Мем
Мем
Как подготовить машину к долгой поездке
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Мем
Сколько зарабатывали русские писатели?
Что можно было купить на гонорар за «Анну Каренину», «Идиота», «Отцов и детей» и другие великие книги…
Михаил Загоскин «Рославлев» (1831)
Гонорар: 40 000 рублей
На эти деньги можно было купить:
шубу из чернобурой лисицы (10 000 р.),
2 шали для женщины comme il faut (10 000 р.),
малахитовую вазу с мануфактурной выставки (18 000 р.),
5 французских бронзовых пряжек для пояса (1000 р.),
10 фунтов молдавского розового масла (1000 р.).
Александр Пушкин «Евгений Онегин» (1833)
Гонорар за полное издание: 12 000 рублей
На эти деньги можно было купить:
100 модных батистовых рубашек (5000 р.),
200 пар модных перчаток митенок (800 р.),
200 фунтов цветочного чаю (200 р.),
и вдобавок:
арендовать на год одноэтажный деревянный дом в одном из арбатских переулков в Москве (2000 р.),
оплатить обучение двух детей в пансионе (4000 р.).
Михаил Лермонтов «Герой нашего времени» (1841, второе издание)
Гонорар за второе издание: 1500 рублей
На эти деньги можно было купить:
5 шелковых платьев (490 р.),
3 хороших фрака (450 р.),
2 батистовые манишки (50 р.),
10 белых страусовых перьев (350 р.),
11 пудов казанского меда (110 р.),
100 кормленых гусей (30 р.),
500 яиц (2 р.),
20 фунтов привозной красной рыбы (3 р.),
и вдобавок:
арендовать на год десятину целинной земли (15 р.).
Иван Гончаров «Обломов» (1859)
Гонорар: 10 000 рублей
На эти деньги можно было купить:
10 диванов красного дерева, обитых бараканом (245 р.),
10 пар городских парных саней (1750 р.),
2 брички на рессорах (1100 р.),
18 письменных столов с черной кожей (396 р.),
меховую шкуру черного енота (440 р.),
1200 фарфоровых цветных чашек (500 р.),
100 колонн красного дерева для бюстов (900 р.),
5 пудов анисового мыла (35 р.),
17 баночек миндального порошка для чистоты и умягчения рук (34 р.),
100 крупных арбузов (600 р.),
10 стерлядей в 20 вершков (700 р.),
и вдобавок:
арендовать на год квартиру в 12 комнат по Большой Морской улице в Петербурге (3300 р.).
Иван Тургенев «Дворянское гнездо» (1859)
Гонорар: 4000 рублей
На эти деньги можно было купить:
четырехместную карету (2000 р.),
10 книжных шкафов (160 р.),
100 бутылок черных чернил (60 р.),
50 стоп голландской бумаги (770 р.),
4 английские шали (1000 р.),
2 крупные дыни (5 р.),
2 бутылки шампанского (5 р.).
Иван Тургенев «Отцы и дети» (1862)
Гонорар: 4775 рублей
На эти деньги можно было купить:
30 простых телег (1800 р.),
100 двуспальных одеял (190 р.),
4 березовых кресла, обитых черной кожей (10 р.),
10 дамских шляп с лентами (600 р.),
траурное платье с дорогими кружевами (700 р.),
4 английские шали (1000 р.),
400 мешков картошки (400 р.),
ящик богемского стекла (70 р.),
2 простых ковра (5 р.).
Федор Достоевский «Идиот» (1868)
Гонорар: 7000 рублей
На эти деньги можно было купить:
дубовую рощу в Рязани (5000 р.),
четырехместную коляску (1000 р.),
10 двухаршинных комодов (500 р.),
10 зеркал в рамках из красного дерева (175 р.),
10 пудов анисового мыла (70 р.),
2 дубовые бочки в 40 ведер (20 р.),
30 бутылок американского рома (30 р.),
10 пудов английского сыра (200 р.),
сафьянный портфель (4 р. 40 коп.),
бутылку черных чернил (60 коп.).
Иван Гончаров «Обрыв» (1869)
Гонорар: 10 000 рублей
На эти деньги можно было купить:
2 четырехместные кареты (4000 р.),
100 шкафов для одежды (2700 р.),
100 ломберных столов красного дерева (850 р.),
3 модные батистовые рубашки (150 р.),
4 хороших фрака (600 р.),
50 стоп нотной бумаги (1100 р.),
1200 английских карандашей (400 р.),
200 мешков картошки (200 р.).
