Жду новый пост

Серия «Марганцовая луна»

Планы на день у Никиты были простые. Сначала выпить кофе. Потом позалипать немного в телек. В обед сходить в Бургер Кинг, пропустить там пару стаканов пива для укрепления иммунитета. После заглянуть к аксакалам для проведения воспитательной беседы, а после нее домой, там ждут пельмешки и коньячок. План был надежен как швейцарские часы. С утра идти к азерам было бессмысленно, так как сегодня суббота и они скорее всего на рынке решают свои черные дела. Он мог бы даже никуда не ходить, вряд ли бы Асадулла стал звонить жильцам, чтобы узнать, как прошла профилактическая беседа. «Можно было бы начинать бухать прямо сейчас» — мелькнула в его голове очень интересная и приятная мысль. Но какая бы слабовольная идея не пыталась угнездиться в его голове, он уже решил, он дал слово. Упертость все таки осталась в нем от прежнего, правильного Никиты. Она была его благом и его наказанием.

За кофе он не уследил, оно выкипело из турки, залив плиту. Хорошо, что она индукционная, чистить ее одно удовольствие. Именно на покупке такой плиты настояла Настя. Его больше устраивала самая обычная и недорогая. Но теперь он был рад, что уступил жене.

По телевизору ничего интересного не было, ну или того, за что мог бы зацепиться глаз. Он поймал канал с выступлением Задорнова и даже пару раз улыбнулся, заценив «тупых пиндосов». Но все портила реклама, которую ставили каждые пять минут. Выругавшись на очередной рекламной паузе, он выключил телек, со злостью забросил пульт в конец дивана и пошел одеваться. В процессе зашнуривания кроссовок ему пришла в голову мысль захватить с собой перцовый баллончик, ну так, на всякий. Уж больно горячая кровь у этих парней. Они, конечно, ментов боятся как огня, но и на старуху бывает Петруха. Красный баллончик стоял на полочке с ключами. Он схватил и сунул его в брюки, нащупав там же фонарик, который он заботливо положил в них ранее. Две габаритных вещи в одном кармане намекали на перебор. Фонарик он переложил в левый карман. Ключи, после того, как он закрыл дверь, в карманы брюк уже не влезли, их он убрал в куртку.

В Бургер Кинге было много посетителей, но не так много, как в их конкуренте, «вкусе очка», где даже сесть то было некуда в выходные. Стоя перед выдачей с талоном он думал о том, почему Макдак и КФС ребренднулись и поменяли названия, а Кинг нет. На голодный желудок думалось плохо. С похмелья вообще не хотелось думать.

Заказ все еще не высветился на табло, хотя, по его мнению, очередь сменилась дважды. Никита несколько раз перечитал все меню на светящемся рекламном щите и уже начал нервничать, как его привлек мужчина в худи, стоявший справа у автомата с напитками. Он начал напряженно всматривался в его профиль. Мужчина долил пепси в свой стакан, повернулся к нему спиной и пошел вдаль зала. Затем он откинул капюшон, обнажив седые волосы. Никита вздрогнул. Первое желание было догнать парня. Но что он ему скажет? Что он приснился ему, когда он ссал на его лицо? Вернее не на лицо, а на прозрачное стекло, которое его закрывало. Он посмотрел на табло, там светился номер его готового заказа. - Не будем торопиться с выводами — негромко произнес он обращаясь к самому себе и пошел забирать еду.

Он шел по залу с подносом, выискивая в толпе посетителей белобрысого паренька. Когда он его увидел тот сидел в самом дальнем конце зала, на его столе стояла кола, картошка фри два самых больших бургера. Один из них он почти доел. Никита сел через один столик от него, заняв позицию на стуле так, чтобы объект слежки был в его прямой видимости. Будучи когда-то опером, он понимал, что если так и будет пялиться на белобрысого, то спалится, поэтому он в три глотка выпил первый стакан пива и приступил к гамбургеру, изредка бросая взгляды в конец зала.

Парень был одет в черные джоггеры и серую худи. На ногах темные потрепанные кроссовки неопределенной марки. Сбоку от него, на соседнем стуле лежала скомканная куртка, серого цвета. Никита невольно подметил, что человек среднего роста в такой одежде легко мог бы раствориться в толпе, если надеть черную вязаную шапочку, которая бы скрыла ослепляюще белые волосы на его голове. Парень явно наслаждался едой, даже облизал пальцы после того, как доел второй бургер. Затем он принялся за картошку, закидывая в рот сразу по несколько штук.

Голодный чувак, но еда ему явно не впрок — подумал Никита, глядя на тощие конечности паренька. Вид у него был болезненный, даже немного изможденный. Наркоман? Возможно. Что-то в его поведении настораживало. Он никак не мог понять что именно, сосредоточится мешала ноющая с похмелья голова, пиво на него еще не подействовало. Парень довольно часто вертел головой по сторонам, но в сторону Никиты взгляд не бросал, как будто избегая встретится глазами. Если ты намеренно не замечаешь меня, значит ты явно меня знаешь — подумал Никита. А вот я тебя почему то не помню, если не считать двух быстротечных встреч. Кто же ты такой, студентик? Он почему то решил, что тот точно должен быть студентом, вечно голодным и вечно без денег. Таким когда-то был сам Никита. На втором курсе он начал подрабатывать охранником в ночную смену, ходил перманентно не выспавшимся и голодным. Наверное, и выглядел так же, если не брать в расчет цвет волос.

Расправившись с картошкой, паренек одним глотком допил колу, поднялся, накинув куртку и зашагал бодрым шагом, в сторону туалета. С наблюдательного пункта Никиты было видно, что паренек выбрал левую кабинку. Как частый посетитель данного заведения, Никита знал что кабинки одноместные, хотя и видел, как туда иногда заходили и два человека, особенно часто этим баловались школьники женского пола.

Хватит с меня шпионских игр. Как выйдет из сортира, нужно будет поговорить с ним, попробовать узнать что за херня происходит. Мысли роем вились в голове Никиты. Парень слишком явно его не замечает. Может проходил по делу какому нибудь? Он допил остатки пива. Поднос был уже пуст. Сколько он уже в этом толчке? Минут десять точно прошло.

- Барышня — он мягко взял взял за рукав фирменной кофты проходящую мимо сотрудницу - в эту кабинку минут 15 назад зашел посетитель, как бы ему там плохо не стало.

