Это один из признаков" прогрессирующего маразма", о котором постоянно говорит мать. В последний раз я навещала бабушку десять лет назад, и никто не заметил этих признаков. Потом все изменилось, и родители решили оградить психику моего малыша от ненужных толчков. В то время это было приятно: меньше поездок в деревню, больше времени для друзей и волейбольной секции. Но полгода назад, когда я вернулся из армии, я почувствовал, как мое сознание где-то внутри крутится, кусается и царапается. Однако моя бабушка всегда заботилась обо мне и искренне радовалась, когда наступало лето. Теперь он сливается с противоположной стороной, опираясь на клюв, серый и изогнутый. На нем толстая туника с остроконечным свитером, лицо морщинистое, но губы обычно растянуты в радостной улыбке, а передние зубы сверкают золотом, ловя лучи из окна
- Никитка, - сказал я. Только она ходит, только она мой Никитушка.
Все были счастливы, когда я навестила свою бабушку. Он живет в небольшом пригородном поселке, и поездка сюда занимает почти два часа в шокирующем старом микроавтобусе. Мать и сестра давали простые инструкции, такие как "задавайте ей побольше вопросов, на ее память следует надавить" или "посмотрите, ходит ли она в туалет, иначе, если она начнет спускаться, мы уже примем решение о медсестре", и вскоре мы забыли об этом месте. У меня пока нет работы, у меня нет времени, чтобы тратить его впустую.
Бабушка наливает банку чая, когда я сажусь за стол. Густой пар поднимается к потолку и наполняет кухню ароматами орегано и мяты. Перед употреблением его тщательно пробуют на вкус, потому что вместо сахара бабушка может даже добавить соль или красный перец. Она говорит, что горшки трудно разделить. все они одинаковы.
- Посмотри, какие блинчики я испек, - он приносит большую тарелку. - У вас есть сметана, соседка вчера принесла, хотите сметану?
Я склонил голову, и он прыгнул в холодильник. из окна видны соседние дома - все деревянные, покрашенные от времени, с разбитыми потолками и слабыми заборами. Яблони и вишни покачивают ветвями в палисадниках, а где-то прогуливается большая рыжая кошка.
Потому что ты должен задавать вопросы.
Положите на стол литр сметаны и скажите::
- А это никитушка, кот Раисы Андроны, живет в двух домах внизу, отсюда только Ивана видно, понимаешь? Прошлой зимой она поехала в город, где купила котенка возле магазина, чтобы он никогда не замерзал. Так что теперь он живет с ней.
Улыбнись, потому что он прекрасно понимает, почему я спрашиваю. моя бабушка всю жизнь проработала учителем физики, и ее нельзя называть дурой. иногда я хочу убедить её, что все "знаки" - это просто игра для борьбы со скукой, но я прекрасно понимаю, что никто так не играет.
И теперь, когда ты перестал смеяться, скажи мне:
- И Раиса Андрон убила своего мужа. Помнишь дядю Ваву?
Тот, кто пил возле винного магазина!
Он начал спорить сам с собой.:
- Нет, он ушел. Ему предложили хорошую работу в городе, и он почистил там свой член, так что он давно уволился. Он хороший парень, по которому можно скучать.
Но он не пошел.Андравена убила ее и похоронила в саду.
Нет, это не так.он убил ее, я сказал, он был топором. Все знают, что это было сто лет назад.
Тем временем Раиса Андреевна выходит на балкон, чтобы позвать кошку домой. Вздох. "Больше всего отвлекает, когда ботинки стоят в холодильнике, или когда в чае есть соль, или когда грязная посуда аккуратно расставлена по полкам. Все еще остается странный вопрос. Например, в последний раз, когда я приносила апельсины, моя бабушка спросила, живут ли в них мыши. Разговаривать с самим собой - самое трудное. Иногда приходится выслушивать такую чушь, что просто закладывает уши.
В остальном все довольно хорошо: бабушка вполне самостоятельна - она одевается, готовит и что-то делает в огороде. Важно время от времени навещать больного, чтобы посмотреть, не становится ли ему хуже.
