Если рожа ваша сильно...
Если рожа ваша сильно,
Всем вокруг мозолит глаз,
Убедитесь, что обильно,
Фотки по́стите в анфас!
Если рожа ваша сильно,
Всем вокруг мозолит глаз,
Убедитесь, что обильно,
Фотки по́стите в анфас!
На планете «Погремушки»,
Жили добрые зверушки,
Разразился вдруг скандал:
Появился злой вандал.
«Варвар я! Всё утащу,
Ваши души поглощу!»,
Клацал зубками дикарь,
Ужасающий главарь...
Свистнул он. И налетели,
Существа из подземелий,
Эти твари закричали:
«Мы вас сделаем рабами!».
Испугались все зверушки,
Лишь отчаянные хрюшки,
Попытались дать отпор,
Прекратился чтоб позор...
Но кочевники смеялись,
Издеваться не стеснялись:
«Время резких перемен,
Поскорей сдавайтесь в плен!».
Вдруг, откуда ни возьмись,
Появился лев Борис,
Посмотрел на всех серьёзно,
Обратился к монстрам грозно:
«Вы сейчас же собирайтесь,
И отсюда убирайтесь,
А иначе зарычу,
И вас разом проглочу!».
Твари прыгнули в ракеты,
Полетели вон с планеты.
Ликовали все зверушки,
И давали льву ватрушки.
Приговаривал Борис:
«Вкуснота! Достойный приз.
Негодяев победил,
Угощенья получил!».
Захотелось выпить кваса.
Куру белого окраса,
На базаре дед хвалил,
Умилился я. Купил.
Квочке воду накачал,
Вышел в двор и закричал:
Время нам семью собрать,
Нужно имя подбирать!
Как зовётся эта клуша?
Закричали дети: Ксюша!
Нет, нужна другая кличка...
А давайте будет Спичка!
Все вариантом восхитились,
Сразу дружно согласились.
Белопёрая ты птичка,
Наша миленькая Спичка!
Выспаться, провести генеральную уборку, посмотреть все новые сериалы и позаниматься спортом. Потом расстроиться, что время прошло зря. Есть альтернатива: сесть за руль и махнуть в путешествие. Как минимум, его вы всегда будете вспоминать с улыбкой. Собрали несколько нестандартных маршрутов.
В шестнадцать лет
Я мечтал стать байкером.
С забитым рукавом и серьгой под носом.
Но все что вышло отказалось
Таким не правильным.
Я стал работником алко/магазина.
В детстве слушал Пашу Техника.
Считал себя классным гангстером.
Я целовался с красивой девушкой,
Но у нее была экспериментальная фаза.
Каждый раз приезжая домой
Я кладу свое тело на пол.
Мне бы стать быстрой рекой.
Но я прибитый гладиатор.
Колизей нереализованных грез,
Играет вокруг макабром.
Я тяну руки к потолку,
А они падают на лицо градом.
Нужно было слушать отца.
Ездить с ним и внимать.
Но я запирался в комнате,
Как типичный подросток
И мне было плевать.
Сейчас умоляю время остановиться.
Мне бы ещё немного,
Что бы не дойти до пика,
Нежеланного Рубикона.
Трепаешь мои непослушные волосы.
Я убираю взгляд под куртку.
Мне всегда было очень холодно.
Между слов промежутков.
Ты маешься из стороны в сторону.
Пока я решаю, как нам выжить.
Ты мог бы быть хоть капельку серьёзней.
Но ты тратишь деньги на выпить.
Мой непослушный ребенок,
Давно потерялся в Ашане
Между полок "игрушки"
И "все сделай своими руками"
Херовый из тебя ковбой
Да и астронавт не великий
Самурай не плачет, а ты...
Нытик...
Лучше иди домой.
Ляг на пол и закрой веки.
Аутоасфиксия твой лучший друг
Подумай над этим.
Километра на полтора от Ульяновского автовокзала тянется запах шашлыка. На меня навевает ностальгию по 9-му мая образца, так, года 96-го. Чуть дальше, на смену пришёл аромат бензина с Ульяновского Автомобильного Завода. Затем, то ли ветер сменился, то ли я принюхался - но в воздухе перестало веять моим детством.
И тут же услышал оклик от возрастного панка - местного уличного музыканта. Обойдусь без имён. Играет просто, поёт неплохо, стихи и тексты песен добротные. Бухает, хоть и выглядел трезвым. В свои 42 ему намного интереснее в мужской компании. В женской - гораздо реже наливают...
Пошли на его рабочее место - переход расписанный граффити. Кстати, стрит-арта, чтоб прямо встать и любоваться, я тут пока не встретил, зато меток территории - подписей художников - неимоверно много! Они есть даже в историческом центре, 70% которого занимают музеи, парки и мемориалы! Кроме них, на домах только трафаретные объявления, про работу за 70000 р. в неделю. Одно такое выполнено на фармацевтическом техникуме...
