Мемуары моего прадеда. Часть 12. Служба, люди и проблемы.⁠⁠

Пост не форматный, прошу отнестись с пониманием.

Часть 1. http://pikabu.ru/story/memuaryi_moego_pradeda_chast_1_detstv...

Часть 11. #comment_75575586

Продолжение:

Часть 12. Служба, люди и проблемы.

В тот период, когда управление корпуса было передано на снабжение в батальон связи, к нам в корпус прибыли два майора - Бранденбургский и Янковский. Бранденбургский прибыл на должность заместителя командира корпуса по тылу, а Янковский оказался не у дел, так как его функции начальника АХО стал выполнять по совместительству батальон связи.

Через три месяца Бранденбургский получает звание подполковника, никого это не удивило, но когда еще через три месяца он получает звание полковника, тут все всполошились: как и почему? Кто представлял его к очередному званию?

Бранденбургский сразу же развернул бурную деятельность. Когда части корпуса захватывали немецкие склады, обнаруживали какое-либо ценное имущество, Бранденбургский периодически отправлял эти трофеи в Москву. Шоферы рассказывали, как хорошо их там встречали, все спали на белоснежных простынях, кормежка отличная. Все были довольны. Бранденбургского встречал сам комендант Москвы. Вскоре офицерский состав корпуса был одет в габардиновое обмундирование, не было перебоев в снабжении, питании.

В годовщину присвоения корпусу звания Сталинградский был устроен грандиозный банкет, на который было приглашено много гостей из разных городов - более ста человек, да и своих офицеров было большое количество. Столы ломились от различных дорогих закусок (и это во время войны!). Организация банкета была возложена на комиссию во главе с начальником разведки полковником Шаровым.

И вот после банкета Шаров подходит к членам комиссии, чтобы они подписали акт о списании продуктов, истраченных на банкет. Но члены комиссии отказывались подписывать такой акт, ибо количество списываемых продуктов было явно завышено.

Неожиданно у Бранденбургского сильно заболели зубы, стал ходить с повязкой на лице. Он попросил у Белова самолет связи слетать в Москву к зубному врачу. С тех пор никто Бранденбургского не видел.

Вскоре нам надо было идти в бой, а начальника тыла нет. Генерал Обухов вызывает начальника разведки полковника Шарова и говорит: "Будете моим заместителем по тылу!" А разведку передайте своему заместителю Шамизу." Шаров сразу потребовал радиостанцию РСБ для связи с тыловыми частями армий и управлением корпуса. Радиостанцию мы выселили и, как потом убедились, это было необходимо для своевременного обеспечения корпусных частей всем необходимым для ведения боя.

Через некоторое время приходит ко мне военный следователь, прибывший из Москвы, и спрашивает, что я могу сказать о Бранденбургском? Я ему рассказал о его активной деятельности, что весь офицерский состав корпуса одет в габардиновое обмундирование, обеспечил хорошими продуктами питания, в том числе и банкет.

Мои шоферы, возившие в Москву трофеи, рассказывали, как их там хорошо встречали, а для Бранденбургского высылали навстречу красивую легковую машину. Рассказал, как он вылетел в Москву лечить зубы и больше в корпусе не появился. А следователя я спросил, что он знает о Бранденбургском, где он и что с ним? Следователь сказал, что объявлен всесоюзный розыск, что две его квартиры в Москве оценены в несколько миллионов...

Про судьбу Бранденбургского я узнал уже в Москве в конце войны. Мы случайно на улице встретились, узнали друг друга. Следователь меня спросил, долго ли я буду в Москве? Я ответил неопределенно, так как не знал. От следователя я узнал, что недели через две начнется суд - будут судить вашего Бранденбургского показательным судом. Приходите послушать. Оказывается, его разыскали.

Он работал на границе с Ираном по приему стратегических грузов союзников для СССР.

В скором времени после знаменитого банкета мой помощник по хозяйственной части капитан Пономарев пригласил меня в компанию работников тыла корпуса. Разговор зашел о том, чтобы я выделил для поездки Пономарева к его семье машину и горючее. Об этом активно агитировали не только Пономарев, но и другие офицеры тыла. Была выпивка, закуска. Почему так рьяно меня агитируют тыловики, думал я? Мы могли бы и вдвоем договориться... Я твердо пообещал, что машину для поездки Пономарева я выделю, но горючее пусть выделяют друзья его - тыловики, ибо у них возможности больше - целая рота подвоза горючего корпуса. При этом мы с Пономаревым договорились, чтобы он на обратном пути заехал к моей жене и привез ее сюда, в Гуторово, где мы стояли на отдыхе, тем более что это было ему по пути.

И вот прибывает моя милая женушка, правда, ненадолго. Николай Комаков из отдела связи нас сфотографировал. Обо всем поговорили, я был на седьмом небе, очень был ей благодарен, что приехала. Но радость была омрачена тем, что судили моего помощника по хозчасти Пономарева, и я был вызван в суд в качестве свидетеля. Дело в том, что Пономарев непосредственно занимался вопросом обеспечения банкета продовольствием вместе с Бранденбургским, и часть продуктов была ими присвоена и отвезена к себе домой. Об этом на суде говорили шоферы. Может быть, что-то имели с этого и другие работники тыла, так как перед судом меня просили, чтобы я взял на себя выделение для поездки горючего, с чем я не мог согласиться, не мог говорить на суде неправду. Мне было стыдно за Пономарева и стыдно перед людьми, которые могли подумать, что и я участвовал в этом грязном деле.

