7Stranger

Мат, астарошна %)
Воскресенье. Николай валялся в постели, не в состоянии подняцца и
просто сходить поссать. Мочевой пузырь уже буквально разрывало, но вылезать
так рано из под одеяла совсем нехотелось.
Коля работал водителем междугороднего автобуса, а поскольку только
вчера он отвёз жену и детей к тёще в деревню, в это утро он просто лежал
наслаждаясь долгожданной тишиной, и строил радужные планы на весь выходной.
В голове всплывал недавний разговор с коллегой Мишганом, который
рассказывал что на днях одна ис пассажирок, молоденькая и нехуйя не
симпатичная девушка, не смогла расплатицца за проезд, и предложив себя в
качестве оплаты нахуй послана небыла, а даже совсем наоборот, была с
удовольствием выcensoredа.
Наконец невыдержав давления Николай вскочил и побежал в туалет. Поссав
в раковину и умывшысь прохладной водой он решыл не занимацца такой хуйнёй
как бритьём рожы и завтраком, а приступил сразу к делу.
- Ало Мишган? Здарова! Поминиш ты про ту censored рассказывал. Ну да, да,
ту што возил недавно. Дай её телефон. Што? Нахуйя? Иди проспись censored! А ты
сам как думаеш censored? Ага, записываю. Угу. Ну всё пока. Увидимся. Што? Нет,
тебя не пазаву, пашол ты нахуй! Гы гы гы гы. Сам censored. Пока censored!!!
Набрав заветный номер Коля быстро договорился, назвал свой адрес, и
стал ждать. Но не прошло и нескольких минут, как зазвонил телефон, и Николай
матерясь взял трубку.
- Алло
- Алло, здрасте!
Слова были произнесены с явно азиацким акцентом
- Здарова, чо надо
- Это Улумбек гаварит. Ис Казахстана каторый. Мая мама с вашей женой
дагаваривалась.
- Насчот чиво это они договаривались интересно мне знать. Я про тебя,
тваю маму и Казахстан ваще первый рас слышу.
- Мая мама с вашей женой училась давно исчо. А я на ветеринара
паступать приехал. Шибко болеют у нас козы и офцы. Лечить их буду. Деньги
зарабатывать буду.
- Блять, а я тут причом?
- Так ваша жина маей маме сказала што я у вас поживу, пака поступать
буду. А патом мне апщежытие дадут. Там жить буду. В отдельная комната.
- Ахуеть censored! Заебись просто!!! ПЕСДЕТС censored!!! И кагда это ты явишся?
Улумбек нах.
- Чирис палтара два чиса. Я вам с вакзала званю. Досвидания, ждите, я
вам падарки привёз.
Неуспев ничиво ответить Николай в полном ахуе услышал короткие гудки.
- Да нахуй мне твои падарки censoredас ты censored йобаная - закричал он в
трубку, но лутше ему от этого вовсе не стало. Зайдя на кухню он достал ис
холодильника бутылку вотки, и налив стопку, залпом выпил.
- Казах йобаный, нахуй он тут взялся на маю голову. Ветеринар хуйев.
Айболит блять. Сцука здаст сваи экзамены, и выганю ево нахуй. А мая то тоже
хороша, не сказала нехуйя и к мамаше уcensoredла. А я тут сиди с этим
пучеглазым, развлекай йево блять.
В дверь позвонили.
Николай всё исчо ругаясь открыл. На пороге стояла та самая нехуйя не
красивая девушка.
- А-а-а, это ты. Ну проходи, хули уш там.
Зайдя в комнату патаскуха цинично соопщила что у неё месячные, приведя
нашего героя в исчо более неспокойное состояние. Покраснев от злости он
сдавленно прошипел: . На что баба
нечуть не испугавшись сказала что со ртом у неё всё в порядке, и чтобы Коля
ложился и не парился.
Николай лёг на спину и натянув презерватив стал смотреть в паталок.
