GubastiKudryash

Первая часть

Егор Куликов ©

Олег потом рассказывал, что его телефон накрылся буквально за пару минут до звонка Насти. Рассказывал и то, как метались мысли в голове, когда вернулся домой и увидел разбитый телефон. Увидел открытый сейф. Паника и злость охватили его. Почему-то он и не подумал о родах. По сути никто о них не думал, так как Настя решила, что закончить с этим делом на полмесяца раньше неплохая затея.

Мальчик родился здоровым. Чуть больше недели Настю с ребенком подержали в больнице и отпустили. Пацана назвали в честь Артема.

- Мы были не готовы, - улыбаясь, говорил Олег. – Мы вообще-то подбирали имя для девочки. Выбрали Марию, а в итоге теперь у нас Артем.

- Ну да, в точности как с моей Фрау, - усмехнулся Филка. – Мы тогда тоже все думали, что это он, а оно вон как вышло.

- Да, бывают повороты в жизни.

До крещения ребенка, Филка успел достроить беседку.

Настя обхаживала ее со всех сторон, баюкая при этом маленького Тему в коляске. Ей не терпелось увидеть беседку в полной красе. Именно так, как она и задумывала. Каждую свободную секунду она наблюдала за диким виноградом, что только дал первые всходы и тонким стеблем уцепился за натянутую проволоку. Ей жутко не терпелось, чтобы к крещению все было готово. Но растению было невдомек, что от него ждут. Виноград рос, может и быстро, но не так, как хотелось Насте.

- Все равно красиво. А к концу лета, так вообще будет все, как надо. – Заключила Настя.

На крещение Темы собралось много народу. Съехались родственники, друзья, партнеры Олега. Большой двор наполнился криками детворы.

Дети быстро освоили недостроенную площадку. И, хотя Филка не раз гонял их оттуда, дети все равно играли именно там. Готова была только песочница, но им этого было вполне достаточно. На бортах они лепили куличики и строили песчаные дворцы. Играли и на стопке досок, которые позже должны были стать небольшим забором и лавочкой. В планах были еще качели, рукоход и маленький детский домик. Но, пока что это было только в планах.

Олег звал Филку на крещение в церковь, но тот отказался. Сослался на то, что приедет много гостей и надо подготовиться. Олег не настаивал.

Вечерами еще было прохладно, поэтому гости, с заходом солнца, ушли в дом, где был накрыт стол. Еды было навалом. Алкоголь тек рекой и Олег, пока не успел напиться до беспамятства, присматривал за Филкой, чтобы тот не стащил лишнюю бутылочку со стола.

Уже дома, куда был приглашен и Филка, захмелевший Олег встал во главе стола, задрал рюмку и заявил:

- Минуточку внимания! – сказал он и несколько раз ударил вилкой по рюмке, проливая водку на заляпанную скатерть. – Внимание! – повторил он громче, видя, что гости не собираются успокаиваться. – Я хочу сказать тост.

- …сейчас начнется.

- Твой-то нализался уже.

- Давай друг, мы слушаем.

Раздавались голоса с разных концов стола.

- Итак, тост! – пошатываясь, сказал Олег. Он слегка окосел от выпитого. Раскраснелся. Его черные волосы сбились в локоны от пота, но говорил он ровно. Язык не заплетался. Единственное, речь стала какая-то тягучая и вялая, как кисель. – Я хочу поднять тост за дорогого мне человека. – Заявил Олег и публика оживилась, заинтересовавшись, к кому же обращены такие громкие слова. Даже Настя, которая сидела вполоборота у входа и одним ухом слушала мужа, а вторым вслушивалась в закрытую комнату, где спит Тема, приосанилась и выпрямила сутулую спину. – Я хочу выпить за дорогого мне человека. Именно благодаря ему я, точнее мы, - Олег посмотрел на Настю и улыбнулся. – Благодаря ему мы имеем сейчас хороший достаток. У нас крепкая дружная семья. Мы редко ссоримся, и у нас почти не возникает мелких недопониманий. Благодаря ему мы имеем самое ценное что могут иметь родители. – Гости уже совсем извелись, не в силах дождаться, когда Олег объявит это имя. Будет это Настя. Или его друг Денис? Быть может его родители или партнеры по бизнесу, Павел Петрович или Вова Градин. – Благодаря ему вы все сегодня здесь собрались, - гости разом выдохнули, понимая, что речь идет о сыне. Ну, конечно, как же они раньше не догадались. Кому еще можно посвящать такие дифирамбы, как не новорожденному сыну. – И именно благодаря ему, мы празднуем крещение моего замечательного Артемки, - Олег слегка улыбнулся и вновь посмотрел на Настю. – Филка, встань!

…тут-то Филка и испытал весь спектр эмоций, от радости до горя. От гордости до страха и жуткого стеснения.

Он долго отнекивался, когда Олег тащил его в дом, ко всем гостям. Филка знал, что среди людей этого пошиба он будет чувствовать себя неловко. Они другие. А ему бы дали спокойно отдохнуть в своем сарайчике. Целый день шум и гам. Целый день дети орут как сумасшедшие. Дали бы ему посмотреть телевизор, почитать книгу. Покурить темной ночью на крыльце. Но Олег настоял и Филка оказался в доме.

Он, как и предполагал, чувствовал стеснение. Не смотрел никому в глаза. Забился в уголок стола и пытался превратиться в тень. Чтобы никто не видел. Чтобы он никому не мешал. Чтобы праздник прошел так, будто он на нем и не присутствовал. И, стоит отметить, что у Филки это хорошо получалось. Он думал, что на него будут обращать внимание. Как-то неправильно смотреть. Может быть, даже презирать за его положение рабочего. Но Олег оказался настолько общительным человеком, что большинство гостей не знали друг друга. Они виделись впервые и тут же, захмелевшие, впервые знакомились. Может быть, кто-то и знал истинное происхождение Фикли, но времени трепаться об этом не было.

Филка и в детстве не любил быть в центре внимания, а с годами эта особенность только усилилась. Теперь он стоит, чувствует, как пылают уши. Чувствует, как дрожат коленки. Не может никуда приткнуть нервно-бегающий по гостям взгляд. Да и руки некуда деть. Убрал в карманы. Вытащил. За спину – не красиво. Сложил на груди – замкнуто. Закрыл пах – как на футболе. Куда деть эти огромные лапы!? – паниковал Филка желая провалиться сквозь землю.

На него смотрели все! И в глазах их читалось удивления – Кто этот выскочка, что Олег так его восхваляет? Читалась обида – Я так надеялся, что Олег укажет на меня. Читалось безразличие – Олег опять накачался и понесло его.

- Посмотрите на него, - Олег словно нарочно концентрировал все внимание на Филке. – Именно благодаря ему у нас все то, что я перечислил. Он очень хороший человек. Так что Филка, за тебя!

Звон бокалов и рюмок. Гул голосов разорвали гнетущую тишину и Филка, наконец-то смог присесть. Но он уже не чувствовал себя невидимым. Если пять минут назад никто и не подозревал, что он здесь сидит, то теперь каждый норовил посмотреть в его сторону или перекинуться парой слов.

А сразу после тоста, начались сутолоки. Домыслы, слухи и догадки разносились среди гостей о том, кто же такой Филка и почему он заслужил почет от Олега. Почему о нем раньше никто не слышал.

Некоторые спрашивали у Олега и он с удовольствием пускался в длинный рассказ, собирая вокруг себя гостей, как проповедник.

Некоторое время Филка находился в доме, украдкой наблюдая за гостями. К нему подходили, говорили спасибо от имени Олега. Спасибо за Темку. Спасибо еще за что-то… его благодарили, но Филка все равно чувствовал себя дурно. Даже голова начала болеть от спертого воздуха. От нервного напряжения и какого-то томительного ожидания.

Пока гости были заняты, Филка выскочил на улицу.

Свежий вечер принял его в свои объятия. Из дома доносились приглушенные голоса, а здесь было тихо. Тихо и свежо. Здесь было просторно и одиноко. Именно этого и не хватало. Он знал, что рано или поздно Олег заметит пропажу и, возможно, пойдет снова тащить его в общество.

Пользуясь моментом, Филка взял из сарая плотный плед и пошел на недостроенную площадку. Он прилег на борт песочницы, спрятавшись за стопкой досок. Здесь было тихо. Редкая машина нарушит молчание. Высветит фарами нагретый за день асфальт и исчезнет в ночи.

Филка лег на спину, накрылся пледом и закурил. Не прошло и пять минут, как он успокоился. Все тревоги и страхи остались позади. Здесь его никто не найдет. А ближе к ночи, когда все разойдутся, он вернется в свой сарай и спокойно уснет.

Потягивая горькую сигарету, Филка смотрел в чистое небо, где звезды казались крошечными дырками в черном куполе небосвода. И сквозь эти дырки искрился свет.

Он докурил, положил окурок рядом и пообещал, что заберет его когда будет идти спать.

Тяжелый день все-таки выдался. Уж лучше без конца таскать бревна и катать по двору тачку с песком, чем вот так… за детьми посмотри. А они же бестолковые. Везде суют свои крохотные ручонки. Залазают вечно куда-то. Отвлечешься на десять секунд и вот уже слезы и крики. Затем еще эта суета праздничная.

Филка невольно сравнил крестины со своим днем рождения. Как же отличались два этих праздника. Мысль за мыслью, Филка провалился в дрему.

- …чего же он его в крестные не взял? – сказал какой-то мужчина над Филкой.

- Ну да, раз уж так распинался, то мог бы и его взять в крестные. Или этот крестный не принесет таких подарков, как Денис? Честно говоря, думаю, что Денису было обидно, когда Олег этого бомжа перед всеми поздравил. – Говорил второй человек.

Филке показалось, что голоса ему знакомы. Ну, это и неудивительно, ведь всех их он слышал час назад.

Мужчины курили в двух шагах от Филки. Они стояли рядом с высокой стопкой и иногда даже облокачивались на нее, так как дерево слегка вибрировало и отклонялось.

Филка замер. Нельзя показываться. Боясь даже дышать, он слушал.

- Скажу тебе больше. В этой ситуации и мне обидно, что он вообще его в дом пустил. Нанял себе раба, ну так и обращайся с ним как с рабом. Пусть живет себе в своем сарае и носа не показывает.

- Ну, он вроде как Настю спас при родах.

- И? Если реально спас, то дал бы ему вознаграждение какое-то. Или зарплату бы поднял, я не знаю. В дом-то его, к нормальным людям, зачем приглашать? Олег последнее время какой-то странный стал.

- Согласен.

Разбрызгивая искры, окурок приземлился рядом с Филкой.

- Мне моя сказала, что Филка этот, алкаш из соседнего села, где у Олега магазин. Не знаю, как они познакомились, и что вообще между ними произошло, но Олег ему вроде и не платит ничего. Типа только пожрать, да покурить дает. А этот у него задаром пашет. И, если ты не заметил, он к бухлу не притрагивался. Иначе сорваться может.

- Хы… тогда все понятно. Олег ему зарплату уважением выплачивает. Ладно, пойдем.

Еще один окурок прилетел к тлеющему собрату.

Филка понимал, что надо бы ему сменить место. Лучше всего закрыться в сарае и не показываться.

Тяжело было слушать разговор. Двое неизвестных, своими словами испортили такой приятный вечер. Теперь ведь и заснуть не получится. Так и будут в голове эхом отзываться эти слова.

Выждав пару минут, Филка встал, собрал окурки и широким шагом пересек двор. Он закрылся в сарае, выключил свет и точно так же, как на улице, лег на кровать. Здесь не было ночного неба. С потолка на него смотрел смотанный садовый шланг. Но здесь была Фрау, которую на весь вечер закрыли в одиночестве и в темноте.

Она пару минуту виляла хвостом, а после легла в ногах.

Филка пытался уснуть, хотя понимал, что ничего не получится. Слишком тяжелыми были брошенные слова.

- …бомж. – прошептал он. – И что если бомж, то значит не человек? Может для них и не человек. А кто тогда для них человек? Тот, у которого денежки в кармане водятся? Или тот, у кого не меньше одного магазина? Сами не знают кто такой человек, а берутся судить.

Филка повернулся к стене. Он слышал, как расходятся гости. Слышал приглушенные голоса, видимо потому что дети уже спали. Мягкие шаги и, наконец тишина.

Но лучше бы эти гости всю ночь куролесили возле сарая. Тогда бы Филке не пришлось прислушиваться к своим мыслям. А мыслей было много и были они темными.

Может они все-таки правы? Те двое, возле досок. Обидно, конечно, что не хотят признавать меня человеком, называют рабом и отказываются сидеть за одним столом. Но я ведь сам себя до этого довел. Да и люди мы разного пошиба. Они живут ради какой-то цели. Живут и стараются улучшить свои условия. Родить детей. Поднять их на ноги. Накопить богатства, чтобы передать их детям. У них есть цели в жизни. А у меня единственная цель, так это держать себя в узде и не сорваться по первому требованию организма. Не слететь с катушек и держаться за трезвую жизнь зубами. Вот, пожалуй, и все отличие.

Так что глупо обижаться на правду. А если глобально, то у каждого она своя. У Олега, который вытащил меня на потеху всем одна правда. У тех двоих, кто назвал меня бомжом, другая. Есть и моя правда – жить у чужих людей в сарае и без денег.

- …есть и твоя правда, - продолжил Филка мысли и ногой прикоснулся к Фрау. Та в свою очередь несколько раз махнула хвостом и продолжила лежать, смотря на хозяина. – Хм… забавно получается. Тебя ведь тоже подобрали на улице, брошенную в этот скотский мир и оставленную одну. Подобрали и обогрели. Приютили и накормили. И до сих пор дают тебе еду за твои заслуги. Сторож из тебя так себе, но как эмоциональная зарядка или же разрядка, ты работаешь хорошо. Так что знай Фрау, ты сама зарабатываешь себе на еду. Кого-то это мне напоминает, - Филка широко улыбнулся, посмотрел на Фрау. – А знаешь кого? Правильно – меня. Я такой же, как и ты, брошенный, затем подобранный. Тоже получаю еду за работу. И вот, живем мы тут с тобой вдвоем без каких-то перспектив и планов на будущее. Но, хорошо хоть вообще живем. Могли бы и не жить.

Тяжелые мысли бесконечным потоком посещали голову Филки. Он с завистью смотрел на мирно спящую Фрау, ненароком примеряя ее жизнь свою. У нее тоже самое положение, но она спокойно спит, изредка дергая обвисшим ухом.

Филка уснул ближе к утру.

На следующий день все еще чувствовал тяжесть вчерашних слов и мыслей. Но работа выбила их из его души. Обычная работа действовала как лекарство. Он был занят и тем самым некогда, да и незачем было думать о всяких пустяках. Не все ли равно кто и как тебя называет. Конечно же все равно. Но так Филка думал лишь днем, когда трудился. А вечерами, когда оставался один. Когда тишина давила особенно тяжело, начинал задумываться о своей жизни. Он бы с радостью отказался от этих мыслей, но не мог. Пытался отвлечься телевизором и книгами, но и тут он терпел поражение.

Еще и небольшая сумма наличности, спрятанная среди инструментов, не давала покоя. Он гордился тем, что, имея деньги все еще работает и не сорвался. Видимо у него выработался какой-то иммунитет. Или же привычка. Плевать что там выработалось. Главное лишь то, что он не пьет. Не пьет, когда у него есть возможность.

Он чувствовал, как вечерами, а порой и ночами, что-то крохотное скреблось в его душе. Словно соломинкой водят по коже. Чувство терпимое, но крайне неприятное. И подсознательно, Филка знал, как избавиться от этого чувства. Надо всего лишь достать баночку шурупов у стены на третье полке, высыпать их, поднять бумажку, взять деньги и пойти напиться. Вот такой незамысловатый рецепт был у него от той самой соломинки, что тревожит душу.

В особенно тоскливые вечера ему казалось, что соломинка превращается в гвоздь. Длинный, острый, ржавый гвоздь. И уже не просто тревожит… не просто щекочет душу. Царапает. Скребет грязным металлом по стеклу.

Подумывал избавиться от соблазна. Выбросить к чертовой матери эти деньги, чтобы не думать о них. Не выбрасывал. Не выбрасывал и не пил. Терпел, чувствуя, что рано или поздно придется сдаться. Оставался лишь вопрос времени. Когда он снова уйдет в пьяный угар, чтобы вновь коснуться дна. Вновь, оттолкнуться от него и почувствовать вкус настоящей жизни. Веселой, разгульной. Свободной и непринужденной. Жизни на один день. Без планов, без дум и самое главное без мыслей. Почувствовать чистую, как капля воды жизнь.

Но Филка всегда успокаивал себя одним словом – позже.

Он сорвется. Он уйдет. Исчезнет и погрузится на дно. Но это будет позже. А пока что его ждет детская площадка. Ждут дела и обязательства. На него рассчитывают Олег, Настя и Фрау. Вот как только расхлебается со всеми бытовыми проблемами, то сразу, не мешкая ни минуты сорвется.

Позже.

К середине лета, детская площадка была готова. Качели выкрашенный в голубой цвет стояли немного в углу, чтобы рядом никто не крутился. Песочница, как и положено на всех детских площадках, занимала центральное место. В противоположном углу был домик. Самый настоящий детский домик с острой крышей и дымоходом. С дверью и двумя окнами. С крохотной мебелью в единственной комнате. Но домик вполне пригодный для игр. Филка сам проверял его в летний ливень. Крыша не течет. А небольшой помост, на котором стоит домик, не дает воде затекать за порог.

От рукохода решили отказаться, посчитав его слишком опасным снарядом. Но, в планах Насти уже была постройка домика с горкой и различными канатами для лазанья.

- Надеюсь, к следующему году мы займемся этим, - говорила Настя, мечтательно поглядывая на площадку.

Спустя неделю, когда лето полноправно завладело погодой и повесило раскаленное солнце в зенит, большинство жителей села прятались в прохладных домах. Работать было невозможно. Люди охлаждались летним душем, скрывались в тени и тайно завидовали тем, у кого имелся кондиционер.

Филка тоже спасался от жары. Он уже несколько раз обливался водой, но все равно спустя полчаса вновь становился потным как после двух часов непрерывной тяжелой работы. Фрау вяло перекатывалась по двору. Некоторое время она следовала за Филкой, надеясь, что хозяин сможет избавить ее от изнуряющего пекла, а после вырыла небольшую яму куда и легла, вывалив язык. Филка в свою очередь отсиживался в гараже, где было прохладно и тихо. Он перетащил туда свой стул, где и сидел, читая книгу.

Неожиданно приехал Олег. Он был чем-то встревожен. Кому-то звонил, с кем-то ругался. Лоб его покрылся испариной. На тонкой ситцевой рубашке бежевого цвета проступили следы пота. Особенно сильно подмышками и между лопаток. Олег увидел Филку в гараже, направился к нему, но не дойдя, развернулся и пошел в дом.

Спустя десять минут он сменил рубашку на футболку и в этот раз дошел до Филки.

- Фух… жара какая. – сказал Олег и смахнул пот со лба. – Я из-за кондея не хотел из дома выходить. Там так хорошо.

- Тут тоже ничего. Даже без кондея, - заметил Филка и отложил книгу.

Поговорили о планах. О предстоящей работе. Олег говорил нервно, отрывисто. Часто замолкал на полуслове, словно его что-то тревожило. Филке надоела эта недосказанность и он решил спросить напрямую:

- Ты чего-то хотел спросить?

- Ну так… - уклончиво ответил Олег.

- Спрашивай.

- Помощь нужна твоя.

- И в чем тут проблема?

- А проблема как раз и есть. В магазине, в твоем родном селе, Вера Павловна в больницу слегла. Недавно ее на скорой увезли. И вторая продавщица тоже болеет. Вот и проблема. Магазин должен работать.

- У тебя столько людей и отправить некого?

- Заняты все. Хочу вот тебя попробовать, но…

- Но боишься, что я сорвусь. Так?

- Ага. – немного стеснительно сказал Олег.

- Я вот тоже боюсь. – честно ответил Филка и встал со стула. – Если ты думаешь, что я не справлюсь с ролью продавца, то зря. Худо бедно, с товаром я разберусь. Считать я тоже умею, среднее образование у меня есть. А вот по поводу запоев, ничего обещать не буду. Потому как сам не знаю. Сейчас, здесь, я чувствую себя хорошо и могу даже уверять, что никуда я не сорвусь. Но как я поведу себя там, в магазине, среди денег и спиртного, я не знаю.

- Это-то и плохо.

- Я знаю.

- Может рискнем?

Видимо других вариантов не было.

- Давай.

- Только чтоб точно!? – строго сказал Олег.

- Я уже сказал свое слово.

- А, черт с тобой, поехали.

Спустя полчаса раскаленного асфальта и пыльных грунтовых дорог, они оказались в магазине.

Олег все еще недоверчиво смотрел на Филку, будто пытаясь увидеть какие-то признаки приближающегося запоя. Он нервничал и даже после того как все рассказал, никак не мог покинуть магазин. Ему уже несколько раз звонили и вызывали, но Олег продолжал что-то говорить.

- Хватит! – оборвал Филка бессвязный поток слов. – Я справлюсь. Тебя уже, наверное, заждались там. Езжай и молись за меня.

- Чего?

- Пошутил я. Езжай. Еще один вопрос, вечером мне самому добираться или ты приедешь?

- Приеду. Я. – сбитый таким напором ответил Олег. – Ладно, я помчал. – еще раз окинув магазин и Филку пытливым взглядом, Олег вышел.

Несколько минут Филка ожидал, что Олег вернется, но этого не случилось.

Услышав, как автомобиль, шурша колесами уехал, Филка выдохнул и сел на стул. Затем встал и начала рассматривать товар, пытаясь запомнить цены. В его распоряжении был весь магазин. Весь товар. Десятки литров алкоголя и сотни килограмм продуктов. Пара тысяч рублей мелкими купюрами и полная отстраненность.

Целый час с момента отъезда Олега, в магазине не было ни души. Филка уже начинал подумывать, что так и просидит здесь до вечера в гордом одиночество. И зачем только Олег переживал, что магазин будет закрыт. Один день ничего не решит. Особенно такой жаркий и тухлый день.

Ближе к вечеру потянулся народ. в основном брали хлеб и чего-то вкусное детям. Чаще всего покупали мороженное, хотя жара шла на убыль. Филка быстро вжился в роль продавца и проворно обслуживал посетителей. А вот посетители вставали в непробиваемый ступор, когда видели Филку за прилавком. Недавно он пьяный валялся по канавам и нанимался работать за бутылку, а сейчас, в чистой футболке, хлопковых штанах, продает им товар и отсчитывает сдачи. Многие поначалу не верили, что это он (мало ли людей похожих) да и тот Филка, грязный, лохматый, бородатый был далек от этого гладковыбритого, подстриженного продавца в чистых одеждах и с хорошими манерами.

- Да, это я. – опережая вопросы, говорил Филка. – Но вы не переживайте, я тут ненадолго. А теперь, что будете брать? – он широко улыбался и ему было приятно, что люди узнают его.

Было приятного и оттого, что люди не узнают его и сомневаются. Разве это не прогресс? Разве это не рост над собой? Разве это не говорит о том, что он довольно сильно изменился? Безусловно говорит.

И Филка чувствовал это. У него не было времени задумываться о том, что сейчас он имеет отличный шанс сорваться в запой. С деньгами, с выпивкой и закуской. Может позвать сюда своих дружков, и они вынесут этот магазин за пару часов.

