Каково это — умереть?
Далее идет повествование от первого лица, от имени Sash Mackinnon, 21–летнего разработчика компьютерных игр.
Шесть месяцев назад я умер.
Честно говоря, я не помню того, что со мной случилось, но эту историю мне рассказывали столько раз, что я, считайте, видел все собственными глазами. Я был в тренажерном зале с Сэмом, соседом по комнате. Я был на беговой дорожке, как вдруг повернулся и сказал ему, что теряю сознание. Затем я упал на движущуюся ленту дорожки, ободрал колени и свалился на пол. Сэм был в шоке. Он стал звать на помощь. Прибежали тренер и его подопечный, вызвали скорую и стали помогать Сэму делать сердечно–легочную реанимацию, в то время как мое тело медленно бледнело.
У меня началась фибрилляция желудочков. «Vfib», как ее называют врачи, это вид аритмии, серия нерегулярных электрических сигналов в желудочках. Вместо нормального биения, стенки камер беспорядочно дрожат словно в припадке. Сердце теряет способность перекачивать кровь к другим органам. Я испытывал то, что официально называется «внезапная сердечная смерть».
Приехали парамедики и медленно миновав бассейн спустились в тренажерный зал. Позже они объяснили мне, что такова процедура: они не хотели бежать и ввергать всех вокруг в панику и тревогу. Когда они наконец добрались до меня, они сделали дефибрилляцию сердца, пристегнув устройство к моему животу и прогнав через мое тело мощный электрический разряд. Мне рассказывали, что после первой попытки мое сердце по–прежнему находилось в состоянии аритмии. После второй оно начало биться нормально.
В течение тех четырех минут и тридцати секунд я был клинически мертв.
Следующие два дня я провел в коме. Врачи охлаждали мое тело до 32 градусов, чтобы избежать повреждений мозга. За это время я заработал тромбоэмболию легочной артерии и пневмонию. Каждый раз теперь, когда я посещаю врачей, они удивляются — «любая из этих штук, приключившихся с тобой, могла бы убить тебя в одиночку, это чудо, что ты перенес все три!». Я выжил, часами проходя МРТ с кислородными трубками в носу, три внутривенных вливания и десять таблеток в день на протяжении нескольких недель. Все это время со мной были Сэм и мои две мамы, Лори и Керри.
Истории, которые вы слышали о людях, переживших клиническую смерть, обычно заканчиваются светом в конце туннеля, встречами с богом и прозрениями. Со мной этого не было.
После того, как я наконец пришел в достаточное сознание, чтобы понимать, что со мной произошло, я тупо часами сидел, уставившись в стены больничной палаты. У меня не возникло каких–либо планов изменить всю свою жизнь. Я не раскаивался. На самом деле, у меня не было желания изменить в своей жизни что–либо. Заключение в одиночестве в стерильной комнате с торчащими из груди проводами заставило меня задуматься обо всем, что я хотел бы вернуть в этой жизни.
Большинство людей, которые услышат эту историю, должно быть подумают, что я неудачник, раз получил остановку сердца в 21 год. Но мне так не кажется. После фибрилляции желудочков вне больницы выживает только пять процентов людей. Из них более половины получают повреждение мозга. Это значит, что только два с половиной процента полностью восстанавливаются. Но не только я полностью восстановился, я сделал это вместе с бизкими мне людьми.
Если я и извлек какой–то урок из всего этого, то это точно не «прожить жизнь на всю катушку» или «ни о чем не жалеть». Это — быть счастливым. Быть счастливым значит ценить те вещи в жизни, которые зачастую проходят незамеченными. Это значит достигать большего, чем по твоему мнению ты заслуживаешь. Чтобы чувствовать себя счастливым, необходимо определенное смирение, и мы часто упускаем это из виду.
Мне потребовалось потерять все, чтобы вспомнить, насколько я счастлив на самом деле.
Стыбжено с dirty.ru
Шесть месяцев назад я умер.
Честно говоря, я не помню того, что со мной случилось, но эту историю мне рассказывали столько раз, что я, считайте, видел все собственными глазами. Я был в тренажерном зале с Сэмом, соседом по комнате. Я был на беговой дорожке, как вдруг повернулся и сказал ему, что теряю сознание. Затем я упал на движущуюся ленту дорожки, ободрал колени и свалился на пол. Сэм был в шоке. Он стал звать на помощь. Прибежали тренер и его подопечный, вызвали скорую и стали помогать Сэму делать сердечно–легочную реанимацию, в то время как мое тело медленно бледнело.
У меня началась фибрилляция желудочков. «Vfib», как ее называют врачи, это вид аритмии, серия нерегулярных электрических сигналов в желудочках. Вместо нормального биения, стенки камер беспорядочно дрожат словно в припадке. Сердце теряет способность перекачивать кровь к другим органам. Я испытывал то, что официально называется «внезапная сердечная смерть».
Приехали парамедики и медленно миновав бассейн спустились в тренажерный зал. Позже они объяснили мне, что такова процедура: они не хотели бежать и ввергать всех вокруг в панику и тревогу. Когда они наконец добрались до меня, они сделали дефибрилляцию сердца, пристегнув устройство к моему животу и прогнав через мое тело мощный электрический разряд. Мне рассказывали, что после первой попытки мое сердце по–прежнему находилось в состоянии аритмии. После второй оно начало биться нормально.
В течение тех четырех минут и тридцати секунд я был клинически мертв.
Следующие два дня я провел в коме. Врачи охлаждали мое тело до 32 градусов, чтобы избежать повреждений мозга. За это время я заработал тромбоэмболию легочной артерии и пневмонию. Каждый раз теперь, когда я посещаю врачей, они удивляются — «любая из этих штук, приключившихся с тобой, могла бы убить тебя в одиночку, это чудо, что ты перенес все три!». Я выжил, часами проходя МРТ с кислородными трубками в носу, три внутривенных вливания и десять таблеток в день на протяжении нескольких недель. Все это время со мной были Сэм и мои две мамы, Лори и Керри.
Истории, которые вы слышали о людях, переживших клиническую смерть, обычно заканчиваются светом в конце туннеля, встречами с богом и прозрениями. Со мной этого не было.
После того, как я наконец пришел в достаточное сознание, чтобы понимать, что со мной произошло, я тупо часами сидел, уставившись в стены больничной палаты. У меня не возникло каких–либо планов изменить всю свою жизнь. Я не раскаивался. На самом деле, у меня не было желания изменить в своей жизни что–либо. Заключение в одиночестве в стерильной комнате с торчащими из груди проводами заставило меня задуматься обо всем, что я хотел бы вернуть в этой жизни.
Большинство людей, которые услышат эту историю, должно быть подумают, что я неудачник, раз получил остановку сердца в 21 год. Но мне так не кажется. После фибрилляции желудочков вне больницы выживает только пять процентов людей. Из них более половины получают повреждение мозга. Это значит, что только два с половиной процента полностью восстанавливаются. Но не только я полностью восстановился, я сделал это вместе с бизкими мне людьми.
Если я и извлек какой–то урок из всего этого, то это точно не «прожить жизнь на всю катушку» или «ни о чем не жалеть». Это — быть счастливым. Быть счастливым значит ценить те вещи в жизни, которые зачастую проходят незамеченными. Это значит достигать большего, чем по твоему мнению ты заслуживаешь. Чтобы чувствовать себя счастливым, необходимо определенное смирение, и мы часто упускаем это из виду.
Мне потребовалось потерять все, чтобы вспомнить, насколько я счастлив на самом деле.
Стыбжено с dirty.ru