Шлюха приступила к своим обязанастям.
- Ну сволач censored, ну сволач!!! Ломоносов censored казахский. Падарки он
превёз. Тюбитейку и халат блять ихний, тощно. Сцука нахуй мне ево тюбитейка.
Так и скажу ему . Вот жеш censored свалилось блять.
Перевернувшись набок Николай обхватил голову девушки рукой и быстро
задвигал тазом, методично всаживаей ей в гланды.
- А жрать он тут што будет? Я ево кармить не буду, пошол он нахуй.
Наски небось в жызни не стирал, а всё тудаже в доктора censored. Родился в свойей
степи, там и жыви овец разводи, нахуйя людям то мазги ебать. А, похуй
кароче. Через три дня выгоню. Или через четыре.: кстати о censored, вроде
поткатывает.
Николай кончил и решил .
Поднимаясь, он взглянул на шлюху и : побледнел. На лбу появилась испарина.
Глядя ей в неестественно выпученные глаза, он осторожно потрепал её по
плечу, боясь даже думать о худшем.
- Ну ты. Вставай censored.
Пересилив себя Коля заглянул в незакрывающийся шлюхин рот и всё понял.
Из горла торчал край презерватива. Шлюха не дышала.
- Блять да штош это такое сцука - закричал он отчаянии. - Вы блять
ахуели тут все штоли??? А-А-А-А-А-А БЛЯТЬ!!!!!!!!
Забегав по комнате он начал лихорадочно соображать куда девать труп.
Сильно играя очком и ничего лутше непридумав, он взял тело наруки, вынес на
балкон, и посмотрев по сторонам сбросил ево вниз....
В дверь позвонили.
Коля собравшысь, и стараясь не паниковать медленно открыл дверь. На
пороге стоял Улумбек.
- Здрасте.
- Да здаровались уже вроде как - еле выговорил Николай - Проходи давай
хуле в дверях стоять.
- Спасиба. А я вот тут вам падарки привез. Халат, мама вышивала, и
тюбитейку. Штоп в голову не напекло летом, будете одевать. А можно я в
туалет схожу.
- Иди, хулеш там - сказал невольный убийца, а сам пошол на кухню,
снова налил стакан водки и йобнул. Закурил.
В дверь позвонили.
Коля вздрогнул, и подошол к двери.
- Кто к нам на этот рас - спросил он нервно улыбаясь.
- Колян это я йопта, Васька. Открывай.
- А, сосед ты штоле. Ну проходи коль зашол.
Василий, с каким то мешком за спиной, сразу прошол на кухню, открыл
принесённую с собой бутылку вотки, и налил в стаканы.
- Колян, песдетс censored, не повериш што я счас расскажу. Ну тощно
песдетс.- Сосед заметно нервничал. - Выхожу я счас на балкон пакурить, хуйяк
сматрю на бельевых верёвках тёлка лежил. Мёртвая блять. Чо делать не знаю,
вот к тебе её пренёс в мешке. Посоветоваццо типо.
- Ты блять мудила паследние мазги пропил штоле??? Да ты хоть пани...
В этот мамент в туалете раздался грохот, И Коля не выдержав подбежал к
двери заколотил кулаками.
- Открывай Улумбек йебучий, што ты там натворил уже censored пучеглазая!!!
За дверью была тишына.
Выломав нагой дверь Николай обомлел. По всей видимости бодрый казах не
растерялся в туалете, и сразу же залез ногами на унитаз. Чурка, хуле. арёл
степной блять. В какойто момент старенький толчок не выдержал, и раскололся
почти надвое.
Почти - это значит что по центру остался торчать острый как пика
осколок, на который и был задницей насажен Улумбек. На пол медленно стекали
кровь, кишки и естественно censored, а сам казах почемуто улыбался.