Вместо этого Филка улыбался и ему начинало нравиться общение с покупателями. Смотреть на их удивленные лица. Нескольких людей он разыграл и на вопрос:

- Артем, это ты?

Филка округлял глаза, делал невинным выражение лица и строго отвечал:

- Какой я вам Артем. Меня Владимир зовут. Вы брать что-нибудь будете, или вы к Артему пришли?

- Да будем, - сбивались покупатели.

До вечера он развлекался как мог. Выходил на крыльцо курить, благо жара немного спала и противный сигаретный дым был уже не таким противным.

Вечернее солнце, не такое беспощадное как полуденное, клонилось к горизонту. Филка чувствовал, как нагретая земля дышит теплом. Далекие дома плавали в мареве.

Через два часа закрываться пора, - отметил Филка, выбросил окурок и ушел в магазин.

Долго не было посетителей. За полчаса до закрытия зашел Паливан.

- Вот так новости! – развел он длинные тонкие руки в стороны и улыбнулся, нисколько не сомневаясь, что перед ним никто иной как Филка.

Паблик

Первая часть

Егор Куликов ©

Из машины смотрел Олег. Смотрел сурово, как смотрят на самого заклятого врага, когда тот уже повержен.

Несколько раз мотор начинал реветь и машина слегка дергалась. Филка вновь посмотрел на Олега, постарался улыбнуться, но улыбка вышла нервная. Некрасивая и неестественная. Даже как-то больно стало на душе от этой улыбки. Снова уткнула взгляд в пень, и оперся на черенок.

- Чего это он? – спросил Паливан переводя взгляд с одного на другого.

- Ничего, - отрезал Филка. – Давай с пнем закончим.

- А этот так и будет пялиться?

- Спроси.

Паливан взглянул на Олега.

- Филка, он вроде тебя кличет.

- Сходи, спроси, чего ему надо.

- Нашел молодого, - расплылся в улыбке Паливан.

Филка еще раз взглянул на Олега, отбросил лопату, выбрался на грязную траву и побрел к машине.

Стеснение, которое обрушилось на него в первую секунду встречи, прошло. Сейчас он испытывал непонятную злость. Хотел высказать Олегу все, что скопилось на душе. Хотел нагрубить. Не за что-то, а просто так. Нагрубить и пусть он едет в свой теплый дом. Пусть катится отсюда по своим делам, но только чтобы не смотрел с таким презрением. Не пялился и не торжествовал.

- Здарова, - сказал Филка подойдя к машине.

- Привет.

И снова молчание. Тупое и противное. Обоим было чего сказать. Обои хотели высказать многое и оба молчали. Только глазами друг друга щупали.

- Чего? – не выдержал Филка. – Так и будешь смотреть, как я тут корячусь? Или заведешь лекцию про вред алкоголя?

- Обратно вернешься? – просто спросил Олег.

- Если примите. – Поражаясь самому себе, выпалил Филка.

- Примем, но при некоторых условиях.

- Каких?

- Поехали, расскажу, - Олег кивнул на пассажирскую дверь.

- Сейчас не могу. Я уже нанялся. Надо доделать. Жалко Паливана и дядю Толю подводить.

- Тогда жду тебя в магазине через час. Переоденься, если есть во что.

Филка кивнул и вернулся к Паливану. Олег поддал газу и машина, резко крутанувшись, помчалась обратно.

- Чего это он?

- Шеф мой.

- Вот как он выглядит. А я всю жизнь думал на другого человека.

- Давай за работу. Мне с ним через час встречаться.

Спустя полчаса, пень валялся на траве, а Филка закапывал яму.

- Пойдем за наградой. Ох щас и пожрем с тобой отменно.

Филке было тяжело отказываться и от награды и от терпкого табачку. Он весь день мечтал об этом и сейчас, когда осталось всего лишь подойти и взять заслуженное, он оставляет все барыши Паливану.

- Иди один. Мне домой надо.

- А как же…

- Не успею. Надо.

- Как хочешь. Я тогда твою порцию слопаю.

- Лопай. – С завистью произнес Филка.

- А деньги отдам, как встретимся.

- Хорошо.

Филка знал, что денег ему не видать.

Он попрощался с Паливаном и побрел домой. Мылся из ведра, холодной водой. Хотел очистить только руки и ноги, но не смог остановиться и облился с ног до головы.

Растирая на ходу гусиную кожу, вошел в дом, отыскал относительно чистые вещи, оделся и пошел к магазину. В желудке продолжало крутить и болеть.

- Поехали, - только и сказал Олег, когда Филка шагнул в магазин.

Покорный, как под конвоем он повесил голову и пошел к машине. Вновь стеснение овладело им, сменив злость и ненависть.

Долго ехали молча. И уже на подъезде к дому, Олег припарковался на обочине.

- Условия такие. Обязанности и зарплата остаются теми же. Главное условия, что я не даю тебе денег. От слова совсем. Все заработанные деньги будут храниться у меня. Если тебе вдруг что-то понадобится. Вещи, техника… любая покупка, ты ее получишь. Единственное чего у тебя не будет, это наличности. Еда, проживание, сигареты, все будешь получать товаром. Никаких денег на руках. Это главное. Согласен?

Филка кивнул.

- Тогда поехали.

Филка вошел в привычный двор. Настя вышла встречать.

Оба скупо поздоровались. И, хотя в глазах обоих сверкала радость, они ее не показывали.

Настя сразу посветлела.

- Обустраивайся и готовься к зиме, - сурово сказал Олег. - Если что понадобится, я куплю. Вычтем оптом из твоей зарплаты.

Филка снова кивнул.

Тем вечером его допустили в хозяйский дом. Вначале Филка откис в горячей ванне. Затем получил чистую одежду и наконец-то поел от пуза. Пытался сдерживаться, чтобы не показывать дикий голод, но не мог. Руки сами тянулись к свежему хлебу и горячему борщу. Три порции проглотил как одну. Затем получил сигареты и, вытащив на крыльцо стул, закурил.

Холодный ветер срывал сизый дымок с губ. Он сидел на крыльце, оглядывая фронт работы. После, закрылся в сарае, куда Настя предусмотрительно положила толстое ватное одеяло.

Филка с удовольствием разделся до трусов, чего не делала уже давно, забрался под одеяло и уснул крепким здоровым сном. Несколько раз он просыпался ночью, не совсем понимая, где находится. Ему все казалось, что он в своем доме, среди кучи тряпок. Но тогда почему здесь не веет сыростью. Не пахнет прокисшими продуктами и немытыми телами. И лишь потом сознание говорило ему о том, что он в безопасности. Покрутившись, Филка снова засыпал. И снились ему жестокие попойки. Драки и крики. Снился Паливан в своем клетчатом пиджаке и коротких брюках. Снился дядя Толя с собакой и Краснов, очередной временный друг. Много чего ему приснилось в эту ночь.

Утром он почувствовал бодрость и легкость. Словно прошел курс реабилитации где-то в санатории.

Только солнце уцепилось за горизонт, Филка был на ногах. Пил чай, курил и смотрел на двор. Он представлял, как будет работать, и уже от этого испытывал какую-то радость. Не терпелось приступить к работе. Почистить двор, наколоть дров, убрать огород. Может быть, чутка повозиться в клумбах. Ах да, еще надо убрать палисадник и территорию перед двором. Там какие-то фантики валялись, отметил он, когда вчера возвращались с Олегом.

Его не пугала работа. Наоборот, он жаждал ее. Соскучился как по водке после долгой завязки. После первой чашке чая, с головой окунулся в хозяйственные дела. Видел, как молчаливый Олег вышел, покрутился возле машины, сел и уехал. Видел как Настя, у которой слегка выделялось растущее пузо, пошла в школу. Филка остался один.

За весь день он курил всего пару раз. Все остальное время работал. Словно провинился и чтобы исправиться, чтобы наверстать упущенное, должен впахивать за троих. Он и впахивал…

Серые дни сменяли один другого. Дожди заливали взбухшую от влаги почву. Ветра срывали последние листья с деревьев и долго кружили их, унося куда-то далеко в небо. Время отняло у Олега злость. Филка расстался с чувством вины. Да и Настя стала прежней. Снова начались обсуждения книг и планировка двора. Строительство беседки перенесли на весну.

- Я как раз к тому моменту разродиться должна. Поэтому смотри мне Тема, к весне, чтобы была беседка, а к лету детская площадка.

- Будет, - уверенно говорил Артем. Он действительно в это верил. Верил в себя и свою силу воли. Верил, что больше не сможет покинуть этих замечательных людей, которые приютили, обогрели, дали кров и пищу. И относятся они не как к работнику, а как к члену семьи.

Когда выпал первый снег, слегка укрыв двор, Олег вошел в сарай. Филка в это время лежал на кровати, читал. Стоило двери скрипнуть, он тут же отбросил книгу и вскочил на ноги. Как солдат, перед которым очутился генерал.

- Лежи ты, - улыбнулся Олег. – Не отвлекаю?

- Нет-нет… - ответил Филка и сел на краешек кровати.

- Помнишь, я тебе говорил о живности?

- Ну?

- Так вот я купил ее.

- Кто ж на зиму живность покупает? Да и не готово у нас ни черта. Ни загона, ни будки для курей. Чего же не сказал? – Филка начинал слегка нервничать, почесывая затылок. – Я там перед огородом доски видел. Порченные они немного, но на первое время пойдет. Короче, загоняй пока живность сюда, а я постараюсь до завтра устроить им жилище. Так, так, так… - суетился Филка. Встал с кровати, минул Олега и подошел к стеллажу. Не составило труда найти нужные инструменты. – Ладно, я пошел, а ты пока тут организуй им пристанище.

- Стой ты! – улыбаясь, сказал Олег. – Там не так много живности, как ты мог себе представить. Положи инструменты и жди здесь.

Не совсем понимая, что происходит, Филка остался в сарае. Его радовала и одновременно пугала хитрая улыбка Олега.

Спустя минуту дверь открылась.

- Вот наша новая живность. – Сказал Олег и показал крошечного, мохнатого щенка.

Не роняя ни слова, Филка расплылся в улыбке, понимая, что его разыграли.

- Можно?

- Естественно. Это твой.

- В смысле мой?

- В прямом. Это тебе подарок. У тебя ведь сегодня день рождения?

- Как… - замер Филка.

Память начала судорожно перебирать даты. Здесь что-то неправильно. Какая-то ошибка. Никто не может забыть свой день рождения. Филка вспомнил мать, которая рассказывала ему о детях военных лет, кто забывал свои дни рождения. И Филка не верил. Он думал что она шутит. В его голове никак не укладывалось, что кто-то, пусть даже ребенок, может забыть свой день рождения. Ведь это главный день в году.

А теперь он и сам ни сном, ни духом. И войны никакой нет, и он давно уже не ребенок, а все равно забыл.

Филка взял пушистого щенка, который тут же принялся облизывать толстые пальцы. Коричневый комок нежности целиком помещался на Филкиной ладони.

- Это порода какая?

- Нет. Я в дороге его подобрал. Подарок тебя еще ждет, а это так, разогрев. Как назовешь?

Филка пожал плечами.

- Надо бы хоть узнать кто это. – Он поднял щенка пузом вверх и долго вглядывался. – Чего я сюда смотрю, все равно не разбираюсь.

- Дай сюда, - улыбнулся Олег.

Он тоже долго разглядывал голое пузо щенка, прежде чем скривил лицо и неуверенно так произнес.

- Вроде кобель.

- Вроде?

- Я лучше у Насти спрошу. А ты пока одевайся, и пойдем, ужинать.

Последний раз Филке устраивали день рождение в далеком детстве. Тогда еще родители живы были. А после он и не праздновал никогда.

Но этот день он запомнит на всю жизнь. Накрыли шикарный стол, с двумя видами салатов, с фруктами, со сладостями. На горячее подали запечённое мясо по-французски. Все было как на настоящем дне рождения. Единственно, что отличало, так это отсутствие спиртного. Но оно и понятно… В конце, как и полагается на всех нормальных днях рождениях, Настя вынесла торт с одной горящей свечкой. Филка вновь засмущался. Он уже и забыл, как это делается.

- Загадывай желание и задувай свечу, - подсказала Настя.

Филка призадумался, наклонился ближе к торту, набрал воздуха, но в самый последний момент остановился. Выдохнул в сторону, несколько секунд подумал и только после этого погасил огонь.

- А вот и подарок подоспел, - сказал Олег, держа руки за спиной. – Мы долго думали, чего бы тебе такое подарить и наконец выбрали подарок. Вот, держи.

Олег протянул завернутый в красную атласную бумагу небольшой прямоугольник.

Книга, - промелькнуло у Филки. – Нет не книга, - додумал он, когда потрогал коробочку.

- Ну? – Насте не терпелось. Казалось, она радуется больше чем Филка. – Давай, вскрывай.

Аккуратно, пытаясь не испортить оберточную бумагу, Филка надорвал с одного края, затем с другого. Настя, прижав руки к груди, горящими глазами продолжала следить за каждым движением.

- Это читалка, - искренне улыбнулся Филка. – Это читалка!

- У нас, как видишь, библиотека заканчивается, а этой штуковины тебе должно надолго хватить.

Филка покраснел как та самая бумага, в которую был завернут подарок, засмущался. Он крепко сжал руку Олега и долго тряс ее, обхватив широкими ладонями. Насте сказал короткое: «Спасибо» и глубоко кивнул. Ему так хотелось прикоснуться к ней и поцеловать. Поцеловать по-дружески, по-приятельски. Поцеловать в знак благодарности.

- Теперь-то вы меня работать не заставите, - подшутил Филка.

- Мы тебе свет вырубим, тогда посмотрим кто кого, - парировал Олег и все дружно засмеялись.

В уголке, на старом полотенце, возле блюдца с молоком ютился щенок. Как выяснилось – это кобель. Настя так же долго разглядывала голенькое пузо и в конце выдала вердикт:

- Однозначно кобель.

- Не знаешь, он большим вырастет? – обратился Филка к Олегу.

Тот вздернул плечи.

- Понятия не имею. Я же сказал, что подобрал его на дороге и не видел ни его мамку, ни батю. А зачем тебе?

- Будет забавно, если я, например, назову его Граф, а он вырастит чуть выше щиколотки. Или назову Боня, а эта Боня вымахает выше пояса.

- Дело твое. Называй, как хочешь.

- Пусть будет… - Филка задумался, посмотрел в поток. По привычке почесал затылок. – Пусть будет Фрак.

- Фрак?

- А почему нет? У него вон какой пиджачок выделяется, - сказал Филка ,с нежностью взглянув на щенка.

- Я всего лишь спросил, - развел Олег руки в стороны. – Дело твое.

- Тогда Фрак.

- Будете Филка и Фрак.

- Ага, нас будут называть два «Ф», - поддержал Филка.

Долго сидели за столом. Когда наскучило есть, смотрели телевизор.

Давно Филка не ощущал такой теплоты и заботы о своей персоне. Ему даже не верилось, что все это происходит с ним. Может он до сих пор лежит под кучей тряпок, а все это волшебство ни что иное, как сон? Если так, то лучше вовсе не просыпаться.

Ближе к ночи, Филка забрал спящего Фрака и на руках отнес его к себе, в сарай.

- Я из тех досок, будку ему сколочу, можно?

- Бери что надо, - махнул Олег.

- Спасибо вам, - сказал Филка прощаясь. - Вы даже не представляете, какая это была неожиданность. Неожиданность приятная. Это как… как… - он не нашел нужных слов. Только рукой махнул, - В общем, спасибо вам большое.

Прислонив ладонь ко лбу, Филка вышел.

- Мне показалось или он пустил слезу? – спросила Настя.

- Мне тоже так показалось.

Филка поэтому и ушел так быстро, что не хотел выглядеть настолько растроганным. Ему было приятно, но, чтобы до слез... Это и для него стало неожиданностью.

- Ну что Фрак, будем жить теперь с тобой.

Щенок приоткрыл заспанные глаза и уткнулся носом в складки одежды.

- Твое место будет вот здесь, - Филка положил щенка на полотенце рядом с кроватью.

Щенку это явно не понравилось. Он начал слегка скулить, пытаясь сообразить, куда подевалось блаженное тепло. Где этот огромный человек, от которого приятно пахнет, кто кормит и периодически поглаживает. Надолго Фрака не хватило. Несколько минут он стоял как пьяный, пошатываясь на неокрепших ножках, затем ткнулся в кровать. Развернулся к выходу и повалился как подкошенный. Спустя десять секунд он уже спал.

А Филка уснуть не мог. Даже подарок не раскрыл до конца. Просто лежал, закинув руки под голову, смотрел на шланг, подвешенный к потолку и думал.

Он вдруг почувствовал какую-то обязанность. Словно теперь он должен устроить что-то для этой семьи. Сделать что-то хорошее. Как-то отплатить. Рассчитаться…

Но как рассчитываться, если у него ничего нет. Может лучшим подарком будет полная завязка. От такого подарка он бы и сам не отказался.

Дни становились короче. Солнце теперь появлялось редко. Оно было таким же ярким, но совсем не теплым. Тучи, густой серой массой закрывали небо. Днем шли дожди со снегом, а ночью проглядывали первые морозы. И на остатках зелени, можно было наблюдать бархатистый иней, который пока еще исчезал с наступлением дня.

Филка подготовился к зиме и утеплил сарай. Оббил стены, заделал дыры, поставил электрический обогреватель и сделал что-то наподобие душа. Воду приходилось носить вручную, но это его не заботило. Он настаивал на буржуйке, переживая за большой счет на электричество, но Олег отговорил.

- Сгорит еще все к чертовой матери. Этот сарай весь из дерева построен.

- Может ты прав, - соглашался Филка и по привычке закидывал руку на голову, чтобы почесать затылок.

Филка решил что зиму, Фрак будет жить с ним, а по весне можно выдворить на улицу. Сколоченная будка с тем же полотенцем стояла возле двери. Фрак рос довольно быстро. А в скором времени оказалось, что это и не Фрак вовсе, а Фратиха. Потому как Олег с Настей ошиблись. Пришлось срочно переименовывать Фрака во Фрау. Так, обычная дворняга приобрела немецкие корни.

Настя за последнее время довольно сильно поправилась. Она ходила важной походкой по двору, поддерживала руками поясницу и сильно отклонялась назад. Олег все так же мотался из одной точки на другую.

Несколько раз Филка помогал ему и заменял человека в мастерской. В технике он мало чего смыслил, но учился довольно быстро. Даже рабочие не единожды говорили Олегу, что были бы не против, если бы Филка начал работать у них.

Олег предложил, но Филка отказался.

- Мне дерево милее мазута, - скорчив рожицу, сказал он. – Да и куда мне. Там образование нужно. Болты крутить я смогу, а чего больше делать, я не знаю. Да и беседку по весне надо построить. И детскую площадку. Короче, делов и без мастерской много.

- Как хочешь.

С первым снегом Филка взялся за широкую лопату. Он вставал задолго до рассвета. Открывал дверь и радостная Фрау срывалась на холодную улицу. Она бесилась в снегу. Прыгала с разбегу в сугробы. Филка кидал ей снежки, и она по наивности искала их в куче другого снега. Искренне не понимая, куда же они подевались.

Филка первым делом расчищал тропинки до калитки и гаража. После, брался за остальной двор. Когда солнце вставало, весь двор был чист. А сам Филка уже трудился перед воротами. Ему было приятно, что дом Олега выглядит как образцовый для всех. Плотные сугробы, ровные как по линейке лежали у забора.

Зимними вечерами Филка большую часть времени проводил в сарае. В основном он читал. Иногда читал вслух и Фрау, приподняв болтающиеся уши, внимательно слушала хозяина. Иногда Филка резко обрывал чтение, и ему казалось, что милая мордашка собачки сразу становилась грустной. Тогда он широко улыбался, ерошил холку Фрау и продолжал читать.

Несколько раз Олег с Настей приглашали Филку в гости. Они играли в карты или за чашкой чая смотрели телевизор. Несколько раз они сами приходили в гости к Филке, каждый раз разыгрывая это таким образом, словно они приходят в гости к соседям. Приносили с собой еду, напитки и конечно, хорошее настроение.

Филке сразу понравилась эта игра. В такие моменты он совсем не чувствовал себя рабочим. Он ощущал себя настоящим соседом, к которому пришли в гости. Тут же начинал суетиться, пытаясь во всем угодить «соседям».

Новый год, как и рождество, Филка встретил в гордом одиночестве, если не считать Фрау. Олег с Настей поехали к родственникам, и он впервые остался один больше чем на неделю.

Слонялся по двору, пытался дрессировать Фрау и от нечего делать, ровнял и без того ровные сугробы.

Ближе к марту эти самые сугробы начали таять. Солнце все чаще радовало жителей. Фрау вымахала до колена и совсем не собиралась останавливаться. Длинная коричневая шерсть, короткая морда и свисающие как лохмотья уши с черными кончиками. Собачка вышла добрая. Редко лаяла. Чаще, высунув розовый язык, она первая неслась встречать гостей. Прыгала, путалась между ногами. Слушалась она и Олега и Настю, но хозяином признавала только Филку.

Ближе к апрелю высокие сугробы превратились в небольшие кучки грязного снега. Но и они скоро исчезнут, оставив после себя лужи. Олега не было дома. Настя сидела на крыльце, пила чай и с интересом наблюдала за строительством беседки.

День выдался солнечным. После зимних холодов всегда кажется, что весна неестественно теплая. Артем был в бейсболке и тонкой кофте на голое тело. Между лопаток скопился пот. Но работать в такую погоду одно удовольствие.

- Есть не хочешь? – крикнула с крыльца Настя.

Артем показал на бревна, мол, тут работы еще не початый край.

- Как хочешь. – Пожала она плечами и закуталась в плед, так как сидела в тени.

Артем оглядел уложенные бревна, что-то прикинул в уме, выдохнул и завернул бейсболку козырьком назад. Настя пристально наблюдала. Ей казалось, что тем самым она принимает хоть какое-то участие в строительстве. Если бы она не была беременна, то непременно бы пошла на помощь. Бревна бы, конечно не таскала, но подать гвоздь или где-то придержать с легкостью бы выполнила.

Тяжелое бревно легло на плечо Артема. Он покраснел, напрягся. Ноги слегка дрогнули. Выстоял. Это еще что… вот нижние бревна куда тяжелее. Так что придется привыкнуть. Правое плечо ныло. Подлый сучок проделал на коже канавку и Артем, чтобы избежать этого в дальнейшем, постелили полотенце. Перенеся таким образом большую часть бревен, он посмотрел на оставшиеся четыре и решил что перед последним заходом надо отдохнуть. Посидеть, перекурить и набраться сил.

Хотел составить Насте компанию, но в тени было холодно, а он весь потный. Усевшись на те самые бревна, Артем закурил. Зажмурил глаза от солнца и только потом вспомнил, что бейсболка развернута.

Решив, что время пришло, он встал, поправил полотенце на плече и взялся за бревно. Сразу почувствовал, как пульс колотит по вискам. Как дрожат руки, и пот заливает глаза. Пересиливая себя, он перетащил три бревна и присмотрелся к последнему. Сил должно хватить, а потом можно и пообедать.

Взвалил бревно на плечо. Сделал первый шаг, но Настя…

- Артем! – пронзительно закричала она.

Не думая ни секунды, бросил бревно и побежал.

- Артем, по-моему началось, - бледная с бешеными глазами сказала она.

