«Бойня номер пять» считается одной из главных антивоенных книг. Главный герой романа, Билли Пилигрим, является своеобразным альтер-эго писателя. Дело в том, что сам Воннегут во время Второй мировой войны ушел на фронт добровольцем, где попал в немецкий плен. Его рота была разбита, а сам он отправился в Дрезден работать на витаминный завод. Там он чудом выжил после печально известной бомбардировки, в ходе которой английская авиация полностью уничтожила город. Писатель чудом спасся, укрывшись в подвале скотобойни. Этим событиям он и посвятил свой главный роман.
Первое, что поражает в произведении, – это рваное хаотичное повествование. Оно постоянно перескакивает с одного события на другое. Это объясняется тем, что главный герой научился переносить свое сознание в разные эпохи своей жизни. То мы видим, как он пробирается по заснеженному лесу, скрываясь от врагов, то сидит в своем кабинете и работает, и вот уже находится на собственной свадьбе. Это позволяет ему спокойно переносить все жестокости немецкого плена, ведь он знает, что с ним будет дальше. В этом выражается главный писательский прием Воннегута – о самых трагических эпизодах он рассказывает с долей юмора. Повествование построено на контрасте сарказма и философской глубины.
Роман сложно назвать фантастическим в современном понимании этого слова. Из фантдопущений в романе присутствует эпизод похищения главного героя инопланетянами-тральфамадорцами. Они помещают Билли в своеобразный зоопарк вместе с известной актрисой. Именно там главный герой знакомится с философией тральфамадорцев – для них нет определенного момента жизни, они проживают все их одновременно и могут вернуться в любой из них. Люди представляются им огромной многоножкой, где в начале детские ноги, а в конце старческие. Поэтому не стоит грустить или переживать из-за чего-либо, ведь в другое время все хорошо. Даже смерть – это не конец, а лишь плохой эпизод. При этом они осознают, что будущее хоть и известно, но при этом неизменно. Эти знания помогают Билли спокойно переживать все ужасы войны.
Хотя роман и является антивоенным, как таковой войны в нем немного. Больше в нем бытовой рутины, в которой нет ничего героического и романтичного. Война – это совершенно бессмысленное занятие, которое не нужно ни одному здравомыслящему человеку. Эту мысль автор и пытается до нас донести. Такие дела.
Читателю самому предстоит решить для себя, что же происходит с Билли. Все эти путешествия во времени и похищение инопланетянами реально имели место или это лишь бред, рождённый искалеченной психикой человека, прошедшего через ад. Думаю, однозначного ответа просто не существует.
Сам Билли Пилигрим прописан довольно неплохо. Во всех эпизодах своей жизни он выступает скорее в роли безучастного наблюдателя, а не двигателя сюжета. Возможно, именно это и помогло ему выжить в немецком плену. Остальные же персонажи, хоть и довольно яркие, выполняют лишь роль функций, лучше раскрывающих сюжет. Это логично, ведь они лишь мимолётные эпизоды в длинной жизни Билли.
Стоит отметить, что главный герой появляется лишь во второй главе, а книга представляет собой мемуары сослуживца Билли, прошедшего тот же самый путь. Он хочет написать книгу о событиях в Дрездене, и «Бойня номер пять» – та самая книга.
Второе название романа, «Крестовый поход детей», может кого-то ввести в заблуждение. Никаких детей тут нет. Однако, по мнению автора, молодые американские солдаты мало чем отличаются от детей. Они точно также зачастую не понимают за что сражаются, и слабо представляют себе суть войны.
Итог: «Бойня номер пять» – шедевр антивоенной литературы. На родине, в Америке, его даже пытались запретить, что лишь прибавило роману популярности. Произведение можно смело отнести к современной классике, и прочитать ее нужно любому любителю литературы. «Бойня номер пять» оставляет после прочтения неизгладимое впечатление.
