Дело о пропавших сбруях⁠⁠

Жил в одном селе старичок, лет за семьдесят уже. Строчил он жалобы в прокуратуру с завидным постоянством. Обычно с кляузниками прекращали переписку, если ранее подобные обращения об этих же обстоятельствах рассматривались и заявителю направлялся ответ. Об этом выносилось постановление и все новые жалобы без разбирательств отправлялись в наряд. Но с этим дедом было сложнее: вроде бы об одном всё время писал, но всё равно каждый раз что-то новенькое настрочит. А суть вот в чём. По его заявлениям в райотделе милиции в разные годы было возбуждено огромное количество уголовных дел. С его слов, его же дети и их друзья постоянно что-то у него воровали. Но в результате причастность его сына и дочери к кражам не подтверждалась, но и похищенное найти не удавалось ни разу.

Сначала участковые, конечно, отказывали в возбуждении уголовных дел, но дед-то был не простой. После нескольких жалоб в МВД и прокуратуру Республики дед добивался возбуждения дел. К нам в районную прокуратуру он строчил жалобы на бездействие милиции по раскрытию преступлений и изобличению виновных, на незаконное приостановление следствия и т.д. Короче, все эти дела находились у разных следователей и дознавателей, чтобы он им по очереди мозги выносил. Противный и нудный дед был ужасно.

Впервые с ним я столкнулся в 2000-м, работая помощником прокурора и разбирая его жалобы, а вот последняя встреча состоялась уже в 2006 году, когда меня вновь назначили в этот район уже заместителем. К тому времени в производстве у следователей находилось добрых полтора десятка уголовных дел с этим потерпевшим. После очередной жалобы деда мы с шефом решили положить конец всем перепискам, да и вышестоящих прокуроров он тоже порядком достал. Стоял вопрос, как это сделать. Для начала мы возобновили следствие по всем уголовным делам и передали их одному следователю. Самому опытному и морально устойчивому. Два дня я со следаком изучал все дела. Сложилось впечатление, как будто до этого они никогда не лежали одновременно на одном столе. Так и было на самом деле, и как же мы раньше до этого не догадались?

Судя по протоколам осмотра места происшествия, дед жил один в своем «поместье» - еще со времен его отца или деда у них был большой участок на окраине села, обнесённый высоченным каменным забором. Во дворе большой дом, летняя кухня, сарай, уже пустая конюшня и еще кое-что, а на «заднем» дворе – постройки для домашнего скота и птицы. Но в деле ни одной фотографии, так как опергруппа к нему по понятным причинам не ездила, максимум один следователь или дознаватель, но чаще участковый. Что же у него воровали? Проанализировав все дела, мы установили, что за все эти годы украли у него пару десятков конских сбруй, хомутов, разные колеса от разных телег, сёдла и тому подобную утварь. Откуда у этого деда столько добра было? И было ли, учитывая, что лошадей он давно не держал?

Следователь был отправлен на дополнительный осмотр места происшествия с цифровой фотокамерой. Задача: запечатлеть общую обстановку, проверить наличие у потерпевшего аналогичного имущества и вообще, посмотреть на все своими глазами. В результате вышло, что все похищенное ранее хранилось в специальном сарае возле конюшни. Следователь нашел там двенадцать сбруй, шесть хомутов, несколько разобранных деревянных телег с колёсами, сёдла и прочую ерунду. Но дед выкрутился, мол, это всё, что осталось, а было еще больше. Мы прокляли всех живых и уже отставных участковых, но делать нечего. Решили допросить тех, кто ранее осматривал место происшествия, и выяснили, что дед водил их по двору и показывал, откуда и что было украдено. В сарай никто и не заходил. То есть вообще всё со слов, раздолбаи. Естественно, никаких документов на похищенное у деда не было и не могло быть. Не оставалось никаких сомнений, что краж и вовсе не было, но как это доказать теперь, по прошествии стольких лет?

Повторно допросили «подозреваемых». Сын и дочь пояснили, что с отцом отношения не поддерживают вообще, ненавидят его за жадность, склочность и скандализм. Вечно всех во всём подозревает, покоя не даёт. Он их мать «со свету сжил», их выгнал из дому, как только школу окончили и поступили, слава богу, в Ставрополь. Предки у деда зажиточными были, всякого хлама в сараях навалом было. Как бабка умерла (сразу после развала СССР) дед хозяйство забросил, так как работать сам не умел. Оставшуюся скотину либо украли, либо сама подохла, дети уже в Ставрополе учились. А после учебы сын женился, дочь вышла замуж и стали жить отдельно. Так этот дед, видя, что дети сами «на ноги встали», стал обвинять их, что не помогают старику совсем, бросили его на произвол судьбы. Так и проклял их на всю деревню.

Допросили и пару бабушек, что раньше с тем дедом сожительствовать пытались. Ни одна больше месяца с ним не ужилась: «Жадный, склочный, каждую копейку считает. Как на рынок за молоком иду, даёт денег под расчёт, лишнего рубля в руки не даст» и т.п.

Итак, задача более-менее ясна, нужно лишь доказать, что дед всё выдумал, да так, чтобы не докопаться – жалобы во все инстанции напишет, дела проверять будут тщательно.

Посмотрели в УПК, в каких случаях можно провести психиатрическую экспертизу в отношении потерпевшего. Из всех вариантов единственный подходящий – с его личного согласия, так как законных представителей у него не было и на учетах у психиатра и нарколога он тоже не состоял. РПНД, где проводились судебно-психиатрические экспертизы, располагался в паре километров от прокуратуры.

Вызвали деда ко мне, ознакомили с показаниями детей, считавших его сумасшедшим. Тут же пригласили участкового и замначальника милиции, демонстративно при нем «пропесочили» их за многолетнее бездействие, поугрожали увольнением и тюрьмой, мол старик страдает, а вы, остолопы, бездельничаете! Смотрим, дед воспрял духом: «Наконец-то в наш район назначили новых прокурора и заместителя, которые положат конец разгулявшейся преступности и милицейской коррупции!»

Выгнали бездельников, позвали следователя, говорим: «Смотрите, мы соединили все ваши уголовные дела в одном производстве, так как подозреваемые одни и те же, да еще и больно хитры. Но нам не хватает одного козыря и только Вы нам можете помочь в этом…»

- Я на всё согласен, что нужно делать? – обрадовался дед.

- Тут дело вот в чем. Все считают Вас сумасшедшим, так в суде нам не поверят, ибо в Ваших показаниях могут усомниться, а прямых доказательств нет, похищенное надёжно спрятано. – глядя в глаза деду, как питон Каа бандерлогам, говорю я.

- Ишь, негодяи! Сумасшедшим меня называть! Да я их… - вспыхнул дед.

- Не надо, мы же цивилизованные люди. Мы пойдем к экспертам и докажем им всем, что Вы никакой не сумасшедший, а вполне себе здоровый человек. Но это возможно только с Вашего письменного согласия. И тогда точно всем им хана.

- Дайте мне бумагу и ручку! – потерпевший настрочил заявление и следователь отправился с ним в РПНД.

Через месяц заключение было готово: испытуемый страдает параноидной шизофренией, блаблабла со всеми вытекающими. Это, конечно же, не являлось прямым доказательством того, что у него никогда ничего не воровали, но в совокупности с невозможностью доказать сам факт существования у него в прошлом похищенного имущества послужило достаточным основанием для прекращения уголовного дела.