- Что? Что делать?

- Телефон… - Настя махнула в сторону дома. – Неси телефон, звони Олегу аааа…

Ее крик проникал в самую душу. Артему казалось, что и он чувствует боль.

Телефон он нашел на кухне, на столе и тут же принес.

Руки ее дрожали, когда она набирала номер. Не дожидаясь пока Олег ответит, Артем набрал в скорую. Обещали приехать быстро. Обещали…

- Не абонент, - задыхаясь, сказал Настя и от злости, либо же от боли, швырнула телефон на пол.

Собирать запчасти не было времени.

- Скорая сейчас будет. Что надо, что? – он бегал вокруг Насти, понимая, что ничем помочь не может.

- Там сумка собрана, на эт… аааа, - спазм боли не дал ей закончить. Настя широко расставила ноги и слегка завалилась на стул. – Сумка, желтая. Принеси.

Артем метнулся в дом. Хорошо, что Настя подготовилась и собрала вещи. Он выволок сумку на крыльцо.

- Что еще? Что?

Настя снова закричала.

Артем побежал в сарай и вытащил свой матрас.

- Ложись.

- Отпустило, - сквозь боль улыбнулась Настя. – Что там со скорой?

- Сказали, едут. – Он смахнул капли пота со лба.

- Долго?

- Нет… не знаю. Сказали, выехали. Сколько тут, минут сорок до больницы.

- Я не выдержу. Не выдержу.

Артем вскочил на ноги и начал бегать по кругу. Не знал, за что браться и чем помочь. Еще и Фрау скакала рядом как антилопа, думая, что с ней играют. Артем пнул ее ногой.

- Жди здесь! – сказал он Насте.

- Артем, не уходи.

- Я скоро.

Оставив кричащую Настю на крыльце, он, сломя голову побежал на остановку. Усталости не было. Только в горле пересохло до трещин и в голове шумело.

Добежал до трассы. Остановка далеко. Была не была.

Артем выбежал на дорогу и начал размахивать руками. Несколько водителей покрыли его хорошим матом и объехали сумасшедшего по обочине. Остальные просто сигналили и сбавляли ход. Никто не останавливался.

- Что ж вы за люди!?

Он жалел, что не вышел ростом как Паливан. Тот бы расставил руки в стороны и загородил ими всю трассу. А тут бегай от края до края.

Наконец-то остановились.

- Жить надоело? – прокричал в открытое окно лысый парень.

- Нет, не надоело. Срочно. До города надо. Проси сколько хочешь. – Проглатывая слова, говорил Филка.

- Куда именно?

- В больницу. Там жен… там девушка рожает.

- Рожает, говоришь? – спросил парень, и на лице его высветилась жажда наживы.

- Быстрее. Ну, быстрее же…

- Три тысячи и мы на месте.

- Сума сошел.

- Как хочешь, - равнодушно сказал парень, козырнул и надавил на педаль.

- Стой! Согласен.

- Деньги вперед.

- Дома. Дома деньги.

Филка уже подумывал о том, чтобы врезать этому парнишке по его наглой роже. Сесть за руль и самому отвезти Настю в больницу. Проблема в том, что у него нет прав. Да и за рулем он сидел лишь единожды. В далеком детстве.

- Прыгай.

Филка влетел в машину, и они помчались к дому.

- Сейчас ворота открою. – Он на ходу выскочил из машины.

- Ты где был? – тихим голосом спросила Настя. Бледная, уставшая. Нос заострился, глаза потускнели и словно высохли.

- Где деньги?

- Какие?

- Любые. Три тысячи надо…

Настя подозрительно посмотрела на него. Артем уловил этот взгляд. И он, и она знали, что наличность запрещена. Любая наличность.

- Не время думать о моих пороках, - почти прокричал он.

Пара секунд недоверчивого взгляда и очередной спазм быстро помог принять решение.

- В нашей комнате, в сейфе. Код – один восемь, четырнадцать, сорок шесть.

- Один восемь, четырнадцать, сорок шесть… - повторял Артем пока бежал.

Он не видел, сколько берет, просто сунул руку, сжал кулак и вытащил. Должно хватить.

Открыл ворота и парень дал задний ход.

Артем постелил одеяло на заднее сиденье, а сам занял пассажирское место.

- Трогай!

Автомобиль не двигался.

- Три ты-ся-чи.

- Подлая твоя душа, - он отсчитал деньги. – Теперь жми. Выжимай!

Егор Куликов ©

первая часть

В понедельник он не появился. Как и во вторник. Не было его и в среду. Тут уже и Настя занервничала, расспрашивая Олега про Филку.

- Откуда я знаю, где он. Скорее всего, сорвался и гуляет на селе.

- А ты возьмешь его обратно?

- Если так будет продолжаться, то нет. Мне стабильность нужна, а у него какая стабильность, разве что напиться раз в неделю.

Но Настины мечты о красивой беседке, клумбах и песочнице не давали ей покоя. Слишком близка была цель. И слишком живое воображение.

- Съезди, узнай, - перед сном сказала она супругу.

Как и предполагал Олег, Филку он нашел в доме.

- Все пропил? – строго спросил Олег.

- Все. – Ответил Филка и потупил взгляд.

Лохматый и снова небритый, он ковырял босой ногой землю, боясь посмотреть Олегу в глаза.

- Зачем пил?

Филка только плечами пожал.

- Сам ведь знаешь, что это плохо и не пройдет много времени, как ты сопьешься.

- Знаю.

- И все равно пьешь?

- Получается, что так. - Филка закурил. Обнял своей огромной лапой сигарету, словно охотник в засаде, чтобы не было видно огонька.

- Посмотри, как ты живешь, - начал читать мораль Олег. – У тебя ни черта нет. Все свободные деньги, ты спускаешь на водку. Запрещу в своем магазине продавать тебе водку тогда что?

- У других найду, дело нехитрое, - честно ответил Филка.

Олег понимал, что с Филкой не единожды проводили такие беседы. Да и парень он неглупый, сам все понимает. Но ему казалось, что именно его слова должны достучаться до разума Филки. Именно ему суждено спасти эту заблудшую душу. И только его Филка будет слушать.

- …собирайся, поехали. – закончил Олег и ушел к машине.

Всю следующую неделю Филка ходил смирный, стеснительный и немного грустный. Боялся смотреть в глаза. Молчал. А если и говорил, то без задора, как он обычно это делал раньше. Тихонечко и испуганно. Совсем не улыбался и жил так, словно его поневоле заперли во дворе и заставили работать на эту семью.

- Смотреть на него больно, - с жалостью говорила Настя, наблюдая за Филкой через окно.

- Сам виноват. – Сурово отвечал Олег, хотя тоже испытывал жалость.

- Может мне с ним поговорить?

- Попробуй.

В тот же вечер Настя выгадала момент.

Филка курил на крыльце у сарая. Он заметил, как Настя легкой походкой подошла, осмотрелась, затем встала на углу и, приложив ладонь козырьком от заходящего солнца, посмотрела на огород.

- Как же красиво выглядит, - вроде бы сама себе сказала Настя. – Молодец Артем, - она так и не смогла называть его Филкой, считая, что людям на то и даны имена, чтобы по именам их и звали. – У тебя ведь золотые руки. Ты вон как быстро со всем справился. Олег бы неделю с одним двором возился. А у тебя все так ладится… - Настя долго говорила, не зная, как же ей тактично подступиться к самому главному. Спустя множество пустых слов, она все-таки решилась. – Может тебе помочь. Ну, с этим, с твоим недугом.

- С водкой что ли? – равнодушно спросил Филка и взглянул на нее.

- Да.

- А как тут поможешь?

- А сам-то что об этом думаешь?

- Ничего, - сказал он и поджал нижнюю губу.

- Бросить пробовал?

- И не раз, - сказал Филка и широко улыбнулся. – Да вот только нет у меня силы воли. Я ж раньше нормально жил. Ну, как нормально… лучше, чем сейчас. Бывало, что и пил, но не постоянно. Раньше выпивка как будто жить помогала. Наклюкаешься до розовых слонов, опустишься на самое дно среди людей и потом месяца три спокойно на душе. Словно отталкиваешься от этого дна и снова плывешь к нормальной, к человеческой жизни. Будто только для того и опускался на это дно, чтобы сравнить. Чтобы увидеть как там плохо и отвратительно. Пьешь вот так пятый день к ряду, а потом открываешь глаза и начинаешь на больную голову мозги раскалять. Лежишь и изнутри себя грызешь: как же так? зачем все это надо? я последний человек. Больше ни капли... и все в таком духе. Потом, по трезвой, оглядываешься и думаешь, как же хорошо, что больше я не пью. Хватит, сравнил две разные жизни. И выбираю я жизнь нормальную. Людскую жизнь, а не жизнь собаки под забором. Но проходит время и внутри опять начинает скрести. Будто кто-то по душе сначала соломинкой водит, а потом вовсе хватает за грудки, тянет в магазин и… ну, а там и до самокопания опять недалеко.

- А сам-то ты бросить хочешь?

- Хочу! – довольно громко сказал Филка. И продолжил тише, - очень хочу. Но одного хотения видимо, мне не хватает.

- Самое главное, что желание есть. А последний раз, ты чего сорвался?

Филка вновь пожал плечами и достал еще одну сигарету. Солнце как раз проваливалось за горизонт и сумерки стремительно наступали.

- Может, боюсь, чего, - в сторону сказал Филка и затянулся. – Подумал, что работаю у вас тут как домохозяйка. Как лакей. Как крепостной…

- Это не так, - прервала Настя.

- Мозгом я понимаю, что не так. А душой как-то обидно быть у вас в подчинении. Не пойми плохо, говорю как есть.

Настя по-другому представляла себе этот разговор. Ей, как и Олегу, казалось, что ее душещипательная речь разбудит в Артеме чувства к ценности жизни и повернет его от водки. Казалось, что она сможет достучаться до его души. Сможет направить и подсказать. Сможет помочь… сможет вытащить из него причину запоев и легко с этой причиной справится. Но, действительность оказалась иначе.

Перед таким серьезным разговором, Настя думала, что Артем будет стесняться. Предполагала, что он будет скрывать свои истинные намерения. Будет бояться или даже не захочет раскрыться. Но Филка был простым человеком. Его простота открывалась при первом взгляде. Слегка лохматый. Круглое лицо, плешивая щетина и широкая, располагающая к себе улыбка. Казалось, такой человек не может ничего скрывать, даже если захочет – так оно и было. Филка открылся перед Настей. Нараспашку отворил двери и высказал то, что было у него на уме. Это-то и сбило Настю с толку. Готовилась она совершенно к другому.

- Я это, пойду, - сказал Филка и встал.

- До свидания, - тут же сказала Настя и тут же застеснялась своих слов.

- А это… есть у вас почитать чего.

- Почитать? – округлила глаза Настя. Олег упустил этот момент, когда рассказывал про Филкин дом.

- Ну да… книженцию какую-то я бы еще осилил. Но если нету, то…

- Есть. Книги есть. Сейчас принесу. Ты только не уходи. – Насте показалось, что она нашла именно ту нить, за которую можно будет вытащить его из запоев. Она учительница. Она знает, что образование многих вытаскивало и из бедности. И от скуки спасало. И смысл жизни придавало.

Настя влетела в дом, подбежала к полкам с книгами и судорожно начала водить глазами, пытаясь отыскать ту самую, которая поможет. Которая спасет. Вытянет его со дна. Карамазовы – слишком тяжелая. «Тихий Дон» – не то… «Война и Мир», «Преступление и наказание», «Цусима», «Баязет», «Мастер и Маргарита»…

Настя штудировала взглядом полки, но, ни одна книга, по ее мнению не могла помочь Артему. Взгляд зацепился на Джеке Лондоне «Мартин Иден». Книга довольно тонкая и не должна отпугнуть его объемом. Там есть и пьянка, и проблема образования. Концовка, правда, не совсем та, которая нужна, но вариант не плохой.

Довольная, что нашла именно ту книгу, Настя выбежала из дома. Артема она застала на крыльце.

- Вот держи. – Радостно протянула она.

- О, Лондон. Спасибо, как раз перечитать хотел.

Настя не могла поверить в то, что слышит.

- То есть, ты уже читал ее?

- Ага. Годика три назад. Но с удовольствием прочту еще раз. Говорят, книги воспринимаются по-другому с возрастом. Так что, либо она мне снова понравится, либо я в ней разочаруюсь. Но узнаю я это, только когда еще раз прочитаю. Спасибо и спокойной ночи, - улыбнулся он и закрылся в сарае.

Филка повадился брать книги из домашней библиотеки. Настя с удовольствием помогала ему в выборе, удивляясь, как много он прочитал. В основном, конечно, в его багаже была довольно поверхностная классика. Но все же… человек в его положении. С его социальным статусом и самое главное с его недугом, в понимании и представлении Насти, вообще не должен прикасаться к книгам. Но Артем прикасался. Да так прикасался, как ни все мужчины прикасаются к своим женщинам. Он брал книги с неким содроганием, словно принимал реликвию, которая при малейшем неправильном движении рассыплется в прах.

Артем сколотил себе довольно громоздкий и неказистый стул.

- Из остатков и ненужного хлама, - виновато объяснился он перед Олегом, хотя тот никоим образом не упрекнул его.

Настя любила наблюдать как Артем, умостившись на этом немного уродском стуле, читал. Рядом обязательно была пепельница – пустая жестянка из-под тушенки. Был и горячий чай, который Артем любил, наверное, чуть меньше книг. Он и к воде-то редко прикасался, а чай пил постоянно. Олег подозревал, что он так незаметно чифирит, но нет. Чай он заваривал совсем не крепкий. Сквозь него легко можно было увидеть дно кружки.

Настя подметила, что Артем довольно легко увлекается. Если он начал работать, то его уже сложно остановить. Ему было не важно, какая это была работу: уборка мусора, огород или колка дров. Пока он не закончит, он не успокоится. Иногда его приходилось буквально силой отрывать. Темная ночь на дворе, а он дрова колет.

Но больше всего Насте нравилось тайком подсматривать, как он читает. Спустит стул на землю, задерет ногу на крыльцо, поставит рядом чашку чая и читает. Затянется сигареткой, которая так может и истлеть до фильтра, если книга увлечет его в свои миры. Выражение его лица менялось, до неузнаваемости. Он становился задумчивым и суровым. Брови встречались на переносице. Слегка суживал глаза, словно охотник перед выстрелом. Вся его радушность и открытость испарялись, стоило Артему взяться за книгу. Настя наблюдала за ним. Видела, как он ухмыляется от прочитанного. Как двигаются желваки на скулах. Как он чешет затылок. И, конечно же, как он смеется. Смеялся Артем всегда громко. Заливался иногда до слез, что для Насти было странным и до этого момента нереальным. Она тоже любила книги, но даже самый смешной момент, максимум вызывал у нее легкую ухмылку. Она считала, что все, кто громко смеется при чтении, делают это не по-настоящему. Работают на публику. А он ржет… ржет в буквальном смысле слова. Но ржет приятно и забористо. Невольно тоже начинаешь улыбаться, глядя как он корчится на стуле, хлопает огромной ладонью по ляжкам и вытирает слезы.

Филка получил полноценную зарплату и купил себе некоторую технику: чайник, маленький телевизор, телефон. Купил новые вещи и постриг лохматую шевелюру. Он продолжал работать на совесть. Обустроился в своем новом жилище, то есть, облагородил старый сарай. Исправил уродливый стул и в скором времени должен был приняться за строительство беседки. Настя хвостом ходила за ним, обсуждая будущую беседку. Какой она будет. Из какого дерева. Будет ли покатая крыша или острая как копье.

Одним из вечеров, Олег выпил пива и ему захотелось мужской компании. Настя крутилась возле компьютера и Олег, взяв пару литров пива, пошел к Филке.

- Можно рядом пристроиться? – спросил Олег.

Филка тут же вскочил со стула, уступая место.

- Да сиди ты. Я тут, на крылечке. – Олег уселся, подпер спиной сарай и глубоко вздохнул. – Есть закурить?

- Ты ж не куришь.

- Когда выпью всегда курю.

Филка протянул сигарету и зажигалку. Олег взял, прикурил, прокашлялся, но сигарету не выбросил. Запил горький никотин пивом.

- Не отвлекаю?

- Нет, все нормально.

- Ну, как тебе тут у нас.

- Нормально, - скупо ответил Филка.

- Нравится? Или уже думаешь как бы свалить отсюда.

- Хотел бы свалить, свалил бы, - улыбнулся Филка.

- Это да… тебя тут никто не держит. Но пойми, что ты устраиваешь нас и, если мы тебя тоже устраиваем, то работай.

- Скоро вот беседку будем делать. Кстати, когда материал подвезут.

- Должны на днях, - сказал Олег и отпил пива. – Будешь чутка? – предложил он.

Филка облизнул высохшие губы.

- Хотел бы, но не буду. Нельзя мне.

- Это правильно. Как думаешь, стоит мне какую-то живность заводить. Куры там, утки, гуси. Может еще что-нибудь.

- Живность оно всегда хорошо. И яйца свежие будут всегда. За сараем можно им выгородить чуть территории. Пусть там клюют себе зернышки и яйца несут.

- Хорошо рассуждаешь. Ты же знаешь, что это на твои плечи ляжет?

- Не беда. Не больно уж и тяжело за курями приглядывать. Пои их два раза в день, корми и на этом все. А свежие яйца всегда хорошо. Насте скоро рожать, а домашнее оно всегда лучше магазинного.

- Прохладно чего-то, - поежился Олег и недовольно посмотрел на тлеющий окурок.

- Можно ко мне сместиться. У меня там карты есть. И шахматы я у вас в сарае отрыл.

- Хм… давай.

Давно Олег не посещал сарай. В его памяти там все еще было грязно и пыльно. Сваленные в кучу лопаты, грабли, вилы. По полу бесконечной змеей валялся садовый шланг. В углу, под ворохом другого, естественно нужного хлама, пряталась газонокосилка. Несчетное количество гвоздей, шурупов, болтов и прочих железяк усеивали не только стеллаж, но и пол.

Сейчас перед Олегом предстал не просто другой сарай. Сараем это место назвать не поворачивался язык. Филка все идеально расставил, словно с линейкой вымерял, как и какой вещи лучше будет стать. Он задействовал все свободные пространство, и даже потолок, куда подвесил тот самый шланг. Невидимой чертой разграничил сарай и в левую сторону перетащил все инструменты, а справа устроил себе спальное место. Грубо сколоченная кровать утыкалась в угол. Рядом небольшой столик с чайником и посудой. Напротив прибитая полка с новым телевизором. Над изголовьем ночная лампа.

- Здесь всё? – спросил Олег, осматривая сарай.

- В смысле?

- Ты ничего не выкидывал?

- Нет. Все там. – Филка указал на вторую половину.

- Блин, как тут круто. Я никогда бы не подумал, что из того что было, можно было соорудить вот это. Это нечто. Филка, ты молодец.

- Ладно тебе, давай лучше в картишки. Или в шахматы?

- Давай в шахматы.

Филка одним движением скрутил в трубочку матрас, освободив кровать для игры. Они сели и партия началась. Олег пил пиво. Филка пил чай.

- Покурим? – отхлебывая пиво, спросил Олег.

- Согласен.

Филка встал и собрался на улицу.

- А тут, не?

Олег видел, как Филке было неприятно отказывать своему начальнику и хозяину этого помещения. Он замялся, уронил взгляд и нехотя достал пачку сигарет.

- Нет так, нет, - нисколько не обижаясь и даже немного гордясь Филкой, сказал Олег, и они вышли на крыльцо.

В итоге Олег проиграл две партии.

- Это потому что я пиво пил, - оправдывался Олег, пожимая широкую ладонь Филке.

- Приходи потом. Я тебе и на трезвую мат влеплю.

- Посмотрим.

- Давай.

Начальник и подчиненный разошлись по своим домам.

Выпивший Олег заполз под одеяло, поцеловал Настю.

- Ты у Артема был?

- Угу, - в подушку сказал Олег.

- Ему же нельзя пить.

- Он и не пил. Он прошел испытание. Стерпел… - промямлил Олег и тут же уснул, наполнив комнату храпом.

Утром Филки не оказалось.

- Я же тебе говорила, что зря ты его соблазнял.

- Он вернется, - уверенно говорил Олег.

- Конечно, вернется через две недели, опять грязный как бомж и вонючий.

- Ты его недооцениваешь.

- Сегодня должны материал для беседки привезти. Строить ее кто будет, ты?

- Да, вернется он! – прикрикнул Олег.

- Если не вернется, я тебя заставлю.

- Я же сказал, что вернется! – продолжал пылить Олег.

- Я не хочу с тобой ссориться, но ты меня услышал.

- Это не ссора…

- Это маленькое недопонимание, - продолжила Настя.

Днем Филка не вернулся. Не вернулся он и вечером. И на следующий день сарай пустовал. Настя ходила по двору, часто поглядывая на молчаливую калитку. Ходила насупившаяся и злая. Олег старался не попадаться ей на глаза. Но куда денешься от своей супруги? Он ведь не Филка, который может вот так, перекрестить жирной чертой все планы на будущее и свалить от всех глаз людских в прокуренные, ржавые и сырые комнаты своего дома.

- Езжай! – только и сказала Настя. Олег точно знал куда и зачем его отправляют.

- Нет.

- Езжай!

- Я не буду ездить за ним и просить вернуться. – Стоял на своем Олег.

- Он из-за тебя сорвался.

- Настя, - сказал Олег максимально ласково. – Пойми меня правильно. Мне тоже он нравится как человек. Я, если можно так выразиться, прикипел к нему. Увидел в нем родственную душу и вполне себе приличного человека. Что говорить, он в шахматы меня два раза сделал. Я конечно не гроссмейстер, но всю жизнь считал, что играю выше среднего.

- И? – разводя руками, спросила Настя, не понимая в чем все-таки причина отказа.

- Он сам сделал выбор. Давай закроем эту тему. Жили без Филки как-то раньше и сейчас проживем. На нем свет клином не сходится.

- А беседка?..

- Да что ты будешь делать! – не на шутку вспылил Олег. – Найму я тебе рабочих, которые выгонят эту беседку за два дня. Будет у тебя беседка. Будет!

Настя не ответила. За совместные годы она хорошо узнала своего мужа. Знала и его твердолобое упрямство. Его стремление к цели. И его непоколебимость в отношении проштрафившихся людей. Ее истинно женская душа говорила ей, что спорить бесполезно. Иначе, маленькое недопонимание может действительно вылиться в огромный скандал.

Она не могла успокоиться. Ушла на работу. Но и на работе не было покоя. Все мысли были обращены к этой проклятой, еще не построенной беседке. Строители, конечно, построят беседку. Построят быстро. Может быть, даже качественно и намного лучше, чем построил бы Артем. Но она не верила, что в их головах будет та же картинка, которая есть в смышленой голове Артема. Они обсуждали. Он давал советы. Замерял. Рисовал. Он представлял вместе с ней и каким-то мистическим образом, ей казалось, что будущую беседку они видят абсолютно одинаково. Да и построенное своими руками всегда ценнее и приятнее. А Артема она считала своим. Родным.

Несколько раз Настя намекала на поиски, но Олег был непреклонен. На любое слово о нем, начинал пыхтеть как перегретый самовар и только губы жевал. Иногда бросал короткое:

- Хватит! – на этом разговор заканчивался

Настя продолжала тосковать о будущей беседке. Она еще сама этого не понимала, но грустила она не о беседке, а о нем, об Артеме. Ей не хватало его заливистого смеха. Широкой улыбки. Не хватало его успокаивающего голоса. Не хватало его простоты и наивности, которой так мало осталось в этом мире.

