Мемуары моего прадеда. Часть 14. Строгая телеграмма.
Пост не форматный, прошу отнестись с пониманием.
Часть 1. http://pikabu.ru/story/memuaryi_moego_pradeda_chast_1_detstv...
Часть 13. http://pikabu.ru/story/memuaryi_moego_pradeda_chast_13_vazhn...
Продолжение:
Часть 14. Строгая телеграмма.
В 11-м Отдельном Гвардейским краснознаменном батальоне связи и управлении 3-го ГСМК было III автомашин разных марок, в том числе двадцать "Виллисов" - взвод подвижных средств связи, десять бронемашин, три бронетранспортера для корпусного знамени и его охраны, три танка командования и звено самолетов связи. Все эти транспортные средства надо было обеспечить горюче-смазочными материалами, запчастями, техобслуживанием.
Шли случаи, когда рота подвоза ГСМ корпуса не обеспечивала подвоз горючего, приходилось начальнику ГСМ батальона самому ездить за горючим на армейские базы. А однажды и мне самому пришлось ехать за горючим, так как машины управления корпуса стояли без горючего, и не было на месте моего Красильникова. Начальник штаба генерал Сидорович меня вызвал и предупредил, что скопилось много машин, цистерн на дороге, не могут пробиться в тыл, так как отдельные группы немцев из леса обстреливают дорогу.
Пришлось мне взять несколько броневичков; которые своим пулеметным огнем по опушке леса обеспечили движение наших машин, а за ними двинулась целая колонна машин и цистерн из других частей.
Таких случаев, когда немецкие подразделения, а то и части, оказывались у нас в тылу, было много. Происходило это потому, что после прорыва обороны противника наш механизированный корпус стремительно развивал наступление в глубину, а стрелковые части не успевали закреплять успех, так как двигались в основном пешком, и немцы успевали за корпусом опять сомкнуть свои боевые порядки.
Был даже такой случай, когда наш корпус, действуя по тылам противника, израсходовал горючее, вынужден был перейти к круговой обороне, вел бой в окружении. И только прорвавшийся к нам 3-й танковый корпус обеспечил нас горючим и с боями мы совместно вышли из окружения.
Марши совершались двумя эшелонами. Первый эшелон - часть машин штаба корпуса и часть машин батальона связи - вел обычно начальник оперативного отдела полковник Федоров, а второй эшелон - остальные машины штаба корпуса, бронетранспортеры со знаменем и батальон связи - вел я по другому маршруту спустя два часа после выхода первого эшелона.
Как я проводил марш?
Обычно выстраивал машины в колонну. Замыкала колонну техническая летучка. Выставлялась охрана, и личный состав ложился отдыхать. Сам же я с двумя автоматчиками заранее выезжал по указанному в приказе маршруту, намечал по карте рубежи коротких остановок для подтягивания колонны (обычно в укрытых с воздуха местах), проверял состояние переправ, искал, если требовалось, объезды, броды и т.д. Затем возвращался и в назначенное время начинали движение. Все знали свои места в колонне, соблюдали дистанцию между машинами, знали сигнализацию по колонне и двигались, как правило, на больших скоростях. Были случаи, когда наша колонна прибывала в новый район раньше первого эшелона.
Когда вышли в Прибалтику, я заметил, что немцы ни разу не бомбили с 4 до 6 часов утра. Поэтому я давал людям выспаться и в 4 часа утра на больших скоростях, от рубежа к рубежу колонна без потерь от ночных бомбежек, с меньшим расходом горючего прибывала в новый район. Колонна же Федорова обычно совершала марш ночью, двигалась медленно с частыми остановками, часто подвергалась ночным бомбежкам. Только под утро прибывали в назначенный район, усталые, грязные, не выспавшись, с большим перерасходом горючего. Понятно, почему начальники отделов штаба корпуса просились и предпочитали совершать марш в колонне батальона связи.