Николай тупо смотрел на растекаюсчуюся зловонную массу, когда услышал
звук падающего тела на кухне. Выйдя из туалета, он застал соседе лежащего на
полу без признаков жызни. Поглядев на бутылку вотки, ис каторой успел
хлебнуть покойник, Коля заржал. Косая и грязная этикетка на бутылку явно
была наклеена чейто пьяной рукой, а таракан плаваюсчий на дне не остовлял
сомнений в том, што водка палённая.
- Ты еблан тупой, сцука, censored, censored - Выговарил он методично пиная
труп ногой - Урод censored, вот жеш урод, гандон:
В дверь позвонили.
Николай, уже не спрашивая просто открыл дверь. На пороге стояла Васина
жена.
- Коля привет, ты маево алкаша не видел. Сволач опять пьёт гдето
паразит. Не у тебя он. Ой а то не ево батинки на кухне видны.
Жена забежала на кухню, и тут же всё поняв упала на труп и заголосила:
- Васи-и-и-и-инька-а-а-а-а!!!! Убили-и-и-и-и-и-и-и сволачи-и-и-и-и-и.
Памагите-е-е-е-е-е-е милицыйа-а-а-а-а-а-а.
Коля молча отломал у табуретки ножку, и несколько раз йобнул жену
соседа по голове. Вскоре и она присоеденившысь к компании гостей замолчала
навсегда.
Перетащив все тела в одну комнату и прибравшысь в ванной, Коля сел на
кухне, и закурил. Прошло два часа, и надо было что то решать.
В дверь позвонили.
- Входите. Незаперто - проорал охуевший вконец хозяин.
В коридоре показался пожилой водитель автобуса, Колин друг.
- Здарова Колян. А я вот еду мимо, в парк уже, дай думаю заеду,
проведаю. Довно веть не виделись то.
- Да давненько - Сказал Колян, спокойно про себя думая .
Старик особо выйобываццо не стал, и умер просто от инфаркта, видать от
вида трупаков. Посреди разговора схватившысь за серце и закрыв глаза. А Коля
взяв ево за воротник, вяло потащил к остальным в кампанию.
И тут внезапно глаза его загорелись. Тощно censored!!! Как ахуенно што
старик заехал к нему. Идея блять!!! Эврика нах!!!
С трудом дождавшысь ночи, Коля по одному повытаскивал тела на улицу, и
усадил их в автобус, причом старика прямо на место водителя. Сбегав домой и
одев весчи помяхче, снова вышел во двор, и пристегнув мёртвого водителя
уселся к нему на колени. Потупив некоторое время в темноту он наконец
собрался с силами и повернулся в салон.
- Ну поехали ребята, - закричал он весело, и нажал на педаль газа. -
Сговорились, да-а-а??? Счас Коля вас всех обьебёт, так и знайте. censoredасы вы
этакие. Эх censored-я-я. Ха-ха-ха-ха-ха!!!!
Дорога заняла часа два, пока не выехали за город. Коля всю дорогу
напевал весёлые песни, и всячески подбадривал каманду, просто штоп не сойти
с ума.
Внезапно замолчав, он остановился. Впереди был мост, завершаюсчая
стадия плана. Коля закурил, поинтересовавшысь у народа в автобусе, не хочет
ли кто тоже выйти перекурить. Никто нехотел.
- Ну штош - сказал водитель проворачивая ключ и заводя транспорт -
Тогда вперёд censored! Поехали-и-и-и-и-и!!!
Разогнавшысь, и на середине моста реско выкрутив руль вправо, он в
последний момент выпрыгнул, несколько рас перекувыркнулся на дороге, и уже
лёжа на асфальте, прислушавшысь, ждал всплеска.
Всплеска не произошло.
Раздался страшный грохот, и с небольшого параходика, арендованного для
празнования свадьбы, и проплывавшего в этот мамент под мостом, песни верки
сирдючки и крики реско сменились на
. Некоторые прыгали в воду горящими факелами, а
судёнышко дало такой сильный крен што любому уже было понятно. Утонет:
Но Коле уже было похуй.