Она смотрела на привезенные бруски, сложенные и накрытые клеенкой возле сарая и вспоминала Артема. Сейчас, он бы ходил по двору, своей плавающей походкой, бубнил бы чего-то под нос. А вечером, после работы и после ужина они бы обсуждали прочитанные книги. Говорили бы о разном.

Так больно на душе у нее никогда не скребло. Она смирилась с решением Олега, но все равно считала его неправым. Смотрела на мужа и понимала, что из-за него Артем пропадает в пьяном угаре. И эта горечь накапливалась в ней с каждым днем. В какой-то момент она даже испугалась своих мыслей, подумав, как противен стал ей муж. Эта мысль проскочила как весенняя ласточка, мелькнула и тут же исчезла. Но страх еще долго будоражил Настину душу.

*

Олег же в свою очередь, лишь несколько дней погоревал о пропаже, а дальше работа связала его по рукам и ногам. Работы, как всегда, было много. Она не кончалась. И решив одно дело, выкрутившись из одной проблемы, на него тут же сваливалось еще несколько. Думать о посторонних вещах было некогда.

Он предлагал и даже уже был готов звонить строителям, но Настя заупрямилась. Ничего… поживет вот так а, потом сама согласится. И согласится и сама же попросит, что бы позвонил и вызвал бригаду.

Иногда Олег невольно вспоминал Филку. Когда смотрел на крыльцо со стулом. Когда видел, как быстро захламляется двор. Как тают дрова в поленнице. Но особенно остро он о нем думал, когда въезжал в Филкино село. Думал и одновременно боялся встретить его. Знал, что будет испытывать самую настоящую неловкость перед ним. Как девчушка на первом свидании перед кавалером.

Хотя, с чего бы это мне мяться перед ним как бабе, - подхватывал Олег. – Я не виноват, что он выбрал такую жизнь. Ему дали выбор вот он и решил. Слава богу, не маленький уже. Так что нечего мне перед ним стелиться…

Такие мысли думал Олег. Мысли, по его мнению, правильные и верные. Мысли справедливые. Но тогда почему в душе все неспокойно. Стоит завернуть на этот гравий и перед глазами тут же встает Филка. Не этот… не новый в джинсах и футболке, подстриженный и побритый. А тот, первый в камуфляжных штанах с дырой на неприличном месте. В вязаном свитере и лохматый как черт после шабаша.

Почему, думая правильно, Олег все равно чувствовал за собой вину. Все его правильные, справедливые и верные мысли разбивались о простое слово «если»…

Если бы я тогда не пошел к нему с пивом? Если бы не соблазнил? Не дал понюхать спирту, как акуле крови? Не напомнил об алкоголе? Если бы так… если бы… если…

И как бы Олег ни пытался отвертеться от назойливых, противных ему мыслей, он все равно корил себя за тот случай. Корил и точно знал, что если (снова это проклятое если) если он вновь увидит Филку, то все равно краска зальет ему лицо. Как бы он ни сопротивлялся, а проклятое стеснение и чувство вины перед этим парнем завладеют им. Он знал и боялся этих чувств. Но гордость и чувство собственного достоинства отворачивали его от желания встречаться со своим бывшим подчинённым.

Проезжая по соседнему селу он старался не смотреть по сторонам. И посещал этот магазин только по крайней нужде. С удовольствием бы вообще сюда не ездил, но работа требует.

*

Филка в это время уже не пил. Все заработанное он просадил вместе со своими временными друзьями, которые присосались к нему как паразиты, почуяв дармовую выпивку и несколько веселых дней за чужой счет. Несколько раз он видел, как машина Олега проносится по улицам. Но завидев ее, тут же сворачивал в проулок. Прятался в кустах. Однажды ему пришлось даже лечь в кювет, чтобы не попадаться на глаза. Его тоже грыз стыд и грызла совесть.

Он бы с радостью пришел с повинной. Попросил бы прощения и вернулся в ставший ему привычным сарай. Туда, где его ждут книги, ждет Настя. Она определенно ждет. Он был уверен в этом. Где его ждет обычная человеческая жизнь. Пусть не такая яркая как у людей из телевизора. Но спокойная и все-таки приятная. Не та из телевизора… и не эта – реальная.

Он бы сделал это.

В отличие от Олега, гордость не останавливала его. Не грызла изнутри как короед старый пень. Не было в нем и привычного для людей сопротивления. Он не считал Олега виноватым, понимая, что вся вина лежит только на нем. Боялся лишь одного… вернись обратно к человеческой жизни, снова рано или поздно сорвется в эту скотскую, собачью жизнь подзаборного пьянчуги. Этого-то он и боялся. Боялся, что в очередной раз подведет Олега, Настю. Подведет и снова опустится в их глазах. А куда ниже-то опускаться? Дно оно вот уже. Он стоит на этом дне. Лежит на нем. И нет ни сил, ни желания, отталкиваться от этого дна и снова плыть к людям. А ведь раньше было. Почему же сейчас все так плохо?

Осенними вечерами, когда тучи бурлили на небе как встревоженная грязь в луже, Филка лежал на ворохе тряпья и думал. Далеко уносили его мысли. В каждый уголок души залазили. Каждое чувство ощупывали.

Почему он здесь не может сделать себе приличное жилище? Ведь там, в сарае, на отшибе, живя как крепостной, он смастерил себе довольно приличную комнатку. Ухаживал за огородом, смотрел за хозяйством, ремонтировал поломки и ему это нравилось. Он чувствовал, что делает что-то ценное. Что-то полезное. Чувствовал, что он кому-то нужен. Пусть совершенно чужим людям, но нужен. А здесь… только полиэтилен хлопает от ветра, да сквозняк гуляет по сырому дому. Завывает. Воет. И такую тоску за собой тянет, что хоть в петлю лезь. Прямо здесь. Прямо сейчас. И ведь он тут будет висеть, пока черви не начнут свой пир на его мертвом теле. Никто ведь не кинется. Ни одна душа во всем этом огромном мире не подумает, а куда же запропастился Филка? Может он там помер вовсе? Нет… никто не вспомнит о нем. Что он есть, что его нет. Всплакнул бы кто-то о его погибели, так была бы хоть какая-то отрада.

Заводили его мысли и к тому злосчастному вечеру, когда какая-то сила, вновь схватила его и потащила в ночную сырость. Вышвырнула из сарая и вдолбила в голову мысль – выпей. Ничего не будет. Выпей. И сразу станет легче. Выпей. Ты справишься. Выпей. Ты ведь контролируешь себя и это твои мысли. Выпей! Выпей! Выпей!..

Как брошенный на пруд кораблик. Подул ветер, и понесло по ухабам жизни.

И ведь сорвался.

И ведь шел посреди ночи по мокрому черному асфальту. И ведь не в первый магазин вломился. Не купил сразу бутылку и там же, возле прилавка, сорвав крышку, не налакался. Нет, такого не было. Он пешком шел в село. Добрые пятнадцать километров махнул за пару часов. Ноги были мокрые от ночной росы. И ведь думал тогда еще о чем-то. Сопротивлялся. Надеялся, что идет вовсе не за водкой. Идет за новой жизнью. Идет устраивать свой дом и чинить двор.

Знал ведь что обманывает себя, но держался. Голова кипела как котелок на плите, когда дошел до села. Мысли, как загнанные шары, бились изнутри о череп. Скреблись и просились на свободу. А брошенное тело брело по обочине, остатками воли сопротивляясь желанию выпить.

Но стоило переступить порог и последний капли сопротивления растаяли. Исчезли, как исчез и легкий туман под осенним солнцем. Шагнул за порог родного дома и все… дальше пустота и отчаяние. Словно кто поджидал за дверью. Стоило зайти, как этот кто-то выпрыгнул сзади и огрел дубинкой по голове. И мысли успокоились. И голова гудеть перестала. И память отшибло напрочь.

Помнит только, как мимо дома мелькали. Таблички магазинов с часами работы. Естественно они были закрыты. Какой нормальный магазин будет работать в такую рань. Но Филка знал, как минимум, три места, где торгуют мутноватым самогоном и самодельным коньяком. И на его беду, три эти места работали круглосуточно. Сломя голову он пошел к бабке Жене или как все ее называли Булка, потому как на рынке она торговала булками и, открывая свой беззубый рот, трескучим голосом оповещала: «Свежие булки! Булки! Булки!»

Филка надавил на звонок и не снимал палец, пока на крыльце не зажегся свет. Чем ближе был момент распития, тем сильнее его трясло. Лихорадило и знобило. Как бы зубы себе не раскрошить, - думал он, слыша звон челюсти.

- Чего там!? – окликнула с крыльца бабка, вглядываясь в утреннюю серость.

- Баб Жень, - кое-как сказал Филка. – Баб Жень, волоки литрушку.

- Филка, ты что ли? – не совсем уверенно спросила она.

- Я! Я это. Волоки скорее.

- Ишь ты, как припекло в такую рань, - сетовала бабка, скрываясь в доме.

А Филку лихорадило. Он посмотрел на дрожащие руки и сцепил их крепким замком, пытаясь унять дрожь.

- Где же эта старая карга плетется, - негодовал он, наворачивая круги перед калиткой. – Давай уже. Скорее ну…

Дверь открылась. Филка замер. Чтобы сэкономить время, сунул руку в карман, отсчитал деньги и крепко сжал их в кулаке, боясь, что из-за этой проклятой лихорадки растеряет все.

- Держи.

Холодная, с легким налетом конденсата, стеклянная бутылка легла в руку Филке.

- Цена старая?

- Тебе, как постоянному отдам по старой. – Как бы сделала одолжение бабка, хотя цену не задирала уже добрые пару лет.

Филка расплатился смятыми купюрами, закинул бутылку за пазуху и скорым шагом пошел домой.

Не дошел.

Не вытерпел.

Услышал, как хлопнула бабкина дверь, тут же остановился, сорвал крышку и присосался к горлышку. Отвратительная. Противная жидкость вливалась в рот. Пустой желудок отказывался принимать и хотел было вернуть обратно, но Филка и здесь стерпел. Задавил в себе эти животные инстинкты и насилу продолжал пить. Горло обжигала самодельная водка. Скребла как крепкий уксус.

Филка не мог остановиться. Пил, как загнанная лошадь. Только крылья широкого носа двигались, выхватывая свежий утренний воздух.

Отлип от бутылки, когда в ней оставалось чуть больше четверти. Отдышался. Перевел дух. Посмотрел на спокойные руки. Не дрожат… хоть часы ремонтируй.

В голове сразу полегчало. Тело обрело легкость и приятную невесомость. Филке казалось, что весь утренний туман, переместился к нему в голову. На глаза упала легкая дымка и он почувствовал что живет. Да. Вот она настоящая жизнь. Вот ее вкус и цвет. И вся прожитая жизнь. Все долгие скитания стоили одного этого момента.

Его походка вновь стала плавающей. Перестал дергаться и нервничать. Спокойно пошел домой, волоча ноги по влажной пыли.

С того момента уже недельки две жизнь отцапала. Сейчас ни денег, ни желания пить, ни желания жить. Только сожаление. И дикое чувство голода.

Еще и погода испортилась. Тучи ползут над самой крышей. Дождь раз пять начинался и прекращался. На улице паршиво. На душе паршиво. Везде паршиво.

Сохраняя остатки тепла, Филка кутался в ворохе тряпок. Голод гнал на улицу, но вылезать не хотелось. Надеялся уснуть – не спится. Холод и голод не дадут спокойно поспать.

Понимания, что еда не свалится с неба, Филка выбрался из тряпок, поежился, обтирая себя руками и вышел в осеннюю слякоть.

Крупные капли с замшелого шифера разбивались о землю. Мокрая трава пригнулась к земле. Гнетущая тишина.

Филка остановился на пороге, боясь двигаться дальше. Он просто не знал куда идти. На крестик вряд ли напишут. Хорошо еще, если в пьяном угаре не набрал кучу долгов. Вспомнить бы. Да не получается.

продолжение в комментариях

Егор Куликов ©

Олегу вечно не хватало времени. Казалось бы, следи за хозяйством, управляй единственным магазином, проводи время с женой и всего тут. Большего не надо. Но новоявленный бизнесмен никак не мог понять, как успевают люди, у которых не один, не пять и даже не десять магазинов. Откуда они берут лишние часы? Покупают их что ли?..

Каждая минута была на подсчете, а тут еще и сделка хорошая подвернулась с пустующим зданием на трассе. Олег не мог упустить этот шанс и купил заброшку. Спустя полгода оформил там автомастерскую и тогда понял, что время каким-то образом растягивается. За мастерской последовал магазин в соседнем селе. А после выяснилось, что Настя беременная. Завал так завал.

Олег мчался по трассе в соседнее село, где недавно открыл еще один магазин. Только по сторонам замелькали ветхие домишки и под колесами зашуршал гравий, как машину резко повело в сторону.

- Это надо было… - негодовал он, разглядывая пробитое колесо.

Время жгло и требовало решительных действий.

До магазина всего полтора километра, а менять колесо — это минимум двадцать минут, - прикинул Олег. – И неизвестно еще, есть ли инструменты.

А его там ждут. Ждет продавец, поставщик, нерешенная проблема. Расставив приоритеты, Олег выругался и твердой походкой пошел вглубь села.

Проблема оказалась пустяковой, и это еще больше разозлило Олега. Возвращаясь к машине, он негодовал, бубнил под нос проклятия в адрес поставщика, понимая, что впереди его ждет еще замена колеса. Он похлопал по карманам и только сейчас понял, что не закрыл машину. Ключей нет… вывернул все карманы. Затем проверил еще раз, прощупывая пальцами каждый уголок. Ускоряя шаг и переходя на бег, он очень надеялся на то, что оставил ключи в магазине.

Свернув в переулок, Олег увидел машину. Все, можно уже так не торопиться – ласточка на месте.

Подойдя ближе, увидел, что кто-то поменял колесо.

- Кто?.. Что?.. – разводя руками, спросил Олег.

Не успел опомниться, как из-за небольшой посадки вышел человек и плавающей походкой направился к нему.

Молодой парень в довольно замызганной одежде шел немного враскачку. Спотыкался на кочках и сильно размахивал руками.

- Шеф! Командир! – начал кричать он издалека.

- Чего? – довольно грубо спросил Олег, детальнее рассмотрев парнишку.

Лет тридцать, может чуть больше. Небрит. Щетина кусками растет на лице. Ярко выраженные только усы и борода, а дальше все с проплешинами. Вещи грязные. На истоптанных берцах до мяса сбиты мысы. На правом ботинке шнурки волочатся по земле, левый зашнурован проволокой. Свитер грубой вязки растянут так, словно парнишка снял его с бочки. Сальные камуфляжные штаны с дыркой в самом неприличном месте, не раз штопаны и сплошь состоят из латок.

Тяжело дыша, парнишка подошел к Олегу и широко улыбнулся.

- Ну, как тебе? Принимай работу.

- В смысле? – не понял Олег.

- Работу говорю, принимай, - повторил парнишка и указал на машину. – Я тут проходил мимо, смотрю, тачка стоит. Дай, думаю, посмотрю. А на переднем сидении ключи. Ну, я и это… поменял.

Олег не поверил парню. Что-то его насторожило. Просто так шел. Просто так увидел машину. Просто так поменял. А не он ли подбросил гвоздь на дорогу?

- Ты просто поменял? – подозрительно спросил Олег, держась на расстоянии.

Тот пожал плечами.

- Вообще-то не просто. Я надеялся на какую-то награду.

- Ах, вот оно что…

- …не-е-е, - оборвал его парень. – Ты не думай, много я не попрошу. Мне бы пожрать чего да бутылку в придачу. Пожалуй, на большее я не заработал. Я просто знаю, что ты здесь магазин купил. Думаю, дай удружу товарищу, а он мне глядишь, и подкинет чего. Ну как, подкинешь?

Снова эта широкая, веселая улыбка. Грех такому не дать, но Олег все еще подозревал.

Парень заметил смятение.

- Я вообще здешний. Вон там живу, - махнул он рукой в сторону села. – Может, видел, крайний дом рядом с трансформатором.

Олег припомнил там заброшенную халупу. Вообще-то он думал, что там никто не живет.

- Меня Артем зовут. Местные называют Филка, это от фамилии моей. Филатов я. - протянул парень руку, но Олег отшатнулся. Не хотелось ему трогать эту грязную лапу. Да еще и перегаром повеяло так, словно в бочку со спиртом заглянул. – Ну, это ладно… - парень стеснительно убрал руку за спину.

- Ладно. У меня нет времени и я тороплюсь. Дел еще много.

- Да-да… - кивал Филка.

- У тебя видно тоже дел много? – с явным уколом в голосе спросил Олег.

- Есть немного.

- Держи.

Олег сунул руку в карман, вытащил пару купюр и аккуратно, как кусок мяса голодному псу, протянул деньги Филке. Не хотелось притрагиваться, касаться. Стоять рядом не хотелось.

- Ох, спасибо. Недаром значит, горбатился тут, - убирая деньги в рваный карман, говорил Филка.

- Бывай, - только и сказал Олег. Затем сел в машину и поехал.

Уже в дороге подумал о том, что надо было бы проверить, как болты затянуты, а то вдруг недожал и колесо открутится. Сбавил ход, вышел из машины, открыл багажник, взял ключ и проверил. Крепко затянул алкаш. Добротно.

Убрал ключи и только сейчас заметил, что в багажнике царит идеальный порядок. Такого даже не было до того как он пробил колесо. Олег не придал этому значения. Сел в машину и рванул домой. Его действительно, в отличие от Филки, ждали неотложные дела.

Он примчался домой и Настя начала разговор с упрека.

- Там кран уже неделю течет.

- Починю, - сказал Олег, просматривая документы по мастерской.

- И двор пора бы в порядок привести.

- Сделаю-сделаю, - отвечал он совершенно не думая. Лишь бы отвязалась скорее.

- На выходных Алексей с Олей придут, натопишь баньку?

- Да, конечно натоплю. – Снова отвертелся.

- Только не забудь, что дрова еще надо наколоть. – Довольно грубо сказала Настя и вышла.

Олег почувствовал, с какой интонацией говорила супруга, но мастерская на данный момент важнее. Ближе к вечеру, когда все дела были сделаны, он вернулся домой.

Прошелся по двору, понимая, что Настя права. Этот чертов бизнес поглотил его с головой. Чистоплотный и любящий во всем порядок, Олег с жалостью смотрел на захламленный двор. Затем заглянул в гараж, где тоже все вверх дном. Инструменты валяются. По углам грязь. В сарае та же история. Крючки для садового инструмента пустуют, а сам инструмент свален в углу. Да и огород зарос травой. Хоть он и любил возиться в земле, но время… времени совсем нет. Год назад, сразу за сараем с баней (где, кстати, нет дров) начинались ровные грядки. И уходили вплоть до фруктового сада.

Олег часто копался в огороде и все у него там было аккуратно. И в гараже, и в сарае был порядок. Все было по полочкам. У каждого инструмента и каждой вещи свое место. Даже овощи, казалось, и те росли по приказу, не переступая листиком на чужую грядку. Все было так, как ему хотелось, а сейчас.

- …а сейчас трава по колено, - продолжил Олег мысли и осмотрел заросшие грядки.

Он вошел в дом, понимая, что Настя все еще злится.

- Настя… Настюша, - ласково сказал он, подкрадываясь к супруге. – Ты же понимаешь, что я ради нас всем этим занимаюсь. У меня не так много свободного времени. Я либо буду с тобой его проводить, но тогда ты будешь корить меня, что я плохой хозяин. Либо буду во дворе убираться. Тогда ты скажешь, что я тебя разлюбил. Ты ведь понимаешь, что у меня не тридцать часов сутках?

- Понимаю, - ответила Настя и отвернулась.

Лежа в кровати, Олег чувствовал, как вымотался за день. Этот день казался невероятно долгим. Столько всего успел сделать. И в мастерской с документами разобрался, и в налоговую сгонял, и в магазине с этим поставщиком уладил и колесо пробил и… и даже спасибо Филке не сказал, - проскочило у него. Надеюсь, он не в обиде. Пара купюр лучше, чем пустое спасибо.

На следующий день Олег пообещал жене, что скоро двор будет блистать как раньше, а рядом с баней всегда будет полная поленница дров. Но проблемы вмиг съели все его время. Вроде бы все шло своим чередом, но стоило ему пообещать, как одно начало сыпаться за другим.

В итоге он только по рабочим делам и ездил.

В пятницу вечером Олег вернулся домой и не увидел там жену.

- Настя, - настороженно и слегка испуганно произнес Олег. В голове уже мелькали тысячи мыслей. Злость сменялась, отчаянием, пока он не услышал стук за домом.

- Вот ты где, - с выдыханием сказал он.

Настя в это время стояла с топором в руках, пытаясь нарубить дров. Получалось довольно плохо. Несколько поленьев лежали рядом и всего лишь одно было разрублено.

- Дай сюда топор. Сейчас я все быстро сделаю.

- Сделал уже. – Снова этот тон. – Я же тебе говорила, что завтра у нас гости будут, а ты послушал меня и все мимо ушей.

- Да, на меня навалилось все сразу.

- У тебя всегда все сразу валится.

Настя бросила топор и ушла.

Олег понимал, что если он и сейчас не нарубит дров, то их маленькое недопонимание, как он всегда называл ссоры, выльется в огромный скандал.

Нехотя и лениво он принялся за работу. Нарубил самую малость – лишь бы хватило на растопку. На большее его не хватило.

Выходные прошли довольно весело, но напряженность так и витала в воздухе.

- Перед гостями за двор и бардак стыдно, - шепнула супруга.

Олег молча стерпел. Не то время, чтобы выяснять отношения, да и вина полностью лежит на нем, так что отмахиваться не имеет смысла.

В понедельник он вновь сорвался в соседнее село, где протекла крыша и залила часть товара.

Он изначально ехал без настроения. На всякий случай взял с собой ящик с инструментами. Вдруг получится уладить все сразу. Но стоило ему приехать и только вынуть ящик из багажника, как позвонил мастер и сказал, что гидравлика накрылась.

- Да чтоб вас всех в… - он не закончил фразу, так как не посмел материться при взрослой продавщице. – Где тут у вас течет? – сдерживая себя, спросил он.

- Тама, - Вера Павловна ткнула пальцем в угол.

- Вера Павловна, вы пока уберите отсюда товар, а я оставлю инструменты и как смогу, сразу вернусь. У меня в мастерской гидравлика полетела, а это важнее чем протекшая крыша.

Вера Павловна пожала плечами, мол, хозяин барин.

Олег выгрузил инструменты и сев в машину, сорвался с места. Грунт после дождя совсем размяк. Машину носило из стороны в сторону. На выезде из села, там, где грунтовка плавно перетекает в гравий, а после и в асфальт, Олега занесло, и он едва не угодил в кювет.

Остановился и заглушил мотор, понимая, что скорость может его сгубить. Да еще и с такой дорогой.

Несколько минут сидел в машине без движения, чувствуя, как колотится сердце. Открыл окна и полной грудью, с удовольствием вдохнул влажного воздуха.

- Опять что ли!? – прогремело почти над ухом.

Олег вздрогнул и посмотрел по сторонам.

