Рождество Христово⁠⁠

Давно не была в храме. Моя забавная семья, частично атеистическая, а частично радикально-духовная поставила меня в тупиковую ситуацию в канун рождества. В общем, получила спец-задание отвести папу в Храм на Рождество. А папа у меня, 85 лет отроду, не менее забавный, имеет в арсенале великолепную память на события мохнатой давности, но совершенно не фиксирует текущие дни. 6-го января каждые 15 минут напоминаю, что завтра – культурное мероприятие с замесом на духовную составляющую, подогреваемую божественной искрой. Короче, идем в Церковь.

Раннее утро 7-го января. Доброе утро, папа! Вставай – идем в Храм!

- Зачем? – не открывая глаз, спрашивает отец.

И правда, зачем? Никогда не задумывалась, как объяснить – зачем люди ходят в Храм. И не важно в какой. Повисла на пару мгновений и начала объяснять:

- Папуль, ну во-первых сегодня праздник православный – Рождество Христово! Это раз!

- И что?- недоумевает папа, а я теряюсь от простых вопросов.

- Как – что?! – оттягиваю время таким же дурацким вопросом, что бы логично сформулировать ответ – Ты, вот, лицо с утра умываешь каждый день? А душу умыть можно только в храме! А сегодня день особенный, не просто умывательный, а, скажем очищательный! Так что подъем!

- А она – душа, у меня запачкалась?

- Душа, папуль, у всех пачкается. Святых пока в наше время не наблюдается.

В общем, собрались и пошли. В православном этикете я не сильна, а папа вообще - профан, поэтому, по дороге в такси веду профилактическую беседу:

- Пап, мы с тобой сейчас свечи зажжем и к иконам подходить будем. Я молитвы не знаю, и как правильно обращаться к святым ликам тоже понятия не имею. Так что – своими словами и от всей души, все, что хочешь сказать или попросить, то и глаголь – хоть вслух, хоть про себя. Да, мне еще сказали, что там пекарня при Храме есть, так что нам еще святых булок обломится, ну, в смысле – купим выпечку.

Этот аргумент, в виде святых плюшек на папу подействовал, и он активно захотел посетить высокодуховное место. Подъехали к Храму. Подходим к воротам – народ крестится.

- Пап, надо перекрестится – умничаю я, а сама подглядываю за прихожанами, как там правильно это сделать. Остановились и выясняем порядок действий. Продвинутые прихожане покачали головой, нахмурились и поцокали языком в наш адрес. Папа перекрестился, не совсем понимая зачем, но человек военный – раз надо, значит надо.

Зашли во двор храма и не поняли, куда попали. Торговые ряды - ярмрака. Торговля кипит, здесь и литература и вполне себе модные цацки-мацацки, и мед и ….плюшки с хлебом. На булках остановились, встали в очередь. Стоим, никого не трогаем, вежливо так стоим. Папа все переживает, что плюшек нам не хватит. Подходит наша очередь к прилавку, и начинают нас прихожане придавливать и подпихивать. Видимо тоже переживают, что святые булки закончатся. Припечатали нас к прилавку. Я пытаюсь папу защитить от натиска и вежливо прошу не толкаться – не работает, натиск усиливается, а папа нервничает. Ему уже и плюшки не особо нужны, но очередь отстояли – надо брать. Цены, как в элитной французской пекарне. Ладно, праздник и все такое.

- Девушка, будьте любезны, объясните, пожалуйста, что за булки вам только что привезли?- обращаюсь я к продавцу, которой только что подвезли контейнер с хлебом. Сзади напирают продвинутые прихожане, с которыми мы столкнулись на входе, и лупят меня по плечу. Поворачиваюсь.

- Возьми мне тоже – обращается ко мне женщина, которой видимо лень стоять в очереди, и сует мне в руки деньги. Я обалдела и отвернулась, пытаясь держать себя в руках. Папа меня тоже дергает, ему вообще такое столпотворение «против шерсти». Пытаюсь вернуть внимание к себе продавца и все-таки выяснить, как бы мне купить святую булку. Продавщица отворачивается и начинает заниматься новой поставкой булок, а я лицезрею ее объемный тыл. Вторая продавщица, глядя мне в глаза, спрашивает:

- Говорите, кто следующий?! – и начинает отпускать всех, кто за мной. Народ, пихаясь, начинает обтекать меня и хватать булки. Папа в недоумении, почему его толкают и где же манящие плюшки.