Повернувшысь в сторону города, он шол улыбаясь, и лишь только правый
глаз изредка подёргивался, да слюни текли изо р

Стоит, как статуя, глазом не моргнет. Не ше-
лохнется. Пропали, думаю, мои денежки. Он и не почувствовал, как я ему
сунул.
На следующее утро тот милиционер снова на посту: "Здравствуй, Витя",
- говорит.
Удивляюсь я. Откуда б ему имя мое знать?
- Здравствуйте, гражданин начальник, - отвечаю.
А каждый вечер машина из колхоза приезжала. Отвалят мужики две-три
тонны арбузов на новый день, а я за прошедший день отчет держу: было
ровно две тонны; продал 1816 кг, остальные не проданы - битые и мятые,
их 184 кг. Вот выручка - 308 рублей 72 копейки.
Взвесят мужики брак, в бумагу запишут, и домой поехали. А я битые ар-
бузы корзиной через весь базар на свалку таскаю. За этим занятием меня
дядя Миша застал. Охает, кряхтит, моей тупости дивится. Отчего, говорит,
ты тяжелую грязную работу делаешь, да еще и без всякой для себя прибыли?
- Какая от них польза? - удивляюсь я. - Кто же их, гнилые да битые,
купит?
Опять он сокрушается, глаза к небу закатывает. Продавать, говорит, их
не надо. Но и таскать их на свалку тоже не надо. Оставь их, сохрани.
Придет завтра контроль, а ты их и покажи второй раз, да вместе с теми,
что завтра битыми окажутся. Продашь ты завтра допустим 1800 кг, а гово-
ри, что только 1650. А еще через день снова продашь 1800, но показывай
все битые арбузы, что за три дня скопились, и говори, что удалось про-
дать только 1500 килограммов. Так и пошло.
- Не увлекайся, - дядя Миша учит. - Жадность фраера губит.
Это я и сам понимаю. Не увлекаюсь. Если 150 кг в день у меня битых, я
только 300 кг показываю, но не больше. А ведь мог бы и полтонны пока-
зать. На этих битых арбузах в день я по 25 рублей в свой левый карман
клал. В колхозе я и в месяц по стольку не зарабатывал. Да от долей тех
копеечных в карманах оседало. Да еще несколько секретов дядя Миша шеп-
нул.
В последний вечер захватил я шесть бутылок коньяка, надел новые туфли
лакированные, пошел к дяде Мише.
- Дурак, - говорит дядя Миша. - Ты, - говорит,- эти бутылки своему
председателю отдай, чтоб он и на следующее лето твою кандидатуру на соб-
рании выдвинул.
- Нет, - говорю, - у тебя, может, и своих много, но возьми и мои то-
же. Возьми их от меня на память. Если не нравятся - разбей об стенку. Но
я тебе их принес и обратно не заберу.
Взял он их.
- Я, - говорю, - две недели торговал. А вы сколько?
- Мне, - отвечает, - семьдесят три сейчас, а вошел я в коммерцию с
шести лет. При Государе Николае Александровиче.
- Вы за свою жизнь, наверное, всем торговали?
- Нет, - отвечает,- только шнурками.
- А если б золотом пришлось торговать, сумели бы?
- Сумел бы. Но не думай, что на золоте проще деньги делать, чем на
других вещах. Вдобавок все наперед знают, что ты миллионер подпольный.
На шнурках больше заработать можно и спокойнее с ними.
- А чем тяжелее всего торговать?
- Спичками. Наука - исключительной сложности. Но если овладеть ею, то
миллион за год сколотить можно.
- Вы, дядя Миша, если бы в капиталистическом мире жили, то давно мил-
лионером были...
На это он промолчал.
- А у нас-то в социализме не развернешься, быстро расстреляют.
- Нет, - не соглашается дядя Миша, - и при социализме не всех миллио-
неров расстреливают. Нужно только десятку трубочкой свернуть - и милици-
онеру в кармашек. Тогда не расстреляют.