Возле машины стоял Филка. В том же свитере, тех же рваных и штопанных штанах. Разве что побритый в этот раз. Глаза его светились как стопы у автомобиля. Лицо округлилось, видимо от недавней пьянки.

- Нет. Просто стою.

- А я уж было подумал опять, - улыбнулся Филка и тут же скорчился от боли в голове. – Ай, трещит как.

- Я тебе это… спасибо тогда не сказал.

- Да ладно, - отмахнулся Филка. – Денег дал и на том спасибо. Они, знаете ли, важнее чем слова. Хотя слова тоже важны, но тут от случая к случаю, - философски закончил он.

Олег посмотрел на Филку и в его голове созрел авантюрный план.

- Похмелиться хочешь?

- Хы… спрашиваешь. - В этот раз головная боль не прервала широкую улыбку.

- Инструментов пользоваться умеешь?

- Смотря каким.

- Молоток, ножовка, гвозди…

- Было дело. Брался.

- Где мой магазин знаешь?

- И где магазин знаю. И как твоих продавщиц зовут, знаю. Сам же там постоянно в долг беру, - сказал Филка, резко замолчал и округлил глаза, понимая, что сболтнул лишнее.

Но Олег пропустил мимо ушей.

- Тогда, тогда, тогда… - бубнил он, просчитывая ходы. Хотел было пристроить его чинить крышу, но ведь и Веру Павловну надо предупредить. А одного его отправлять, тоже не стоит. – Ладно, прыгай в тачку, поехали. – Пересилив себя, сказал Олег.

Плавающей походкой, не спеша, Филка обошел машину, сел на переднее сидение и пристегнулся.

Не пристегнутый Олег удивленно посмотрел на Филку и усмехнулся.

- Чего ты хыкаешь? – тут же ответил Филка. – Я видел, как тебя занесло. Чуть в кювет носом не клюнул. Мне моя жизнь дорога.

- Ладно, поехали.

- А у тебя тут курить можно?

- Можно, - не глядя, ответил Олег, выводя машину на дорогу.

- А закурить есть?

- Не курю.

- Эт плохо, - огорчился Филка.

До магазина доехали быстро. Олег показал Филке фронт работы, незаметно предупредил Веру Павловну, чтобы она поглядывала за новоявленным работником, и уехал по своим делам, помня о том, что скорость лучше не превышать.

Приехал в мастерскую, где работа стояла. Вызвал мастера, постарался найти новый подъемник, пока будут ремонтировать этот. Найти не получилось, а работать надо.

- Придется в город тащиться, - нехотя сказал он и тут, среди мужиков Олег дал волю чувствам, покрывая самым изысканным матом ничего не подозревающий подъемный механизм.

Еще оставалось время смотаться в магазин и проверить, как там идет работа, но выбор пал – поехать домой и сделать хоть что-то самому. Иначе Настя слопает его с головой за пустые обещания.

Олег зашел домой только чтобы переодеться. Не обмолвившись с женой ни словом, вышел во двор и начал уборку. Мусор! Везде этот проклятый мусор. Прячется по углам, среди инструментов, в клумбах, в кустах, у крыльца. И его так много, что невозможно решить с чего начинать уборку. То ли начисто идти с одного края до другого? То ли убрать сначала ненужное и большое, а потом и за маленькое взяться.

Несколько минут Олег не мог начать. Еще у крыльца схватил в руки метлу с совком, да так и стоял посреди двора, оглядываясь по сторонам. Но, как говорится – руки боятся…

Олег убрал пару ящиков. За ящиками потянулся сложенный инструмент, следом собранные куски газет и фантики, смотанный шланг для полива, а следом и стемнело.

Уже и Настя вышла на крыльцо, жалобно наблюдая как супруг, в кромешной темноте ковыряется у палисадника.

- Ну, хватит уже. Потом сделаешь.

- Мне осталось чуть-чуть! - в азарте кричал Олег.

- Пойдем, хоть поужинаешь.

- Да-да… сейчас.

Настя несколько минут наблюдала за копошащимся темным пятном, прежде чем вернулась в дом.

- Я на Филку похож стал, - улыбаясь сказал Олег, представ перед Настей в замызганных штанах и кофте. Утер рукой широкий лоб, сдвинув прядь черных волос в сторону. Пока чесал, испачкал острый нос и закрыв глаза, чихнул.

- Ты на домовенка похож из мультика. Переодевайся, мой руки и давай ужинать.

В ванной он сразу вспомнил про капающий кран. Руки сами потянулись за ключами, но Олег сдержался, решив оставить на потом.

- Знаешь, мне даже понравилось, - позже рассуждал Олег. – В работе кажется, что и проблем никаких нет. Горбатишься себе потихоньку и не думаешь ни про гидравлику, ни про течь в крыше. Ни одной мысли. Как ни странно, но работая, я отдохнул.

На следующий день Олег поехал в город, заскочив по дороге в магазин.

- Ну что там у нас с крышей? - с ходу начал он и замер. – Ого… это все Филка сделал?

Вера Павловна довольно расплылась в улыбке:

- Мне даже товар не пришлось двигать. Он там как мышь летучая корячился. С молотком, под самым потолком.

- А он сам где?

Продавщица пожала плечами.

- Двое местных выпивох вчера зашли, и Артемка с ними умотал.

- А инструмент!? – занервничал Олег.

- Тут он. – Вера Павловна вытолкала ногой ящик из-под стола.

Олег несколько минут полюбовался отличной работой, затем загрузил ящик в багажник и уже сел в машину, но вернулся. Опять чуть не забыл спасибо Филке сказать.

- Вера Павловна, а вы давно его знаете?

- Мальцом его еще помню, когда они все сюда только перебрались.

- Он с родителями живет?

- Жил, - тактично поправила Вера Павловна. – Они поначалу хорошо тут устроились, но потом как-то разладилось все. Мать налево пошла, к другому мужику, отец направо пошел с другими мужиками. Ни там, ни там ничего дельного не вышло, в итоге они вновь сошлись, но, видимо уже не видели друг в друге родных душ. Видели их только, когда к бутылке прикладывались. Вот с тех пор и понеслись у них праздники. Поначалу стеснялись, а потом привыкли. И они сами привыкли к такой жизни и к ним привыкли, что там вечно квасят. Пожили так лет десять, а потом, когда Филке восемнадцать стукнуло, один за другим и отправились на тот свет. И уже лет как семь Артемка один живет. Да, видимо он и забыл, как это нормально жить можно. Родители калдырили без просыху, а его бросили. Поначалу ему соседи помогали. Подкармливали иногда, вещи какие давали. А потом привыкли к тому, что пацан брошенный всеми. Когда увидели, что и он начал нализываться с ребятами постарше, то поняли, что душа пропащая. Вот так он и живет один. Ну, как один… дома у него постоянно кто-то да крутится. Как-никак в доме теплее, чем на улице, да и от дождя можно спрятаться.

Олег выслушал и из всей истории, которая казалась ему вполне обычной для сельской местности, выделил лишь одно:

- То есть Филке сейчас лет двадцать пять?

- Где-то так…

- Выглядит он моим ровесником.

- Неудивительно.

Отложив дела и больше ради удовлетворения любопытства, Олег поехал к Филке.

Его встретил брошенный с виду дом. Шифер, обросший зеленым мхом зиял черными пробоинами. Края его были неровно сколоты, как зубы у старика. Поваленный забор и заросший сорняками двор. Деревянная калитка пряталась в траве и сквозь нее растения пустили новые побеги со свежими листочками. Опустевшая собачья будка рядом с крыльцом и колодец со сломанным воротом.

Олег осторожно прошелся по единственной тропке, ведущей к дому. Открыл скрипучую дверь, и из дома тут же повеяло сыростью. Запах чего-то скисшего и старого ударил в нос. Олег отшатнулся, вдохнул свежего уличного воздуха и, задержав дыхание как ныряльщик, вошел в темное помещение.

Забитые полиэтиленовой пленкой окна, не пропускали дневной свет и изредка хлопали под ударами ветра.

- Филка. – сказал он тихонечко.

Тишина.

- Филка! – и в комнате что-то зашевелилось.

Олег заглянул. В центре комнаты, под ворохом тряпок, скрывался пружинный матрас. У дальней стены валялся старый шкаф, выплюнув на пол вещи. Из-под бутылок и пластиковой посуды, застенчиво выглядывал маленький лакированный столик. Ближний угол был завален книгами и журналами.

- Филка!

Тряпки начали двигаться, словно крот пытается вырваться на божий свет и толкает снизу землю. Через несколько секунд показалось опухшее лицо Филки. Он сощурил красные глаза, долго непонимающе смотрел на Олега и, когда до него дошло, что пришли гости, глаза тут же сверкнули ясностью.

- Олег… - прохрипел он. Затем откашлялся и зажмурил глаза. Видимо голова снова раскалывалась как сухое полено под ударом топора. – Я там все сделал. Я сейчас. – Он уже наполовину выполз из тряпок. – Пять минут. Хорошо?

- Я на улице, - сказал Олег и выметнулся во двор.

Ему было противно находиться в этом гадюшнике. По-другому это место вряд ли можно назвать. Отвратительный запах. Темно как в пещере. Сыро как в подвале. И зачем он вообще сюда пришел?

Филка вышел спустя минуту. Та же одежда: камуфляжные штаны и вязаный свитер. Только в этот раз он был босиком, и штаны подвернул до колен.

Не обращая внимания на Олега и пытаясь не смотреть ему в глаза, Филка дошел, точнее, доплыл до колодца, схватился за канат и выволок ведро холодной вода. Он надолго прилип к студеной воде. Только видно было, как скачет кадык под плешивой щетиной. Несколько секунд Филка переводил дух. Затем отдышался и еще на минуту прилип к ведру. Напившись окончательно, зачерпнул воду и разбрызгивая серебристые капли в стороны, шумно умылся и смочил шею. Этого показалось мало и Филка, задрав ведро над головой, вылил остатки воды на себя.

- Фух… хорошо, - сказала он, топчась босыми ногами в луже. – Фух… я готов, - довольно резво и бодро сказал он.

- Готов к чему?

- Да хоть к чему, - отмахнулся Филка и широко улыбнулся. Словно не он две минуты назад кряхтел под тряпками от головной боли. – Ты ведь по делу пришел, или так, в гости? Как видишь, живу я небогато. Если бы был более организованным, то жил бы чуть лучше. Но это не беда. Грех жаловаться. Так что, по делу или так?

- И так и… не так. Спасибо что починил крышу. У тебя это хорошо вышло. – Сказал Олег и почему-то испытал неописуемое стеснение, будто бы он, при своем положении просит помощи у этого паренька. – Тебе Вера Павловна давала чего-нибудь за ремонт?

- Она-то как раз и сказала спасибо, - улыбка не сходила с его лица. – Но, честно говоря, я рассчитывал на большее.

- За этим я и пришел.

Олег сунул руку в карман, вытащил несколько купюр и отдал. Уже когда грубые пальцы Филки коснулись денег, Олегу показалось, что дает он слишком много, но и забирать обратно было бы уже не красиво.

- Только на водку не спусти их, - пересилив непонятную стеснительность, по-отцовски сказал Олег.

- Этого обещать не могу. Да и не буду. Хотя, кого я обманываю… сейчас ты уедешь, и я сразу же в магазин пойду, - сказал Филка без капли сожаления, продолжая сверкать зубами. – В твой магазин, - подметил он. – Тебе же выручку делать. Так сказать, замкну цепь круговорота валюты.

- Лучше бы на какое-то хорошее дело пустил деньги.

Филка осмотрел поросший травой двор, схватился за затылок и громко начал чесаться.

- Да, надо бы. Но все как-то времени нет.

Олег едва сдержал смех от такого заявления.

- И чем же ты занят?

- Пью, - без доли стеснения ответил Филка. – А когда не пью, то думаю, где бы достать чтоб выпить. Иногда голова раскалывается от мыслей. А как только выпьешь, то сразу такая тишина наступает ровная, будто кто взял и вытащил все мысли. Так сразу спокойно становится. Вроде бы не так все плохо и мрачно. Будто какой-то свет, какая-то цель появляется в жизни. Ну вот… - сказал Филка и топнул ногой в луже. – Начал тебе сейчас рассказывать и так сразу выпить охота стало.

- Ладно, не буду тебя отвлекать от важных дел.

- Спасибо! – крикнул Филка уходящему Олегу. – Если какая работенка еще будет, то знай, что я готов.

- Буду иметь в виду – не оборачиваясь, сказал Олег, сел в машину и поехал.

Что-то не давало ему покоя. Какая-то вредная и очень примитивная мысль ерзала в его голове и, которую никак не удавалось поймать. Она словно была перед самым носом. Словно витала в воздухе и стучалась к нему в двери. Уже покидая село, проезжая по кусочку дороги с гравием, Олега вдруг осенило.

- А почему бы и нет? – сам себе сказал он и круто развернулся, выплевывая камни из-под колес.

Он снова приехал к Филкиному дому, но, не выходя из машины, рванул в магазин. Вошел как раз, когда Филка отоваривался у Веры Павловны. Он уже крепко держал бутылку за горлышко, Вера Павловна положила на прилавок палку колбасы, хлеб и двухлитровую пачку сока.

- Так и знал, что ты здесь.

- А я и не скрывал, - сказал Филка, словно их разговор не прерывался.

- У меня к тебе дело. Не буду долго тянуть, - снова Олег почувствовал легкую стеснительность. – Короче, так как у меня времени на домашние дела совсем не остается, то я предлагаю тебе постоянную работу своим, как бы это выразиться, подсобным рабочим.

- Лакеем что ли?

- Что-то типа…

- С постоянным окладом? – не выпуская бутылку, спросил Филка и прищурился.

- С постоянным окладом и, если получится, то с проживанием.

- Когда приступать?

- Сейчас.

- А это не повременит? – спросил Филка, с жалостью смотря на бутылку.

- Нет. Одно важное условия. Никакой водки.

- Даже сейчас?

- Да.

Свободной рукой Филка вновь начал начесывать затылок, бегая глазами между бутылкой и Олегом. Затем отвернулся и посмотрел на угол крыши, которую недавно ремонтировал.

- А почему бы и нет? – сказал Филка и махнул рукой. – Возвращайте купюры Вера Павловна.

Олег стоял в дверях, чувствуя непонятную радость. Он и сам не знал, почему все его тело хочет прыгать от избытка чувств. Но вида он не подавал. Больше того, сделав голос чуть грубее, сказал:

- Собирайся и поехали. Приступить надо, сегодня же.

Филка развел руки в стороны.

- Я собран.

- Тогда в путь.

Дорогой они обсудили небольшой оклад, который причитался Филке за работу. Олег коротко рассказал о задачах.

- …в основном ведение домашнего хозяйства. Уборка двора, поддержание в чистоте гаража, сарая, бани. Если я когда-то решусь завести какую-то живность, то и за ней надо будет приглядывать. Настя, это жена моя, скоро рожать собирается, так что, скорее всего и клумбы с ее цветами тоже будут на тебе…

Филка с интересом слушал Олега. Смотрел с неким вожделением на своего нового начальника. Впитывал всю информацию, а в конце выдал:

- Вот черт! Сигареты не купил.

Когда доехали, Олег быстро показал фронт работы, а сам ушел в дом сообщить жене о новой должности в его бизнесе.

- Совершенно чужой человек будет ходить у нас по дому? – негодовала Настя. – Да еще и алкаш какой-то. Ты посмотри на него. Он же на бомжа похож, - добавила Настя, украдкой наблюдая за Филкой во дворе.

- Опять не так. Нет, у меня времени заниматься хозяйством. Вот, нанял человека. На самом деле он хороший парень. Да, выглядит он как бомж с вокзала, но руки у него рабочие.

- Он пьет?

Олег так посмотрел на Настю, мол, естественно пьет.

- Значит за ним глаз да глаз нужен. Сейчас поработает у нас пару деньков, разнюхает, что и как и стащит что-нибудь ценное. Ищи его потом.

- Не думаю. Ему все равно идти некуда. А где он живет, я знаю. Да и нанял я его только во дворе крутиться. Так что в доме ему делать нечего.

Настя кинула на Олега гневный взгляд. Ее едва выделяющиеся скулы несколько раз вздрогнули. Она сморщила маленький носик и даже разомкнула пухлые губки, но промолчав, судорожно схватилась за длинные черные волосы и начала их поглаживать.

Супруги, сквозь легкую занавеску наблюдали, как по двору, легкой походкой слоняется Филка. Он уже взял ящики в руки и куда-то их понес. Затем вернулся с метлой и совком.

Быстро ориентируется, - отметил про себя Олег.

- Это тебе аванс, - сказала Олег, отдавая Филке свои старые джинсы, пару футболок и кроссовки. - Сегодня я уже никуда не поеду, так что, либо оставайся у нас, в сарае есть раскладушка, либо добирайся до дома.

- Останусь. Мне бы только это… - смущенно начал он, и чтобы не оплошать, улыбнулся и продолжил. – Поесть бы чего, поначалу. Я ж кроме воды ничего в топку не кидал.

- Сейчас организую.

- Спасибо.

Олег покормил Филку, удивившись как сильно он изменился, переодевшись в чистые вещи. Все еще лохматый, все еще небритый и слегка опухший, но уже не выглядит как бомж. Вполне себе нормальный человек.

На следующий день Олег отправился в город. Настя ушла на работу в школу. Филка остался на своем рабочем месте.

Олег почему-то не нервничал и с легкой душой уехал по делам, а Настя никак не могла привыкнуть к этому странному, вечно улыбающемуся парнишке с огромными, как лопаты руками и со странной плавающей походкой.

Все ее сомнения развеялись, когда она вернулась домой, увидев, что все клумбы перед домом очищены от мусора и сорняков. В палисаднике, ее многострадальные розы аккуратно окопаны, а свежий чернозем еще не успел высохнуть и посереть.

Настя открыла калитку и вошла в чистый двор. Ей было непривычно смотреть на слишком аккуратно расставленные стулья у стола под тенью яблони. На чистый угол, где была громадная свалка, которую Олег обещался убрать еще месяца четыре назад.

Она осторожно переводила взгляд из одного угла в другой и всюду, буквально всюду, видела чистоту и не могла нарадоваться. Все внутри нее ликовало. Именно так она и хотела, чтобы выглядел двор. Пустовато как-то даже стало, но ничего, в ее бурном воображении давно созрел план об установке беседки, вместо простых стульев и стола. О дополнительных клумбах по периметру дома. О детской площадке с песочницей и качелями напротив окна, чтобы ребенок всегда был под присмотром. Так что кажущаяся пустота, явление временное. Скоро все будет как надо.

- Привет, - выскочил из-за угла Филка и помахал рукой.

Настя вздрогнула, но вида не подала.

- Здравствуйте, - стеснительно и не совсем понимая, как обращаться, сказала она.

- Я тут решил со двора и палисадника начать, чтоб облагородить немного вид. Так-то у тебя хорошая земля в клумбах. Черная как сажа. Заказывала где?

- Заказывали.

- Я так и подумал. У нас тут нет такой. Все какая-то серая с песком попадается. А эта прям жутко приятная. Ладно, я пойду, - сказал Филка понимая, что смущает Настю.

Олег был удивлен не меньше, когда вернулся из города. Сидя с Настей за ужином, он улыбнулся и сказал:

- Ну что, как тебе бомж?

- Первый день плодотворный, - сказала Настя, признавая свою ошибку. – Посмотрим, что будет дальше.

- Я же тебе говорил, что человек он работящий.

- Если он и дальше так будет работать, то за три дня управится. А дальше что?

- Придумаем. У тебя же хорошая фантазия. Плюс, ты вроде хотела беседку соорудить. Поговорю с ним, может он умеет.

- Поговори. Обязательно поговори, - сдержано закончила Настя. А в голове уже ясно представила широкую беседку из темного дерева. Массивный стол со стульями. Какое-то растение вьющееся и взбирающееся на крышу беседки. Чайный сервиз и теплый летний вечер.

Всю неделю Филка работал на совесть. Обустроил себе спальное место в сарае. Заменил хлипкую раскладушку деревянными нарами. С позволения Олега, соорудил уличный душ. Нарубил дров полную поленницу и скоро должен был приняться за поросшие травой грядки.

Он уже освоился на новом месте. Настя перестала его стесняться и в какой-то мере бояться. Не следила за ним так тщательно как в первые дни. Олег с удовольствием и со спокойной душой разъезжал по своим объектам, зная, что дома все будет убрано. И, по крайней мере, одна назойливая проблема больше не будет докучать.

Спустя три дня, когда огород выглядел как у образцового агронома, Филка сообщил, что поедет домой на пару деньков.

- Мне ведь выходные полагаются?

- Естественно, - ответил Олег и сунул руку в карман, чтобы рассчитаться.

- Дня через два вернусь.

- Я туда завтра собираюсь ехать, так что могу подбросить.

- Не надо. Я на перекладных доберусь.

- Когда тебя ждать?

- В понедельник.

Филка взял деньги, попрощался с Настей и уехал.

В понедельник он не появился. Как и во вторник. Не было его и в среду. Тут уже и Настя занервничала, расспрашивая Олега про Филку.

Егор Куликов ©

Мы семь лет общались по телефону, прежде чем впервые встретились.

Вначале общение было сухим, скомканным. Только по работе и ни шагу в сторону. Столько-то отправили, столько-то должны получить. Счета и все документы отправит бухгалтерия. А дальше и незачем разговаривать. Дальше короткие гудки.

Больше того… помню мне жутко не понравился ее голос. Говорила она как-то странно. Немного пискляво, ломано. И общение ее было таким высокомерным. Мол, куда нам забайкальцам до вас, москвичей. Для них ведь, мы все москвичи. Пусть я и живу в Подмосковье, но ей без разницы. Ее надменное и язвительное отношение от этого нисколько не менялось.

Но больше всего мне не нравилось с ней разговаривать, потому что она портила мне настроение. А если учесть тот факт, что у нас разница в шесть часов, общался я с ней чаще всего до обеда. И вот, наслушаюсь я до двенадцати этого противного голоса. Впитаю в себя весь ее негатив и целый день испорчен. Уже ничего не хочется. Ни работать, ни даже отдыхать.

И самое интересное, что мы никогда не ругались. Разговоры были строгими и тяжелыми. Горячими. Но горячими на грани. Еще чуть-чуть и сорвемся. Либо она, либо я начнем орать в трубку и сжимать ее так, словно сжимаем горло своего собеседника.

Но нет. Как-то все обходилось.

Помню, даже хотел из-за этого перевестись в другой отдел, но не решился. Все-таки я тут всех знаю. Уже больше трех лет проработал, и менять место ради одного голоса, который находится у черта на куличках, смысла не имеет. Вот и сидел. Вот и работал.

Хотел еще на коллегу моего, Тёму, перебросить дела с ней, но он попробовал разок и сказал:

- Нет, брат, с этой бабой как-то сам справляйся. – И провел рукой по горлу, показывая, что он с одного разговора чуть ли не вздернулся.

- А я с ней почти каждый день общаюсь, - продолжил я его мысль.

Сам не знаю почему, но она меня жутко злила. До чертиков злила. Я словно зациклился на этом.

Летом, как добропорядочный работник, взял отпуск, уехал на юг со своей девушкой. Провели мы там прекрасные две недели. Море. Новые впечатления. Отдохнул я тогда, как и полагается человеку, который редко берет отпуска. Оторвался на славу. Вернулся я уже без девушки, так как разругались мы с ней. Не помню из-за чего. Наверное, из-за какого-то пустяка, как это обычно и бывает. По правде сказать, я с ней давно собирался порвать, а тут случай подвернулся.