28 февраля 1609 года в городе Выборг между представителями русского царя Василия Шуйского и шведского короля Карла IX был подписан договор, согласно которому Россия отдавала шведам крепость Корела с ее уездом и отказывалась на свои притязания в Ливонии, а взамен получала помощь 15-тысячного экспедиционного корпуса Якоба Делагарди для борьбы с войском Лжедмитрия II. Для короля Речи Посполитой Сигизмунда III, воевавшего в то время со своим дядей за шведскую корону, данное соглашение послужило формальным поводом для объявления войны России (Пост об отношениях Польши и Швеции лежит тут - Сигизмунд III Ваза. Битва при Кирхгольме (Польско-шведская война) ). В реальности союз шведов и русских не нес прямой угрозы Речи Посполитой, однако Сигизмунд увидел в нем возможность без особого труда овладеть погрязшей в смуте Россией.
Сигизмунд
Весной 1609 года польский сейм одобрил поход на Москву, и Сигизмунд начал собирать армию. Пока шел набор основного войска, отряды польского военачальника Александра Гонсевского активно совершали набеги на Смоленскую область, разграбляя местные деревни и проводя агитацию среди местных жителей, призывая их перейти под крыло польского короля. Понимая, что войны уже не избежать, воевода Смоленска Михаил Шеин отдал приказ на строительство застав на приграничных рубежах и отправил на их оборону несколько сотен дворян и детей боярских, которые должны были возглавить на местах крестьянское ополчение. Однако данное мероприятие вскоре с треском провалилось, ибо знатным товарищам не улыбалось оставаться на острие грядущих событий, а крестьяне и вовсе быстро разбежались по соседним лесам. В итоге Шеин отозвал местную элиту обратно в Смоленск и принялся готовить город к обороне.
За считанные недели воевода сумел набрать из соседних поместий стрельцов, пушкарей, ратников и дворян, создав тем самым городское ополчение численностью около 5500 человек. Шеин наладил в своей армии железную дисциплину и тщательно расписал службу у городских стен и башен, грозя за любое ее нарушение смертной казнью. Также было сожжено около 6000 дворов в городском посаде, чтобы поляки не смогли организовать лагерь на его базе. Утратившие кров жители посада устремились укрыться за крепостными стенами Смоленска, чем вызвали небывалый рост цен за наём жилья. Разумеется, у новоприбывших денег не было, и, чтобы спасти ситуацию, Шеин распорядился на все время обороны города отменить все наймы и обязал владельцев жилищ принять у себя посадский и окрестный люд. Город перешел на осадное положение и принялся ждать неприятеля.
Основная армия Сигизмунда, численностью около 12,5 тысячи человек, подошла к городу 19 сентября. Поляки со всех сторон оцепили крепость и заняли все соседние деревни. Имущество крестьян было разграблено, а их самих обязали возить в польский лагерь съестные запасы. Впрочем, довольно быстро большинство крестьян бежало лес. Сигизмунд отправил к Шеину гонца с ультиматумом о капитуляции, который тот не принял. По легенде, воевода заявил гонцу, что если он ещё раз явится с подобным предложением, то его "напоят водой Днепра"... Началась осада Смоленска, продлившаяся почти два года.
Судя по всему, Сигизмунд изначально даже и не планировал брать город штурмом, а рассчитывал на его быструю сдачу и дальнейшее продвижение всей армии вглубь России. У поляков не было тяжёлой осадной артиллерии и достаточного количество пехоты, чтобы захватить мощные крепостные стены Смоленска. Поняв, что смоляне сдаваться не планируют, польский гетман Станислав Жолкевский созвал военный совет, на котором сообщил Сигизмунду, что польская армия не располагает необходимыми для штурма силами и средствами, и предложил ограничиться блокадой Смоленска, а главным войскам направиться на Москву. Однако польский король все же приказал предпринять попытку захвата города, и 25 сентября начался штурм Смоленска. Изначально поляки хотели разрушить петардами (чугунный литой сосуд, наполненный порохом, крепившийся на прочную доску, а затем к объекту, который должен был быть взорван) Копытинские и Авраамиевские ворота и через них ворваться в крепость. Однако по приказу Шеина у каждых ворот заранее были установлены деревянные срубы, наполненные землёй и камнями, что делало данный план невыполнимым.