А еще говорил дядя Миша, что деньги собирать не надо. Их тратить на-
до. Ради них на преступление идти не стоит и рисковать из-за них неза-
чем. Не стоят они того. Другое дело, если они сами к рукам липнут - тут
уж судьбе противиться не нужно. Бери их и наслаждайся. А на земле нет
такого места, нет такого человека, к которому бы миллион сам в руки не
шел. Правда, многие этих возможностей просто не видят, не используют. И,
сказав это, он трижды повторил, что счастье не в деньгах. А в чем
счастье, он мне не сказал.


начало: http://pikabu.ru/story/_895196

Было мне тогда 15
лет. Учился я в школе и работал в колхозе. Зимой работал время от време-
ни, летом - наравне с матерыми мужиками. Поэтому, когда на обсуждение
встал серьезный вопрос, то на собрание позвали и меня. Дело вот в чем
было: в конце августа каждый год наш колхоз отправлял в город Запорожье
одного человека на две-три недели торговать арбузами. Конец августа
приближался, и нужно было решить, кто из мужиков поедет в этом году тор-
говать арбузами.
Cидят мужики в клубе. Пора горячая - уборка в разгаре, а мужикам не
до уборки. Спорят все, кричат. Председатель предложил на арбузы зятя
своего Сережку послать. Первые ряды молчат, а с задних рядов свистят,
стучат ногами и скамейками. Председатель ставит вопрос на голосование.
Разгорячился он, голову теряет. В таких случаях нужно сначала спросить:
"Кто против?" Никто, конечно, не поднимет руку. Тогда и голосованию ко-
нец, значит, все согласны. Но председатель по ошибке спрашивает: "Кто
за?" Он привык так вопрос ставить, когда нужно мудрую политику нашей
родной партии одобрять. Но тут вопрос кровный. Тут все руки вверх не бу-
дут тянуть.
- Кто за? - повторяет председатель.
А зал молчит. Ни одна рука вверх не поднялась. Просчитался председа-
тель. Не так вопрос поставил. Сережку, зятя председателева, нельзя посы-
лать, значит. Махнул он рукой: сами тогда решайте. Опять шум и крик. Все
с мест повскакивали. Снова все недовольны.
А я в углу сижу. О чем люди спорят, никак в толк не возьму. Те мужи-
ки, что в прошлые годы арбузами торговать ездили, уверяют всех, что ра-
бота эта опасна: шпана на базаре зарезать может. Если ошибешься в расче-
тах, милиция арестует или придется потом с колхозом своими собственными
деньгами рассчитываться. Но странное дело, ни один из них, раньше торго-
вавших, вроде бы и не очень упирается, если его на эту опасную неблаго-
дарную работу вновь выдвигают. Зато все остальные сразу ногами топают и
кричат, что он мошенник и плут, что от него только убыток колхозу.
Опять же странно, если работа опасная и неблагодарная, отчего его и
не сунуть на эту работу вместо себя. Но нет. Не пускает колхозное собра-
ние ни одного из названных.
Все новых кандидатов называют. И все так же решительно собрание их
отклоняет. Чудеса. Нет бы первого, кого председатель назвал, и послать
на это проклятое место. Всем бы облегчение. Так нет же, никому не хочет-
ся посылать туда ни врага своего, ни друга, ни соседа. Такое впечатле-
ние, что каждый сам туда норовит попасть, да другие его не пускают: а
коли я туда не попал, так и тебя не пущу.
Спорили, спорили, утомились. Всех перебрали. Всех отклонили.
- Кого ж тогда? Витьку Суворова, что ли? Мал еще.
Но мужики на этот счет другое мнение имели. Я им не равен ни по воз-
расту, ни по опыту, ни по авторитету, для мужиков вроде бы как никто. И
послать меня - означало для них почти то же самое, что не послать нико-
го. Пусть Витька едет, рассуждал каждый, лишь бы мой враг туда не попал.