На работу выходил я с противоречивым настроением. Вроде как и работать надо и отпуск закончился, и с девушкой расстался. Но в тоже время отдохнул. Две недели не держал трубку возле уха, откуда бы доносился писклявый голос моей коллеги на другом конце света. Еще и она должна в отпуск скоро уйти (по крайней мере, я очень на это надеялся), а это значит, что меня ждут еще две недели спокойной жизни.

Понедельник. Я загорелый как спелый фрукт, прихожу на работу. Сажусь на рабочее место, наливаю кофе и тут же звонит телефон. Ждал меня собака.

- Ало.

- Принимайте завтра пятнадцать порожняка и десять под завязку, - пропищала она в трубку. Но меня не сломить. Я столько солнца впитал, что еще полгода светиться буду.

- Дублировать будет бухгалтерия? Все как обычно? – спросил я довольно мило, не поддаваясь на провокации.

Строгое в трубку.

- Да!

- Я извиняюсь, у вас там какая погода?

…секунд тридцать было тихо. Только легкое дыхание и приглушенные голоса ее коллег на фоне.

- Жарко как у нас, - продолжил я, понимая, что ответа не дождешься, - или холодно? Вы как-никак в Сибири находитесь.

- Вообще-то у нас нормальное лето, - снова этот снисходительный тон, будто она с отрепьем разговаривает.

Я и сам знал, что у них нормальное лето, но не позлить ее, я тоже не мог.

- А вы в отпуск случайно не собираетесь?

…тишина.

В этот раз я решил выждать. Не сдамся. Пусть отвечает или кладет трубку.

- А вам какое дело?

Десятки. Сотни. Тысячи вариантов самых язвительных ответов блеснули в моей отдохнувшей голове.

- Думаю, когда смогу отдохнуть от вас. – Зачем-то сказал я правду.

- Вы…

Слава богу нас отделяет больше шести тысяч километров. Иначе бы она схватила меня за глотку и давила, пока я не побледнею и не упаду безжизненным трупом на пол.

Ее противный голос обрел новые оттенки. Писк плавно смешался с басовитой грубостью. Добавились нотки хрипотцы. Строгость, ненависть, обида, злость, жестокость. И все это я услышал в одном единственном: «Вы…»

А после короткие гудки.

Стоит отметить, что чувствовал я себя превосходно. Насолил так насолил. Никогда ее раньше такой не слышал. Откинувшись на спинку, взял кофе и… снова телефон.

- Ало.

- Вообще-то я сегодня первый день после отпуска. – И бросила трубку.

Вот тебе и раз. Отдохнул на свою голову. Опять слушать ее противный голос каждый день.

Медленно втянулся в работу. Разгреб навалившиеся дела. И как-то привык к этому жесткому общению, которое, вопреки нашей ссоре, стало не таким тяжелым.

Я своей издевкой словно раскачал диалог. До этого он был… просто был. Ни хорошим, ни плохим. Строго официальный и абсолютно нейтральный. Но тут я, со своим отпуском так его качнул в сторону, что с каждым днем амплитуда увеличивалась. Мы стали не так раздражительно относиться друг к другу.

Ее тон был не таким грубым и надменным. Я перестал раздражаться, понимая, что она обычный человек со своими причудами. Иногда проскакивало и что-то личное, совсем не относящееся к работе. Но это было скорее случайность, нежели закономерность. Вроде как общаемся по рабочим вопросам и пока разговор подвис, можно спросить о всяком: как погода? Где была в отпуске? Была ли на Байкале? Как там люди относятся к политической обстановке в стране и в мире?

И так, шаг за шагом, слово за словом мы начинали втягиваться.

Спустя три года (да, знаю что срок огромный, но нам спешить было некуда), мы знали уже многое друг о друге. По крайней мере, легко могли спросить, кто чем будет заниматься сегодня вечером? Могли посоветовать фильм или поделиться впечатлением о последнем фильме из кинотеатра. Советуя или же наоборот, отговаривая, чтобы не тратить лишние деньги.

Но эти сентиментальности все равно ограничивались только работой. За пределами офиса я и думать о ней не думал. У меня была своя жизнь. У нее своя.

Мы часто делились мнением обо всем. Единственное чего мы не спрашивали это личное. Женаты, замужем, разведены или обременены семьёй с пятью детьми. Мало того, я даже не знал ее фамилии. Зовут ее Лилия, и мне этого было вполне достаточно. Она знала, как зовут меня и тоже не вдавалась в подробности.

В таком темпе, прошли еще пара лет нашего общения. Мы никуда не торопились, наверное, потому что ни на что и не рассчитывали. Но время все равно двигало наш разговор к сближению. Ненароком, нехотя, мы начали говорить о личном. Оказалось, что оба мы одиноки. Но даже после этих сведений я не рассматривал ее как свою вторую половинку.

Она там. Я здесь. Между нами половина мира. Какая к черту любовь. Да, в последнее время она стала мне симпатична, но не более того. Мало ли на улице симпатичных девушек. Да если бы вы знали, я влюбляюсь по десять раз на дню. Пять раз утром пока еду на работу и пять раз вечером, когда возвращаюсь.

Голос у нее может и не такой противный, каким казался мне раньше. Но я до сих пор не знал, как она выглядит? Вдруг она блондинка с красивой талией, но огромным, как у орла, носом. Или наоборот. На разжиревшем до бесформенных размеров теле, будет виднеться милое личико, которое словно пересажено от другого человека.

Любопытство подначивало меня найти ее. Увидеть. Хотя бы на фото. Но, видимо не настолько она была мне симпатична, чтобы делать так много усилий. Искать, спрашивать, смотреть. Все равно ничего не выйдет.

За это время наша компания довольно сильно разрослась. Появлялись новые филиалы, как некогда и появился филиал с ней, с Лилией. А уже на следующий год, руководство решило, что неплохо было бы ради сплочения коллектива и поднятия общей морали провести масштабный корпоратив. Еще и дата совпала – двадцать лет компании стукнуло.

Когда я узнал эту новость, то не сильно обрадовался. Не люблю я эти гулянки с незнакомыми людьми. Еще и сняли какую-то базу под Тверью. Мне-то ладно, близко. А что делать другим офисам. Но другие офисы с энтузиазмом восприняли новость. В какой-то момент я думал соскочить и отправиться на эти дни туда, куда я действительно хотел поехать, то есть никуда. Отвиснуть дома и ни о чем не думать.

- Слышал новость про корпоратив? – взволновано спросила Лилия.

- Ага.

- Как думаешь, реально все офисы съедутся?

- Думаю да. На халяву попить все рады. Плюс оплата дороги, отеля. Короче начальство неплохо так вбухала туда денег.

- Но ведь праздник будет. Двадцать лет.

- Обычный день, - скептически отозвался я и закинул ноги на пустующий стул.

- Что-то не так?

- Есть немного. Апатия какая-то одолела. Ничего не хочется. Думаю как бы и с корпоратива слиться.

- Тебя там не будет? – нотка тревоги пробилась в ее голосе.

- Не знаю.

Тишина. Молчание длилось долго. И что самое интересное, никто не прощался и не клал трубку. Мы, словно наслаждались этой тишиной. Довольствовались ей, и чувствовали, что на том конце живой человек, который также слушает тишину.

- Ты разве не хотел бы со мной встретиться? – едва слышно произнесла Лилия.

- Это единственная причина, по которой я еще не отказался ехать. – Тут же выпалил я и сам удивился словам.

- Тогда…

- Тогда как договаривались. Сделаем встречу изысканней. Надеюсь, ты не смотрела, как я выгляжу?

- Нет, - твердо ответила она.

- Отлично. И я.

В последнем разговоре мы решили, что не скажем даже, как будем выглядеть. Во что одеты и где встретимся. Мне до сих пор непонятно зачем мы так поступили, но что было, то было.

Корпоратив был весьма богат.

Основное, пятиэтажное здание, находилось сразу при съезде с дороги. Дальше начинался хвойный лес. Среди высоких сосен петляли каменные дорожки к деревянным домиками с одной, двумя, тремя или четырьмя комнатами. Белые шатры раскинули свои купола на берегу бескрайнего озера. Столы ломились от еды и выпивки.

Каждому выдали карту, где были отмечены мероприятия, время и общая программа.

Я сразу сфотографировал карту на телефон, зная, что могу не только потерять этот буклетик, но и сам могу заплутать в этом лесу.

Перед поездкой, я думал, что встретиться нам не составит особого труда. Приедем, будет небольшая территория, где каждый каждого будет видеть, но здесь... Здесь какое-то невообразимое количество человек. У главного здания очереди. Заселение, вопросы, чемоданы. Все куда-то торопятся, спешат.

Молодые парни с красными галстуками как у пионеров, пытались организовать шумную толпу. Кричали в мегафоны, определяли направления по цветам и, стоит отметить, что у них это хорошо получилось.

Спустя полчаса, перед зданием слонялись всего пара человек.

Первый день был днем встречи. Легкий ужин, легкая выпивка, скромный концерт музыкальной группы и спать. Любители выпить, конечно, старались не терять ни минуты в этом райском месте, но организаторы и этот случай предусмотрели. Купить выпивку было негде. Пришлось лакать те немногие запасы, что взяли с собой.

День второй был основным днем. Спортивные игры, награждения, конкурсы, роскошный ужин и вечер танцев. Обязательное условие, женщины в платьях, мужчины в костюмах.

Первый день я слонялся по территории. Наслаждался влажным лесным запахом. Первым из всей нашей ватаги дошел до длинного деревянного пирса, где долго сидел в одиночестве. Разулся, опустил ноги в прохладную воду и просто смотрел на красоту природы.

Я чувствовал, как мысли утекают вдаль. Плавно качаются в голове как вода в озере и так же легко бьются о берег сознания. Честно сказать, мне было приятно находиться там одному. Только ради этого момента стоило посетить корпоратив. Даже если мы не встретимся. Даже если все следующие дни будут дико скучными или просто неприятными. Один этот момент стоил всех затраченных нервов.

Я смотрел на далекие сосны и ни о чем не думал. Единственное что меня слегка тревожило, это количество людей. Я не хотел, чтобы сейчас, ко мне подошел какой-то незнакомый человек, нарушил мою идиллию, предложил выпеть или сел рядом. Единственный, кого я был готов допустить на место рядом с собой, была Лилия.

«Лилия не нарушит идиллию», - тут же срифмовал я и улыбнулся.

Хотя и ее я тоже немного побаивался. А вдруг она будет не та. Некрасивая, например. Или, бывает же, когда по телефону все хорошо, и даже внешность устраивает, а характеры напрочь не сходятся. Естественно, я надеялся, что она будет внеземной красоты. Что мы будем ладить так же хорошо, как по телефону. У нас будут схожие интересы, увлечения, желания, стремления. В итоге мы поженимся, у нас будет двое замечательных детей, и старость мы проведем вот в таком волшебном месте. А умирать будем обязательно в один день, чтоб никому не было обидно.

Наверное, я просто устал от одиночества. А от этих мыслей стало как-то теплее. Их нежность растеклась по всему телу, и я уже даже представил как она, в длинном платье, босая, бесшумно ступает по пирсу. Ее длинные черные волосы, волнуются как это озеро. Стекают на спину. За ней тянется шлейф платья. Ее ярко выраженные глаза сейчас видят мою спину. Она украдкой идет и боится проронить звук, чтобы не сорвать сюрприз. Сейчас, ее нежные тонкие пальцы лягут на мои веки и…

Воображение настолько сильно разыгралось, что по спине пробежали мурашки. И любопытство заставило оглянуться. А вдруг…

Но вместо девушки своей мечты я увидел несколько скучающих пар с фотоаппаратами, которые сверлили меня взглядом и ждали, когда же я уйду с пирса. Ведь закат. Ведь красота. Ведь самое хорошее время для съемок.

Не дожидаясь пока меня сбросят в воду, я схватил туфли и босиком пошел на ужин.

Сказать, что народу было много – это ничего не сказать. Сказать о том, что я уже не единожды пожалел, что мы не договорились встретиться в определенном месте это… даже и говорить не буду.

Перед сном я понимал, что если ничего не предпринять, то мы никогда не встретимся. Ее зовут Лилия. У нее своеобразный голос. Но здесь столько голосов, что любой, самый нестандартный и странный голос просто утонет в этой какофонии.

Следующий день прошел довольно скомкано. Я пытался забыться, играя в игры. Она как-то говорила, что любит играть в большой теннис и в детстве ходила в секцию. Я ракетки в руках не держал, но играть пошел. А вдруг.

И здесь вдруг не случилось.

После награждений и официальной части нам дали время привести себя в порядок и при полном параде приходить в центральный шатер, где музыканты уже настраивали инструменты и разогревались.

Все мои коллеги куда-то разбрелись. Кто просто пил. Кто встретил тут знакомых или же познакомился и надеялся, что эта корпоративная ночь запомнится им надолго.

Я был без настроения.

Надел костюм и вычищенные до блеска туфли. Последний раз взглянул в зеркало и пошел на бал.

Было безумно красиво идти. Ощущать вечернюю прохладу. Щелкать каблуками по каменной дорожке и смотреть на застывшую в небе луну. Центральный шатер светился огнями и туда, со всех сторон, вереницей шли люди. Из шатра уже доносилась музыка, и общее настроение праздника буквально витало в воздухе. Тут, даже самый депрессивный человек бы улыбнулся и почувствовал некую легкость.

Дамы, в роскошных нарядах и украшениях шли на бал. Подметали длинными платьями дорожки. Щелкали шпильками. Улыбались. Их звонкий смех растекался по воздуху вместе со смешанным ароматом парфюма.

Я завидовал людям в компании. Им было не так одиноко. И, если уж у нас не получится встретиться с Лилией, то я надеялся, хотя бы на встречу со своими коллегами. Если не найду здесь любви, то хорошую пьянку я себе точно обеспечу.

Купол шатра был усеян лампочками. Под ногами был твердый пол. В центре, на небольшом подиуме, расположились музыканты. В черных костюмах, со скрипками, виолончелями, трубами, барабанами. Они выглядели бесподобно. И играли они не хуже.

Когда начались танцы, я долго ходил по краю шатра, высматривая одиноких дам. Некоторых отвергал сразу, думая, что даже если это Лилия, значит встретиться нам не суждено. Некоторые попадали под подозрение, и я запоминал их наряды. И лишь на нескольких я надеялся больше всего.

Например, дама в темно-бардовом платье, которое нежно облегало ее фигуру. Открытую спину закрывала большая копна волнистых волос. На запястьях блестящие браслеты. Глаза выделены черным цветом. Она была, словно срисованная из моего воображения там, на пирсе. И смотрела она по сторонам так, будто ищет кого.

Набравшись храбрости я пошел к ней. Как раз начиналась новая песня.

- Лилия!? – тихонечко спросил я.

- Вы хотите пригласить меня на танец?

Нет, это не Лилия.

- Хочу, - только и ответил я. Ведь не отказывать мне такой красотке.

Танцевать я никогда особо не умел. Да и не любил я это дело. Знаю движения вальса, могу подергать конечностями под энергичную музыку и на этом, мой танцевальный опыт заканчивается.

Пока мы кружили в чудесном танце с Мариной, так звали мою напарницу, я успел узнать, что она занимают не самую низкую должность в компании.

Не знаю, чем ее привлек обычный логист, то есть я, но она посылала мне далеко не самые туманные намеки на продолжение вечера где-нибудь в другом месте.

- Ты не устал? – шепнула она.

- Танцы это моя жизнь, - нагло соврал я.

- И моя.

Мы продолжали кружиться. Одна композиция сменялась другой и в какой-то момент я действительно устал. Силы были на исходе. Весь парфюм, который я на себя вылили перед уходом, давно растворился в запахе пота.

- Мне надо отдохнуть. У меня уже голова кружится. – Сказал Марина, и потянула к краю площадки.

И в этот самый момент я услышал знакомый голос… голос, словно из прошлого и одновременно голос моего будущего.

Он скрипнул прямо у меня над ухом. Я не успел разобрать слово, но мне и незачем было это делать. Вряд ли оно было адресовано мне. Самое главное, что она здесь. Она рядом. Лилия. Я тебя чувству. Нет, не точно. Я тебя слышу.

Я начал смотреть по сторонам, пытаясь увидеть. Увидеть, что? Танцующие пары. Девушек в красивых нарядах. Кавалеров нежно обнявших партнерш за талии. Что я собирался увидеть в этой мешанине тел?

- Жду тебя на танец через десять минут.

Десять мину. У меня есть десять минут.

Я сорвался с места, затем остановился, понимая, что бегать здесь нельзя. Быстрым шагом, ловко маневрируя среди одиноких мужчин и женщин, я ходил по краю шатра. Вслушивался в каждый шорох. Но музыканты опять начали исполнять какую-то мазурку, отчего закладывало уши. Я собственных мыслей не слышал, не то чтобы одинокий голос.

Через несколько кругов, Марина, все это время жадно смотрящая на меня, ухватила за руку:

- Вижу ты все еще полон энергии. Я готова.

Женщина она крупная. Схватила и повлекла за собой в круговорот танцев.

Мне казалось, я еще несколько раз слышал голос Лилии. Вертел головой, как часовой на вышке. Как заяц среди стаи волков. Но все тщетно. Счастливые лица сменялись одно за другим. Бесконечная карусель людей и каждый раз новые, новые, новые… куда мне за ними.

Один раз, скрипучий голос как гром разразился над самым ухом. Лишь синее платье мелькнуло и смешалось с другими платьями прекрасных женщин. Круг сузился. Синее. Синее. Темно-синее. Как морская глубина. Как вечернее небо.

- Марина, мне надо идти.

- Тебя кто-нибудь ждет?

- Нет, я кого-нибудь жду. Семь лет жду.

Мы проскользили до края шатра, где я оставил Марину. Недовольную, уставшую, злую.

- Если я не дождусь, то обязательно вернусь, - сказал я напоследок.

Я никогда не чувствовал на себе столько внимания, чем в момент, когда одиноко ходил среди танцующих пар, пытаясь не быть ими затоптанным. Маневрировал и как хищник, нацеливался на синее платье, шел к нему и пристраивался рядом, прислушиваясь к голосу.

Но дамы молчали. Вообще, неудачное я выбрал время, ведь в танцах редко разговаривают. Иногда все-таки дамы роняли несколько слов своему кавалеру. Мне же было достаточно одного единственного слова, чтобы понять, что передо мной не Лилия.

Иногда приходилось хитрить либо же спрашивать, как говорится, в лоб.

- Лилия?

- Чего?

- Извините…

Следующая.

- Лилия?

- Что простите?

- Обознался.

Дальше.

- Лилия?

- Мужик иди отсюда.

- Лилия?

- Ты что не слышишь?

- Одно лишь слово.

- Так и знала, что пьянь мне сегодня вечер испортит, - говорила дама, и я тут же ретировался, прячась за чужими телами.

По моим подсчетам оставалось последнее платье синего цвета. Откровенно, девушка в этом платье, была так себе. Не очень хотелось подходить, но очень хотелось закончить эту эпопею. Второе пересилило.

- Лилия?

- Нет.

- Вы правы.

Когда я понурый, уставший и разбитый, плелся к Марине, меня не раз толкали танцоры. Я не обращал внимания. Мне уже было все равно.

- Осторожно! – Крикнула девушка, отводя своего кавалера в сторону.

Интонация мне тут же напомнило первое слово, брошенное в меня после отпуска: «Вы…»

Это она.

И платье у нее не цвета глубины, а скорее цвета морской волны. Цвета зеленого агата, дробленного с сосновыми иголками.

И волосы у нее не темные, а светлые. И личико, хоть и милое, но нос все-таки выделяется. Как и предполагал. Чего и боялся.

Я стал на краю, наблюдая, как она кружится с каким-то седовласым старичком. Улыбается ему. Они шепчутся. Острят, шутят. Бросили на меня косые взгляды и умчались в круговороте танца.

Несколько раз я пытался к ней подойти, но в самый последний момент поворачивался. Уходил. Что-то меня останавливало, хотя не было уже ни малейшего сомнения, что это Лилия.

Мне показалось, что и она меня признала. Словно нарочно повела своего партнера ближе и на повороте окатила меня своими большими глазами.

- Лили… - сказал я тихо, когда очередной раз она оказалась возле меня.

Тяжелые сомнения скребли в моей душе. Идти? Остаться?

Уйти?

На пирс. В привычное одиночество. В лоно природы. Там, наверное, сейчас особенно красиво. Дымка над водой. Серебристая полоска луны дрожащая на волнах. Черная стена сосен и пугающая глубина озера.

Она уже перестала танцевать со своим седым спутником, кивнула ему и осталась чуть поодаль от меня, с краю. Она не смотрела по сторонам. Выглядела задумчиво и в этот момент была особенна красива. Тогда, в танце, ее нос казался большим. Сейчас – вполне аккуратный носик. А волосы, хоть и светлые, но вьются также красиво, как и в моих мечтах.

Я сделал несколько шагов и замер. Почти подошел. А почему, собственно, не могу подойти?

Ведь как минимум четырех девушек в упор я спрашивал: «Лилия?»

А сейчас боюсь. Наверное, потому что известно на сто процентов, что это она.

Сделал еще шажок. Влез какой-то мужик и увел ее в новом танце.

Проклятье.

Еще и Марина с другого конца шатра поедает меня черными глазами. Я отвел взгляд, спрятался за здоровенного дядьку и из-за его широченной спины следил за Лилией.

Закончилась музыка. Она отошла на прежнее место. Задумчива, мечтательна.

Я снова преодолел больше полпути и замер. Еще ближе… ближе…

Шаг. Еще один. Могу дотянуться рукой.

Она не смотрит.

В своих фантазиях.

Снова какой-то мужик:

- Секундочку. – Сказал я и ткнул его в бок. – Эта дама меня семь лет ждала. Лилия! – обратился я к ней и склонил на бок голову. – Вы потанцуете со мной?

- Безусловно, - проскрипела она.

Сейчас мы вместе. У нас нет двух замечательных деток. Пока нет. Но, если бы я тогда не решился. Мы бы никогда не встретились. Не заговорили. Не увидели друг друга в реальности. У нас бы всего этого не было, если бы я не решился.

***

Мы семь с половиной лет общались по телефону, прежде чем впервые встретились.

Услышала что в городе открывается офис какой-то московской компании, и решила сходить на собеседование. Работы у нас не так много, по сравнению с той же Москвой. А кушать нормально и нормально одеваться хочется. А тут тебе и зарплата хорошая. И карьерный рост обещают быстрый. В общем, все как всегда и все как везде.

Пришла я не первая, отчего место кадровика и место бухгалтера, где у меня имелся опыт, были уже заняты.

- Вы в логистике случайно не работали? – спросила девушка.

- Работала. – Без зазрения совести соврала я. – Точнее я помогала на своей работе логистам и нахваталась у них кое-чего. – Добавила я правды. Долю правды. На самом деле у нас соприкасались офисы, и мы много времени проводили вместе. Многому я там не научилась, но какую-то теорию для себя вынесла.

- То есть опыт у вас есть?

- Безусловно.

Мы еще немного пообщались, и девушка закончила коронной фразой всех работодателей:

- Мы вам перезвоним.

- Буду ждать.

И ведь перезвонили.