Девушка взглянула на него широкой, но явно дежурной улыбкой и отстранила его руку. - Пятнадцать минут говорите? Сейчас проверим, спасибо. Никита жестом указал на левую кабинку. Девушка подошла к красной пластиковой двери и тихонько постучала. Тишина. Девушка постучала громче — Извините, у вас все хорошо?. Ей снова никто не ответил. Девушка постучала третий раз и после этого достала из кармана внушительную связку ключей, нашла подходящий и вставила в замок. Никита настороженно смотрел как она заходит внутрь кабинки, и через несколько секунд выходит из нее с недовольным видом. - Я смотрю, тебе пива уже хватило, шутник — девушка ехидно посмотрела на два пустых бокала на его столике и двинулась дальше в зал по своим делам.

Если бы кто-то сейчас наблюдал за Никитой, этот кто-то явно заметил бы, что вид у него был растерянный и ошеломленный. Медленно он двинулся к кабинке, так же не спеша он открыл дверь и заглянул внутрь. Туалет был пуст. Спрятаться здесь было негде. Никита даже поднял крышку и заглянул внутрь унитаза. В прозрачной воде сливного отверстия отразилась его недоуменные лицо. И тут нет. Костяшкой пальцев он постучал по всем трем стенкам, провел руками по швам, потрогал натяжной потолок. Нихуя себе Копперфильд — пронеслось у него в голове. — Фокус высшего разряда.

Никита вышел на улицу и глубоко вздохнул, сердце колотилось, ему было жарко. Он понимал, что происходит что-то странное и непонятное. Он еще не решил для себя, плохое происходит или хорошее. А может он просто не заметил как парнишка выходит, увлекшись едой? Нет, он все время сидел лицом к туалету, и точно заметил бы любого, кто оттуда бы вышел. Он оглянулся по сторонам в надежде увидеть знакомое белобрысое лицо, но вокруг него никого не было. - Ебическая сила — вырвалось у него. - В церковь, что ли, сходить? Он попытался вспомнить когда он там был в последний раз, и не смог.

До дома Асадулы он решил пройтись пешком и всю дорогу раздумывал над тем, что произошло. Для себя он решил, что там, в бургерной, он на секунду отвлекся, и паренек выскочил именно в этот момент. Чудес не бывает, это он знал точно.

Он попытался собрать в голове всю информацию о пареньке. Худощавый, рост примерно метр семьдесят пять. Вытянутое лицо с крупным подбородком, светлые волосы. Или все же седые? Хотя в таком молодом возрасте, скорее все таки это краска. А какой возраст? Лет 20-25? Никита знал, что у худых людей сложно определить возраст, они смотрятся моложе за счет низкого веса. Пусть будет 27 решил он. Но этот возраст переставал клеится с версией о том, что паренек был студеном. Староват для института. Вечернее обучение? Возможно. Болезненный вид? Вроде бы он был бледноват, возможно какая-то наследственная болезнь, типа сахарного диабета. Все таки версию с наркотической зависимостью он отбросил. На своем веку он повидал торчков, с их бегающим взглядом. Нет, тот паренек излучал какую-то непонятную уверенность в себе. Такие максимум план курят. Если он проходил по какому-то делу, то Никита три года как не опер. Это вообще все запутывало, дел было много, и получается, внешность парня за минимум три года должна была бы сильно измениться. А еще три года он пил, и память его износилась. Первый год он бухал как не в себя, получив должность участкового он стал пить намного меньше, но каждую пятницу и субботу все равно нажирался в щи. В воскресенье он отлеживался, потягивая пивко, чтобы в понедельник выглядеть похожим на человека..

До нужного здания он добрался за 20 минут. Старое, облупившееся здание довоенной постройки. Когда-то напротив него была пивная, и каждый вечер пятачок у дома превращался центр проведения досуга работяг. Он с друзьями частенько сбегал из детдома, чтобы поклянчить мелочь у пивной. Подобревшие от пива, с мозолистыми руками трудяги почти никогда не отказывали, главное было знать меру. Бывало, что особо воспитанные и идейные устраивали им воспитательные лекции. Разок они подрались с местной детворой, как бы он сейчас выразился из-за раздела «сфер влияния». Тех было больше в два раза, но закаленные постоянными драками в детдоме, которые возникали там по любому поводу, они победили. Жестко и качественно отмутузили местных, били до кровавых соплей. Лучше один раз, но жестко, чем пять, но понемногу. Этой нехитрой науке он научился быстро, в первый же год пребывания там.

По дороге на улицу Гагарина он пару раз, будучи в раздумьях, проваливался в лужи, в которые превращался апрельский снег. Одна ступня отсырела и кроссовка издавала чавкающий звук при ходьбе. Чавк, он подошел к подъезду и взглянул на окно третьего этажа. Ему показалось что за мутным стеклом он увидел силуэт человека, а значит аксакалы уже дома. Он открыл дверь, на ней был допотопный кнопочный замок, который давно не работал. Чавк, чавк, чавк — через минуту он уже был на последнем этаже.

Использовать звонок не пришлось, так как дверь была приоткрыта, из квартиры доносилась негромкая иностранная музыка. Пахло жареным мясом и свежими овощами. «Интересно, у них в Азербайджане двери тоже не закрывают?» - подумал Никита. Носком кроссовка он медленно оттолкнул ее и заглянул внутрь.

Ни одна лампочка не горела в квартире, но света, проникающего сквозь грязные окна хватило, чтобы увидеть, что весь коридор был залит свежей кровью. То, что кровь свежая, он понял по тому, что она не успела подсохнуть и кое где продолжала стекать вниз со стен. Минут десять-пятнадцать назад произошло. Брызги на стенах скорее всего появились, когда что-то острое резко вынимали из тела с большой амплитудой размаха, такое он уже видел. Нетрудно выгнать опера из ментовки, но выгнать опера из головы труднее. В конце коридора, в полутьме он разглядел тело, лежащее на животе. Он сделал пару шагов внутрь чтобы получше его разглядеть, избегая красных лужиц и стараясь идти как можно тише. Это был самый мелкий из пятерки жильцов, его имени он не помнил. Труп, сомневаться не приходилось, весь шейный отдел позвоночника торчал наружу. Кто-то решил поиграть в Хищника?

Никита сделал несколько шагов назад и заглянул налево, в кухню. С его ракурса был виден стол, заляпанный кровью, сдернутая вниз занавеска и вытянутая рука. Он осторожно двинулся внутрь кухни. С нового ракурса он понял, что рука лежит отдельно от владельца, оторвана (или отрезана) в районе локтевого сгиба. Еще два небольших шага, и он увидел еще один труп. Его имя он знал, Азад, самый веселый из компании. Он сидел на полу, облокотившись оставшейся рукой на стул, его рубашка из белой превратилась в красно-бурую, и вся была в небольших темных ямках. Отверстия довольно большие, возможно кинжал, или очень крупный нож — подумал он. Больше на кухне никого не было.