Так и порешили. Проголосовали единогласно. Председатель и даже зять его
Сережка-и те руки вверх подняли.
Привезли меня в город два лохматых мужика в три часа ночи. Вместе мы
арбузы разгрузили, уложили их в деревянный короб у зеленого дощатого на-
веса, в котором мне предстояло проработать шестнадцать дней и проспать
пятнадцать ночей.
В пять утра базар уже гудел тысячами голосов. Мужики давно уехали, а
я один со своими арбузами остался. Торгую. Из-за прилавка не выхожу.
Стесняюсь. Ноги босые, а в городе никто так не ходит.
Торгую, судьбу проклинаю. Еще меня никто и резать не собирается, а
жизнь уж в моих глазах меркнет. Арбузы у меня отменные. Очередь у при-
лавка огромная. Все кричат, как на колхозном собрании. А я считаю. Цена
моим арбузам - 17 копеек за килограмм. Это государственная цена, откло-
ниться от нее - в тюрьму посадят. Считаю. Математику я любил. Но ничего
у меня не получается. Весит, допустим, арбуз 4 кг 870 граммов, если по
17 копеек за килограмм брать, то сколько такой арбуз стоит? Если б толпа
не шумела, если б та баба жирная меня за волосья ухватить не норовила,
то я мигом бы сосчитал. А так ни черта не получается. Ни карандаша, ни
бумажки с собой нет. Откуда знать было, что потребуется?
Толстые женщины в очереди злятся на медлительность, напирают на при-
лавок. Те, что уже купили, в сторонке сдачу подсчитывают, снова к при-
лавку подбегают, кричат, милицию вызвать грозятся. А арбузы самые раз-
ные, и вес у них разный, и цена разная, а копейка на доли не делится.
Вспомнил я слова мужиков на собрании: просчитаешься, потом с колхозом
своими деньгами расплачиваться будешь. А откуда у меня свои деньги? Ни
черта у меня не получается. Я толпе кричу, что закрываю торговлю. Тут
меня чуть не разорвали. Уж больно арбузы хорошие.
А напротив меня в лавочке старый еврей с косматыми белыми бровями си-
дит. Шнурками торгует. Смотрит он на меня, морщится, как от зубной боли.
Невыносимо ему на эту коммерцию смотреть. То отвернется, то глаза к небу
закатит, то на пол плюнет.
Долго он так сидел, мучился. Не выдержал. Закрыл лоточек свой, встал
со мной рядом и давай торговать. Я ему арбузы кидаю, на которые он длин-
ным костлявым пальцем указывает, и пока успеваю я арбуз из кучи выхва-
тить, он предыдущий на лету ловит, взвешивает, подает, деньги принимает,
сдачу отсчитывает, мне на следующий пальцем тычет, да еще и улыбаться
всем успевает. Да и тычет не на всякий арбуз, а с понятием: то меня на
самый верх кучи гонит, то к основанию, то с другой стороны кучи забежать
мне приходится, то обратно вернуться. А он всем улыбается. Ему все улы-
баются, Все его знают. Все ему кланяются. "Спасибо, дядя Миша", - гово-
рят.
За час он всю очередь пропустил. А куча наполовину уменьшилась.
Только мы с очередью управились, он мне кучу денег вывалил: трешки мя-
тые, рубли рваные, коегде и пятерки попадаются. Мелочь звенящую он от-
дельной кучкой сложил, сдачу чтоб давать.
- Вот, - говорит, - выручка твоя. В правый карман ее положи, тут дос-
таточно, чтобы с твоим колхозом за сегодня рассчитаться. А все, что се-
годня еще выручишь, смело в свой левый карман клади.
- Ну, дядя Миша, - говорю, - век не забуду!
- Это не все, - говорит. - Это я только практику преподал, а теперь
теорию слушай.
Принес он лист бумаги. Написал цены на нем: 1 кг17 копеек, 2 кг-34...
