Freemem

Женщины - существа необъяснимые, непредсказуемые, но очень хорошие.

Вот я про бабу стерву расскажу.
Не историю, а так, жизненный опыт.

Есть у меня любимая учительница, Вера Михайловна.
Я когда учился в восьмом, она пришла к нам совсем молоденькой, с ямочками на щеках, и все конечно в неё сразу влюбились. И я тоже. Конечно. Я первый и влюбился. Но как оказалось она была уже беременная. Причём вторым ребёнком. И проработала у нас до декретного отпуска очень недолго.

Но за это короткое время наши отношения как-то так сложились (так бывает), как не складываются порой и за все десять лет. И мы как-то с ней сдружились и не теряли связи потом всю жизнь.

Вскоре у неё родилась дочка Ульянка, и мне давали её понянчить. Я стал вхож в дом. Заканчивал восьмой, весна как раз была, экзамены.

Потом я уехал, но всё равно, приезжая туда хоть раз в год, хоть раз в пять лет, я к Вере Михайловне непременно заходил. Детки подрастали, старший парнишка был серьёзный и любопытный, а Ульянка обычно забиралась ко мне на колено и слушала, о чём говорят взрослые, делая хитрое лицо. И всё время заглядывала в глаза, пытаясь определить, нравится она мне, или как? Бабы, они с самого рождения бабы.
Такая вообщем типичная благополучная изнутри семья. Муж её работал каким-то инженером на лесозаводе, и тоже всегда радовался, когда я приезжал. Может даже не столько мне как таковому, сколько тому что радовались все остальные. И Вера Михайловна, и главное дети.

Но это всё присказка. Сказка вот в чём.
Я курю, и курю много и часто. Вера Михайловна живет в частном доме, и в доме никто не курит. Поэтому я когда бывало приеду, она одна обычно, дети в школе, муж на работе, она посадит меня за стол, кормит, поит, всё выспросит, чай пьём, а я значит через какое-то время встаю и говорю "Пойду я, Вермихална, покурю"
Тогда она берёт меня за рукав, усаживает обратно, и говорит "Нет, кури тут"
И приносит с кухни там блюдце какое, для окурков (Потом уже завела даже пепельницу специально). Мне неудобно, я ведь знаю, сколько держится запах в доме, где не курят, и всё равно порываюсь периодически улизнуть на улицу. Она обижается и говорит, что ей нравится запах табачнага дыма, и что муж у неё тоже раньше курил. И отец курил.

Потом приходит муж, тянет в прихожей носом воздух, и громко кричит "Таааак!!! Ну, и где искать, в шкафу или под кроватью?"
Это у него такая шутка, потому что он знает, что в доме может курить только один человек. И он торопливо раздевается, не заходя в комнату идёт на кухню, и появляется уже с запотевшей бутылкой водки в руке. Мы обнимаемся, он говорит "Ну вот, слава богу, хоть есть с кем после работы выпить!", а Вера Михайловна глядя на нас улыбается и вся аж светится от радости. Она очень симпатичная даже и сейчас, и в нынешнем возрасте.

Мы выпиваем, закусываем, разговариваем, а потом он говорит "Ну что, пойдём покурим?" И вот только тогда уж Вера Михална и разрешает выйти на веранду, для порядку побурчав "Да курили бы тут, он ведь не на век приехал. Я ещё на него не насмотрелась"

Муж, напомню, у неё не курит. И как-то раз сидели мы вот так, я ему пожаловался, что не хочу курить в доме, но она настаивает и не выпускает. И вот тогда он смеясь и рассказал, что когда они познакомились, он тоже дымил как паровоз. А жили в разных городах. Ну, любовь, туда-сюда, и так ей нравился этот запах дыма и табака, что она готова была за ним окурки собирать и нюхать, когда увидеться нету возможности. Ну, его запах.

А потом они поженились и стали жить вместе. Он по первости курил дома, но потихоньку его с этим делом выставили сперва на кухню, потом на улицу. А потом и сам запах курева её стал так раздражать, что дело доходило до скандалов и истерик. Самое главное - непонятно. Вот недавно она от этага запаха с ума сходила, а теперь на дух не переносит. Но он мужик мягкий, подкаблучник, помыкался-помыкался, да и бросил. Тем более что решили рожать. Вот как тогда бросил, так больше и не начинал.

- А потом, помнишь, ты первый раз приехал, из армии, в форме ещё? - (это мы тогда с ним первый раз и увиделись) - Я на обед-то, помнишь, прибегаю, а в доме! мать честная! дым коромыслом! Я удивился конечно! Да не то слово удивился. Сидит мужик! Дымит вовсю! А она ему ещё лучшее блюдце под пепельницу приспособила! Но виду не подал и даже потом спрашивать не стал. Потом-то уж понял. Ей видно, понимаешь, этот запах... он ей юность её напоминает. Ну, когда мы встречались только. ... Но вишь, видно не всякий запах, а что б курил человек, которого она любит. ... А она тебя очень любит. ... Ой, да ладно! Мы все тебя любим! Ну чо, накурился? Пойдём ещё по маленькой, а то щас придёт, скандалить будет, что её одну бросили...