Военный трибунал вынес решение отправить Пономарева в штрафную роту. Вскоре прибыл новый помощник по хозяйственной части капитан Лисица - деловой, опытный работник тыла.

Настало время прощаться с женой. Погода была очень холодной, а пальтишко у жены ветхое. Я подобрал на складе заячью безрукавку для жены, уплатил по квитанции ее стоимость, несмотря на протесты начальника вещевого снабжения батальона, и мы распрощались. На следующий же день корпус свернулся и выехал на выполнение поставленной задачи.

На сравнительно большую формировку 3-й ГСМК прибыл в так называемые Тульские танковые лагеря (в районе Тулы). По прибытии все начали наводить порядок в подразделении, чистить технику, подметать территорию и даже посыпать песком дорожки - ждали приезда Маршала бронетанковых войск Федоренко.

Капитан Комаков из отдела связи, с которым я был дружен, сказал мне, что его брат является актером в Тульском драмтеатре и что он приглашает нас на вечер актеров театра. В батальоне был наведен порядок, я оставил за себя начальника штаба батальона - Куреню, начальству не доложил, рассчитывая скоро вернуться, и мы на моей М-1 поехали в театр. По приезде предупредили моего шофера Дудина, чтобы по первому сигналу был возле машины (он пошел коротать время в соседний дом). Комаков познакомил меня с братом, послушали очень хороший концерт, потанцевали и, попрощавшись, пошли к машине. Сколько ни сигналили, Дудин не появился. Решили ехать сами. Начали заводить машину - не заводится. Комаков, продувая бензопровод, нахлебался бензина. Все же завели, поехали, но по дороге еще несколько раз глох мотор. В общем, приехали чуть не под утро.

В расположении встречает нас расстроенный начальник штаба Куреня, говорит, что меня искал Белов, очень сердился, звонил несколько раз, ругался, мол, все ждут маршала, готовятся, а комбат уехал в театр...

Утром вызывает меня начальник штаба корпуса генерал Сидорович. В кабинете Сидоровича вижу хмурого Белова. Я доложил о прибытии, извинился, что без разрешения выехал в Тулу, что в батальоне все подготовлено к приезду маршала, что за себя был оставлен начальник штаба батальона, что мы рассчитывали быстро вернуться, но подвел мотор. Белов здесь же, возмущаясь моим поступком, просил Сидоровича об отстранении меня от должности. Но генерал, пожурив меня, сказал Белову, что вскоре проведем командно-штабные учения, поручим ему обеспечить учение связью и посмотрим, как он справится. Меня сначала удивило такое недоброжелательное отношение со стороны Белова, но, взвесив все обстоятельства, мне стало ясно.

Белов был службист до мозга костей, всегда старался себя показать перед начальством, любил повелевать над подчиненными, был самолюбив и вспыльчив. Начальство ценило Белова, его здравомыслие и усердие. Были даже случаи, когда за начальника штаба корпуса временно оставался Белов, а не полковник Федоров - начальник оперативного отдела. В связи с переводом управления корпуса на виды снабжения в батальон связи я все более удалялся от подчинения Белову. Это задевало его самолюбие. Я его всегда уважал, но никогда не подхалимничал. Белов в некотором отношении был зависим от меня. Например, если ему надо было куда поехать, машину он просил у меня. Мне по штату была положена служебная легковая машина, а ему нет.

Но что особенно обозлило его в мое отсутствие? Дело в том, что у Белова был недостаток речи, он заикался, особенно, когда нервничал. И вот, когда я был в Туле, он позвонил ко мне в землянку. Мой ординарец Шпагин тоже сильно заикался, и Белов подумал, что его передразнивают. Можно себе представить его возмущение: комбат уехал развлекаться, подчиненные его передразнивают, естественно, было от чего вскипеть. После этого происшествия примерно неделю мы воздерживались от встреч и разговоров. Но Белов, видно, решил все же проверить, правда ли, что заикается мой ординарец?

И вот раздался звонок, Белов спрашивает, не собираюсь ли я ехать в Тулу? Я говорю, что нет, не собираюсь, но если Вам нужно поехать, то я пришлю Вам машину. Тогда Белов и говорит: "Подъезжай ко мне и захвати с собой этого Шпагина". Я все понял, старался успокоить Шпагина, который боялся начальников, а при разговоре с ними еще больше заикался.

Я оставил ординарца возле дома Белова в машине вместе с шофером Дудиным, а сам пошел к Белову. Андрей Иванович в присутствии жены - Нины Григорьевны, стал объяснять ситуацию, нам уже известную, мол, как же не вспылить, когда в батальоне солдаты передразнивают начальника связи и пр. и пр. Я объяснил, что Шпагин заикается, его в детстве бык поднял на рога и перебросил через забор. А в разговоре с начальством он вообще теряется и еще силь-нее заикается.

Андрей Иванович попросил меня посидеть здесь, а сам повел к машине. После объяснения со Шпагиным, Белов выругался и сказал что-то в этом роде, мол, собрались два заики... (мне об этом после рассказал мой Шпагин).