Выпив чаю с блинчиками и сметаной, я занимаюсь уборкой. Бабушка делает великие дела без посторонней помощи, но я хочу, чтобы она работала как можно усерднее. В наш век власть должна быть защищена. Спрашиваю я вслух, когда иду в другую комнату вытереть пыль с книжной полки:
А соседа, который давал сметану, как его зовут?
- Зинаида Петровна, - услышала она из кухни.
- Ирландская дочь, чудесное создание. Она переехала в этот город, когда была студенткой. Сейчас он, должно быть, очень старый.
Тем временем на улице поднялся ветер, и жуткий запах из соседского чулана залетел на кухню.
Достав ведро, чтобы вымыть пол в шкафу, я крикнула:
- На прошлой неделе хоть раз шел дождь?
- Среда, Никитушка. Ты пришел на следующий день.
Я удовлетворенно кивнул, посмотрел на метлу своими глазами. Одновременно я радуюсь и скучаю: с одной стороны, пока все более-менее в порядке, с другой стороны, этого уже давно практически нет. Снежки в головах бабушек крутятся уже давно, и неизвестно, как быстро они достигнут разрушительных масштабов. При прикосновении что-то произойдет.
Через открытое окно слышны шум, гам, крики. Спрашивает Бабушка:
Я подхожу к окну. Мальчик и девочка, примерно 12 лет, трогают кусты вишни грязными ручонками, свисающими с забора. Когда я замечаю их, они подпрыгивают, убегают со смехом, иногда спотыкаются.
- Дети-это соседи.- крикнул Я. - Твою вишенку украли.
- У них есть лицо? - спросил я.
Я обернулся: в комнату вошла бабушка и посмотрела с интересом, но детей уже не было.
- Конечно, это так. Конечно, это уже другой день. После захода солнца их лица исчезают.
И пока ты дышишь, ты что-то напеваешь и возвращаешься на кухню.
Между тем на нашей кухне постоянно стоял запах туалета, но ветер стих. Я почувствовал желание рвоты, потому что он был слишком сильным.
Время течет быстро и стремительно, как шумный горный ручей. Пасмурные летние дни сменяют друг друга почти незаметно. Ко всему можно привыкнуть, так что я привыкла трястись в маршрутке, а потом шлепать кроссовками по грязным дорогам у бабушки. На улице не было ветра, но кто-то метался рядом с нашей территорией, и запах туалета портил впечатление от природы.
И он также привык замедлять свой темп, когда шел вдоль забора Раисы Андреевны, чтобы незаметно заглянуть в сад. Все сплошь заросло сорняками и дикой малиной, только небольшой участок земли, засаженный картофелем, выглядит ухоженным. Я качаю головой и невольно начинаю думать, что похоронить труп в таком саду - отличная идея. Вы можете спросить местных жителей, куда исчез дядя Вова, но я здесь никого не знаю. Друзья, с которыми я в детстве гулял по лесу, которые ушли неизвестно куда, и странно лезть на их родителей.
- Баба, где твой халат? - Спрашиваю я и кладу на стол принесенные мной бананы и яблоки. - Это махровое, зеленое? Я любил тереться о него щекой, когда был ребенком, когда ты нес меня на руках.
- Измучился, Никитушка, измучился, - отвечает бабушка, не долго думая. - Вещи не вечны. Ничто не вечно.
Когда из гостиной доносится шум, я бросаюсь туда, чтобы выглянуть в окно, сама того не замечая. Соседские дети - те самые -висят на заборе и срывают спелые ягоды с вишневого куста. Я стою, стиснув зубы, и пытаюсь различить их лица, но под этим углом видны только белокурая спина мальчика и рыжая коса девочки. Сделав его сырым, они оба прыгают и убегают, тонут, как под огнем. И так происходит каждый раз. Теперь я не уверен, смог ли я тогда впервые увидеть их лица.
Я возвращаюсь к хрустящим доскам. Бабушка сидит посреди гостиной и смотрит на меня потемневшим взглядом.
- И платье не пропало, - говорит он. - они украли его.
- Нет, я сжег его несколько лет назад вместе с другими ненужными вещами.
- Там был еще один, с пчелами. И зелень была украдена. Они пришли ночью и украли его.
"Кто собирается это украсть?"
- Но я прихожу сюда. Ночь. И я принимаю это.