В голове Никиты возникла четкая и правильная, как ему показалось, мысль — нужно скорее выбираться отсюда и звонить в отдел. Он прикинул, что кто-то из пятерки отведал солей и ушел в бэдтрип, уделав в бреду напарников по бизнесу. И закрылся где-то там, в темноте, в одной из комнат. То, что ребята любят закинуть в себя немного дряни он понял в самый первый раз, когда пришел сюда, и это не было для него каким то открытием. Он осторожно вышел на лестничную клетку и достал телефон.

Что он скажет оператору? Что он вообще здесь делает? Асадулла сдаст его на счет «раз». Мелкие взятки в виде коньяка всплывут тут-же. Он знал про притон, таким термином будут называть СМИ это место, уже два года. Если его имя побывает в таком кровавом замесе, самое первое что с ним произойдет — его уволят. Это я хорошо зашел, удачно! — подумал Никита и смачно выругался. Если сейчас свалить по тихому, может пронесет? Руками он ничего не трогал, камер в подъезде нет.

Но он понимал, что просто так отсюда он не уйдет. Он же упертый и правильный. Он не уйдет, пока не проверит, есть ли кто живой Вдруг кому-то он успеет помочь? Он убрал телефон в карман куртки, достал ключи и зажал их в руке так, чтобы один из них торчал наружу. Хоть какое-то оружие.

Он снова шагнул внутрь, в сумрак. Тихонько прошел в конец коридора, который раздваивался, ведя в комнаты. Музыка играла справа. Скорее всего убийца там. В голове Никиты начало шуметь, сердце бешено колотилось, норовя выскочить из груди. Во рту пересохло и он облизнул губы. Подошел к закрытой двери и прислонился к ней ухом. Ему показалось, что сквозь музыку он слышит какое-то бормотание, слов он разобрать не мог. Тихонько взялся за ручку, которая оказалась испачкана кровью, в сумраке он этого не заметил. Он чертыхнулся, но ручку не отпустил и тихонько толкнул дверь. Та беззвучно начала отворятся. Он мысленно поблагодарил Бога за то, что петли не скрипели.

То что он увидел напоминало картинку из дешевого американского треш-хоррора. На двух кроватях, стоявших у стен друг напротив друга, лежали два человека. Вернее, два человеческих тела. Одно, слева, было без головы, лежало на животе, полностью голое, истыканное маленькими черными ранками. Второе, справа, было в одежде и лежало на спине. Живот был раскрыт, из него торчали вынутые кишки, которые длинной веревкой тянулись вглубь комнаты, заканчиваясь в руках человека. Никита сразу узнал его, хотя то был обляпан кровью с ног до головы. Аллан - самый здоровый из всех аксакалов и самый тупой. Какая-то детская болезнь остановила его умственное развитие, скорее всего, точно он не знал. Когда он приходил сюда, Аллан обычно обычно что-то кашеварил на кухне. Его коллеги относились к нему с явным пренебрежением, используя в качестве грузчика. Он не слышал от него ни разу русского слова, и скорее всего, тот говорил только на своем родном языке.

Кровавый здоровяк раскачивался из стороны в сторону и что-то бубнил. Его глаза были закрыты. Одной рукой он сжимал вытянутые кишки, время от времени прикладываю их к уху, как будто разговаривая с ними. Во второй руке он держал огромный треугольный мясницкий нож.

«Этож сколько соли надо въебать, чтобы такое исполнить? - подумал Никита. - Интересно с кем он там по этому телефону разговаривает?» Его немного начало отпускать, сердце колотилось уже не так быстро. «Вот теперь можно тихонько свалить, а что, все мертвы, моя помощь не понадобилась, совесть чиста». Никита осторожно развернулся, боясь случайным шумом вывести из медитации громилу. И также медленно стал двигаться в сторону спасительной входной двери.

Когда до двери оставалось рукой подать, внутри куртки предательски зазвонил смартфон. Никита в панике сунул руку в карман, пытаясь сбросить вызов. Вспотевшие пальцы елозили по скользкому стеклу, ему показалось, что прошла целая вечность до момента, пока ему удалось сбросить звонок. Он достал его и посмотрел на экран, на котором красными буквами горело сообщение «Возможно спам». Затем прислушался - бормотание в комнате прекратилось. А затем из темноты на него бросился огромный кровавый великан.

Вместе они пролетели до самой двери, врезавшись в нее. От удара она захлопнулась и они упали на пол, залитый кровью. Никита весил почти сто килограмм, но Аллан, судя по всему, весил в полтора раза больше чем. «Человеческие мышцы весят в два раза больше, чем жир, при том же объеме» - зачем то вспомнил Никита. И эти полтора центнера мышц придавили его к полу так, что ему стало трудно дышать. Великан поднял голову и жутко улыбнулся. В его напряженно раскрытых глазах читалось полнейшей безумие. Он вынул из темноты руки и вцепился в горло Никиты.

- Отвали от меня, гоблин — просипел Никита. Левой рукой он попытался ослабить захват, а правой врезал великану в челюсть. Тот даже не шелохнулся, продолжая душить его. Глаза Аллана безумно сверкали в темноте коридора, из рта при выдохе вырывалась брызгами слюна.

«Вот и все» подумал Никита. Он еще пару раз двинул великану в челюсть, но в голове начало звенеть, он понимал, что сейчас потеряет сознание. Он собрал остатки сил, приподнял руку, сжав ее в кулак и выставив вверх большой палец, а затем ткнул им в глаз нападавшему. Если бы в его руке был бы зажат ключ, он выбил бы ему глаз, но он выронил связку, когда его сбили с ног. Прием с пальцем сработал, великан отпустил его, схватившись за лицо. Никита шумно вдохнул невероятно вкусного спасительного воздуха и попытался столкнуть своего наездника с себя. Но руки и ноги скользили по полу, по разлившейся везде крови. Великан оправился от тычка, и встретился взглядом с Никитой. А затем размахнулся и врезал полицейскому огромным кулаком, попав в район виска. Никите показалось, что кто-то выключил невидимой кнопкой звук, он понял что оглох, его руки опустились сами собой. Он увидел как огромный человек выпрямился и начал шарить по полу, ища что-то. Этим чем-то оказался тот самый мясницкий нож, который великан поднял над собой обеими руками, размахиваясь для удара. «Вот и все - снова подумал Никита, - интересно, очень больно будет?»

А затем произошло то, что поначалу Никита списал на галлюцинации после мощного удара. Слева от него внезапно высветился неровный светящийся круг, из которого появилась рука с зажатым в ней черным пистолетом. «Макаров» - полицейский сразу узнал знакомый силуэт оружия. Пистолет дернулся два раза, но оглушенный Никита почти не слышал звуков выстрелов. Он медленно повернул голову в сторону, куда был направлен ствол и увидел окровавленного Аллана. Даже на заляпанной кровью кофте Никита увидел как расплывались два ярких красных пятна. А затем великан завалился назад, выронив нож.