Николай Лесков «Соборяне» (1872)
Гонорар: от 3750 до 4000 рублей
На 3875 рублей можно было купить:
четырехместную карету (2000 р.),
8 летних кибиток (800 р.),
350 бутылок черных чернил (210 р.),
4 шапки из немецкого бобра (100 р.),
седло на манер английского (23 р.),
700 зеленых штофов (70 р.),
10 дюжин фарфоровых столовых тарелок (50 р.),
10 четвертей иностранного гороха (100 р.),
300 пар шерстяных русских варежек (48 р.),
100 больших поросят (225 р.),
60 пудов белужьих соленых голов (135 р.),
150 бутылок красного портвейна (75 р.),
40 фунтов шоколада (28 р.),
Пуд широкого миндаля (11 р.).
Лев Толстой «Анна Каренина» (1875–1877)
Гонорар: 20 000 рублей
На эти деньги можно было купить:
дом в Москве (12 000 р.),
дубовую рощу в Рязани (5000 р.),
дрожки с верхом (570 р.),
бричку без рессор (300 р.),
1000 сигар разных фабрик (40 р.),
30 вольтеровских кресел красного дерева, обитых бараканом (600 р.),
5 шкафов для посуды (95 р.),
2 собольих палантина (800 р.),
10 пар опойковых сапожек (80 р.),
100 кожаных портфелей (330 р.),
60 стальных бритв (85 р.),
120 фарфоровых чашек (50 р.),
4 пуда стеариновых свечей (40 р.),
4 крупные дыни (10 р.).
Лев Толстой «Воскресение» (1899)
Гонорар: 21 915 рублей
На эти деньги можно было купить:
половину дома в Хамовниках (12 000 р.),
140 стоп гладкой филигранной бумаги (3500 р.),
500 коробок английских стальных перьев (875 р.),
70 матрацев, набитых конским волосом (3500 р.),
50 пудов кастрюль из зеленой меди (1000 р.),
200 жестяных рукомойников (140 р.),
10 ручных тележек (300 р.),
120 пар русских валенок (360 р.),
10 пудов кочерег (32 р.),
2 пуда желтого мыла (7 р.),
200 ведер баварского пива (200 р.),
вязаный шерстяной шарф (1 р.).
Федор Сологуб «Мелкий бес» (1926)
Гонорар за десятое издание: 1000 рублей
На эти деньги можно было купить:
100 брезентовых портфелей (385 р.),
100 обыкновенных латунных самоваров (231 р.),
5 телефонных настольных аппаратов (250 р.),
6 пар мужских галош (21 р.),
2 ящика ярославской махорки (40 р.),
2 поясных мужских ремня (1 р. 10 коп.),
2 флакона черных чернил (90 коп.),
45 килограммов ливерной колбасы (70 р.),
килограмм сосисок (1 р.).
Ф. М. Достоевский «Бесы»
«Бесы» – это остро-политический памфлет, актуальный не только для современников Достоевского, но и для нас. В нём отражены основные тенденции развития общества, в котором раскрываются сокровенные связи между, казалось бы, самостоятельными темами, сюжетами, различными людьми, парадоксально несочетаемых друг с другом из-за позиций или жизненных явлений, однако, во всём этом многообразии видится что-то единое, едва уловимое на первый взгляд. И на фоне всего этого особенно интересно наблюдать за переходом высокого в низкое: упадок нравственности, отсутствие морали, опошление любви и прочее.
И это падение человеческой души Достоевский решил показать через историю Петра Верховенского – псевдореволюционера, который, словно дьявол по плоти, проникал в ума и сердца людей и «вводил их в искушение». Для него люди – «материал, который надо организовать» для какого-то невнятного, непонятного, полного суеты и бессмысленности прогресса, основной задачей которого было сломать старые устои, но не ради создания чего-то нового, прекрасного, а чтобы просто взять и уничтожить, привести побольше этих грешных душ в ад. Вот и бесновались все герои, не устоял никто.
Пожалуй, на фоне беснующихся стоит отметить Степана Трофимовича – эдакого идеалиста, знающего мир только по книжкам. Он словно ребёнок, бескорыстен и беспомощен, и ничего не понимает в России, её исторических достижениях, духовных ценностях. Он тот самый современный либерал, поклоняющийся Западу, считающий, что «без немцев» ничего нельзя сделать в стране. Кроме того, он ужасный отец. Сослал Петрушу на воспитание к тёткам, видел его всего дважды за всё время. Чего уж удивляться тому, каким стал его сыночек. Хотя, если глянуть на то, каким учителем был Степан Трофимович (а он был привержен «русской либеральной болтовне», которой с жаром аплодировали любители «умного и милого» вздора), то ещё не факт, что Петруша стал бы кем-то получше.
Но надо отдать должное старичку. Когда Степан Трофимович отправляется в своё «последнее странствие», полное поначалу ребячества и позёрства, он осознаёт, что был оторван от народа (а на его примере оторвано было и всё его поколение). Он даже стремится проникнуть в сокровенную суть Евангелия, находясь уже в бреду. Кстати, может, я чего себе и выдумала, но то, как Степан Трофимович метался в последние дни своей жизни, то приходя в сознания, то снова впадая в «горячку», мне показалось символичным – так человек, осознавший, что вся его жизнь была по сути своей ничем, не может смириться с этим, ему больно (и физически, и духовно), ему страшно меняться, но ему не страшна уже смерть, то есть будущее, потому что он к нему готов. Он принял нового себя – нового человека. В этом и была сила духовного исцеления, которое Достоевский желал всем, как мне кажется.
