Кака ли кока? За что запретили растение, листья которого жуют миллионы законопослушных латиносов. Часть 1⁠⁠

Кока является самой незаслуженно оболганной сельхозкультурой планеты. Я знаю, что даже один-единственный ввезенный в страну лист этого кустарника может быть поводом к уголовному преследованию в России и Беларуси.

Как там на Украине и Казахстане—бог весть, однако, подозреваю, то же самое. Потому во избежание: все дальнейшее—не пропаганда, а разъяснение. Не извольте гневаться, люди в фуражках, я только робко указываю на резоны, которые постулирует президент Боливии Эво Моралес—добрый союзник наших постсоветских родин.

Моралес, прежде, чем стать Отцом отечества, много лет был «кокайеро»--то есть, крестьянил, выращивая коку. Скажем, в Боливии подобных ему—сотни тысяч: в этой стране, кстати говоря, выращивание коки легализовано полностью, в Перу—легализовано де-факто, но не де-юре, а в Колумбии—растить запрещено категорически.

При этом, по объемам производимого кокаина, как раз Колумбия впереди, нерешительная Перу—посередке, а безбашенная Боливия откочевала на 3-е место: выходит, количество коки с количеством кокаина связано не так уж и непосредственно.

Ну, это ладно: в Колумбии я, положим, не бывал, а в Перу и Боливии листики коки сервируют в общепите на каждый стол—я, правда, не очень понял, зачем? Они помогают, когда нет еды, притупляют голод, но к чему они, когда ешь—не знаю. Возникает вопрос: что это за жутко опасное растение такое, которое жуют все, но делают это крестясь и с ритуальными проклятьями?

Рынок коки в Ла-Пасе—самый большой в регионе. Сюда корреспонденты Больших СМИ приезжают, чтобы снять рассказ о торжестве порока и попустительстве властей. Когда мою камеру заметили, чуть не побили.

Покупатели слишком часто встречали себя на СиЭнЭн и Фокс-Ньюс в массовке, олицетворяющей ужасы наркоторговли—в общем, чуть отбился: «Сой но периодиста гринго!», «Не гринго я!».

За мои прежние предрассудки кока потом меня все-таки наказала. Я купил на рынке пакетик листьев, чтоб завязать беседу с продавцом, а в гостинице небрежно бросил это добро в угол, на чемодан.

Запах у коки сильный, неотвязный и характерный: в общем, что со мной делали таможенники, когда я улетал из Ла-Паса, мне не позволяют рассказать приличия—нет таких закоулков чемодана и организма, в которых я смог бы провезти контрабанду незамеченной. Короче, с наркотраффиком в Боливии борются грубо, зримо, не смущаясь членовредительства.