Рука с пистолетом вернулась назад в круг, края которого мягко светились. А затем из круга появилось знакомое лицо белобрысого.

- Ну что скучал? - незнакомец засмеялся. - Ладно, не отвечай. Я смотрю тебя в нокаут отправили?

Никита хотел что-то ответить, но рот не слушался его. Вместо этого он кивнул. Белобрысый снова засмеялся. Затем он наполовину вылез из круга, подсунул свои руки под плечи Никиты и потянул его на себя.

- Охренеть ты тяжелый, посрать не сходил что-ли? - незнакомцу явно понравилась своя шутка и он опять залился смехом.
- Вредная американская пиииища... — медленно протянул Никита, потихоньку возвращая контроль над языком.
- А, ну да, мы же вместе отобедали час назад.

Белобрысый, хоть и смотрелся щуплым, на деле оказался довольно проворным и сильным. В три рывка он засунул Никиту в светящееся окошко где тот начал ошарашенно вертеть головой. Он наполовину висел в воздухе, в вечерних сумерках. Внизу он разглядел длинную алюминиевую лестницу, стоящую на небольшом неровном холме, состоящим из чего то наподобие песка. Там где заканчивался холм была равнина, уходящая вдаль, кое-где выступали очертания валунов, он не смог разглядеть точнее.

- Повезло тебе, кстати, что здесь возвышение было — сказал незнакомец. - Одной лестницы хватило, чтобы на уровне с тобой оказаться. Тут вообще с уровнЯми проблема, плюс минус.

С этими словами он одним рывком вытянул Никиту из круглого отверстия и тот с немым криком полетел вниз. В воздухе он неловко вытянул вперед руки, инстинктивно защищая голову. «Хрусь» - Никита врезался в холм. «Похоже, что-то сломалось» - пронеслось у него в голове. Он и медленно повернулся на спину, затем поднял правую руку.. Она была неестественно согнута чуть выше запястья.

- Хуйня война — сказал спрыгнувший с лестницы белобрысый. Он улыбнулся белоснежной улыбкой. - До поминок заживет, а то исчо раньше. Он взял руку Никиты и резко выпрямил ее, убирая залом.

Боли почти не было, были лишь слегка неприятные ощущения. Как будто в руку загнали местный наркоз, сработавший не на все сто процентов. Никита осторожно пошевелил пальцами руки, затем, в приступе любопытства потряс ей из стороны в сторону. Рука снова прогнулась в месте залома.

Белобрысый явно наслаждался зрелищем, довольно улыбаясь.

- Она у тя сломана, но срастется, как только обратно в чистый мир выйдем - он взглянул наверх, и, как только он это сделал, светящийся круг, через который Никита провалился в этот мир, исчез. - Через часик примерно, плюс минус. А пока давай я тебе ее замотаю.

Незнакомец вынул из кармана худи небольшой моток проволоки, взял руку Никиты и небрежно, но крепко обвязал ее. Рука все еще немного прогибалась в месте перелома, но ее уже можно было держать на весу, не опасаясь, что она резко согнется и порвет кожу сломанной костью.

- Тут глаз навострЕ держать надо, опасное местечко. Проволока, она тут как-бы, гегемон в плане универсализма. Еще скотч и ствол надо таскать. Скотч - это ежели поранишься, залепить дырки в теле. А «макар» сам понял чай зачем нужОн, да и весит малёху.

То, как этот щуплый человек разговаривал, наводило на мысль, что он он явно деревенский, либо приехал откуда то из глубинки. Вид паренька в молодежной одежде никак не вязался с его манерой общения. Как будто его выдернули из прошлого в современную реальность.

Никита несмотря на сломанную руку и недавно пережитое избиение, чувствовал себя вполне сносно, если не сказать отлично. Боль прошла, шум в голове пропал, слух вернулся. Он осмотрелся по сторонам. Насколько он помнил, должен был быть день, но в небе четко просматривался бледно-красный полумесяц. Его цвет он почему-то сравнил с цветом раствора марганцовки, которым медсестра смазывала все болячки в детдоме. Небо было чистым, без малейшего намека на тучи, но несмотря на то, что была ночь, он все прекрасно видел. Непонятный, рассеянный свет шел сверху, но освещая, как будто бы забирал насыщенность предметов. Все было серым и контрастным. Он провел по лицу ладонью здоровой руки, стирая с него липкую кровь и осмотрел ее. Кровь показалась ему бледно-красной, цвета разбавленной марганцовки. Присмотревшись к коже рук он понял, что она стала нездорово серой.

Что за сума шедший сюжет придумало его воображение? Может, он до сих пор спит дома в пьяном угаре. Он ущипнул себя за щеку, затем дернул за волосы. Боли он почти не почувствовал, лишь легкое покалывание. Да, скорее всего он спит, а значит вся эта сюрреалистическая обстановка, от которой ему было не по себе — лишь плод его неосознанного воображения.

Белобрысый спокойно наблюдал за метаниями Никиты, но ничего не предпринимал. Молча стоял, смотрел и улыбался своей белозубой улыбкой, думая о чем то своем. В его глазах Никита смотрелся беспомощным и растерянным. Прошло несколько минут, прежде чем он разорвал образовавшуюся тишину своим голосом.

- А еще ты не дышишь.
- Что? В смысле? - Никита удивленно посмотрел на незнакомца.
- Ты набираешь воздух в легкие, только для того, чтобы говорить. А дышать ты не можешь. Тут не нужнО тебе это.

Никита попытался осознать сказанное белобрысым. Он набрал полные легкие воздуха. Ощущение было странное. Выдыхать не хотелось. Прошло минута, но он не чувствовал никакого ощущения дискомфорта от нехватки воздуха. Белобрысый все также молча усмехаясь смотрел на него. Никита почувствовал себя глупо, стоя с выпяченной грудью и раздутыми щеками. Он шумно выдохнул, но не стал набирать снова воздух в легкие.

- Как наиграешься, маякни — произнес белобрысый.

Никита не отреагировал на вопрос. Он продолжал стоять и ждать ощущения жжения и тесноты в груди, но оно все не приходило. Прошла еще одна минута, а может и две. Если он спит, то вполне вероятно, что в выдуманной его мозгом мире можно не дышать и при этом быть вполне себе живым.