От него я повернул за угол, прошёл метров 200 и оказался в офигительном по внутреннему убранству и вайбу пространстве "Квартал". Сразу захотелось трудиться! Переоделся из дорожного и начал помогать развешивать картины на завтрашнею выставку. В основном - портреты. Миловидная молодая женщина, которой я набился в помощники, оказалась автором этих работ. И через пол часа предложила нарисовать меня.
Никогда не был натурщиком! Очень интересно! Не знаю, только, успеется ли до утра. А потом мне - в Самару...
Пришло на ум стихотворение из спектакля. Ни к чему. Просто вспомнилось.
"Будь собой! И мне разреши.
Ни обрядовых танцев, ни прочих священнодействий.
Мы вольны как угодно грешить
Лишь бы искренне, чисто и интересно.
Разреши себе и мене позволь
Увлекаться людскими натурами до изнеможения.
Перестань давить на больную мозоль -
Увлекайся и ты! И не нужно спрашивать разрешения.
Шляйся до ночи, с кем попало флиртуй...
Мне не нужно об этом знать. Мне не интересно.
Объясни лучше про эту лазурь
С фиолетовым, которую ты тратишь на листья.
И про формы кистей, краски, уголь и холст.
Ни черта ведь об этом не знал и не знаю!
Двое. Молодость. Так у нас повелось -
Завтра может и не настанет."
"Длинный путь Домой"
Ψћ (Владимир Воронин )
Как мать убили
У малого птенца,
Остался птенчик
Сир и гладен в гнезде...
Соловушка узнал,
И жаль ему бедняжки:
Он к птенчику летит,
И крылышками греет,
И кормит и лелеет.
Как мать скончалась
У малого сынка,
Сынок-младенец
Круглым стал сиротой.
Как добрый человек
Почуял в сердце жалость —
Берет он сироту
В свою семью и любит,
И кормит, и голубит.
1 июня исполнится 220 лет со дня рождения Михаила Ивановича Глинки, основоположника русской классической музыки и первого русского композитора мирового значения.
"Как мать убили у малого птенца..." — песня Вани из оперы М. И. Глинки "Жизнь за царя" (также известной под названием "Иван Сусанин"). В опере рассказывается о событиях 1613 года, связанных с походом польского войска на Москву.
Тяжка печаль и грустен свет.
Ни сна, ни покоя мне, бедной, нет.
Где нет его, — передо мной
Могилой там весь мир земной.
Потух, поблек мой бедный ум,
Нет ясных чувств, нет светлых дум.
Тяжка печаль и грустен свет,
Ни сна, ни покоя мне, бедной, нет.
Ни сна, ни покоя мне, бедной, нет.
За ним гляжу я, за ним хожу,
Его ищу я... не нахожу.
Его улыбка и жар страстей...
И стан высокий, и блеск очей.
И сладкие речи, как говор струй...
Восторг объятий и поцелуй...
Тяжка печаль и грустен свет,
Ни сна, ни покоя мне, бедной, нет.
О нем грущу и плачу я,
О нем томится вся грудь моя.
Зачем не могу я за ним лететь,
Любить и млеть, и в поцелуе с ним умереть.
Зачем не могу я за ним лететь,
Любить и млеть, и в поцелуе,
И в поцелуе с ним умереть,
И в поцелуе с ним умереть!
1 июня исполнится 220 лет со дня рождения Михаила Ивановича Глинки, основоположника русской классической музыки и первого русского композитора мирового значения.
А 28 августа исполнится 275 лет со дня рождения Иоганна Вольфганга фон Гёте, немецкого поэта, драматурга, романиста, автора знаменитой драмы "Фауст".
"Песнь Маргариты" — романс М. И. Глинки на слова из "Фауста" И. В. фон Гёте (в переводе Э. Губера).
Кстати, широко известная в узких кругах песня Шуберта "Гретхен (Маргарита) за прялкой" ("Gretchen am Spinnrade"), запись моего исполнения которой (точнее, даже две записи двух исполнений — в двух разных тональностях) также можно найти на моём канале (в публикации от 21 января сего года), написана австрийским композитором на тот же фрагмент из "Фауста", что и представленный здесь романс Глинки.
В своих «Записках» (завершённых в 1855 году) Глинка вспоминает об обстоятельствах написания романса:
«Осенью в сентябре появилась холера в Варшаве. Из предосторожности я не выходил из комнат, тем более, что мимо нашего дома на Рымарской улице ежедневно провожали много похорон. Сидя дома, я принялся за дело, написал романсы: „Слышу ли голос твой“, слова Лермонтова, „Заздравный кубок“ Пушкина, который посвятил вдове Клико, и „Маргериту“ из „Фауста“ Гёте, переведённый Губером».
Глинка упоминает также, что тексты для романсов предложил ему П. П. Дубровский, в то время бывший в Варшаве цензором.
О том же пишет в своих воспоминаниях о Глинке и Дубровский:
«Однажды мы вместе читали гётева „Фауста“ и остановились на песне Маргариты: „Meine Ruh' ist hin, / Mein Herz ist schwer“ и т. д. Я намекнул ему, как прекрасно было бы воссоздать эту песню в музыкальных звуках; даже принёс ему на другой день русский перевод Губера (изд. 1838), и превосходная музыка на него была готова через несколько дней».