Петарды
Тогда поляки скорректировали свои действия и в результате ночного закладывания мин сумели взорвать Аврамиевские ворота. В месте пролома планировался штурм, но атакующие замешкались, и гарнизон крепости успел организовать оборону бреши, открыв огонь по наступающим отрядам, в результате которого те понесли тяжёлые потери и в беспорядке отступили. Попытка штурма провалилась.
Тем временем в конце сентября армия Сигизмунда пополнилась 10 тысячами казаков и достигла численности 22 000 человек против 5500 защитников крепости, что практически гарантировало взятие города. Тем не менее вместо новой попытки штурма Сигизмунд решил прибегнуть к тактике «подземной войны» - поляки стали рыть галереи, пытаясь заложить под крепостные стены мины и тем самым их обрушить. Однако все ходы своевременно раскрывались и подрывались русскими саперами, погребая под землей солдат противника. Для определения места подкопа расставлялись медные сосуды, колокола или просто миски с водой возле стены. Если рядом шли подземные работы, то металл начинал резонировать и звенеть, а вода колыхаться. Соответственно, в том месте, где вибрации были наиболее мощными, можно было ожидать атаки врага. А дальше можно было либо копать на встречу, чтобы встретиться с врагом в месте соединения двух тоннелей и устроить под землей кровавый ад, либо можно было проложить тоннель ниже или выше вражеского, заложить туда заряд и благополучно его взорвать, обрушив оба тоннеля.
Поляки не забывали и бомбардировать Смоленск, однако огневое превосходство было на стороне защитников крепости, и их ответный огонь доставал даже до лагеря Сигизмунда. Гарнизон Смоленска также проводил вылазки из города с целью пополнения запасов воды и дров. В ходе одной из таких "выходов" русские солдаты даже умудрились захватить польское знамя. Поняв, что захватить Смоленск у них не получается, интервенты перешли к пассивной осаде. Сигизмунд в это время призывал перейти к нему на службу польских наемников, сидевших в Тушино в лагере Лжедмитрия II, обещая им щедрое вознаграждение. Поляки в то время уже начали сомневаться в удачном исходе предприятия по кодовым названием "Самозванец" и решили принять предложение своего короля, начав массово стекаться под Смоленск. Тушинский лагерь стал таять на глазах, а Гетман Рожинский и вовсе начал открыто угрожать самозванцу расправой. В итоге 27 декабря 1609 года, спрятавшись под дранкой (кровельный материал) в телеге, Лжедмитрий бежал в Калугу, ставшей впоследствии его новой резиденцией. Вскоре русско-шведское войско окончательно очистило территорию от сил самозванца и сняло осаду с Москвы. Получив свободу действий, царь Василий Шуйский отправил эту же армию численностью около 15000 тысяч человек на деблокаду Смоленска. Сигизмунд же, не снимая осады с города, направил навстречу ей семитысячный отряд под командованием гетмана Жолкевского, почти полностью состоявший из гусар.
Командующий русскими войсками, брат царя Дмитрий Шуйский в предстоящей битве пытался применить тактику своего предшественника на этом посту — князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского. План был окружить свое основное войско деревянными сооружениями, чтобы помешать противнику использовать свою коронную кавалерию. Другими словами, в чистом поле строилась временная крепость (гуляй-город). Авангардный отряд русской армии успел построить "гуляй-город" близ деревни Царёва-Займища, однако быстро попал в окружение поляков и засел в глухую оборону, дожидаясь помощи от своих товарищей, идущих им на выручку.