- Я ведь сплю? - спросил он белобрысого.
- Нет, мы не спим. Те жмурики, наверху, очень даже по настоящему зажмурились, больше не проснутся. Меня кстати Никодим зовут. Можно по простому — Дима или Коля, решай сам, не люблю официальности эти.
- А я Никита — на автомате ответил полицейский. - Ты монах что-ли?
- Побыл в их рядах недолго. Не зашло мне. Блудить нельзя, а я не можу без баб. Расскажу как оказия будет. А сейчас цепляй на горб лестницу, идти до стоянки с час примерно — Никодим повернулся, пошарил где-то внизу, в руках у него появился черный рюкзак, куда он положил вынутый из карман «Макаров». - По дороге расскажу че да как. Так сказать, введу в курс дела. А дело тут сложное. Я бы сказал, нестандартное. Ты, конечно, на веру все принимать поначалу не будешь. Но тебе проще, мы тут материал уже собрали и рассовали по энциклопедиям, да по словарям. Долго пришлось допетривать до основ да корней. Все шишки наши были. Раз десять чудным чудом цельным оставалися, а могет и нет. Ну что, идем?

Никита сам не понимая почему, подчинился словам Никодима, подошел к лестнице и толкнул ее ногой. После того, как она упала, подняв в воздух слой пыли, он сложил ее здоровой рукой и поднял на плечо. Он хотел спросить, кто такие «мы», но подумал, что сейчас важнее узнать о другом. К примеру, что это за место? Почему они упали в никуда и куда исчез дом? Куда вообще все исчезло? Что за странная светящаяся дыра? Почему Никодим его спас и как узнал, в какой момент спасать? Он начал догадываться, как белобрысый паренек пропал из туалета бургерной, скорее всего таким же образом, как и вытащил Никиту - через светящуюся дыру.

Никита шел и смотрел по сторонам. Со всех сторон, куда бы он поглядел, была равнина, кое-где виднелись холмы, примерно такие же, с которого они спустились в начале своего пути. Вокруг не было не деревьев, ни травы. Серая песчано-каменистая пустыня. С другой стороны, видимость была не слишком большой, так как в воздухе висела какая-то взвесь - чем дальше смотреть, тем больше нормальному обзору мешала пепельная дымка. А вот в черно-белом небе было необычно чисто, и Никита загляделся на странную местную луну. Вроде бы, такая же, как и дома, но вот цвет...

Никодим шел довольно быстро. В сумерках, в своей темной одежде он казался призраком, сгустившейся тенью, уже обретшей свое тело, но еще не вполне осязаемой. Лишь седые волосы поблескивали яркими вспышками, отражая мертвый свет марганцовой луны.

- И кровь в тебе не течет — внезапно разорвал тишину Никодим. - Если тебе, конечно, руку то оторвать, она под действием силы тяжести, вниз течь то будет. Но сердечко то не качает ее тут.
- Заебись — осмыслив сказанное, ответил Никита. - мы получается типа зомби тут? Не дышим, сердце кровь не качает.

Идущий впереди Никодим улыбнулся, ему явно понравилось сравнение.
- Типа того. Только в фильмах зомби тупые. И стрелять не умеют.
- А почему боли нет?
- Не знаю - честно ответил Никодим. - Это тебе к Николаю.
- К какому, блять, Николаю? Тут еще есть кто-то? Он там, куда мы идем? - Никита явно был обескуражен ответом.
- Ну насчет отдельного тела, тут плюс минус — Никодим захохотал — Ежели фартанет, то еще до делянки познакомиться смогешь.
- Что за делянка? Типа твоего дома?
- Ага, жилплощадь в шесть соток. С удобствами! - Никодим поднял вверх руку с одобрительным жестом. - Даже забор справил, из говна и палок, но пару раз сгодился. Места тут тихие, не что в этих столицах, редко кого встретишь, если только залетного горе-путешественника или незнайку. Путешественники — это такие как мы, кто туда сюда ходить может, но еще поросль, без опыту. Как ты. Зайдут, заблудятся, мамку ищут. А незнайка — это типа зомби, как мы их называем. Вернее, зомбей он станет чуток погодя, когда мясо протрется.
- Постой-ка, прямо как настоящие зомби? Из фильмов ужасов? - спросил Никита с подозрением.
- Ну тут плюс минус — ответил излюбленной фразой Никодим. - Вот смотри, к примеру, попадет сюда каким-то макаром человек, и ходит бродит. Есть ему не нужно, да и нечего тут есть. Дышать тоже без надобности. Сердце не бьется, а живой, будто Ленин в Мавзолее. И не разит его ничего, токо покалечиться может. И нарезают они круги окрест по тверди злачной этой. Только вот тело, оно хоть и вечное, но растрёпывается, ветшает. Кости да мышцы снашиваются. Одёжа, она первее конечно сносится. И не человек уже, а тварь безумная бредет. Следом за одёжой кожа сползает, глаза туда же. Упадут и лежат, пока не раздавят ему черепушку и не отправят душу грешную туда, куда положено.

Никодим замолчал, дав переварить сказанное Никите. Они пару минут шли молча, но Никита не выдержал, его разум трещал от вопросов.

- Ты можешь объяснить, что это за место? Хотя бы в двух словах? - Никита специально проговорил слова отчетливо, с максимальной серьезностью. Ему показалось, что если выдать свою нервозность, то паренек снова начнет шутить и опять переведет тему.
- Земля это. Та же самая, что и там, где дышать можно. Только в другой, блять, этой... - паренек замешкался, подбирая слова — В другой проекции, или, если хотите, в другом измерении.

Окончание фразы Никодим произнес совершенно с другой интонацией, даже другим голосом. Осанка паренька распрямилась, шаг замедлился.

- Меня зовут Николай Афанасьевич — мягко проговаривая каждое слово произнес Никодим. - Можно просто Николай. Но ни в коем случае не Коля, и уж ни под каким предлогом - Колян. С Вами я знаком, так уж вышло, представляться нет необходимости.
- Здрасте — выдавил Никита. - Никодим, я смотрю у тебя тараканов то в голове чуть более, чем дохуя? Ты тут ебанулся слегка между мирами?
- А вот это вы зря, сударь — сухо произнес Никодим-Николай. - Я не потерплю такого тона. К тому же в данных обстоятельствах, в вашей ситуации вести себя так — верх некомпетентности!
- Че бля? - выдавил Никита, вспомнив знаменитый мем.
- Хорошо, попробую объяснить на пальцах, хотя не уверен, стоит ли? Предположим, ваше субъективное знание об этом мире равно единице, но вы уверены, что объективное знание о нем равно двум единицам, то есть вы знаете половину. Я же субъективно знаю этот мир на сто единиц, но объективно оцениваю, что истина этого мира умещается в тысячу единиц. То есть я знаю всего лишь одну десятую этого мира. Но моя одна десятая знаний о том, что представляет тайна этого мира больше вашей половины в сто раз. А теперь, вопрос — что произойдет с вами, если я вас брошу здесь одного, дабы впредь не слышать вашего мнения о наших умственных способностях и адекватности восприятия действительности? Как быстро вы превратитесь в незнайку?

