За сто лет ничего не изменилось.
"Трудно представить себе что-либо более не психологическое, чем прежняя система обучения, когда ребёнок изучал арифметику, алгебру, немецкий язык, совершенно не понимая, что к чему относится и для чего ему это нужно. Если при этом возникал интерес, то это происходило всякий раз случайно, независимо от воли учителя."
"Самый большой грех прежней школы заключался в том, что ни один из ее участников не мог ответить на вопрос, для чего изучаются география и история, математика и словесность<...> это был всякий раз клад в пустыне, богатство, которому никто не мог дать должного употребления, потому что основная установка знаний била мимо жизни <...> эти знания были не в силах утолить простейших жизненных запросов<...>.
Из личного опыта всякий припомнит, что единственное почти применение, которое ему удалось сделать из приобретенных в школе знаний, был более или менее точный ответ на экзамене, и никому еще знание географии не облегчило ориентировку в мире и не обеспечило круга впечатлений в путешествии, а знание астрономии не помогло сильнее и ярче пережить величие неба.
Отсюда основным педагогическим требованием делается требование того, чтобы весь решительно учебный и воспитательный материал был насквозь пронизан и пропитан целевой установкой, а воспитатель всякий раз точно знал направление , в котором должна действовать устанавливаемая реакция."
Лев Выготский, "Педагогическая психология", 1926 г.
(Гл. V "Инстинкты как предмет, механизм и средство воспитания ", параграф "Детские интересы"; гл. VII "Психология и педагогика внимания", п. "Педагогические выводы").