Он останавливается и слегка раскачивается из стороны в сторону. Рот слегка приоткрыт, сверкают золотые зубы, курчавые пальцы сжимают трость.
"Нам нужно принести немного воды", - говорит он через минуту, когда его глаза становятся серьезными. - Никитушка, тебе принести немного воды? И Я дам тебе чаю.
Я подхожу к насосу с ведром, поворачиваю голову и ищу детей. Сильно мешает запах туалета соседа. Очень пряный вкус.
Спящая деревня почти не живет: толстый старик гуляет в детском саду, старый дедушка курит, открывая ягоды на стуле, старая собака качается на крыше конуры. Электрические провода ввинчиваются в деформируемые стержни. Все кажется старым и мертвым-как и любая другая деревня, как эта. Молодые люди бегут в город, а пожилые люди живут в тишине и покое в течение столетия.
За колонной начинается лес. Опираясь на кулак, я слышу, как вода гулко попадает в ведро. Его взгляд запутывается в ветвях и блуждает между соском и тыквой, пока он не остается прикрепленным к чему-то неуместному-камуфляжной охотничьей куртке. Высокий пятидесятилетний бородатый самец, как скрытый волк на деревьях, прячется от листьев. Когда он видит мое внимание, он дрожит, отступает и сразу теряется среди деревьев.
В течение следующих нескольких недель я буду проводить большую часть своего времени в гостиной в ожидании похитителей ягод с простой и запутанной целью увидеть их лица. Убедитесь, что они существуют.
- Детка, когда у меня день рождения? - Я буду мыть окна.
- Пятница март, Никитушка, - отвечает с кухни, смешивая на плите. -Вы должны знать, как ваша мать страдала за вас. Затем она сказала, что больше никто не рожает. Но он все еще говорил за вашей сестрой, поэтому мы ожидали, что он получит третью, но все равно ничего из этого не вышло. Я сдержал свое слово.
Слышен запах макарон, звук нагретого масла. Это правда, что запах теста пахнет гнилыми фекалиями. Как я позже узнал, пожилая женщина боролась с недержанием мочи и скоплением газов. Он часто играл в волейбол, и до утра в доме пахло фекалиями. Попасть в его комнату было невозможно. Запах фекалий шел по стенам.
Я счистила глину с кремовой основы и снова и снова смотрела на морковный куст. Казалось, я знал о своих намерениях, очень разозлился и стал невидимым. В гневе я побежал в лес, боясь, что незнакомец останется незнакомцем, потому что его никто не видел.
- Мама, у тебя есть муж с Черной Бородой, который живет здесь? По возрасту он не так хорош, как старый, средний. Очень длинный.
- Может быть, он еще жив, Никита, кто бы мог знать по такому описанию?
- У вас всего тридцать домов, сколько у вас бород и высокая осанка?
У Андреевны вирус бороды. Независимо от того, где вы находитесь, вы будете вознаграждены.
После короткого перерыва он спросил:
Знали ли вы, что муж Андреевны был убит?
Я тихонько заскрежетал зубами, ожидая, что старая история повторится снова, но из кухни донесся урчащий звук. Встревоженный, встревоженный и расстроенный.
Кости лежали в углу, а старый пол был залит горячим маслом, разбросанным по обе стороны от необъяснимых лепешек. Кей прижал руку ко рту, чтобы запугать и проверить, нет ли у него ожогов или травм.
Да, я в порядке! Он закричал. Я задел только свой локоть и упал. Сейчас я все уберу.
"Я хочу этого", - сказала она, и ей стало легче дышать. - Отдыхай, отдыхай.
Перед отходом ко сну в комнате можно услышать барабанную дробь старого телевизора. Некоторые святые говорят, что мы каждый день узнаем что-то новое. Например, сегодня мой урок заключается в том, что смыть жир со старых таблеток гораздо сложнее, чем кажется. Не говоря уже о липком сырье. Я потратил впустую время, стоя на коленях с кистью, поэтому, когда люди спросили меня, я был очень удивлен:
Это ничего не значит, не так ли?
Это настенные часы, честно говоря, я опаздываю.
"Дедушка, я думаю, это привнесло чистоту в это место", - сказал я, садясь. - Я посмотрю завтра, может быть, я что-то пропустил, сейчас мне нужно бежать, я...