3 июля основные силы царской армии вышли к деревне Клушино недалеко от Царева-Займища и остановились там на ночевку. Шуйский и Делагарди планировали на следующий день атаковать поляков и прорваться к запершимся в "гуляй-городе" войскам. Зная о небольших силах противника, они были полностью уверены в своей победе, не подозревая о том, что в их армии завелись изменники... Два немецких солдата из отрядов Делагарди пробрались в лагерь поляков и сообщили гетману Жолкевскому о приближении русско-шведских сил, а также рассказали о готовности наёмников перейти на сторону поляков, так как они до сих пор не получили жалованья (Делагарди задержал выплату, рассчитывая расплатиться с армией после сражения, а долю убитых солдат оставить себе). Получив эти сведения, Жолкевский составил смелый план, решив неожиданным ночным ударом разгромить превосходящие силы противника. В ночь на 4 июля поляки в полной тишине, без барабанного боя и музыки двинулись на своего врага, оставив у окруженного "гуляй-города" заслон из пехоты и запорожских казаков. На рассвете польский авангард неожиданно для русских появился перед их лагерем.
Царские войска в спешке поднялись по тревоге, чтобы дать отпор врагу. Однако если наёмники из отрядов Делагарди оказывали упорное сопротивление противнику в течение 3 часов, то большая часть русских полков не выдержала уже первой атаки кавалерии Жолкевского и бежала, ища укрытия в лесу. Спустя некоторое время к отряду Жолкевского подоспели их пушки и немногочисленная пехота, которые огнём и решительной атакой опрокинули державших оборону шведов и заставили их также бежать в лес. Воевода Дмитрий Шуйский же со своим пятитысячным отрядом и 18 пушками засел в обозе в соседней деревне и наблюдал за разгромом своей армии со стороны, проявляя полную пассивность.
Шимон Богушович. Битва при Клушине.
Тем временем остатки войска Делагарди (около 3000 человек) оказались зажаты на правом фланге около леса и вступили в переговоры с Жолкевским, в результате которых часть наёмников перешла на сторону Речи Посполитой, а остальным предложили свободный проход за обещание больше не воевать против Сигизмунда III в Русском царстве. Делагарди пытался пресечь измену и приказал начать спешно раздавать деньги шведским солдатам, но в этот момент шотландские и французские наёмники, возмущённые, что до них очередь так и не дошла, разграбили обоз своего же войска. В конце концов Делагарди заключил соглашение с Жолкевским, получив от него право свободного прохода на условиях нейтралитета. Видя уход шведов, русские войска, сидевшие в деревне, приступили к паническому бегству... Чтобы задержать поляков, Шуйский приказал разбросать по лагерю меха и драгоценности. Сам он бежал одним первым, но увяз в болоте, и, для спасения, ему пришлось бросить своего коня и продолжить путь на крестьянской лошади. Поляки гнали русское войско на протяжении 20 км и в результате сражения захватили их обоз, казну, артиллерию, знамёна и даже саблю и воеводскую булаву Дмитрия Шуйского. Позже Жолкевский писал Сигизмунду: «Когда мы шли в лагерь русских, у нас была только одна моя коляска и фургоны двух наших пушек; при возвращении у нас было больше телег, чем солдат под ружьём». Результатом сражения стало фактическое уничтожение передовой русской армии, что выглядело натуральным приговором для защитников Смоленска.
18 июля 1610 года поляки предприняли новую попытку захвата крепости - им удалось огромными ядрами пробить брешь в стене у Грановитой башни, через которую ринулись отряды осаждающих. Однако вновь все три попытки штурма пролома в стене провалились из-за ожесточённого сопротивление гарнизона. Брешь была вскоре заделана. За день до этих событий в Москве в результате восстания был свергнут с престола царь Василий Шуйский, и вскоре вся власть в стране перешла к Семибоярщине. Новые правители направили Шеину приказ немедленно сдать город польскому королю, так как собирались заключить с ним союз. Однако воевода отказался выполнять это распоряжение, а местные горожане его в этом поддержали. Разгневанный Сигизмунд поставил смолянам трёхдневный ультиматум: под страхом смерти сдать город, но те ответили на него подрывом королевских пушек, под которые совершили подкоп. Это заставило короля затребовать новых пушек из Слуцка, а горожанам, осажденными, дало два месяца передышки.
