизкейком). Тортик реально хорош.

А теперь, при чем тут средний чек. Это такая штука которая высчитывается в конце дня и сильно влияет на премию. То есть заходя каждый день в любимое заведение за кофейком по 75р из самых благих побуждении( поддержим производителя и все дела), вы подводите кассира под монастырь. То же касается когда человек совершает солидную покупку, открещиваясь от пакетика за 5р. Чек закрывается и опа! А как же я все это понесу, а давайте ваш пакетик.  Пять рублей отдельным чеком...

Для таких людей в аду есть отдельный котел).

Да-да-да. Я не не люблю людей, я информирую. Мы живем в мире капитализма.

И потом если вам реально нужна половиночка столового, все ок. На хрена скупать пол магазина, кто это все есть будет? Разговор именно про мнимое "добро", которое приходит творить покупатель, а получается как всегда.

Всем добра). Приходите на скидочки...