Из окна гостиной доносится грохот. Я бросился туда, потому что у меня был неприятный запах изо рта, и я увидел, как одни и те же мальчики и девочки обычно перелезают через забор. Не теряя времени даром, я открыл окно и выпрыгнул в сад, сразу же спрятавшись, показав только голову. Я сел, как старая лодка, перелез через забор и полетел со скоростью гепарда. Комплекс "холодная волна": что это за кольцо? С лицом такого рода глупости определенно не стоят того, чтобы о них беспокоиться. Я не настолько сумасшедшая.
Детей можно поймать только в конце улицы. Держа девочку за плечи, пока мальчик прятался за забором, я повернулся к себе. время. Ответ: Это глагол. Нос повернулся, зеленые глаза открылись, а рот открылся в панике. Но хаос еще не закончился, я посмотрел на лес. Солнце висит на вершине и не спешит прятаться. Выглянуло солнце. Пойдем посмотрим на солнце...
Что застряло, малыш? Когда я отпустил девушку, она громко закричала и задрожала.
Во дворе ближайшего дома пожилая женщина с длинными суставами испугалась и развела руки в стороны.
И снова я видел, как ты выворачивал шею и больно спотыкался! Он закричал. Неужели я не понимаю?
Конечно, я понимаю, как он становится белым.
Я открыл рот в неведении, девушка замахала на меня рукавами и протянула пальцы в направлении моего дома.:
Он сидел у двери и выбрасывал мусор на дорогу. Мальчики сказали, что это было самое худшее в палатке.
И он убегает. Старуха прячется в доме, сердито жалуясь, а я сижу неподвижно и пытаюсь понять, в чем дело. В моем сознании головоломка разбита на тысячу ярких деталей, ее невозможно собрать обратно. Я должна спросить свою бабушку, она обязательно все объяснит.
Но по дороге домой я прохожу через крыльцо к тому месту, где к стене прибиты деревянные балки, ведущие к чердачной двери. Ради чего-то, что движется вокруг, я умело взбираюсь на гору, как делал миллион раз в детстве.
На чердаке сумрачно и пыльно. Старые картонные коробки давно сгнили и покрылись плесенью, груды одежды и мусора смешались в однородную темную массу, сухие ящики для птиц трескались под ногами. Воздух заплесневелый и спертый, после каждого вдоха долго хочется сплюнуть. Лучи заходящего солнца проникают сквозь щели в крыше, обволакивая все вокруг вибрирующим желтым светом. Я продвигаюсь осторожно, разглядывая старые вещи, которые давно превратились в мусор: ничего особенного. Я никогда раньше этого не видел. Повернув голову, я уже собираюсь опуститься, когда мой взгляд приковывается к чему-то в дальнем углу. Невероятное косоглазие, я приближаюсь, и мое сердце бьется в такт: зеленое бабушкино пальто, то самое.
Я сижу рядом с ним, протягивая руку. Ткань запылилась, но пальцы все равно ощущают ее приятную мягкость. Трудно представить, сколько лет прошло с тех пор, как вы в последний раз прикасались к этим рукавам и воротнику.
И тут я чувствую что-то тяжелое под своей махровой рукой и вздрагиваю, только теперь я вижу грязно-желтые палочки, торчащие из инея. Скрежеща бедренной костью, неуверенными движениями грабли были брошены на халат. Грязные книги разлетаются в стороны, резиновые сапоги протекают, шторы падают с обгоревшим краем. Пыль поднимается так высоко, что у меня слезятся глаза и першит в горле, но я не останавливаюсь, пока не становится ясно: халат надет на изношенный скелет. Левая рука раскололась на фаланги, ребра провалились внутрь. Череп кажется вдавленным в угол с пустыми глазницами, а в лучах заходящего солнца передние зубы злотого сияют особенно ярко. Это бабушка.
Когда я закрываю глаза, это происходит так быстро, что у меня загораются глаза. Холод сковывает все внутренности в одну секунду, не позволяет даже пошевелиться. Этого не может быть. Я видел его дома. Я просто…
Тут снизу раздается голый пукающий звук, причем визгливым родным голосом:
- Я даже не попрощался, я убежал в половине предложения.