и так до десяти. Но с килограммами у меня проблемы не было, с граммами
проблема. Вот и их он отдельным столбиком пишет: 50, 100, 150...
- Копейка на доли не делится, поэтому за 50 граммов можно ничего не
взять, а можно взять целую копейку. И так правильно, и так. За сто грам-
мов можешь взять одну копейку, а можешь две копейки взять. С хорошего
человека всегда бери минимум, а с нормального человека всегда бери мак-
симум.
Быстро он мне цены пишет... 750 - минимум 12 копеек, максимум-13.
- Как же вы, дядя Миша, так считаете быстро?
- А я не считаю, я просто цены знаю.
- Черт побери, - говорю, - цены же меняются!
- Ну и что, - говорит, - если завтра тебе по 18 копеек прикажут про-
давать, значит, например за 5 килограммов 920 граммов можно взять мини-
мум рубль и шесть копеек, а максимум - рубль и восемь копеек. Граммы то-
же округлять нужно для хорошего человека в сторону минимума, а для нор-
мального-в сторону максимума. Хорошему человеку хороший арбуз давай.
Нормальному человеку - нормальный.
Как хороший арбуз от нормального отличить - я знаю. У хорошего арбуза
хвостик засушен, а на боку желтая лысинка. А вот как хороших людей от
обычных отличить? Если спрошу, ведь он смеяться будет. Вздохнул я, но
ведь и мне когда-то ума набираться надо, - и спросил его...
От этого вопроса он аж присел. Долго вздыхал он., головой качал, глу-
пости моей удивлялся.
- Заприметь хозяек из окрестных домов, тех, которые у тебя каждый
день покупают. Вот им и давай лучшие арбузы да по минимальной цене. Их
немного, но они о тебе славу разносят, рекламу тебе делают, мол, чест-
ный, точный и арбузы сладкие. Они тебе очередь формируют. Раз две-три
возле тебя стоят, значит, десять других вслед им пристроются. Но это уже
покупатели одноразовые. Им-то и давай обычные арбузы похуже, а бери мак-
симум с них. Понял?
Картон с ценами он над моей головой приладил. Со стороны не видно, но
стоит мне голову вверх задрать, вроде цену вычисляя, - все цены передо
мной.
Так и пошла торговля. Быстро да с доходом. Хороши арбузы! Ах, хороши!
Подходи, налетай! Через день окрестные домохозяйки меня узнавать стали.
Улыбаются. Я им арбузы по минимальной цене - улыбаюсь. Всем остальным -
по максимальной, тоже улыбаюсь.
С одного покупателя - доли копеечки. С другого тоже. Вдруг я понял
выражение, что деньги к деньгам липнут. Не обманывал я людей, просто до-
ли копейки в свою пользу округлял, но появились в моем левом кармане
трешки мятые, рубли рваные, иногда и пятерки.
Подсчитаю доход - все лишние деньги у меня. Сдам колхозу выручку, а в
моем собственном кармане все прибывает. Появилась в кармане хрустящая
десятка. Пошел я к дяде Мише, протягиваю.
- Спасибо, дядя Миша, - говорю. - Научил, как жить.
- Дурак, - говорит дядя Миша, - вон милиционер стоит. Ему дай. А у
меня и своих достаточно.
- Зачем же милиционеру? - дивлюсь я.
- Просто так. Подойди и дай. От тебя не убудет. А милиционеру прият-
но.
- Я же преступления не совершаю. Зачем ему давать?
- Дай, говорю, - дядя Миша сердится. - Да когда давать будешь, не
болтай. Просто сунь в карман и отойди.
Пошел я к милиционеру. Суровый стоит. Рубаха на нем серая, шея пот-
ная, глаза оловянные. Подошел к нему прямо вплотную. Аж страшно. А он и
не шевелится. В нагрудный карманчик ему ту десятку, трубочкой свернутую,
сунул. А он и не заметил. Стоит, как статуя, глазо