Никита резко остановился. Что-то качнуло его вперед. Он совсем забыл про лестницу. Он как можно небрежней сбросил ее с плеча, сжал губы и с угрозой повернулся к седовласому парню.

- Слушай ты, Николай, или как тебя там. Я не просил тащить волоком меня сюда. Мне, по большому счету, срать, завалил бы меня этот конченный на хате или нет. Я уже давно забил большой железобетонный болт на свою судьбу, есть кое-какие причины. Но я не дурак, хоть и сотрясение там получил — Никита кивнул вверх, как бы намекая на залитую кровью квартиру. - Если ты, или вы, блять, меня сюда притащили, значит я вам нужен. Так что, не выебывайся сильно, а то ебало от натуги порвется. - Последние слова он практически проорал.

Наступило неловкое молчание. Никита выговорился и явно ждал ответа оппонента. Тот стоял, вывернув голову влево, в тишине, не двигаясь и смотря на луну. Складывалось впечатление, что он забыл про полицейского.

- Touche, Mon ami – Наконец ожил Николай и мягко улыбнулся, показав кончики зубов, совсем не так, как улыбался Никодим. - Предлагаю считать, что знакомство состоялось. Я не с того начал, моя ошибка, признаю. Откроем новую страницу нашей книги, а старой вон!

Новый Никодим показал, как вырывает невидимую страницу и кидает ее назад и вверх и громко произнес, будто видел перед собой призрачную аудиторию, заполненную учениками:
- А сейчас будет материально-техническая часть!