Композитор А. Н. Серов в своих «Воспоминаниях о Глинке» даёт подробнейшую характеристику «Песни Маргариты». Замечая, что, прежде всего, сам перевод Губера, положенный в основу романса Глинки, слабо передаёт характер немецкой Гретхен, Серов пишет, что вслед за ним и музыка Глинки носит «чисто славянский характер». По мнению Серова, текст Губера — «хорошие стихи, проникнутые чувством, но именно в чувстве своём крайне мало похожие на безвыходную и лаконически высказанную „тоску“ оригинала». Что касается музыки Глинки, то она, «со своею шопеновскою мягкостью очертаний и расплывчатостью лирического чувства, уводит впечатления ещё дальше от фаустовой Гретхен…». Вместе с тем Серов подчёркивает, что глинковская «Песнь Маргариты» «как отдельная вещь, без отношения к Гёте и к его „Фаусту“, — музыка восхитительная и одно из лучших созданий Глинки вообще».
Современные исследователи также относят «Песнь Маргариты» к наиболее ярким и проникновенным романсам Глинки. Так, О. Е. Левашёва видит в ней «один из лучших образцов глинкинской декламационной мелодики». Б. В. Асафьев называет её «одной из выдающихся лирико-драматических пьес Глинки».
«Песнь Маргариты» написана в духе элегии, однако, по замечанию М. А. Овчинникова, по своему содержанию она шире рамок этого жанра и приближается, скорее, к лирико-психологической арии. Б. В. Асафьев также полагает, что «Песнь Маргариты» трудно назвать романсом в строгом смысле слова, поскольку её выразительность и образность выходят за пределы романсовой камерности. О. Е. Левашёва подчёркивает, что драматический характер экспрессии, присущий «Песне Маргариты», нов и для самого Глинки: характерная для него кантиленность звучания сменяется здесь прерывистостью вокальной линии, создающей впечатление вздохов и сдерживаемых слёз. М. А. Овчинников видит в интонациях «Песни» и особенностях её аккомпанемента родство с традицией Баха; он особо отмечает, что трагическое звучание мелодии нигде не нарушается «ни неуместной аффектацией, ни броской вокальной колоратурой».
Известно, что Глинка, обладавший хорошим голосом, нередко сам исполнял свои романсы. «Песнь Маргариты» также входила в его репертуар, о чём свидетельствует в своих воспоминаниях и А. Н. Серов. Серов пишет также, что романс получил популярность благодаря исполнению Д. М. Леоновой, которая разучивала его под руководством самого Глинки.
В числе исполнителей романса были в разные годы А. В. Нежданова, Г. П. Вишневская, В. Н. Левко, Г. А. Ковалёва, Н. П. Рождественская, Е. В. Шумская, М. И. Литвиненко-Вольгемут и др.
Не требуй песен от певца,
Когда житейские волненья
Замкнули вещие уста
Для радости и вдохновенья.
И если чувств могильный сон
Нарушишь властию великой, —
Не пенье, нет! Раздастся стон,
Иль женский плач, иль хохот дикий.
Но если, гордость затая,
Певца живым участьем встретишь,
И хоть притворно, хоть шутя,
Надеждой жизнь ему осветишь,
Ярче молнии, жарче пламени,
Бурным потоком польются слова;
Песни звонкие, песни громкие,
Грома сильней, огласят небеса.
1 июня исполнится 220 лет со дня рождения Михаила Ивановича Глинки, основоположника русской классической музыки и первого русского композитора мирового значения.
А 20 сентября исполнится 215 лет со дня рождения Нестора Васильевича Кукольника, русского прозаика, поэта, переводчика и драматурга первой половины XIX века, автора текстов популярных романсов.
"К Молли" ("Не требуй песен от певца...") — №11 из вокального цикла М. И. Глинки "Прощание с Петербургом" на слова Н. В. Кукольника.
«Прощание с Петербургом» — вокальный цикл Михаила Глинки на слова Нестора Кукольника, созданный в 1840 году. Название цикла обусловлено тем, что он был создан накануне запланированного отъезда композитора за границу. Состоит из двенадцати романсов, объединённых общей темой странствий и дальних стран.
Одиннадцатый романс написан на стихи из романа Кукольника «Бюргер». Посвящён Г. Я. Ломакину. Основой музыки этого романса стала не законченная Глинкой в 1839 году фортепианная пьеса. Об этом композитор пишет в «Записках»:
"Для сестры Елисаветы Ивановны <…> написал я ноктюрн "La séparation" ("Разлука", f-moll) для фортепьяно. Принялся также за другой ноктюрн "Le regret" ("Сожаление"), но его не кончил, а тему употребил в 1840 году для романса «Не требуй песен от певца»."
В отличие от большинства номеров цикла, в этом романсе присутствует эмоциональный контраст: после плавного фортепианного вступления и распевной первой строфы во втором куплете появляется взволнованность и драматизм.