21 ноября 1610 года полякам вновь удалось подорвать стену, в которой образовалось новая брешь. Но если дыра была новой, то результат оставался старым. Все попытки прорваться в город были пресечены отважными защитникам крепости. Осаждающие и осаждённые приготовились зимовать. Для смолян зима 1611 года стала роковой и перечеркнула все попытки дальнейшего сопротивления. От холода,голода и болезней за неделю в Смоленске умирало по 300-400 человек. Запасы пороха подходили к концу, и лишь десятая часть бойцов и ополченцев могла полноценно нести караульную службу. Когда масштабы бедствий в городе стали известны полякам, они предприняли решающий штурм. 12 июня 1611 года начался самый мощный за всё время осады артиллерийский обстрел города, в результате которого была обрушена часть стены близ Авраамиевских ворот. Заделывать пролом оказалось уже некому.
На следующее утро поляки принялись штурмовать город сразу с четырёх сторон. Гарнизону не хватало сил дать отпор врагу, и Смоленск пал. Поляки в качестве мести за долгую оборону города устроили на его улицах ужасающую резню местных жителей. Около 3000 тысяч смолян укрылись в Успенском Соборе в надежде, что захватчики не будут осквернять резней церковь. Однако интервентов это не остановило, и, ворвавшись в собор, они устроили в нем кровавую баню. Чтобы остановить происходившее, дворянин Андрей Беляницын схватил факел и бросился в пороховой погреб, находившийся под церковью... Вскоре раздался взрыв, уничтоживший собор вместе со всеми в нем находившимися.
Что же касается Шеина, то он со своей семьей и с 15 ратниками заперся в одной из крепостных башен и долго держал оборону. Жолкевский писал, что Шеин убил около 10 немцев и собирался принять смерть, но в конечном итоге, вняв мольбам членов семьи, вышел из башни. Воеводу немедленно доставили к Сигизмунду, который был настолько взбешён двухгодичной осадой и огромными потерями в своем войске, что наплевал на кодекс чести того времени, предписывающий победителям снисходительно обращаться с командованием проигравших, и приказал подвергнуть Шеина пыткам. В результате в полумёртвом состоянии Шеин, закованный в кандалы, был увезён в Польшу. Сын, дочь и жена воеводы также были захвачены в плен. В польском плену Шеин провёл восемь лет. Сигизмунд на протяжении всего срока периодически подвергал бывшего воеводу позору, например, возя его вместе с другими смолянами в открытой карете по улицам Варшавы. Лишь 1 июня 1619 года в результате обмена пленных Шеин вернулся на родину.
Шеин сдаётся полякам
В результате двадцатимесячной осады население Смоленска сократилось с 40 000 до 8000 человек, а из гарнизона численностью 5500 уцелело лишь две сотни. Все они были изранены, измождены голодом и болезнями. Однако и поляки за это время понесли катастрофические потери - в результате неудачных штурмов и болезней армия Сигизмунда потеряла около 30 тысяч человек. После падения Смоленск на 43 года вошёл в состав Великого княжества Литовского, пока в 1654 году Русскому царству не удалось отвоевать город обратно. Отчаянная оборона Смоленска гарнизоном, во много раз уступающим в численности армии противника, сыграла колоссальную психологическую роль в формировании патриотического лагеря в России и стало идеологическим обоснованием Первого народного ополчения, нацеленного на борьбу с вторгнувшимися в Россию поляками.
В следующей части речь пойдет о свержении царя Василия Шуйского и падении Лжедмитрия II.