Спустя неделю я уже на испытательном сроке.

Первое время было настоящим адом. Я, девушка, которая мало что смыслит в логистике, должна ворочать вагонами по всей России. Хорошо хоть зарубежку мне не давали. Прилипла я к одному очень опытному дядечке, который и начал меня натаскивать. Дядя Дима, мужичок лет под пятьдесят, с пышной седой шевелюрой, стройный. Периодически он разыгрывал нас. Придет на работу с бородой как у капитана корабля и ведет себя точно как капитан. Командует всеми, использует словечки разные: «Свистать всех наверх» - это значит на обед пора. «Сушите весла» - закончить обед. «Налей мне чарку рома» - кофе пора пить. И все в таком духе. На следующий день припрется с подстриженной аккуратной бородкой джентльмена и ведет себя как английский лорд. Затем с испанкой, с усиками и так пока снова не будет выбрит до синевы.

Он-то меня и натаскал в логистике. А поначалу я совсем зашивалась. Каждый день думала, что уйду с этой проклятой работы, где кроме собственных нервов ничего больше не делаю. Еще и звонки эти постоянные с главным офисом в Москве.

- Вы что не можете в собственных документах разобраться? – частенько говорил мне парень на том конце провода. – Дайте мне вашего старшего. – Трясущимися руками и с самым невинным личиком я передавал трубку дяде Диме, а из трубки все еще слышалось, - Наберут по объявлению, потом работай с ними…

Дядя Дима улаживал вопрос и с заботой отца, объяснял мне мои проколы. Куда надо посмотреть, что надо сделать. Кому отправить, кому позвонить. Я долго не могла понять, почему он обо мне так заботится. Я ему никто. Девочка с улицы и не больше. А он на меня и нервы свои тратит и время.

- На дочку ты мою очень похожа, - сказал мне как-то дядя Дима и улыбнулся в пышные усы (тогда у него уже стадия усов была). А дочка у него умерла лет пять тому назад.

Учил он меня долго. Я думала, что способна принимать любую информацию, но логистика, почему-то давалась с особым трудом.

- Терпение и все придет. – Говорил дядя Дима.

Пришло. Только через полгода я смогла оставаться на работе, понимая, что от меня требуют и что мне надо делать. Спустя год я уже и сама могла бы взять себе новичка в стажеры.

Наш отдел начал работать как часы. Без сбоев. Без задержек и косяков. Бывало, конечно всякое, но уже не по нашей вине. А московский офис по привычке продолжал валить на нас.

- У вас там бардак… вы там ничего не делаете… страдает вся компания. Мы страдаем. Поставщики и потребители страдают из-за вас… - говорил все тот же голосок из телефона.

Стоит отметить, что голос приятный. Средний такой баритон. Ему бы песни лирические петь, а не в телефон пыхтеть оплевывая трубку слюнями. Он не кричал, но его, казалось бы, спокойный голос был пропитан ненавистью и злобой. А нам приходилось общаться с ними чаще, чем другим отделам.

Первое время меня трясло после каждого разговора. Домой уже пора уходить. Смотришь, как офис потихоньку начинает вымирать, замедляется. Готовится и собирается домой, а я сижу и слушаю этот противный голос за тридевять земель от меня. Наслушаешься всякого и сидишь в офисе одна, пытаясь успокоиться. Пару раз даже до слез доводили меня.

Трясло. Жутко трясло. А потом я выбрала другую тактику. Раз со мной общаются как с последним человеком, почему бы мне не начать говорить так же.

С того времени все пошло иначе. Голосок этого парня немного поутих. Зато мой, скрипучий и неприятный для большинства голос возвысился. Мы не разговаривали на отвлеченные темы. Только работа. Пару раз он пытался наладить контакт, но я быстро обрывала попытки. Не нужен он мне такой. Сам заладил эту песню, сам пусть ее и слушает.

Так и общались мы с ним, не зная даже фамилий. Да и незачем было знать. Если во всем нашем офисе, в любой телефон сказали бы, позовите Лилию, то все точно знали кто это. Потому как Лилия в офисе была одна и это я. Наверное, так же и у них. Стоило мне сказать:

- Позовите, пожалуйста, Марка к телефону. – И меня тут же соединяли. Дополнительные опознавательные знаки в виде фамилий, как видите, были лишними в нашем случае.

Летом, я взяла отпуск и поехала на море. Я тогда впервые выбралась так далеко. Впервые увидела море. Пусть и Черное. Пусть не такое престижное как Средиземное, Красное или еще какое другое. Но для меня оно было первым и самым красивым.

Шикарный пляж с горячим как сковорода песком. Загорелые люди. Улыбки на лицах. Я так долго мечтала о таком отдыхе и вот, наконец-то добралась. Были там и нехорошие моменты.

Один раз меня пытались обмануть при покупке экскурсий в какие-то подводные пещеры. В пещерах этих я так и не побывала, но и деньги свои вернула.

Был еще один неприятный случай. Я была свидетелем того, как рушится молодая, вполне приличная пара.

продолжение в комментариях

Егор Куликов ©

- Мама, ты ничего не понимаешь! – прикрикнул Илья и отвернулся, скрестив руки на груди.

- Конечно, куда там матери до ваших проблем.

Илья молчал. Он решил твердо стоять на своем, и ни при каких условиях не сдавать назад. Выдержать молчание и не вступать в бессмысленный диалог с матерью. Все равно ни к чему не приведет.

- Чем тебя не устраивает этот свитер? – в подтверждение слов, мать вытянула полосатый свитер, затем прислонила к себе и покрасовалась перед зеркалом. – По-моему отличная вещь. Не для президентского конечно дворца, но вполне себе приличная.

Илья молчал. Он будет стоять на своем. Столько раз сдавался, но время пришло. Он уже взрослый, в десятый класс перешел.

- Дело, конечно, твое, - продолжала мать, вращая свитером направо и налево, - но мне кажется это лучший выбор.

- Мама! – взорвался Илья и, расцепив руки, повернулся. – Это не школьное награждение. Это ответственное мероприятие, на котором будут все высок… выскопост… большие люди, - выкрутился он. – Я не хочу опозориться перед ними. Все будут одеты стильно и по статусу мероприятия, а я буду как чухан какой-то, в свитере и джинсах.

- Да кто там на тебя будет смотреть, - продолжала свое мать, понимая, что лукавит. Она бы с радостью купила сыну самый лучший наряд. Отвела бы его в ателье, где этот самый лучший наряд, стал бы еще лучше. Она и сама понимала, что мероприятие, действительно, не школьное, но семейный бюджет не позволял сделать иначе.

- Там будут из всех районных школ. Это будет в большом ДК в городе. Нам уже рассказали, как все это будет выглядеть. Сначала нас приветствуют, потом объявляют конкурсантов, и мы по очереди показываем свои номера. Проходит большой концерт. Мы выходим на сцену, строимся, и тут объявляют победителей. И эти самые победители, будут на глазах у всего зала принимать подарки. У всего зала! - подчеркнул Илья.

- И?..

- Что и!? – громко сказал Илья, раздражаясь от того, что его мать не может понять всю серьезность ситуации. – Там будут все директора школ. Будет глава нашего района. А может быть даже и области.

- Все равно мне не понять, - сдерживая себя, продолжила мать. – По-моему этот свитер отлично впишется и в мероприятие твоего формата и на областном уровне. Так что зря ты устроил тут истерику. Переживаешь так, словно перед всем миром выступать будешь. Лучше бы порепетировал еще раз. Там буду такие же ребята и девчонки, как и ты. Обычные.

- Обычные, - поддержал Илья. – Но в костюмах и платьях.

Мать не нашла что ответить. Она еще несколько минут покрасовалась перед зеркалом и, заметив, что сын вновь отвернулся, вышла.

Ушла она с тяжелым сердцем. Мать понимала и очень хотела, чтобы ее сын. Ее единственный сын, который достиг неплохих успехов на музыкальном поприще, выглядел хорошо. Ведь это его первое серьезное награждение, а до зарплаты еще половина месяца. Да и вся будущая зарплата уже расписана до последнего рубля. Как, в общем-то, и все следующие. Но ведь он хочет.

Весь вечер мать не видела Илью, который закрылся в комнате и не выходил. Не вышел поужинать. Не вышел, когда к нему пришли друзья.

- Может мне тебе самой сшить костюм. Я неплохо шью, если ты помнишь, - осторожно спросила мать, боясь ошибиться.

- Это не новый год, - коротко ответил Илья. - Там нужен настоящий костюм и пиджак, а не карнавальный наряд лешего.

- Ты ведь с роду их не носил. Тебя на первое сентября рубашку не заставишь надеть, а тут тебе пиджак с брюками подавай.

- Это другое. Там будут все.

- Ты боишься так перед всеми выглядеть или перед определенным человеком? – поинтересовалась мать, намекая на возможную любовь Ильи.

- Я не боюсь.

- Ладно, не боишься, а просто стесняешься.

- Тогда перед всеми.

- А давай… давай, вместе подумаем над этим.

- Нечего тут думать. Либо костюм, либо я вообще не поеду.

Вот так раз. Условия поставлены серьезные.

- В таком случае… - мать не смогла придумать окончание ответа. Вместо этого повернулась и вышла.

*

- Я не хочу быть белой вороной, - спустя день говорил Илья своему другу. – Я без этого в школу хожу в одной потертой кофте и джинсах. Впервые у меня получилось добиться чего-то большого, чего-то значимого и я срезаюсь из-за какой-то одежды. Обидно если честно.

- А ты серьезно настроен?

- С моим условием?

- Ага.

- Серьезно.

*

Несколько дней мать не могла спокойно спать. Ей безумно хотелось, чтобы ее сын блеснул не только своим талантом, который уже по праву оценили, но и чтобы он выглядел достойно. Она понимала и его стремление и его переживания. В их возрасте все переживают по поводу внешнего вида. Переживают, как на них посмотрят, как отреагируют друзья, родные. Да что там друзья. Они переживают даже о том, как на них будут смотреть совершенно незнакомые люди. Но что поделаешь с юношеским максимализмом, когда кажется, что весь мир обращен на тебя. Вся вселенная крутится вокруг этого момента. И все взгляды прикованы не к кому-нибудь на сцене, а именно к ее сыну. Она и сама помнила себя в таком возрасте. Помнила свои переживания, когда нечего было надеть, чтобы выйти в люди. Это сейчас ей достаточно пары кофт, чтобы и выглядеть нормально и не переживать по этому по поводу. Но они… эти подростки. С ними всегда проблемы.

Пройдя по соседям и родственникам, мать все-таки наскребла нужную сумму. Она не знала, как будет отдавать долг, решив, что будущее само подскажет и поможет ей. Но Илья должен выглядеть достойно. Он просто обязан затмить на сцене всех, ведь он самый красивый и самый хороший ребенок, несмотря на все его капризы.

В воскресенье они пошли на рынок. Примерка костюма была еще одним испытанием для матери. Этот не подходит, тот не сидит. Здесь карманы топорщатся, тут плечи свисают.

- Ты как девочка, ей богу, - сказала мать после очередной примерки.

Илью задело это выражение, но он смолчал.

Ближе к трем часам костюм был подобран. Чтобы сэкономить, мать сама подшили брюки. Выгладила белоснежную рубашку и собственноручно до кристального блеска начистила туфли, которые бережно убрала в шкаф, куда с аккуратностью ювелира повесила и костюм-тройку.

Всю неделю, Илья ходил как заведенный. Он был доволен. Светилась от счастья и мать. Смотрела на сына, и понимала, что деньги потрачены не зря. Его эмоции и его счастья, стоили всех ее нервов. А когда он, в ослепительном темно-синем костюме будет стоять на сцене, ее сердце может и не выдержать от наплыва гордости. Ей казалось, она ждет этого дня ничуть не меньше чем сын.

Субботним вечером, был сделан генеральный прогон. Илья надел костюм, натянул сверкающие туфли, кое-как завязал галстук и во всей красе предстал перед матерью.

Мать по-женски прижала кулаки груди, едва сдерживая слезы. Таким красивым и таким статным он никогда перед ней не показывался. Она впервые увидела в нем не школьника, а юношу. Широкие плечи. Талия. Взгляд. Детское лицо с некогда нежными округлостями, осталось в прошлом, уступив место суровым, угловатым мужским чертам.

А костюм… одно загляденье.

Пиджак подчеркивает ширину плеч. Брюки из тяжелого материала едва колышутся и словно каменные. А когда Илья одним махом снял пиджак, оставшись в одной жилетке, и закинул его на плечо, то этот жест произвел неизгладимое впечатление на мать.

Едва сдерживая слезы, она сказала:

- Дай я тебя хоть обниму таким красивым.

Она подошла к сыну, заметив с какой осторожностью, приближается Илья. Видимо боится помять совсем еще новый костюм.

Утром поехали в город.

Матери все-таки удалось уговорить Илью, чтобы он не надевал костюм сразу.

- Нам ехать почти час на перекладных. С автобуса на автобус. А ты сам знаешь и наши дороги, и наши автобусы. Там веками не убираются. А дым валит такой, что даже шахтер после смены сможет там испачкаться. Выбор конечно за тобой, но я надеюсь, ты меня услышал, и ты поступишь правильно. – Закончила мать, зная, что закинула в душу Ильи огромное семя сомнения.

Илья же в свою очередь долго мялся и долго не мог принять окончательное решение. Он уже натянул брюки, и ему так жалко было вновь раздеваться, прятать костюм под полиэтилен и тащиться с ним в город. Но и риск испачкать, помять, порвать, повредить, был слишком велик.

- Ладно, - недовольно сказал он и расстегнул ремень.

Пыльный и дребезжащий автобус увез мать и сына в город. Илья не выпускал костюм из рук.

- Не убежит он от тебя, - подшучивала мать.

Но сына эти шуточки нисколько не смешили. Он выглядел сконцентрированным, серьезным и нервным. Жгучее конечно сочетание.

- А где я там переоденусь? – шепнул Илья, когда они подъезжали к городу. Ему было стыдно, что он не подумал об этом ранее.

Не менять одежду ведь в холле ДК.

- Я думала вам, там предоставят гримерки.

- Не знаю. Наверное, предоставят, - сказал Илья и успокоился. А спустя минуту, вновь взвинченный, спросил. – А если не предоставят?

- Не переживай ты так. Найдем мы тебе место. Если что, простынку подержу, как на рынке. - Снова ни намека на улыбку. – Ты бы лучше о номинации думал. Мы ведь едем еще как конкуренты, правильно?

Илья кивнул. Ему вдруг стало обидно. А вдруг он не выиграет и все его капризы с костюмом накроются медным тазом. И мать извел и сам умотался за эту неделю. Костюм, конечно, не пропадет, не картошка ведь, но такого сильного эффекта уже не будет, каким он не раз представлял себе его перед сном.

Автобус остановился, а вместе с ним и поток тревожных мыслей.

Родное село осталось далеко позади. Они прибыли на автовокзал. Отсюда снова на маршрутку и до самого ДК. И больше никаких пересадок.

Чем ближе становился ДК, тем сильнее нервничал Илья. Он весь вспотел, держа костюм на вытянутых руках.

Тучи сгущались над городом и редкие капли падали на пока еще теплую землю. Илья сидел возле окна, стойко защищая костюм от мелкого дождика.

Маршрутка остановилась и Илья, вместе с матерью, опасаясь, что сейчас пойдет ливень, спешно начали перебегать площадь. Тучи словно ждали их. Прогремел гром, и потоки воды обрушились на площадь.

Мать никогда не видела столько страха и паники в глазах сына.

- Мама, давай быстрее, - крикнул Илья и сломя голову побежал к ДК.

- Беги, спасай костюм, - крикнула вдогонку мать, понимая, что за ним она никак не угонится. Он ведь хорош не только в игре на баяне, но и по физкультуре у него все отлично.

- Мама! – послышалось сквозь толщу воды.

- Илюша, беги. Я следом.

Она задрала над головой сумку, понимая, что это не спасет от дождя. Да и смысл спасаться, когда буквально через минуту она промокнет до нитки. Единственно о чем она сейчас переживала - лишь бы Илюша успел добежать. Лишь бы смог. Столько сил потрачено. Не хочется, чтобы все усилия разбил и размыл какой-то дождь.

- Мама! – голос сына, раздавшийся неожиданно близко, вывел ее из размышлений, и она увидела своего сына.

Он бежал к ней, держа над головой костюм.

- Прячься, быстрее.

- Но ведь костюм, - сказал мать, понимая, что надолго полиэтилена не хватит.

- Ай… - прокричал Илья. – Давай быстрее.

Держа костюм над головами как зонтик, и идя друг за другом, они успешно добрались до Дома Культуры. Только ноги намочили, а в остальном, легко отделались.

Под широким козырьком дома культуры, на ступеньках, мать с осторожностью раскрыла полиэтиленовый пакет, боясь заглядывать внутрь. Илья оказался смелее. Пока мать мешкала и неторопливо раскрывала края пакета, сын устремил взгляд внутрь и, скривив лицо, отвернулся. Слова были лишними. Да и без недовольного выражения Ильи можно было догадаться, что костюм-тройка, как и туфли, промокли. Пакет конечно дело хорошее, но не от такого дождя.

- И что теперь? – спросил Илья.

- Будем сушить.

- Ты костюм потрогай, - сказала сын и усмехнулся. Усмехнулся нервно и отчаянно. Как усмехаются люди, которые понимают, что выхода нет.

Мать прикоснулась к костюму, надавила слегка и на поверхность выступила вода.

- Через сколько начало?

- Может быть час. Может полтора. Я не знаю.

- Я что-нибудь придумаю.

- Да, что тут придумаешь.

- Не надо было за мной возвращаться. Авось бы успел до козырька и не промочил бы костюм. А теперь что?

Илья покрутился перед матерью в джинсах и том самом свитере.

- Как ты и хотела, - снова улыбнулся он.

- Ну, тебя. – Сказала мать и отвернулась, скрестив на груди руки. Ей, конечно, льстило, что сын не пожалел костюма и бросился на защиту. Но столько было всего положено. Долги еще отдавать, а тут такое.

Да и дождь, проклятый, тут же прекратился.

Примерно полчаса, мать ходила из стороны в сторону, пытаясь найти выход из положения. Несколько раз прикасалась к костюму, и каждый раз расстраивалась еще больше. Какой тут к черту выход. Ее трясло от злости и беспомощности. Она хотела выкинуть проклятый костюм, но сын не позволил. И снова мать взглянула на него не как на ребенка, а как на мужчину.

Организатор объявил о сборе. Участники ушли за кулисы, а мать осталась в холе который постепенно заполнялся людьми.

Спустя полчаса, двери открылись, и разноцветная толпа из родственников и знакомых ринулась в зал. Благо билетики были с местами и все организовано расселись. Возле матери было свободное место, которое ее сын должен был занять после награждения.

Женщина села на мягкий стул, тяжело вздохнула и посмотрела на пустующее место. Все опасения Ильи, теперь перешли на нее. Она видела нарядных родителей: женщины в платьях, мужчины в костюмах, маленькие девочки в юбках и с белыми бантами. Видела и украшенную сцену. Все говорило о том, что это праздник. А ее сын будет выглядеть буднично и серо.

Свет начал меркнуть. Тяжелые шторы разошлись в стороны, и луч прожектора высветил конферансье.

И он в пиджаке, - отметила про себя мать.

Мужчина громко говорил в микрофон и довольно живо скакал по сцене. Когда он закончил вступительную часть, начался сам концерт.

Участники выступали между номерами детских кружков.

Мать с придыханием дождалась выступления своего сына. Весь предыдущий концерт прошел как в тумане. Мысли не давали ей сосредоточиться, и она ничего не видела. Но как только услышала родную фамилию и имя своего сына, мозг тут же включился.

Она уставилась на сцену, и к своему стыду признала, что больше переживает не за то, как виртуозно бегают пальцами по клавишам, а за то, как выглядит Илья.

Нет, это же надо было так лопухнуться? Все было готово. Все отглажено. Все очищено и тут каприз природы сорвал весь праздник. Каково ему сейчас на сцене? Стесняется, небось, своего вида. Стесняется.

В общем и целом концерт прошел удачно. Зрители аплодировали. Выступающие раскланивались и прятались за кулисами.

Ближе к концу вновь вышел конферансье и вызвал всех участников на сцену.

Вот он – момент истины.

Мать задержала дыхание.

Молодые ребята и девчата, ровной линейкой выбежали на сцену. И каким же было удивление, непонимание и одновременно счастье для матери, когда она не увидела среди них ни одного костюма. Одежда была самая обыкновенная. У кого рубашечка, у кого свитер или кофта. Девочки в блузках и юбках.

На радостях и эмоциях, мать не расслышала имени победителя, но увидела, что ее сын вышел в центр сцены и ему вручили диплом.

Илья поблагодарил организаторов, пожал руку конферансье и из зала подмигнул матери.

Тем же днем они возвращались домой и Илья сказал матери:

- По-моему я бы выделился, если бы был в костюме, а не наоборот, - усмехнулся он. А уже дома добавил. – Лучше уж выделяться умением, нежели одеждой.

- Наденешь его на последний звонок, - сказала мать, все-таки надеясь увидеть сына в красивом костюме-тройке.

Егор Куликов ©

Анатолий Борисович провел рукой по верстаку, собрав горсть пыли. Потер ее пальцами, а затем сдул.

- Здесь все рабочее? – спросил он у завуча.

- Все. Абсолютно все рабочее. – Боясь спугнуть очередного кандидата, нервно сказала завуч. И тут же добавила. – По крайней мере, по документам все работает.

- По документам, - небрежно кинул Анатолий Борисович и сквозь толстые линзы оглядел брошенные станки, верстаки и рабочие места. – И сколько тут уже никто не работает?

- Тут работали совсем недавно. Просто как Валентин Федорович, царствие ему небесное, умер, началась чехарда с учителями. Один пил, второй за деньги давал поработать на станках совершенно чужим людям. Совершенно чужим! – сделала она на этом акцент. – Третий… а что стало с третьим я уже и не помню.

- А когда Валентин Федорович того…

- Около пяти лет назад.

- То есть пять лет здесь не было хозяина?

- Если вам так угодно, то да.

- Чего это мне угодно? Я говорю как есть. Пять лет мастерская без хозяина, точнее у трех хозяев, что еще хуже. Пять лет дети не подходили к станкам. Для них это, наверное, уже в легенды превратилось, что вот, когда-то эти железные машины работали, пилили, сверлили. Это же дети… они быстро все забывают.

Ирина Петровна надменно посмотрела на Анатолия Борисовича. Хотела было сдержаться и промолчать, но не смогла. Нрав не позволил.

- Анатолий Борисович, у меня высшее педагогическое образование. Я с двадцати трех лет работаю в школе, с детьми. У меня огромный опыт в психологии и в воспитании ребенка. И вы мне рассказываете, что дети быстро все забывают? Я это и сама знаю. У вас, кстати, педагогического образования нет? – только ради того чтобы еще раз уколоть кандидата, спросила Ирина Петровна, хотя прекрасно знала что образования нет.

- Нет. Педагогического образования не имею.

- Тогда откуда вам знать, как ведут себя дети? Какая у них память и как быстро они все забывают. – Краснея с каждой секундой, говорила завуч. Для себя она уже все решила. Плевать на этого недоделанного трудовика. Соскочит и черт с ним. Сидели дети без нормальных трудов пять лет, посидят еще. Это не физика, не химия, не математика и даже не география. Это всего лишь труды.