Внутри «Икаруса» было так темно, что Никита, не заметил лежащий под ногами предмет, запнулся об него и упал, чертыхнувшись. Внезапно вспыхнула разноцветными огнями новогодняя гирлянда, висевшая по периметру автобуса, тускло осветив внутреннее убранство.
- Да будет свет животворящий, — хохотнув, выдал Никодим. Он двинулся к кабине, что-то нажал в ней и еще одна гирлянда, змейкой проходящая по середине крыши автобуса, заморгала разноцветными огоньками. - От батареек работает. Есть еще керосинка, если нать.
- Не, не надо, этой шикарной дискотеки вполне хватит, — Никита обвел помещение глазами. Оно было полностью забито различным инвентарем и хозтоварами. Предмет, о который он запнулся, оказался ярко желтым электрогенератором. На стенах висели пилы, молотки, связки каких-то проводов и веревок. Напротив центрального входа стоял небольшой низенький столик, к которому были прилажены советские, повидавшие виды тиски.
Никодим подвинул к столику пыльный сварочный аппарат. Протерев его тряпкой, которая была грязнее вытертой пыли, он сел на него, облокотившись спиной на стенку автобуса.
- Чего стоишь? В ногах правду ищешь? Нет ее там. - Никодим жестом указал на противоположный угол столика.
- Так тут у тебя здесь вроде стульев нет, — Никита безуспешно исследовал глазами помещение в поисках подходящего предмета. Остановив взгляд на генераторе, он толкнул его ногой к столику и перевернул на попа. Генератор требовалось протереть, но Никита побоялся брать тряпку, предложенную хозяином, уж больно она напоминала семейные поношенные трусы. Вместо этого он взял лежавшую на столе газету и развернул ее, встряхнув. Пожелтевший от времени «Советский спорт» от 13 июля 1985 года. Даже жалко такой раритет под задницу класть. Никита постелил газету на генератор и присел, выжидающе посмотрев на Никодима.
- В общем, такое дело. Ботаник все правильно тебе сказал, нужОн ты нам больше, чем мы тебе. Но для начала обучить тебя надо. Да хотя бы окошки делать. Смотри сюда. - Никодим вытянул руки указательными пальцами вперед и дотронулся и их подушечками друг до друга. Через секунду между пальцев появилась яркая тонкая полоска света. Он быстро разъединил пальцы, нарисовав в воздухе круг размером с футбольный мяч. Внутри круга появился свет, будто включили телевизор, по экрану которого пробегала рябь. Никита посмотрел в получившееся окно. Там, внутри, он увидел зелень искусственного футбольного поля и часть трибун с огромными белыми буквами «ЛЮТ». Это же стадион «Салют», он не был на нем года три, но знакомое место узнал сразу.
- Получается, мы находимся на стадионе, только в с другой стороны... - Никита замешкался подбирая название места.
- Я это место Пустошью называю. Та же Земля, только пустая, мертвая. Сначала Могильником звал, но длинно получается. Мо-гиль-ник. А вот Пус-тошь аж на слог короче выходит.
- Пусть будет Пустошь. Получается, мы сейчас в районе стадиона находимся. Шли мы час, с Гагарина. То есть примерно столько же времени у нас бы ушло и там, на Земле. Получается, и там, и тут расстояния соотносятся между собой?
- Допетрил. Министрой будешь, как вырастешь, - Никодим расплылся в улыбке, довольный своей шуткой. - Пустошь как и Земля, один в один, если по горизонтали брать. А вот с вертикалями беда. Ботаник не сказал тебе, когда все случилось. А судя по тому, что деревьев тут я ни разу не встречал, появилась Пустошь ой как давно. Скумекали мы, что 400 миллионов лет назад как минимум, а то и старше, если книжкам умным верить. Так вот, за это время на Земле дохрена чего вверх повылазило. Хотя бывает и так, что и вниз кой-чего просело. Поэтому и лестницу пришлось тащить с собой. Можно было тебя пораньше сюда привезти, да хотя бы у подъезда встретить, но этот хер любит когда все «эффектно», чтоб его.
- Заебись выходит, а если бы вы не успели?
- Ну бывает, не все ладится, но мы плюс минус точно рассчитали, - хозяин автобуса пожал плечами.
- А, ну ладно тогда. Молодцы, считать умеете, - съязвил Никита.
- Да хорош тебе обиженку строить, чей не баба. Лучше дальше слушай. Место здесь доброе, ровное в обеих проекциях, для схрона самое оно. Кстати, «Икарус» тут уже стоял. Загадка дыры. Они же, дыры, сами могут появляться. Вспышки там на солнце, молнии, да еще много чего, что нашему уразумению не подвластно. Руками такую большую дырку не сделаешь, чтобы автобус пролез. Я ево подшаманил немножко, что бы вдруг какой леший не залез, хотя это вряд-ли. Николаич тебе сказал, что народу в Пустоши много, но соврал. В окрестностях Дзержинска мы совсем одни, к гадалке не ходи. Ближе к Нижнему Новгороду может один-два светляка есть. В Москве пара десятков. Раньше сотня набиралась, но сейчас нет. Время не то. Охотятся на нас, и тут, в Пустошах, и там, дома.
- Кто охотится? - заинтересовался полицейский.
- Это ты с Николаичем обсудишь, он красиво все изложит. Моя задача научить окошко тебя делать. Вот смотри, - он указал на дырку, которая продолжала демонстрировать происходящее снаружи. Сейчас, пока мы ничего не просунули, видим его только мы. Но если мы пелену-то порвем, то окно уже и туда и сюда видно будет. Да, пока ты в него пальцем или еще чем не ткнул, энергия в башке твоей не тратится. Можешь хоть сто окошек открыть, только недолго они живут, минут пять максимум. Потом схлопываются. Свое окно ты сам закрыть можешь, силой мысли, но опыт нужОн. - Окно свернуло электрическим разрядом и исчезло.
- Мистика, — прошептал Никита.
- Хуистика! Давай, пробуй! Пальцы вытащи и делай как я показывал.
Никита хмыкнул, но подчинился, выставим перед собой руки, выпятив и сомкнув указательные пальцы. Потер подушечками пальцев друг о друга. Безрезультатно. Повторил процедуру, более интенсивнее, но результат оказался таким же. Никита поднес пальцы к глазам и осмотрел — под ногтями всех пальцев была забита черная грязь.
- Если ногти почистить, хуже не станет. Только и лучше не будет, - оценив происходящее заметил Никодим. - Пробуй еще раз. А в голове представь, будто через лист бумаги проход делаешь. Мне помогло в первый раз.
- Тебя тоже кто-то учил?
- Меня-то? Могу рассказать, коли хочешь. - Никодим откашлялся, явно желая начать рассказ.
- Я весь внимание, - Никита хотел поудобней откинуться назад, но вспомнил, что сидит на генераторе, а не на стуле со спинкой. Он сложил руки на столе и уставился на Никодима, ожидая когда рассказчик заговорит.
- Родом я из Саратовской губернии, - начал Никодим. - Отец у меня кожевенных дел мастером был, потихоньку промысел свой мне передавал. Как говориться, где родился, там и сгодился. Один я был у отца. Мать при родах умерла, а он никого больше искать не стал, хотя хаживали к нему с приятными намерениями девицы. Пока я был салажонком, ничего примечательного-то и не вспомню. Сейчас про нашу семью сказали бы, что мы социофобы, а тогда вроде отшельников были с ним. А вот когда мне лет двадцать исполнилось, стала к нему вдова одна ходить, странная очень баба была, Марией звали. Ни детей, ни мужа, а деньги водились. Про нее поговаривали будто ведьма, плевали вслед. Она все про конец света вещала, не вот чтобы по улицам ходила и орала про это, нет. А вот тяпнув чуток, лезла из нее эта ахинея. Отец то уши развесил, проникся. Они с ней даже в город ездили, в какое-то общество, собранное из таких же фантиков.
- Фанатиков, - машинально поправил его Никита.
- Ну да, я про них. Приезжали, потом всю ночь читали книги всякие в доме, а меня на сеновал гнали. И однажды летом засуха случилась, а тут и пожары подоспели, Много чего сгорело в уезде, много кто сгинул тогда. Деревенские почему-то на Марию думали. Население деревни поголовно старообрядцами было, в колдовство да бесовство дюже верили. Уж не знаю, кто надоумил, но сожгли ей дом, потому она к отцу и переехала. Кто поджигал - не нашли, да и не искали никого. А вот к отцу начал староста ходить, говорил, выгнать надо Марию из деревни. Последний раз, так с помощниками и подводой пришли, только отстояли мы Марию. Глядишь, может затихло бы все, как дожди бы пошли, вот только случилось событие странное. Мы с отцом как раз дела закончили, да к ужину собираться начали. Как в небе грохот раздался троекратный, громом всю округу прошило, страшно было до жути. Как будто врата в ад разверзлись. Я как предчувствовал, вечером того дня я в деревню тихоней сходил, а там собрание идет. Ведьму, Марию то бишь, во все голоса, и поганкой, и ведьмой, и нечистой обложили. Кто-то клялся, что видел, как она на болото ночью ходит и с нечистой силой знаться. Порешили сходом силой из хаты отцовской выволочь, да в лес увезти и оставить. Я домой прибежал, в ночь уже, все рассказал, да только отец спокойный был, будто знал чего, дверь запер, и ждать стал. А потом местные пришли, сказали отдать им бесовку, иначе дом спалят. Отец их к лешему за сосновыми хуями послал, меток был мужик на крепкое словцо. Мария тоже не промах, в окно им всю правду про их матерей рассказала. Они и подожгли нам дом, сукины дети, махом вспыхнуло, засуха же. До сих пор в глазах стоит картина, как горящий дом освещает людей снаружи, как злых призраков.
- А ружей не было у вас? Отстреливаться? - поинтересовался Никита.
- Боевиков насмотрелся? Не было, да там пулемет нужен был, а не ружья, - Никодим вздохнул. - Дымом все заволокло внутри, я выбраться хотел, но отец меня в погреб скинул, а сверху стол уронил. А потом кричали они, проклинали местных. Минут пять я их слышал, пока внутри крыша не рухнула. Крышка погреба начала тлеть, дым уже и вниз спустился, вот тогда я понял, что каюк мне. Молиться начал, руками в стенке прижался, и представил, будто дверку отворяю, чтобы выйти. Смотрю, пальцы у меня засветились. Я сначала будто дверь пытался открыть, а потом мысля светлая в голову пришла, и я круг нарисовал, и концы замкнул. А из окна синий свет льется. Я вперед нырнул, и вывалился в щель какую-то. Долго из нее выбирался, а как вылез, глазам не поверил, вместо желтого солнца — синее. И тишина. И пустота. Думал поначалу, что все таки надышался дыма да умом тронулся. Потом, конечно, допетрил что к чему. Главное, первый раз окно сделать, потом оно уже само как-то. Настрой важен. И верить надо. Давай, делай, я в тебя верю.
- История достойна фильма, - Никита уважительно поднял большой палец вверх. - А что за взрыв был? Перед тем как дом сожгли? Врата ада все таки открылись?
- Да какое там. Метеорит это был. Про него в газетах даже писали потом. Я потом часто про него слышал, живой свидетель, считай. Метеорит из Павловки.
- Как Челябинский?
- Может быть и как. Ты давай не уходи от темы. Давай, упражняйся, времени у нас мало.
Никита снова попытался разжечь в кончиках пальцев искру, как показывал Никодим. Натужился, представляя, что сейчас пальцы засветятся мягким желтым свечением и он откроет портал на землю. Ничего, никакого подобия желаемого. Никита понюхал пальцы — ни дымом, ни гарью не пахло.