Пикабу снесли мой пост. Видимо кто то пожаловался, либо сами модераторы больно умные) В общем просто заново напишу все тоже самое Перевожу дневник отца в электронный формат Там события специальной военной операции. Когда будет готово - залью сюда. Ждите если интересно
У меня тут случился интересный разговор, но один вопрос так и остался без ответа. Скажем, имеем два христианских государства, которые вступили друг с другом войну. Близится решающее сражение. И те, и другие истово молятся, служат молебны о победе, - возможно, одному и тому же святому, кстати. Кто победит?
Поужинав, фашисты начали расходиться по казармам, а Дина — убирать столы после ужина.
Она всегда занималась этим, надзиратель не делал ничего, кроме как слонялся за девушкой по всей столовой, лишь бы ничего не натворила: мало ли, солдат своей стряпней отравит, или еще чего похуже. Двадцатилетней девушке приходилось и накрывать на столы, и готовить, и убирать со столов три раза в день. За два с лишним года в кругу немцев Арханова постепенно выучила немецкий, и безобидно сидя на кухне, пока немцы ели, и рядом сверля взглядом постукивал по полу ботинком надзиратель, слушала их разговоры и после отбоя в своей маленькой комнатушке, где была лишь кровать, тубочка и маленькое окно, на обглоданном листке бумаги писала темы разговоров немцев и складировала такие бумажки под тонким матрасом кровати, надеясь, что когда-нибудь она сможет передать все это советским солдатам и помочь им. Каким образом этот своеобразный склад все ещё не нашли — без понятия. И возможно, они бы сумели освободить ее из плена, отправить туда, где ей бы не пришлось работать на собственного врага. *** Ночь не выдалась не только у Дины, но еще и у Гюнтера.
Без особой причины ему приснилась та особа, которую он спас и видел еще днем. В этом сне, на рассвете, он шел по пшеничному полю рядом с ней, держа Валерию за руку, пока она смеялась с чего-то, идя чуть ли не вприпрыжку. В том сне было спокойно, и Гюнтер был в какой-то рубашке и штанах, которые абсолютно отличались от вермахтовской формы. Там не было фронта, мертвых товарищей, крови на земле, подорванных участков от мин, горящих деревень, военных с оружиями, а главное, не было криков невинных людей.
Ханс подскочил на кровати, проснувшись посреди ночи в холодном поту. Оглядевшись, он понял, что находится в своей знакомой казарме, которую делил еще с тридцатьюдевятью солдатами. Взглянув в окно, которое было справа от его кровати, сквозь железные решетки он увидел кромешную тьму холодной ночи. Отопление хорошо грело, из-за чего чувствовалась капелька уюта в этой неприятной атмосфере. Гюнтер понял, что после такого впечатляющего сна точно не сможет уснуть, в ближайшие минут пятнадцать уж точно.
Тогда он сменил положение на кровати, теперь сидя на коленях и оперев локти на подоконник окна. Колени немного продавливали матрас и одеяло, которое распласталось по периметру спального места вермахтовца. Вглядываясь в окно немец ушел в свои мысли. Он думал о происходящем вокруг, о ночном спокойствии, которое нередко срывалось взрывами еще до подъема в расписании распорядка.
Война уносила жизни невинных людей. И немцев, и русских, и евреев, и французов, и других. Гюнтер не ненавидел их, даже если они были врагами, как евреи или русские. Как должен был уничтожать врагов, а русских особенно, так по зову сердца спас советскую девушку, нарушив приказ фюрера. Молодая еще, красивая. Пусть живёт, пока может, война никого щадить не намерена. В любую секунду можно умереть, поэтому за два года люди уже научились ценить жизнь посекундно, пока еще могут дышать и держать пульс в венах. За философскими размышлениями прошло примерно полчаса, и немца все же начало клонить в сон. Гюнтер второй раз за ночь лег на кровать, укрывшись одеялом и обхватив подушку рукой, начиная медленно засыпать. *** В то же время Арханова не могла уснуть битый час. В маленькой и далекой комнатке не было отопления, и вместо одеяла был тонкий пододеяльник, который абсолютно не спасал от минусовой температуры на улице, которая была ощущаема и в помещении. — Повезло же немцам в казармах… Хотя бы знают, что такое одеяла и отопление… — Дина вновь выдохнула себе на руки и потерла их, пытаясь согреться хоть немного.
