Зима уже отгремела и отщебетала весна пеньем птиц и шелестом первой листы. Лето ногой открыло дверь и ворвалось в жизнь спешащих горожан. Рабочие не успевшие покрасить лавочку весной в спешном порядке на скорую руку приводят ее в порядок. Ставят табличку: «Открашено» и переходят к другой лавочке. По аллее много одинаковых лавочек похожих друг на друг на друга, как судьбы и жизни людей, но эта только наша. Тут первый раз я взял тебя за руку а ты жмурясь от солнца улыбаясь несла очаровательную чушь. Мы играли в игру угадай о чем думает тот или иной прохожий. Лица, лица… Разговоры в которых утопала зелень вечных деревьев и шум машин. Первый поцелуй и глупое признание о том о чем разум понятия не имел, но от чего так хотелось жить даже в самый пасмурный день, который щедро поливал лавочку своими слезами, тоскуя по нам. Встречи обрывками фраз разрезающее пасмурное небо в ожидании первого снега. Все чаще молчание скованных холодом сердец и непонимающих душ. Замороженные капли слез нашего расставания на одинокой лавочке, стоящей в ряду таких же одиноких заснеженных и пустых лавочек. Но только она помнит ответ на вопрос: «Почему?»
И вот уже другие люди сидят на лавочке, держась за руку, обсуждая незадачливых прохожих. Меняются улицы и фасады зданий. Навсегда уходят на покой одни лица и крича в бессилии приходят другие. Время кружится как вьюга покрывая белой пеленой прошлое которое осталось на одинокой лавочке. Обрывки глупых воспоминаний птицами снова прилетают из из дней минувших в нашу глупую жизнь. Где-то там в душном городе ты ведешь детей в школу, опаздывая на работу, а я бегу, опаздывая на очередной рейс. Суматоху стандартного рядового утра для каждого из нас разрезает лишь: «Мам, смотри кто-то на лавочке зонт забыл» и «Мужчина, вы на лавочке телефон забыли». Новостройки вырастают уродливыми прыщами на лице измученного города, а старые дома уходят в прошлое, унося с собой горести и радости жильцов. И вот уже все реже здороваются с соседями в лифте, теряясь в мелькание все новых и новых лиц и все чаще ругаются на переполненных парковках. Пожилое дерево метро отрастает молодыми отростками, унося людей все дальше и дальше от нашей лавочки, унося их от нашего маленького мира, в которым остаемся только мы.
Ветер выметает листву из бульвара расстилая чистую асфальтированную дорожку перед зимой, которая постелет тут свой снежный ковер и расположится на нем до весны. Первые седые волосы на висках и недельной щетине, а ты все чаще ходишь в салон красоты чтобы закрасить приближающиеся зиму со своих прекрасных волос. Мне плохо спится по ночам и все чаще не хватает воздуха и только шум моря напоминает в кромешной темноте о том что я еще жив. Спящий рядом муж с которым тебе все просто и знакомо, которого перечитала уже много раз, как книгу, но так и не нашла сюжет который просто заставил бы его взять за руку сидя на лавочке и часами молчать под шелест листвы. Все чаще не понимаешь детей и вспоминаешь давно ушедших родителей. И снова, снова и снова дела, лица, бесконечная вереница из чужих лиц, сухих рукопожатий, протокольных объятий и натянутых улыбок. Мир ускоряется а ты замедляешься, и уже не хочется бежать, не хочется догнать и обогнать, а хочется сесть на лавочку и взять тебя за руку.
Город как монстр поглощает все новые и новые маленькие городки и поселки, как старый огромный спрут раскидывает щупальца, пытаясь дотянуться до конца бесконечной, родной и такой далекой теперь уже страны. Память все больше отказывается поднимать со дна бесконечного океана жизни сокровища счастливых дней и осколки разбитой керамики дней пустых и бесцельных. Все они перемешались превратишься в бесконечные болезни, больницы и горы таблеток. А ты давно одна, дети разъехались а муж умер. Лишь смех внуков и пустые разговоры с соседками, боли и запах лекарств наполняющих квартиру. Диагнозы и вранье врачей, слова детей, которые сами давно уже крутятся в бесполезной центрифуге быта. Семейное одиночество и тихая старость.
Вот и последняя прогулка, глупая сиделка которая усаживает на лавочку и тут же достает смартфон и утыкается в него. Я смотрю на огромный океан вечно зеленого Майями, провожая взглядом последние секунды бесполезно прожитых дней и лет. Рука машинально ищет руку к которой так хочется прижаться всем сердцем. Прижаться сердцем которое должен был навеки отдать тебе на нашей лавочке.
Ты в сквере сидишь на лавочке как то глупо старчески улыбаешься солнцу, ища рукой на шершавой деревянной поверхности чью то невидимую руку и закрываешь глаза, замирая навсегда.
На минуту бульвар пустеет и эта минута только наша, минута на нашей лавочке на которой мы когда-то оставили жизнь, которая по сути закончилась еще тогда далекой зимой, застыв каплями морозной грусти на века...