Но если Степан Трофимович осознал самого себя, то Ставрогин – нет. Это вообще очень странный для меня персонаж. Он словно мистер Хайд – человек с двойственной натурой. То он нежен и заботлив, то «барчонок с волчьим аппетитом» (сколько этим своим аппетитом он загубил невинных девушек!), то желающий обрести покой и уединение, то пускается во все тяжкие. Кроме того, Ставрогин – человек без души, с пустотой внутри, которую он ничем не мог заполнить. Да и самоубийство его больше похоже на бегство от самого себя, чем на попытку «показать великодушие».
Достоевский в письме редактору «Русского вестника» про Ставрогина писал так: «Это целый социальный тип (в моём убеждении), наш тип, русский, человека праздного, не по желанию быть праздным, а потерявший связи со всем родным и, главное, веру...». Это не просто человек, потерявший связи и веру, это человек ПОТЕРЯВШИЙСЯ. Он мечется, не зная, что делать и как. Он не понимает, за кем идти и почему. Он изменник. Он изменил и революции (бросил Верховенского и его «пятёрку»); он изменил жене-хромоножке с Лизой, которой тоже изменил с женой Шатова; он изменил России, решив сбежать жить в тихую Швейцарию. Он никому не верен. Ни Христу, ни Сатане, как писал Вячеслав Иванов (в книге «Основной миф в романе "Бесы"» в 1914 году): «Всем и всему изменяет он, и вешается, как Иуда, не добравшись до своей демонической берлоги в угрюмом горном ущелье».
Возможно, из-за двойственности Ставрогина девушки и любили его, ведь каждая в нём видела свой идеал, потому что для каждой он менялся. Но только Марья Лебядкина увидела в нём эту черту, когда он к ней пришёл, она, словно прозрев, сказала ему: «Нет, не может того быть, чтобы сокол филином стал. Не таков мой князь!». Но даже в момент «неутолимой злобы» на открывшуюся правду Лебядкиной ему хотелось только «захохотать, громко, бешено, но он почему-то крепился и сдерживал смех». Не зря про таких говорят – в него бес вселился!
А бесы тем временем вселились во всех жителей этого городка. Они наводили суету, мнимую помощь, подобие любви и почтения, доводили людей до исступления, низвергая духовные ценности, нравственные морали и устои. Даже из революции сделали посмешище, сыграв микс из «Марсельезы» и «Августина».
Пара слов о революции и идеях. Был такой персонаж – Шигалёв, предлагавший разделить человечество на две неравные части: «Одна десятая доля получает свободу личности и безграничное право над остальными девятью десятыми. Те же должны потерять личность и обратиться вроде как бы в стадо и при безграничном повиновении...». Я к чему всё это – начала я свой отзыв с того, что «Бесы» – памфлет актуальный и для нас. И вот почему. Идея «шигалёвщины» живёт и процветает, активно даже продвигается. Есть, например, такой учёный-биолог Сергей Савельев (его уже не раз Дробышевский по попе шлёпал за псевдонауку), который разработал идею церебрального сортинга. Если кратко, то он предлагает разработать механизмы и программы, с помощью которых будут сканировать мозг человека и выявлять, умный он или нет. Если умный – отправляешься к «элитке», живёшь в своё удовольствие, творишь, создаёшь и тыды, а если вот нет – то тогда иди к «низшим» куда-нибудь на завод и в чернорабочие. Да, он говорит, мол, и у низшего будет шанс выбраться в элиту, придётся просто постараться, учиться, например, лучше, но немного лукавит, скрывая, что обычному работяге обычно некогда учиться и самосовершенствоваться, просто потому что ни времени, ни сил. Но Савельев очень это красиво и поэтично расписывал, что я даже как-то купилась однажды, думала, вот прикольно же. А по факту это обыкновенная шигалёвщина, а говоря современным языком – фашизм. Вот и скажите мне после этого, что классика устарела? Трижды ха!
В заключении хочу сказать, что «Бесов» в школе будет читать интереснее, чем «Преступление и наказание», как мне кажется. Это остроумный, сатирический роман. Кроме того он и о любви, так что девочкам будет что обсудить. А мальчики смогут посмеяться над девочками, тем более Достоевский сам это постоянно делает на страницах книги. В любом случае драка.. кхм... обсуждение обеспечено. Всё же «Преступление и наказание» сложнее, насколько я помню (и по посылу, и по стилю). А от «Бесов» ощущение, что мчишься по автобану, только и успевай притормозить на поворотах.
Больше отзывов в моём блоге.