Даже на кухне в столовой было теплее, и это была причина ждать утро: прийти в теплое помещение и провести в ней день до отбоя, пока она не уберет тарелки, не помоет их, и не уйдет из столовой до утра, освобождаясь от ненавистного лица рядом. А утром просыпаться за час до подъёма солдат, приходить в кухню, готовить завтрак на военный штаб, накрывать на стол, и усаживаться на стул, пытаясь не уснуть и параллельно слушая диалоги солдат.
Всем привет, в продолжении серии постов, хочу поделиться с вами следующим переводом, данное письмо непонятным образом оказалось в этой стопке, письмо писал не прадед, а кто-то другой, кто именно никто и не знает, возможно кто-то узнает своих родственников и ему оно будет полезным. Оно было написано еще до начала Великой Отечественной и датируется 9 апреля 1941 года.
1/2
Оригинал письма, перевод будет ниже.
Перевод на современный татарский:
Исәнләрмесез кадерле туганнарым!
Җизни, апа, энем Гомәр, бик сагынычлы сәламнәребезне язып шат, тыныч, сәламәт рәхәт яшәвегезне теләп калабыз. Шулай ук, кечкенә энем Гомәрнең эше укып бәхетле, тәүфикълы булып, әти-әнине ярдәмче булуын телибез. Галия кодача, Габдулла абыйларга, Вәлиулла кодаларның барчаларына, Гафифә апага иптәше белән бик сагынычлы сәламнәремне сөйләгез һәм дә барлык күршеләргә мине белүчеләргә бик күп сәламнәр. Үзебез Аллаһка шөкер сәламәт һәм бер килеш тыныч яшибез, сез туганнырны сагынып искә алабыз. Җизни, апа сездән зур түбәнчелек белән гафу үтенәм сезнең җибәргән хатыгыз һәм күчтәнәчләрегезне күптән алсак та, һич хат язып сала алмадык. Рәнҗемәгез, сезләргә бик зур рәхмәт, мәшәкатьләнеп безне исегезгә алуыгызга. Һич көтмәгән идем, чөнки үз тормышыгыз да сатып алып ашап торганда инде күңелегез җитүенә бик зур рәхмәтләр. Ибраһим да әби җибәргән носкиларын киеп бетергән идек. Бу сез җибәргән носки бик яхшы таманга булуы бик рәхмәт. Үзебез ифрат оялабыз. Посылка алмыйлар, эшеннән йөрүчеләр юк. Ходай кушып бераздан ала башламаслармы дип уйлыйбыз. Үзебез Аллага шөкер, бераз рәтләнеп киләбез. Әти барган булса, сөйләгәндер инде. Без бүлмә алган идек, күп кенә расход чыкты. Хәзердә алганыбызгада үкенәбез, чөнки дөньяларның артык тынычлыгы юк, эштән булса кая җибәрсәләр дә, бармыйм дип әйтә алмыйсың әле. Бу арада Ибраһимны элек эшләгән урыныннан алып икенче урынга күчерделәр. Ул яхшылап урнашмый, һич кул бармый хат язып салырга да, инде Аллага тапшырдык шул урынында яхшы гына эшләсен магазинада эшләргә дә кыен түләми чыксада акча түләп котылу (...) Апа җан кисәгем бу хат эчендә 3 кенә сум акча булыр шуңар (...) хат булган туганнарны искә алып Ходай ризалыгы өчен дога кол әле. Апа җан кисәгем бәлки авылга үз авылыбызга җәйлектә барып килерсең, зират кылып, минем йөрәгем әрни. Ерак җир кайта алырмынмы дип. Үзебез бер килеш яшибез. Апа, җизни быел үзебезгә кунак булып килегез. Ерак җир түгел, 2 сутка. Әгәр дә килсәгез безгә алдан хәбәр бирерсез. Үз хәлләрегездән озын хат языгыз. Апаның саулыгын шулай ук җизни үзеңнең сау-исән булуыңнан яз. Гомәрнең яхшы укуын белеп шатланам. Бәхете булып зур үсүендә үзегезгә ярдәмче булса. Кодача апалар яхшы торалармы. Баласы зур булдымы? Үзегезнең ашау-эчүегезгә бармы? Барында языгыз бик сагынып сәламәт белән сезләрдән түбәнчелек белән гафу үтенеп хәерле киләчәкләр теләп калучылар. Хәлимә Ибраһим.