- Все молодые люди должны куда-то спешить. Пусть поторопятся, потому что есть где опаздывать. Тем, у кого долгая жизнь, всегда есть, где опоздать.
Вы слышите звук шлепанцев, мягкое стук дерева по полу. Короткий голос-это то, что делает кухонный стул, когда вы садитесь на него. Тогда все проходит спокойно.
Когда я набираюсь смелости, чтобы сбежать, в подвале почти темно. Кажется, что сердце бьется так сильно, что его слышат все жители деревни. Только одна мысль проходит через беспокойство, страх и непонимание: убежать. Мы должны уйти как можно дальше, а затем выяснить, что произошло. просить о помощи, понимать все
Спускаясь вниз, я замираю и смотрю вокруг. Закат все еще окрашивает небо над лесом, но тьма уже сгущается прямо над головой, разбавленная звездной пылью, и закат окутывает деревню. Свет, мягкий и неровный, проникает в кухонное окно. Это совсем не похоже на лампу.Я едва могу дышать, когда я приближаюсь, чтобы заглянуть внутрь.
На столе плавится парафин от одной свечи. Неподвижная бабушка сидит на стуле, прислонившись к шаткому свету, и вместо лица у нее только гладкая кожа - без глаз, рта или носа.
Я Тихо ухожу, едва подавляя желание бежать быстрее и кричать, как резаный. Мои глаза закатываются, но я вижу, что в каждом доме горит один и тот же свет-повсюду горят свечи. Пересекая забор Раисы Андреевны, я невольно поднимаюсь на цыпочки и смотрю в окно. Как и ее бабушка, она сидит за кухонным столом, и свеча выходит из темноты, как ластик, вытирая лицо седыми волосами.
Я поворачиваюсь к едва заметной шутке и прививке: на террасе дома напротив стоят мальчик и девочка, которые украли вишню. Больше никаких веснушек и зеленых глаз, только пустые места вместо лица.
После слабого крика или вздоха я все еще спешу бежать. Окна горят тусклым светом перед моими глазами, грязные лужи брызгают мне под ноги, задыхающееся дыхание ломает мне шею. Вскоре дома заменяются деревьями, и мое сознание приходит с опозданием, что я в ужасе повернулся к лесу. Итак, мы должны вернуться, чтобы отправиться в путь, и есть окна и свечи, и эти дети, и все эти люди в домах, и…
Поймав движение в темноте среди сосновых стволов, я снова бросился на nautec, но сразу же замерз, остановившись коротким и грязным приказом:
Кто-то подходит ко мне и держит перед собой длинный непонятный предмет. Я тяжело дышу, закрываю глаза, чтобы изучить детали, и с трудом узнаю приближающегося незнакомца как бородатого человека из леса. У него в руке пистолет, и вид его морды, указывающей на грудь, заставляет меня упасть в обморок.
Когда он приближается, мужчина просит сюрприза:
У тебя есть лицо. Так разве они тебя не забрали?
Он долго смотрит на меня вверх и вниз, а затем подозрительно хмурится:
- Один из жителей. Спрятаться от них нужно после захода солнца. Вы заметили? Если вы заметили это, вы должны немедленно убить его.
У меня в голове глупая мысль: Не убивай. Не убивай. Не убивай. Не нужно…
- Почему ты молчишь, ты заметил?
Довольным кивком мужчина опускает пистолет, и я дышу.
Тебя зовут Никита, правда? - неожиданно спрашивает он. - Я до сих пор помню тебя как бэкстаббера, который бросил камень в нашу собаку. В тот момент, когда я увидел тебя на заправке, я сразу вспомнил.
А ты Дядя Вова? Муж Раисы Андреевны? Раньше они были безбородыми, поэтому я даже не понимал. Через лес шел шумный психопат. Почему бы не жить дома? Бабушка говорила, что Раиса убила тебя и похоронила во дворе, а я смотрела на нее и…
Останавливает возбужденный поток слов:
- Я его не убивал. Он сам там похоронен, Раечка.
В звездном свете можно увидеть, как опускаются грустные брови, словно волосатые черви. Сбитый с толку, я оглядываюсь по деревне: сквозь листья вижу оранжевые точки окон, свисающие в темноте, как неподвижные светлячки.