(С) Справка

Олег Иванович дождался, наконец, когда красный зрачок светофора, мигнув пару раз, стал желтым, а затем — и долгожданно зеленым.
Во главе отряда спешащих по переходу быстрым шагом он перешел на другую сторону проспекта. Успев при этом выматерить про себя водителя шевроле, норовившего успеть проехать переход на желтый. Но вынужденного в последний момент остановиться перед толпой пешеходов.
Утро.
Все торопятся – люди, машины.
Река жизни, как метко заметил Куприн.
До подъезда его офиса оставалось метров сто.
Олег Иванович решил выкурить еще одну утреннюю сигарету. Несколько минут спокойного кайфа, перед тем, как окунуться в суету рабочего дня. Опять же, в голове после затянувшейся вчерашней посиделки с сокурсником Андреем, с оказией оказавшемся в городе, был легкий похмельный туман.
Остановился, прикурил.
Поднял глаза.
И остолбенел.

Пока он ловил кончиком сигареты пламя зажигалки, его обогнала молодая женщина, которая сейчас неспешно удалялась от него, благо – в том же направлении, что шел и он.
Какая у нее была походка!!!
Это было что-то …неподдающееся описанию.
Нет, к ней совершенно не подходило затертое киношное — «…свободная от бедра».
Скорее здесь были бы уместны еще живущие в закоулках памяти далекой комсомольской юности строчки из песен — …летящей походкой…не девочка — а будто виденье…
Даже немаленькая сумка, ручка которой была небрежно переброшена через левое плечо незнакомки, впечатления не портила. Наоборот, эта асимметрия придавала виду сзади некую дополнительную пикантность.
- Догнать! Догнать, познакомиться…а там, — рожденная адреналином, а может — и остатками алкоголя мысль вытеснила из головы Олега Ивановича все остальное.
Два соблазнительных полушария, обтянутых тканью юбки, слегка подрагивающих, когда нога незнакомки касалась асфальта, служили ему путеводной звездой.
Сама ее походка, заставляющая вспомнить плавные, грациозные движения то ли лани, то ли косули, то ли молодой породистой кобылы, вызывала смутное ощущение дежа-вю.
Олега Ивановича вдруг осенило, какую ассоциацию вызывает у него эта безукоризненная и идеальная плавность движений.
Хотя в их фирме, занимающейся строительством, пришлось забыть как ненужное многое из того, что им преподавали в архитектурном, но именно сейчас Олег Иванович вдруг вспомнил этот стиль.
Арт-нуво!
Они еще спорили тогда в институте – является ли арт-нуво отдельным, самодостаточным стилем, или это лишь своеобразное ответвление стиля модерн.
Основанное на заимствованиях из восточного, а точнее — японского искусства.
С характерными плавными очертаниями с явным тяготением к асимметрии.
До сих пор он помнил, как, сидя на последней лавке в аудитории амфитеатром, они, взрослые уже оболтусы, ржали над фразой плешивого очкастого лектора, — …в стиль арт-нуво удачно вписываются узоры, которые напоминают изгибы женских фигур в обрамлении распущенных волос…арт-нуво как раз способствует созданию такого интерьера, в котором все элементы кажутся естественными, как бы природными, а не придуманными и изготовленными человеком…вся мебель в этом стиле обыычно полукруглых, обтекаемых форм.
Назвать красавицу, идущую впереди Олега Ивановича, мебелью, язык, конечно-же, не повернулся бы ни у кого.
Но то, что формы были потрясающе полукруглы, обтекаемы и естественны, заметил бы любой школьник, вступивший в волнительный дрочибельный период взросления.
Олег Иванович практически догнал прекрасную незнакомку.
Одобрительно и уважительно отметил винтажный стиль ее одежды.
- Девушка, вас можно на минутку! – бархатным, но одновременно твердым голосом записного мачо обратился Олег Иванович к Дульсинее.
Она остановилась, обернулась, слегка улыбнулась и низким грудным голосом ответила, — Да?
Застыв, как Ассоль, неожиданно обнаружившая рядом с собой алые паруса.
Олег Иванович тоже застыл.
Во-первых, молодой и приятный тембр голоса сразу вызвал в памяти бессмертное открытие двух литературных грандов начала прошлого века, — «Когда женщина стареет, с ней могут произойти многие неприятности: могут выпасть зубы, поседеть и поредеть волосы, развиться одышка, может нагрянуть тучность, может одолеть крайняя худоба, но голос у нее не изменяется. Он остается таким же, каким был у нее гимназисткой, невестой или любовницей молодого повесы».
Во-вторых — под левым глазом у Мэрилин Монро синел огромный расплывшийся фингал.
На фоне этого бланша участники боя Хэй — Кличко выглядели просто послушными домашними мальчиками из «Библиотеки пионера».
Усугубляла этот когнитивный диссонанс и, увы!, совсем не украшала облик Клеопатры хозяйственная сумка, висевшая через плечо.
Не сколько сама сумка, а горлышки десятка, а то и более пустых бутылок, дружелюбно взглянувших из недр сумки на Олега Ивановича, давая понять, что не все так просто в подлунном мире.
- Э-э-э… — только и смог выдавить из себя Олег Иванович.
Ответ Нефертити был адекватен и предельно ясен, — Ну тогда и нехуй солнце загораживать!
И своей изумительной походкой прекрасная «девушка из предместий» двинулась дальше.
Ну что можно сказать?
Дела, наверное, у нее были.
Неотложные.
С утреца.