- Люди! Пожалуйста, не толкайтесь! Вы же в Храме! Элементарное уважение к друг другу никто не отменял! – взываю я неизвестно к кому и начинаю терять терпение. Милосердие! Только милосердие и любовь ко всему живому! Как мантру повторяю про себя.

- Вот! Вы же хотели, что бы я оформила витрину! – рявкнула на меня продавец, которая занималась новым хлебом. Я посмотрела на прилавок, на котором появился новый - целый ОДИН калач, глубоко выдохнула и сделала заказ. Комментировать и возмущаться было бессмысленно. В обнимку с плюшками, мы вырвались из высокодуховной торговой сети.

- Все? Поехали домой? – с надеждой спросил папа.

- Не, нам еще свечи поставить надо. Пошли в Храм.

Перед входом я остановилась. В таком взвинченном состоянии заходить нельзя и мы с папой топтались перед дверями, обретая душевное равновесие.

- Папуль, значит так – рассказываю план действий – Программа минимум - сейчас идем к иконам «Николай Чудотворец» и «Пантелеймон», потом к рождественской иконе и туда где ставят свечи «за упокой». Папа молча кивнул и мы зашли в Храм.

- Шляпу сними – подшутила я над папой. Он стянул с себя шапку и начал вертеться. Мы продвигались вглубь в поисках необходимых святых ликов. На входе рядком выстроились малоимущие упитанные бабушки с воинствующими лицами и орудиями в виде костылей и клюшек. Папу я одеваю по последней моде, так что если не забудет вставить зубья, то вид у него вполне респектабельный. Весьма крупная бабуля ткнула нас костылем с намеком «подайте Христа ради на пропитание».

- Ускоряемся! – схватила я папу за руку и потащила к Николаю чудотворцу, возле которого кучкой толпились братья и сестры. – Пап, у Чудотворца можно попросить чудо. Тебе нужно какое-нибудь чудо?

- Я не знаю – растерялся папа – Придумай сама.

- Ну, пап! Подумай! Я то, совершенно точно знаю, какое чудо нужно мне. А тебе? Что-нибудь вне логики и здравого смысла? Просите, и дано будет вам! Так что давай! Попроси чуда!

- А ты что просить будешь?

- Я хочу стать великим писателем! И в этом мне только чудо поможет!

- Тогда я тебе свое чудо отдаю, чтобы наверняка – юморнул папа, а народ уже отвернулся от Николая и внимательно слушает наш диалог. Я зажгла свечу и подошла ближе к иконе.

- Здравствуй Николай Чудотворец! У нас одна просьба на двоих с папой. Помоги мне, пожалуйста, стать великим писателем. – все это я говорю вслух с чувством глубокого уважения, вызывая недоумение на лицах окружающих. Кто помоложе – улыбается. Кто постарше – хмурится. Поставила свечу и поворачиваюсь к папе:

- Хочешь что-нибудь добавить?

- Полностью присоединяюсь! – громко по-командирски заявил папа и улыбнулся, а сзади раздалось шипение: «богохульники». Хорошо, отец плохо слышит, а то бы расстроился. Следующим этапом был Пантелеймон Целитель. С ним было проще, попросили здоровья себе и родным, а так же всему человечеству - духовного и физического. Опять же сделали это вслух, с выражением и достаточно громко (папа плохо слышит, поэтому вопит, как иерихонская труба), чем привели в неописуемый восторг рядом стоящих.

Вышли из Церкви с чувством выполненного долга и с душевным подъемом.

- Мы молодцы! Банные процедуры для души выполнены!– заявил папа и как-то внутренне засветился.

Я кивнула и подумала, что не важно, правильно ли выполняются религиозные обряды, если человек пришел в Храм и обратился к Богу от чистого сердца. И даже если не обратился, а просто пришел, и даже если не в Православный, а в другой и просто на экскурсию. Есть место, где повышенная концентрация божественной силы, где любовью и милосердием пропитан каждый камень, каждый сантиметр и такое место называется – Храм.