- Что происходит? - Спрашиваю. - Теперь я нашел скелет на чердаке, у него зубы, как у бабушки, и халаты, как у бабушки и дедушки, сидящих на кухне. И ваш маленький рай не похоронен, он тоже сидит на кухне, только они там... это…
Нет лиц? Дядя Вова мрачно улыбается. Потому что твоей бабушки здесь нет. И не моя Раечка. Они давно мертвы. Все в деревне давно умерли.
После долгого молчания я пытаюсь слабо возразить:
- Все они живы. Есть день…
- Днем, и они думают, что все еще живы. В течение дня они не опасны, иногда я даже прихожу поговорить с райей, а иногда я считаю, что это она. Я хочу верить. А ночью их лица должны видеть и чувствовать все, что они видят и чувствуют днем. И они сидят у свечей-как бы молясь, их ритуалы очень обязательны.
"Это так... Бог, который вызвал это."
После короткого взгляда на мое непонятное лицо дядя Вова вздохнул:
- Если с самого начала это пришло к нам около десяти лет назад. Не знаю где. Под видом обнаженного ребенка он плакал, говоря, что все они были убиты, и остался только он. Я надеюсь, что кто-то останется, потому что, если это так, в мире нет таких мест. Видимо, кто-то пытался их уничтожить в той же деревне. Я даже не хочу думать о том, что случилось с этими бойцами.
- Не мешай, слушай. В общем, мы оставили ребенка с Раей. Ну, переночевать, а утром захотели отвезти его в город, передать в полицию, чтобы с ним поработали. Ночью рая разбудила меня, и этот мальчик сидел в углу перед безликой свечой и сунул нам грязный палец. Вы знаете, как мы были напуганы?
"Я могу представить", - говорю я, вспоминая детей на крыльце.
Итак, я понял, что это не человек, а какой-то дьявол, ну, просто демон. Я взял этот пистолет и выстрелил ему в голову. Мальчик умер на месте, но от него освободилась только чудовищная сила. Ах, что случилось: все стены потряслись, какое-то зло сломалось и все испортило. Мы хотели убежать, но он побежал в рай, взорвался через минуту. И я убежал, и всю ночь шел по дороге, и побежал в город. Я приехал туда утром и пошел в полицию, а потом мы пошли с ними. И тогда знаете что?
- Ничего! Ребенок ушел, моя маленькая девочка печет торт. Ну, по крайней мере, полиция не очень рассердилась, они сказали, что перестали пить до белки, и ушли. В противном случае я бы сейчас оказался в психиатрической больнице. И Рай ... в тот день я понял, что что-то не так. Разговаривала сама с собой и задавала глупые вопросы, в общем, оставалась невинной. Тогда я был достаточно умен, чтобы стрелять из пистолета в джунгли. В нескольких километрах есть охотничий домик, который мы с мужчинами перестроили, когда мы были молоды, поэтому с тех пор я живу там. Ночью я смотрю на деревню, чтобы она не расширялась дальше.
- Что вы имеете в виду под "распределенным"?
- В прямом смысле этого слова. Если кто-то без лица заметит вас ночью, то он покажет вам божество. И божество придет и поднимет их после следующего заката. Если он возьмет это, это означает, что он убьет вас и спрячет. Здесь все так скрыто - кто похоронен в саду, кто на чердаке, кто в подвале. И тогда божество сделает копию вашей точной копии и даже с вашими воспоминаниями, и эта копия будет жить как вы. И он будет без лица ночью. Понятно, правда? Здесь, в деревне, уже все так, потребовалось всего три года, чтобы взять с собой всех. И я даже не понимаю, что происходит, понимаете? Они думают, что они живы. И в течение дня вы не можете отличить их даже от живых, если бы не эти глюки. Глупые вопросы и разговоры с самим собой, я имею в виду. У них в мозгу такая каша, ужас прост.
"Вы сказали, что мальчик показал им ночь, не так ли?" Тогда почему Бог не взял тебя?
"И я говорю вам, если вы заметили, вы должны немедленно убить ее". Если вы сразу убьете, с вами ничего не случится. Тогда я убил мальчика, но божество убило меня и перешло к Раечке, потому что он ничего не сделал. У меня тоже не было времени сбежать.