- Эх…!!! – вырвалось у Олега Ивановича частичкой вселенской грусти.
Он остановился, бросил недокуренную сигарету. Наступил на нее и твистовым движением Моргунова из «Кавказской пленницы» затушил.
Почему-то, ну казалось бы — из-за чего? — с остервенением.
И решительно направился к офису.
С огромным желанием разъебать прямо с утра всех своих дебилов-подчиненных.
Но не в лоб, не примитивно, не мелкими доебками, а…медленно, по-иезуитски, со вкусом.
С легкими элементами садизма.
В стиле арт-нуво, блядь!

(с) инет

Мы с товарищем ходим в соседний двор заниматься на турнике. Внимание на нас обычно никто не обращает – занимаются и занимаются, мало ли чудаков на свете…

А сегодня вдруг подошли трое пацанов – старшему лет четырнадцать, остальные чуть младше. Стоят, смотрят. Старший, который вроде как вожак у них, тычет пальцем в гантелю:

– А эта сколько весит?

– Тринадцать килограмм, – говорим.

– Ух, ты! – искренне восхищается он, устремляет чистый взор в небо и будто что-то считает в уме, – Так, тринадцать на пять… Это сколько? Это же шестьдесят пять?

Мы не понимаем – количество подходов, что ли, он считает? Друзья его тоже не сразу сообразили:

– При чем здесь пять? Ты про что?

Вожачок выдерживает театральную паузу и с довольной улыбкой выдает:

– Пять рублей за килограмм. Если гантелю загнать на скупку, то шестьдесят пять рублей дадут!

Думаете, это ребята из неблагополучных семей? Как бы не так, это дети вполне здоровых родителей со средним уровнем достатка, благоустроенным бытом, но с абсолютным отсутствием хоть каких-то моральных ориентиров. Это целое поколение, растущее без Героев. Я намеренно пишу это слово с большой буквы, так как героев с маленькой хватает, начиная с дяди Игоря с соседней общаги, который, как напьется, так первый герой во дворе, и заканчивая разнообразными мутантами в формате три-дэ.

А кто такой Герой? Это тот, чей пример заставляет твое сердце биться чаще, чей пример толкает к новым знаниям, открытиям, свершениям. Настоящий Герой – это тот, с кем познакомился когда-то в детстве и не можешь забыть до конца жизни. Это образ, который неожиданно встает перед глазами в момент, когда ты, возможно, впервые не знаешь, как поступить. И ты делаешь так, как это сделал бы твой любимый Герой, и пусть твой подвиг не так масштабен и красив, но это твой подвиг, который приближает тебя к идеалу.

Настоящие Герои никуда не делись. Они остались на пожелтевших, рассыпающихся от старости страницах книг, теснящиеся на ветхой полке сельской библиотеки. Рассортированные по алфавиту, не попавшие в макулатуру лишь благодаря заступничеству седой старушки библиотекарши, они продолжают жить: бросаются под вражеский танк со связкой гранат, летят покорять новые вселенные, опускаются на дно океанских впадин, выручают из беды товарищей и жертвуют ради любимых.

За пределами этой библиотеки их подвиг непонятен и потому не востребован. Настоящие Герои сегодня никому не нужны. Они стоят ровно столько, сколько написано на потрепанной обложке – 30 коп. Вы скажете – герои не рождаются, когда на них нет спроса. Согласен, но у наркоманов нет спроса на лекарства, однако это не значит, что их не нужно лечить. Эти ребята, которые приценивались к гантели, они ведь не конченые, не безнадежные, просто их бросили одних на произвол телевизора. Родители бросили, воспитатели бросили, государство бросило…

Когда мой товарищ с этой железкой на шее запрыгнул на перекладину и стал подтягиваться, пацаны затихли и раскрыли рты. Чуть поодаль стояла стайка девчонок из их компании, страшно сказать, через одну с сигаретами в зубах. Подойти не решаются, кричат пацанам издалека:

– Ну, что, вы идете или нет?

А пацанам вдруг неинтересно с ними стало, они рукой отмахнулись и нас вопросами засыпают: «Дядя, а сколько вы так можете сделать? А можно попробовать поднять? А как нужно?» На минуту мы стали для них героями и даже такое короткое воздействие разом поменяло ход мальчишечьих мыслей. Их сердце забилось чаще. Значит, не все потеряно, не все пропало. Просто нужно вернуть им настоящих Героев.

© Евгений Супер