- Но вы ведь понимаете, что детям нужен этот предмет, - сказал Анатолий Борисович, словно прочел ее мысли.

- Нужен. Но нужен меньше чем математика или к примеру, литература.

- Может быть и так. Опять же, педагогического образования у меня нет, - нарочно уточнил Анатолий Борисович. – Но у меня есть кое-что другое. Я всю жизнь возился с деревом. Я знаю, как с ним работать. Знаю, что такое мастерская и во что она превращается, когда хозяева меняются как перчатки.

- Я нисколько не сомневаюсь в вашем профессионализме и знании дерева, но дети не дерево. Дети живые.

- Ирина Петровна, я вырастил пятерых детей. Хоть я и не заканчивал педагогику, но поверхностное представление о детях у меня есть.

Такого поворота завуч не ожидала. Надо было тщательнее посмотреть заявку, чтоб не выглядеть сейчас глупо. В этот момент Ирина Петровна раскраснелась не от злости, а от стыда.

- Так, - вязала она себя в руки. – Вы мне вот что скажите, работать будете или нет? У меня еще дел по горло.

Анатолий Борисович сразу решил, что лучшей работы на первый год пенсии и придумать нельзя, но ему так захотелось съязвить завучу, что он снова медленно повертел головой, снял очки, потер их о свитер, надел, провел ладонью по лысине и пригладил редкие волоски, затем и вовсе отвернулся, словно думал. Он слышал как сопит завуч и дождался именно того момента, когда Ирина Петровна готова была взорваться, но он опередил.

- Буду.

- Тогда ждем вас завтра. К первому сентябрю надо подготовиться.

Хотя Анатолий Борисович и выглядел спокойным и сдержанным человеком, но, чем ближе было первое сентября, тем больше он понимал, какая ответственность будет лежать на его уже пожилых плечах. Сам себя он успокаивал лишь одним: «Будет проблема, буду ее решать, а пока у меня есть над чем поработать».

Прежде чем принять мастерскую он взял опись имущества и досконально проверил содержимое каждого станка. Просмотрел каждый инструмент и каждую деталь. Проверил работу станков и Ирина Петровна тут оказалась права. По документам все на месте и все работает. По существу же, многое растаскано и многое сломано.

Когда Анатолий Борисович пришел в учительскую с итогами работы, то директор с завучем выслушали его, покивали и удалились. Это не остановило нового педагога и он настырно оббивал пороги, пока директор Тамара Васильевна, не решилась на откровенный диалог.

- Анатолий Борисович, я понимаю ваше рвение и желание сделать школу лучше. Так же я понимаю, что каждый педагог считает, что именно его предмет самый важный и самый полезный. Но и вы поймите, у школы нет бюджета, чтобы закупить ваши эти железяки. – Тамара Васильевна встала из-за стола, прошлась по кабинету, надолго задержала взгляд на окне, затем повернулась и продолжила. – Если быть с вами полностью откровенной, то нам не нужны труды для учеников. Нам нужен урок технологии в любом его виде. Лишь бы у нас числился преподаватель и дети не шатались на ваших уроках по школе или того хуже, прогуливали на улице. Ограничьтесь хотя бы этим, и все у вас будет хорошо.

- Так же по бумагам?

- Что, простите?

- Я говорю, вам нужны уроки трудов так же, всего лишь по бумагам?

- Вот, суть уловили.

- Уловил.

Не прощаясь, Анатолий Борисович покинул кабинет. Посещали его мысли, что зря он ввязался в это дело. Сидел бы себе дома, получал бы пенсию, ведь всю жизнь работал. Всю жизнь. Пора бы и отдохнуть. Но не привык он отдыхать. Будь что будет.

Наступило первое сентября. Торжественная линейка прошла, дети разбрелись по классам.

Анатолий Борисович заперся в мастерской, оглядывая убранные верстаки, аккуратно сложенный инструмент и мертвые станки. Ему было приятно находиться здесь, среди металла и дерева. Одному. Работать так, как велит сердце. Работать спокойно, ни за кого не отвечать и точно знать – что делать, и как делать. Он на секунду представил детей возле верстаков и сердце забилось чаще. А что если они поранятся? Здесь ведь и пилы, и сверла, и отвертки. Здесь куча возможностей порезаться. А что если он не сумеет уследить за всеми?

Анатолий Борисович поймал себя на этой мысли и сжал зубы, мысленно повторяя: «Я справлюсь. Справлюсь».

Как он и предполагал, дети быстро всё забывают. Легче всего оказалось с пятым классом. Хоть они еще совсем дети. Пусть они неуклюжие и неосторожные, но Анатолий Борисович смог им с первого урока показать, как нужно себя вести. Рассказал о том, что они будут делать. Показал мастерскую и нагнал столько магии, что каждый мальчишка мечтал быстрее вызубрить технику безопасности, быстрее закончить изучать инструкции и наконец-то приступить к работе на настоящих станках.

Что касается старших классов, то там дела обстояли иначе. Иначе это значит хуже. Намного хуже. Шестые классы весь прошлый год на трудах играли в карты и телефоны. Прогуливали. И даже если приходили на занятия, то ничем не занимались. И чем старше класс, тем сложнее их будет переделывать. Ведь даже девятые классы, у которых труды числятся последний год в расписании, ни разу, в общем-то, трудами и не занимались. Как их вернуть в русло? Как привить любовь к трудам? Над этими вопросами Анатолию Борисовичу пришлось немало поломать голову.

По-первой он живо взялся за работу. Страх перед несмышлеными мальчишками прошел. Пятиклассников, в общем-то, как шестиклассников он быстро направил в нужную колею, а вот со старшими классами пришлось повозиться.

- Ну как, освоился в нашем бедламе? – спросил физрук Юрий Владимирович и по привычке поправил свисток на шее.

- Так себе.

- У тебя уже закончились уроки?

Анатолий Борисович кивнул.

- Пойдем, поможешь кое-что сделать в каптерке.

Анатолий Борисович закрыл мастерскую и пошел.

В тесной каптерке на стеллажах было много вещей: лыжи, новые мячи, скакалки, гантели. В углу, на новых матах, бесформенной грудой лежал другой спортинвентарь. Пахло резиной и куревом.

- У меня еще один урок и все, домой, - с наслаждением сказал физрук и всем своим массивным телом плюхнулся на хлюпкий стул. – Закуривай, если хочешь.

- А тут можно?

- Пф…

Физрук достал пачку, вытащил из-под стола стеклянную пепельницу полную окурков и закурил.

- У меня тут все можно. Это в учительской свои правила, а тут я сам себе хозяин. Честно говоря, не люблю я эту учительскую. Вечно они чего-то хотят и чем-то недовольны.

- К соревнованиям готовитесь? – спросил Анатолий Борисович, оглядывая новый инвентарь.

- Нет, это резерв. Для лучших времен. У нас, сам знаешь как. Если какая проверка нагрянет, то мы это все вытаскиваем в зал и пару дней, а то и неделю, дети радостно рвут весь инвентарь как собаки. Как только проверка уедет, мы это все обратно прячем.

- А как же уроки?

- Ой, да кому они нужны эти уроки. На бумаге есть и то слава богу.

Юрий Владимирович пристроил окурок к мертвым собратьям и спрятал пепельницу. Он помахал пухленькой рукой, развеивая дым, затем провел пальцами по редким усикам.

- Удивлен, наверное? Ну, ничего. Так бывает. Я когда сюда пришел, тоже сперва немного удивился. Хотел парней, как надо потренировать, а потом понял, что никому это не надо. Ни им, ни им родителям, ни даже нашему директору с завучем.

- А тебе?

- Теперь и мне тоже не надо.

Привычный звонок разнесся по школе.

- Ща еще посидим пять минуток и пойду, открою дверь этим охломонам.

Коллеги вышли из каптерки и Анатолий Борисович проходя спортивный зал, отметил про себя, какое же скудное и потрепанное оборудование. Краска на лавках облупилась, некоторые ножки отломаны. На лестницах вдоль стены, много где не хватает ступеней. Канат, свисающий с потолка давно начал расплетаться. Рядом с гимнастическим козлом, валяется пыльный и порванный мат. Складывалось ощущение, что здесь давно никто не занимается.

Переваливаясь с ноги на ногу, Юрий Владимирович дошел до двери, отворил ее ключом и предусмотрительно шагнул в сторону.

Сбивая друг друга и хватая за рюкзаки, дети ворвались в спортзал как стадо антилоп, за которыми гонятся хищники.

Юрий Владимирович дождался пока последний ученик забежит в спортзал, затем закрыл дверь и надув щеки, громко просвистел.

- Становись.

Крича и не слушая команду учителя, дети кое-как построились в одну линию.

- Сегодня будем заниматься футболом, - довольно громко сказал он. – Все хотят играть в футбол?

Крики «да», поровну слились с криками «нет».

- Ладно, тогда добавим еще и баскетбол. Кто хочет играть в футбол, сделайте шаг вперед. Ваня и Сергей, будете капитанами, - сказал физрук, глядя на первую шеренгу. – А у вас, Дима и… и Алексей. Первая половина зала для баскетбола, вторая для футбола. Ждите меня.

Физрук поплелся обратно в каптерку и через минуту вышел, неся в руках два мяча – футбольный и баскетбольный.

- По моей команде! – завопил он во все горло и поднял мячи над головой.

А потом он сделал то, отчего у Анатолия Борисовича, больно екнуло в груди. Словно что-то неприятное, тяжелое и в тоже время, неимоверно грустное поднялось в его душе.

Юрий Владимирович развел руки в стороны, а затем кинул мячи так, как кидают кости голодным гиенам. Дети мгновенно сорвались с места и перемешались в одну большую команду. У них не было ни футбола, ни баскетбола. Тот, кто первый схватил мяч стал жертвой, за которым будут гоняться все остальные.

- Пойдем, - сказал довольный физрук и не спеша поплелся в каптерку.

Дверь отрезала детские крики и шум. Юрий Владимирович снова плюхнулся на стул и достал пепельницу. Трудовик уселся рядом.

- А ты не боишься их так оставлять? – осторожно спросил Анатолий Борисович, чувствуя тревогу за ребят.

- Не первый раз уже. Ты это, будешь?

- Чего? – не понял вопроса трудовик.

- Чуть-чуть… начальства уже нет, они куда-то в администрацию уехали. У меня последний урок, у тебя уже закончились. Ну, так что, будешь? – и физрук сделал характерный жест, поглаживая горло рукой.

- Мне еще поработать немного надо, - тут же соврал Анатолий Борисович и резко встал. – Я пойду, не хочу, тут задерживаться.

- Лады.

- Слушай, - уже на выходе сказал Анатолий Борисович. – А чего вы им весь этот инвентарь не даете?

- Так ведь порвут все. Растрепают, разобьют и уничтожат. Это же не дети, а зверята какие-то. Потом если проверка приедет, то мы с голым задом окажемся. А так мы всегда готовы показать, что у нас все есть.

Анатолий Борисович вышел не прощаясь. Проходя мимо красных и раздухаренных ребят, он с жалостью смотрел, с каким рвением они пинают единственный мяч. За время пока они были в каптерке, сформировалось что-то вроде кружков по интересам. Пару человек пинали футбольный мяч, еще пара человек носились с мячом баскетбольным. Девочки сбились в угол и еще несколько мальчиков облюбовали маты.

Жалко было смотреть на это. Жалко и одновременно страшно.

Но жалеть было некогда. На следующий день Анатолий Борисович принимал старшие классы.

Как он не распинался перед ними, как не краснел, но ему так и не удалось донести до детей важность трудов. Не удалось и стать среди них авторитетом. Не удалось возглавить их не совсем дружный коллектив. Ничего не удалось сделать. Ребята его не слушали и занимались кто чем. Большинство сидело в телефонах или на задних партах, далеко в углу, играли во что-то.

Разбитый и вымотанный Анатолий Борисович зашел в учительскую. Было пусто. Только директор и завуч что-то бурно обсуждали.

- Но у нас нет столько денег. – Отбивался директор.

А завуч, наоборот, наседал:

- Вы когда последний раз были в актовом зале. Там уже на лавку присесть невозможно, чтобы вещи себе не изорвать.

- У нас бюджет…

- Надо что-то делать, иначе нам всем влетит.

Захваченные бурной беседой, они не сразу заметили Анатолия Борисовича, а когда увидели, тут же замолчали и переключили тему.

- Все у вас хорошо? – спросила завуч.

- Все отлично.

Шли дни. Анатолий Борисович как смог починил станки и привел в порядок мастерскую. Он ходил особняком, за что сразу получил клеймо среди коллег. Мало кто готов был с ним разговаривать, но Анатолия Борисовича это только радовало. Он редко появлялся в учительской, большую часть времени находясь в мастерской.

Он с нетерпением ждал, когда пятиклашки придут на урок. Ведь с ними он начал заниматься настоящими трудами. Теми, которые были в детстве у самого Анатолия Борисовича и теми, которые должны быть у всех детей. Но они почему-то были лишь по документам есть.

Спустя неделю, всем классом дети собрали свой первый стул. Красивый, стройный, гладкий. Вскрыли его морилкой, а затем и лаком прошлись, которые Анатолий Борисович принес из дома. Теперь этот стул гордо красовался в центре мастерской.

Но когда пятиклашки покидали мастерскую, Анатолию Борисовичу мгновенно становилось грустно. Он хотел бы, чтобы все были как эти самые ребята. Пусть у них не всегда получается. Пусть они порой бывают балованные и непослушные, но он видит в их глазах интерес. И эти доверчивые взгляды заряжают его энергией. А ученики старших классов своим равнодушием, с легкостью этот интерес высасывают.

Лакированный стул в центре мастерской привлек взгляды старшеклассников и они даже поинтересовались откуда этот стул привезли.

- Это мы с пятиклассниками сделали. – Гордо заявил Анатолий Борисович.

Но эффекта, которого он ждал, не было. Стул быстро надоел ученикам и те в свою очередь занялись своими делами.

Уставший от попыток привить любовь к труду, Анатолий Борисович заперся в мастерской, оставив учеников в классе. Пусть там сидят. Пусть занимаются, чем хотят. Плевать. Надоело. Буду работать с теми, кто хочет работать. А этих уже не переделать.

Сидя в раздумьях, Анатолий Борисович не единожды возвращался к спортзалу и тому, с какой горечью он смотрел на детей. С каким высокомерием и каким раздражением он смотрел на физрука, которому было плевать на детей. Он кинул им мячи, а сам скрылся в каптерке дожидаться пока прозвенит звонок.

Но ведь и я так поступаю. Я ничем не лучше, - отвечала ему совесть.

Собравшись с мыслями, Анатолий Борисович решил, что попробует еще раз. Хоть на примере стула, хоть на другом примере, но он должен изменить ситуацию. Должен.

Выйдя из мастерской, он увидел брошенных детей. Кто сидел в телефоне, кто занимался рисованием в тетради. Кто-то делал домашнюю работу. Но большая часть класса, оккупировав последние парты, что-то бурно обсуждала.

Анатолий Борисович незаметно подошел к ним и увидел то, от чего волосы зашевелились на затылке.

Дети играли в карты. Но не просто в карты. На парте была куча мелочи и по быстрому подсчету, Анатолий Борисович определил, что на кону около пятисот рублей.

- Вы что тут устроили!? – грубо и громко сказал он.

Ученики оторвались от карт и с испугом посмотрели на преподавателя.

Немая сцена длилась около минуты.

- Собирайтесь к директору. – Сказал Анатолий Борисович и забрал карты у учеников. До денег он решил не прикасаться.

Естественно большинство сказали, что просто наблюдали за игрой и к директору идти смысла нет. Анатолий Борисович взял с собой лишь тех, у кого лично видел карты в руках, насчитывалось три человека.

- Вы зачем играли? – ведя провинившихся учеников по пустынным коридорам, спросил Анатолий Борисович.

- Интересно, - ответил один.

- Интересно им. Знаете, сколько людей страдают от этого. Все свои деньги проигрывают, дома, машины. Жизни свои проигрывают. А начинается ведь все именно так. По мелочи партейку сыграют и ничего страшного. Вам ведь родители деньги на обеды дают, а вы их в карты… эх вы. – Махнул рукой Анатолий Борисович, но тут же добавил. – Вам что денег мало?

- Мало, - не задумываясь, ответил кто-то.

Анатолий Борисович остановился перед директорской дверью. Ему в голову пришла совершенно сумасшедшая мысль.

- Разворачивайтесь, - скомандовал он. – Сегодня к директору не идем.

На следующий день Анатолий Борисович поднял давний разговор.

- Я тут краем уха слышал, что вам надо актовый зал обновить, - шепнул он завучу.

- Ой, и не говорите. В бюджет не входим, денег нет. А в актовый зал уже войти страшно.

Анатолий Борисович покивал головой и тихонечко сказал:

- У меня много связей осталось, так что могу вам по дешевке оформить. Единственное, что там все должно без чеков пройти, иначе дешевле не получится.

Ирина Петровна задумалась. Долго молчала, прежде чем ответить:

- Я с директором посоветуюсь.

Не прошло и дня, как Анатолия Борисовича вызвали в кабинет.

Обговорили сумму и сроки. Анатолий Борисович сразу предупредил, что сделают не быстро.

- За быстро, надо платить полную сумму. А за очень быстро, еще и сверху накидывать.

- Нам не к спеху. К новому году бы успеть.

- Успеем.

Естественно Анатолий Борисович не обратился к бывшим коллегам и не поднимал свои старые связи. Он сам купил материал и все перенес в мастерскую.

Когда старшеклассники пришли на урок, Анатолий Борисович вышел в центр класса, держа в руках молоток. Он чувствовал как трясутся коленки. Трясутся в прямом смысле. Он понимал, что поставил на кон слишком много. Часть денег взял. Материал куплен. Сроки оговорены. А вдруг и эта идея не зажжет в них интерес. Вдруг и сейчас они отнесутся к нему как к старому деду, которому пора голову лечить.

- Итак, - громко сказала он, заметив, как ученики притихли. – Тут я недавно выяснил, что всем вам не хватает денег. Это так?

Молчание. Каждый из учеников догадывался, что стоит ему согласиться, и его же одноклассники прозовут нищим.

- Не стесняйтесь этого, - продолжил преподаватель. – Я в свои годы огороды нанимался чужие копать, чтобы копейку себе заработать. В общем, у меня для вас дело. Я взял заказ на работу. Работа не пыльная и ее не так много. Платят хорошо, так что можно и заработать. Весь материал я уже купил. От вас мне нужны рабочие руки и желание что-то делать. И главное, об этом никто не должен знать. Узнают другие и все, наш план рухнул. Ну как вам?

Снова напряженная тишина. Ученики переглядываются и ждут, кто же рискнет первым высказаться на предложение учителя.

- И насколько хорошо там платят? – сказал тот, которого поймали с картами.

- Больше чем самый крупный банк, который ты брал когда-то в картах?

- Прям-таки? – засомневался парень.

- Точно.

Снова тишина. И затянулась она надолго. Анатолий Борисович покачивал молотком, а ученики продолжали переглядываться, опасаясь как бы не вышло хуже.

- Итак, господа, - устало сказал Анатолий Борисович. – Я не буду вас упрашивать и не буду разговаривать с вами как с маленькими детьми. Вот этот стул, мы сколотили с пятиклассниками. В этой работе нам надо будет сделать немного больше чем просто стул. Поэтому те, кто хотят заработать, пусть сидят, а те, кто не хочет, пусть встанут. – Давно Анатолий Борисович не пользовался этим хитрым приемом. Несколько человек попытались встать, но не решились. - Значит, согласны все. Это хорошо.

Анатолий Борисович спокойно прохаживался по классу, рассказывал о предстоящей работе, но внутри он торжествовал. Внутри он улыбался и громко хохотал.

С этими ребятами он решил поступить иначе. Их нельзя долго мучить. У старшеклассников просто не хватит терпения и они снова возьмутся за карты и разгильдяйство.

Анатолий Борисович ловко маневрировал между теорией и практикой, чтобы ученики не успели заскучать, но и до сложной работы он их не допускал.

Пока что делали заготовки. Пилили, строгали. Попутно Анатолий Борисович объяснял азы работы с деревом и сам не заметил как превратился в хорошего друга учеников. Он стал тем самым учителем, к которому ученики выстраивались в очередь, чтобы спросить совета. Тем учителем, у которого каждый ученик хотел выделиться. Хотел получить похвалу. И, если Анатолий Борисович говорил, что этого делать не следует, то этого никто не делал.

С обычных заготовок перешли к настоящей работе. Колотили лавки, шкурили, красили, лачили.

Ближе к новому году актовый зал засиял новизной. Поверх заказанной работы, унылые стены оббили деревом и подлатали сцену. Но и этого ученикам показалось мало. Они взялись лично ремонтировать свои классы. На каждый урок забирали несколько парт и стульев и приводили их в божеский вид. А, как известно, свой труд всегда ценится гораздо больше. Поэтому после того как всю мебель привели в порядок, чудесным образом она больше не ломалась. На дверях появились новые блестящие ручки. Доски бесшумно открывались и закрывались. Под каждой доской была сделана аккуратная полочка для мела и тряпки. Даже перила на лестницах и те заменили.

Медленно и весьма незаметно старшеклассники преобразили школу. Учителя не могли нарадоваться, но в тоже время немного косо и с презрением смотрели на Анатолия Борисовича, который в такой короткий срок завоевал популярность среди учеников. И все недруги восторжествовали, когда кто-то рассказал о том, что Анатолий Борисович, оказывается работал не просто так. Он наживался на детях и использовал их как бесплатную рабочую силу.

- От вас мы никак не могли ожидать такого. – Говорила завуч, нервно расхаживая по кабинету.

- Но ведь я не взял себе, ни копейки, - оправдывался Анатолий Борисович. – Все что я с вас взял, я потратил на материалы и раздал пацанам.

- Они не бесплатная рабочая сила, - вставила слово директор.

- Поэтому я им и платил. Мне хватило своей зарплаты.

- Так не правильно.

- А правильно, что они ни черта не умели пока я не пришел. Что они в карты играли на деньги. Что они молоток в руках не умели держать. Мастерскую в порядок привели, станки починили. Актовый зал заблистал, классы обновили. А вы говорите, что это неправильно. Я и сам знаю что неправильно, но надеюсь хоть теперь до вас дошло, что труды не лишний предмет.

Ирина Петровна долго не отвечала. Она смотрела на директора, словно искала у него поддержки. Смотрела и на Анатолия Борисовича. И, после долгого молчания, выдала:

- Все равно это неправильно.

Рассматривали вопрос об увольнении Анатолия Борисовича с поста преподавателя, но проведенный новый год в актовом зале, показал все его достоинства. Да и ученики, от пятого до девятого класса вступились за Анатолия Борисовича.

- Вам повезло, что у нас нет другой кандидатуры, а иначе мы бы распрощались. – Язвительно заявила завуч.

С приходом Анатолия Борисовича, ребята полюбили мастерскую не меньше чем лабораторию кабинета физики или химии. Веселой гурьбой они вваливались в рабочее помещение, чувствуя запаха дерева и чихая от мелкой древесной пыли. Они надевали жесткие фартуки, как настоящие рабочие. Каждый ученик имел свой шкафчик, где хранился личный респиратор и очки. Ребята по всем правилам технике безопасности становились к станкам и пользовались электроинструментами. Единственное о чем они жалели, так это то, что в неделе у них всего два урока трудов.