Кажется, мой мозг месится голыми руками, как кусок фарша - все в голове смешивается, вопросы прыгают друг на друга, не сосредотачиваясь, понимая абсурд, который происходит.
- И если вы позаботитесь о том, чтобы он не распространился, то почему он распространился по всей деревне?
"И деревня больше не может быть спасена". Если бы я тоже убил рай после той ночи, ну, когда я прибыл с полицейскими утром, все было бы кончено. Уже слишком поздно, что мы все выяснили. Конечно, если вы их убьете, застрелите или порежете там, они умрут, но только таким образом будет выпущен злой ураган, и все будет уничтожено. И вам очень повезет, если у вас будет время избавиться от него. Поэтому я предотвращаю распространение другим способом-я стараюсь не заражать новых. Ну, те, кто приезжают сюда, чтобы остаться.
- А если заразишься? - я тихо спрашиваю.
Дядя Вова бьет по стволу пистолета:
- Тогда зараженный человек должен быть убит до следующего прибытия, прежде чем божество заберет его.
Я с трудом проглатываю узелок, который сидит в горле, и невольно делаю шаг назад.
"Никто", - усмехается он. - Наверх. Все эти годы ни один из посетителей не останавливался здесь на ночь. Чего ты хочешь? Приходите, смотрите, покажите, что вы не забыли об этом, и быстро вернитесь. Если кто-то проводит ночь, он покажет им, то я сразу же ПИФ-Пафф! В противном случае, этот зараженный собирается пойти домой завтра, и нет ничего, чтобы остановить на всех, хорошо?
В свете серебряной Луны вы можете увидеть, как его глаза сияют маслянистыми. Движения рваные, резкие, угол рта скручивается. Жизнь в лесу в течение десяти лет и наблюдение за всей жизнью страны ночью-это стопроцентный билет в психиатрическую клинику. Волна мурашек течет по моей спине, и я начинаю думать, что вряд ли стоит верить каждому слову. Да, очевидно неясно, что происходит, но принятие предположений маньяка об истине-не лучший вариант. Сначала мы должны выйти, убежать от всего этого, и там нам уже нужно подумать. Когда я смотрю на тяжелый ствол пистолета, я говорю:
- Дядя Вова, я хочу домой.
Он царапает бороду и спрашивает:
- Конечно, никто тебя не заметил? Тебе никто не показывал?
- Тогда пойдем, если мы пройдем мимо опушки леса оттуда, мы сможем пойти по дороге, не заходя в деревню. А потом поймать райдшеринг, хотя какой райдшеринг? Никто не приходит сюда в данный момент. Я должен идти. Ходить?
Мы гуляем по деревне чуть больше двадцати минут, но на этот раз для меня это растягивается на долгие часы. С одной стороны, душераздирающий дядя Вовы пыхтит, а с другой-смотрит на соседние дома оранжевыми глазами. Трудно подавить растущее ощущение, что открываются десятки дверей, и безликие двойники бегут к нам, как голодные собаки.
Когда силуэт наклонной остановки появляется в темноте, я почти прыгаю от радости. Дядя Вова останавливается, смотрит на деревню и говорит:
- Вот и все. Вы можете продолжать это делать. Главное помнить об этом: если вы хотите навестить бабушку, то только днем. И помните, что она, конечно, не ваша бабушка. Но если он хочет, я понимаю.
Когда я киваю на прощание, я ухожу. Шлепанцы смешиваются с сломанным асфальтом, и в голове разворачивается пустота, холодная и бесконечная. Ни одна мысль не останавливается, все летают, как бездна, и бесследно исчезают. Нет никаких чувств или желаний, только неописуемое желание пойти как можно дальше, спрятаться, запутаться в беспорядке и забыть обо всем. Возможно, если вы забудете об этом, все это исчезнет.
Оглянись. Дядя Вова уже ушел, а окна все еще горят. Я широко открываю глаза: в темноте над крышами парит что-то неизмеримое, что выражается только легкими ленивыми движениями, напоминающими плавники экзотической рыбы. Плотный и вязкий, как смола, он темнее темноты. На это нельзя смотреть, но я уверен: у него много лиц, и каждый из ста глаз смотрит на меня сейчас
Я поворачиваюсь и ускоряю шаг почти до бега, хотя понимаю: больше нигде не могу опоздать.