9/IV 1941 г.
Перевод на русский язык:
Здравствуйте дорогие родные!
Жизни (зять), тетя, братишка Гумер. Всем передаю большой привет, желаю спокойствия, здоровья, удача пусть всем сопутствует. Хочу, чтобы также мой брат Гумер был счастлив добр, и всегда поддерживал своих родителей. Галие свахе, Габдулле дядечке, Валиулле , всем сватьям, Гафифе тете с ее другом (женихом) и всем, кто обо мне всегда вспоминает, соседям очень большие приветы от меня. Слава Аллаху, здоровы и мирно живем, очень скучаем по Вам и живем воспоминаниями о Вас. Дорогая сестра прошу смиренно у тебя прощения за то, что получил твои письма давно, но очень долго не мог ответить тебе. Без обид, спасибо большое, что беспокоитесь о нас, напоминаете о себе. На самом деле я даже не ожидал, что когда у Вас такая хорошая жизнь, думал Вы не будете задумываться о нас и писать. Ибрагим износил уже носки, которые ему присылала бабушка. За эти высланные носки вам большое спасибо. Мы скромные (застенчивы). Посылки не получаем, увольнений нет. Бог нам иногда дает, иногда забирает. Сами Хвала Аллаху, немного идем учится. Отец если бы пошел (поехал), разговаривал бы. Мы взяли комнату, много вышло расходов. Мы сейчас жалеем об этом, тишины, мира никакого нет, на работу куда отпрвят, туда приходится идти, нельзя сказать, что не пойдешь. Тем временем Ибрагима перевели с одного места работы (должности) на другое. Он не приживается хорошо, рука не доходит написать письмо, в этом месте (в магазине) хорошо если даже работаешь, могут не платить вовремя деньги. Тетя, родненькая моя душа, внутри письма будет 3 рубля, (хаер садака), прочитай молитву, чтобы бог нас не оставил. Тетя, родненькая моя душа, в нашу деревню пожалуйста сходи, посети кладбище и могилы, у меня сердце болит (разрывается). Не знаю смогу ли я когда-нибудь вернуться в родные края. Мы живем все вместе. Тетя, приходи к нам, не такая уж далекая сторона, 2 суток добираться до нас. Если к нам соберетесь приезжать, напишите нам заранее. Напишите побольше в письме о том как Вы там живете. Напишите как здоровье у тети, как здоровье у других. Рад слышать , что у Гумера все хорошо (учиться хорошо). Пусть растет хорошим помощником Вам и всей семье. Как живут сватья? Все ли хорошо у них? Ребенок уже подрос? Есть ли у Вас у самих, что кушать и пить? В любом случае мы очень скучаем и вспоминаем Вас, желаем Вам самого лучшего. Халима, Ибрагим.
9/IV 1941 г.
На сегодня все, как будут новые переводы, обязательно выложу. Спасибо за внимание.