- А почему времени мало? С чего вы вообще взяли, что я такой же как и вы, и что я также смогу?
Никодим открыл рот, и даже привстал, намереваясь что-то сказать, но в последний момент передумал и сел обратно. Было видно, что он находится в замешательстве. Немного подумав, он поднялся с импровизированного стула и молча двинулся к двери.
- Ты куда? - одернул его Никита.
- Посоветоваться надо. Чичас вернусь. Посиди пока, эвона, газету почитай, - с этими словами он вышел наружу, громко лязгнув дверью.
Никита остался наедине с собой и с мигающим новогодним светом. Старик его заинтриговал своим поведением. Хотя почему старик, ведь тело его выглядело не больше, чем на 30 лет. Белозубый молодой человек. Его приодеть немного, и хоть в модели. И вот как правильно его называть? Ничего умного в голову не приходило. За полтора часа что он здесь, в этом мире, он получил море не укладывающейся в голове информации, поэтому ничего странного, что он тупит. Нехватка оперативной памяти в голове бывшего опера. Никита улыбнулся своей шутке.
Ему захотелось повнимательней осмотреть обстановку автобуса с лежащим внутри скарбом. Почти наверняка здесь припрятано что-нибудь интересное, возможно из царских времен. Он вспомнил, что говорил ему Николай Николаевич про Никодима. Когда он родился? В год отмены крепостного права? Историю он знал неплохо и помнил дату — 1861 год. Кажется, при Александре втором. Получается, Никодиму 163 года? Это же сколько событий он застал? Николая II, революцию, две мировых войны. Нужно будет поплотнее пообщаться с ним на тему истории, освежить знания.
На крыше небольшого, криво сколоченного, неокрашенного шкафчика, он заметил что-то продолговатое, завернутое в холщовый мешок. Никита подошел и взял предмет в руки. Вроде тяжелый. В этом мире понятие тяжести для него изменилось, он еще не привык к этому. Он вспомнил, как нес лестницу. Она должна была весить килограмм двадцать, но по дороге он вечно забывал о ней. Не было усталости в мышцах, да и сам вес ощущался не так явно.
Никита снял проволоку, которой был замотан мешок, открыл его и изумленно ахнул. В мешке лежал пистолет-пулемет Шпагина, обернутый коричневой бумагой, блестевшей от смазки. На дне мешка лежало несколько круглых дисков. Никита бережно вынул автомат и снял бумагу. Он любил оружие и довольно сносно разбирался в его видах. ППШ он держал много раз: в музеях, на выставках, на различных событиях, приуроченных в празднованию победы в ВОВ. Он вынул из мешка дисковый магазин, взвесил на руке. Вроде бы тяжелый, наверняка с патронами. Он ни разу не вставлял такие магазины, и знал, что с ними бывают проблемы - привередливые. Но этот вошел легко, быстро встав в нужный паз. Никита поднял оружие, ища цель в глубине автобуса. В свете мерцающих гирлянд, в самом конце ящиков он видел что-то, накрытое белой простыней. Очертаниями предмет напоминал манекен. Никита прицелился в его голову, указательный палец коснулся курка. «Бах» - он представил как пуля вылетает из ствола и вдребезги разносит пластиковую голову. Он нехотя положил ППШ на мешок и решил продолжить исследования.
Куча банок с различной жидкостью: ацетон, вайт-спирит, керосин, смазка, машинное масло. Несколько зеленых канистр с бензином. Сдутая резиновая лодка и весла. Два пустых алюминиевых бидона. И внезапно — несколько танковых снарядов с серыми головками. Вроде так выглядят фугасные. Снаряды стояли на деревянных армейских ящиках. Никита хотел было убрать снаряды, чтобы заглянуть в ящики, но подумав, отказался от этой идеи. Наверняка гранаты или мины. А вдруг снаряженные, ну его нахуй.
Никита продолжил осмотр, все дальше уходя в конец автобуса. Он обнаружил пару велосипедов: складную «Каму» и горный «Stels».
- В велосипедах ты не разбираешься, — вслух сказал Никита.
Он прошел автобус до конца. Большая часть хабара лежала в закрытых ящиках, либо была плотно завернута, узнать что там было проблематично. Он остановился перед последним объектом — тем самым манекеном, накрытым простыней. Интересно, что под ней. А вдруг у Никодима тут надувная баба? Никита протянул руку намереваясь откинуть ткань, как сзади снова лязгнула, открываясь, входная дверь. Никита развернулся.
В автобус вошел Николай Николаевич. То, что они с Никодимом поменялись местами, полицейский понял по изменившейся походке и стройной осанке паренька.
- Никита, — обратился к нему Николай. - А давайте-ка вернемся на землю обетованную? Обещаю, вы удивитесь, узнав какой аппетит вы нагуляли всего за время, проведенное здесь. А заодно и руку подлечите.
Никита удивился перемене настроения хозяина автобуса, но виду не подал. Он умел ждать. Видимо, ему хотят рассказать что-то важное за ужином. Если расстояния здесь схожи с Землей, то и время, скорее всего, идет в правильных пропорциях. А если прибавить пару часов, то в Дзержинске должно вечереть.
Двое людей вышли на улицу. Один из них, поменьше ростом, запер дверь, убрал ключи в рюкзак и быстрым, отточенным движением создал светящийся круг, в который, согнувшись, прошли по очереди оба странника.

Спрыгнув на искусственную траву газона, Никита не сразу, но ощутил легкое покалывание во всем теле. Как будто миллионы маленьких раскаленных иголок в пились в его тело. Неприятное, но вполне терпимое ощущение. К нему подошел Николай, поднял его сломанную руку и осмотрел.
- Я думаю, пока идем ужинать, она уже срастется, - он подтянул проволоку, обвязывающую руку. - Не держи на весу, иначе неровно срастется. Пусть болтается.
Никита начал ощущать прикосновения Николая в районе перелома. Боль потихоньку возвращалась, но пока была несильной.
- Боль вернется полностью в течении суток. Как говорит наш общий знакомый – плюс минус. А пока предлагаю покинуть стадион, все таки не хотелось бы портить такую красивую травку, пусть и искусственную, твоей блевотиной. - С этими словами Николай двинулся в сторону выхода.
«Моей блевотиной?» - что он имел ввиду? Николай двинулся за ним. Почти дойдя до ворот, он почувствовал, как его накрывает волна тошноты. Он вцепился в металлическую изгородь и его дважды резко вырвало.
- В первый раз всегда такая экстракция, - поучительным тоном прокомментировал случившееся Николай. - В ресторан нас таких пыльных не пустят, но я знаю в десяти минутах ходьбы отсюда шикарное место, там делаю очень недурственную шаурму. И есть где присесть и поболтать.
Никиту вырвало еще раз. Он подумал о том, что даже дай ему кто-нибудь миллион, он вряд ли бы решился сейчас съесть что-то.