Но однажды генерал Обухов решил отдохнуть на старом КП и рано утром быстро добраться до нового района. И поехал он по нашему маршруту. На одном из рубежей регулирования я остановил свой "Виллис", вышел на дорогу и смотрю, как машины одна за одной, соблюдая дистанцию, принимают вправо. Жду прибытия ремонтной летучки, замыкающей колонну. Вдруг вижу, приближается чей-то "Виллис" и останавливается возле меня. Я подхожу и вижу - в машине генерал Обухов. Уж он меня отчитал! Спросил сурово, почему я нарушил приказ и только под утро веду свою колонну? Я начал объяснять все преимущества движения в это время, сознался, что я уже давно практикую такие марши и ни разу не подвергался бомбежке, что у меня весь личный состав выспался, горючее не перерасходую, так как двигаюсь на больших скоростях и т.д.
Обухов, не дослушав меня, сказал, что если все будут нарушать приказ, то, что же будет за армия? Отчитал и обещал по прибытии в новый район строго меня наказать.
Взыскания я не получил, но с этого времени пришлось движение начинать строго по приказу.
Моего любимого начальника штаба генерала Сидоровича неожиданно переводят в 5-ю танковую армию на должность начальника штаба. На его место прибыл полковник Петровский. Я еще об этом не знал, но вечером приходит ко мне офицер и подает мне записку, в которой - перечень продуктов и спиртного. Офицер говорит, что начальник штаба полковник Петровский просит выдать эти продукты для гостей из Москвы (к нам в корпус часто прибывали представители Ставки Верховного командования, которые присутствовали при прорывах обороны противника и важных боевых операциях). Я этому офицеру говорю, что по этой бумажке я продуктов выдавать не разрешу. Если ему уж очень необходимо, то выдам только по письменному приказанию начальника штаба корпуса.
Офицер ушел. Вскоре раздался звонок, начальник штаба говорит, что он здесь новый человек и пока не поймет, почему мы не можем покормить гостей, и почему он должен писать письменное приказание на выделение продуктов, и почему обеспечивает продуктами батальон связи, а не АХО? "Вы еще мне не представлялись, но завтра придете представиться, и обо всем поговорим. А сейчас я с письменным приказанием посылаю к Вам офицера и прощу выдать продукты, так как надо покормить гостей".
На следующее утро я пришел представиться новому начальнику штаба. Состоялась длительная беседа, я объяснил все "почему" и рассказал, как в результате проверки госконтроля были удержаны определенные суммы с офицеров и генералов корпуса.
Полковник Петровский был удивлен и возмущен и спросил: "Как же быть, ведь мы и в дальнейшем должны будем кормить различных представителей". Я предложил поговорить начальнику штаба с заместителем командира корпуса по тылу, чтобы он запросил специальные лимиты продуктов на эти нужды. На счастье, такие лимиты вскоре были выделены, и я, в первую очередь, легко вздохнул, не пришлось ломать голову, как списать израсходованные для этой цели продукты.
В начале 1945 года вызвал меня командир корпуса и спрашивает, есть ли у меня знакомые в Генштабе? Я сказал, что нет, а в чем дело? Обухов мне сказал, что получены телеграммы из Генштаба, и меня отзывают в Москву. О первых двух он мне не говорил, но третья пришла очень строгая, надо донести об исполнении.
Я вспомнил, что уезжая в 5-ю ТА, генерал Сидорович обещал меня отозвать меня к себе, но почему через Генштаб, не знаю, о чем и сказал генералу Обухову. Виктор Тимофеевич Обухов сказал, чтобы я срочно сдал батальон, Белов скажет кому, и немедленно выехал в Москву. При этом просил, чтобы я держал связь, дал мне свой московский адрес. Если будут трудности, без стеснения обращаться. "Меня не будет, передайте жене (она часто приезжала в корпус и все мы ее знали)". Затем он расцеловал меня, прослезился и мы расстались.
Белов сказал, чтобы батальон я сдал Смяткину (начальнику связи одной из бригад), он уже здесь.
Я хотел построить личный состав батальона, как это положено, но Белов возразил, сказал, чтобы передал обязанности устно и быстро выезжать.
Смяткина я встретил в штабной машине. Он был очень рад новой должности. Сразу же после устной сдачи батальона на радостях приказал принести водки и закуски. Я его предупредил, чтобы был осторожен, что за все незаконные расходы с него удержат стоимость, причем в многократном размере. Смяткин же и слушать не желал.
