culk

Я сидела на краю, с опаской поглядывая на то, что внизу. Обрыв был крут и начинался практически неожиданно, лишь выйдя из лесного массива, я сразу же оказалась перед сложным выбором. Сзади меня родной лес, где я бродила годами и вытаптывала себе дорожки. Я знала в нём всё. Где сорвать ягод, чтоб покушать, в каком пруду утолить жажду и не сильно потревожить местных обитателей. Я ухаживала за деревьями и дружила с лесными зверьками. Добрые, тёплые и такие родные: лисенок Лис, бобрёнок Боб и слепая мудрая кротиха Антонина Ивановна. Лис сопровождал меня во всех приключениях, Боб всегда приходил к нам на помощь, отрывался от работы и сразу бежал к нам, стоило только Лису протяжно свистануть. Антонина Ивановна ждала нас вечерами, накрывала на стол и с упоением слушала рассказы своих деток, радостно кивая головой и одаривая жизненными советами.

И жили бы мы так дружно и весело, но всё менялось, стоило только солнцу зайти и дать ночи права. Рокочущие звуки грома, мелкий моросящий дождь и ослепительные молнии - ночь всегда начиналась с этого. И срабатывало как сигнальная ракета, запалив всех монстров и демонов леса. Теперь он становился уже чуждым, затягивающим, пугающим. Монстры вылезали из своих укрытий и дополняли звуками эту ночь, демоны беспрестанно кружили вокруг нашего дома и страшно мерцали в свете молний. Мы прятались и мечтали об утре, когда встанет солнышко и обезопасит нас, когда нечисть скроется. Но не всегда так было, раньше, когда я была ребёнком, лес был полон доброты и тепла, я чувствовала себя счастливой. Друзей было больше, ночь была просто ночью, когда мы мирно спали, демонов не было до поры до времени. Но этот период закончился, когда я начала взрослеть, появились первые упыри и нежить. Я не знаю, как это произошло и это пугает меня ещё больше. С каждой ночью их становилось всё больше и больше, а тараканы, боже, тараканы. Они были везде. В одну из таких ночей, ползучие твари утащили моего лучшего друга, ёжика Володю. На утро мы всё облазили, но так и не нашли его. Это было больно, несказанно, щемило и разрывало грудь. С годами ночи становились длиннее, а дни короче. Я практически перестала радоваться и гулять и всё больше сидела дома, было тревожно и одиноко, несмотря на то, что у меня ещё остались друзья.

И как-то раз я решила выбраться из родного леса, прихватив подмышку трех своих друзей. Потратив не мало времени, я обнаружила что вокруг леса находится обрыв, просто по кругу. И всюду на горизонте стоял беспросветный туман, и лишь в одном месте от обрыва начинался мостик, тонкий верёвочный, такой хлипкий, что казалось не выдержит даже Боба, не то что меня. Мостик, как и всё вокруг уходили в страшную и смутную даль, конца не было видно. Жизнь сгустилась до одной точки, когда страшно шелохнуться и сделать выбор: вернуться в лес или попытать счастье на сомнительном мостике, уходящем не понятно куда. Так я и сидела, вжав в себя колени и закрывая их руками. Вечерело, не хотелось возвращаться домой, тревога усиливалась, ведь скоро из ночи выползут твари. Тут я начала различать чей-то образ, быстро приближающийся, я вскочила как ошпаренная. До дома не успею, далеко, да и по дороге мало ли кто попадется ещё. Надо на мостик, я быстро подошла и встала как вкопанная перед ним. Веревочки покачивались от усиливающегося ветра, деревяшки лежали невпопад, и вся конструкция выглядело хлипко, грозившись развалиться в эту ночь. И туман этот, я не то что конца не видела, а буквально лишь протянув руку вперед уже могла почувствовать его, перебирая пальцами, тревога усиливалась. Фигура приняла очертания человека, я начала немного успокаиваться, ведь человек не может быть монстром? Вспыхнула первая молния, через секунды раскаты грома пронеслись эхом по всему лесу. Когда я увидела в свете луны лицо человека, заморосил дождь.

-- Привет! – как-то слишком бодро сказал он.

-- Добрый вечер, - тихо, потупив взгляд вниз, ответила я.

-- Промерзнешь так под дождем стоять, вот, - он достал из-за пазухи зонт и раскрыл его, подойдя ближе ко мне и укрывая от ненастной погоды.

-- Спасибо.

-- Как тебя зовут?

Я ответила, поинтересовалась его именем, и подняла глаза вверх. Зонт был разукрашен всеми цветами радуги, небрежно так, но как мне показалось с особой долей любви. Я невольно улыбнулась.

-- Да, красивый зонт, - сказал он, отследив мой взгляд, - что ты тут делаешь так поздно?

Я потерялась, не нашла что сказать и промямлила какую-то несуразицу. Он быстро понял, что тут что-то не так, и расспросил меня подробнее. Делал это так корректно и мягко, что я рассказала ему всё. Что я больше не могу жить в этом лесу, что мне страшно и тревожно, хочется уйти, уползти, убежать отсюда, да поскорее. Но я не знаю, что там, что это за мостик, и не развалиться ли веревочная конструкция. Он выслушал меня, взял за руку и сказал: «Пошли». И направился к мостику, я тянула свою руку назад и причитала, ища оправдания: «Там темно и туман» - «У меня есть фонарик», «Там могут быть монстры» - он достал мачете, отдав мне зонт. «Да он развалится!!» я уже голосила, но он ответил спокойным тоном: «Не развалится, я это делаю не в первый раз, верь мне, я буду рядом с тобой». И я поверила, он сделал первый шаг на мостик и ничего не произошло, я зажмурила глаза и шагнула вперед.

-- Ну, вот, а ты боялась» - ласково произнес он, - пойдем!

-- Да! – я улыбнулась.

Он держал меня за руку, мы медленно шли в ночь, сквозь туман и страх. Мостик шатался, я спотыкалась, от этого качка приобретала ещё большую амплитуду, подкатывал ком к горлу, тошнило, голова кружилась. Но он не отпускал, только его поддержка заставляла двигаться меня вперед. Всё было однообразным, мостик был очень длинным, я не знаю, сколько мы уже прошли, но к утру я начала чувствовать более твердую опору под своими ногами. Туман немного рассеялся и хлипкий веревочный мостик постепенно превратился в жесткий деревянный мост, я не верила своим глазам и подпрыгнула на месте. Да, опора, твердая, не проваливающая дубовая опора. Я подпрыгнула еще раз, и улыбнувшись, посмотрела на него. Да, он оказался прав, а я молодец, что поверила ему! Он улыбался в ответ, а мои лесные друзья наконец вылезли из-под одежд и любовались на восходящее солнце. Мы перекусили припасенной едой и отправились в дальнейший путь, через какое-то время нам преградил путь конь. Обычный оседланный конь, в стойле, здесь, где-то на мосту. Удивительно, но казалось, что для него это обыденно. Он взобрался на коня и помог мне с зверьками. Мы двинулись дальше, уже ощутимо быстрее. Я держалась за него, смотрела через плечо и радовалась. Как же хорошо!

Вечером из тумана где-то в высоте начала проглядывать железные мачты. Их было две, по бокам моста они уходили вниз, гораздо ниже. «Уже не долго осталось» - сказал он. И действительно, далеко за полночь, мачты соединились с мостом, который из дубового превратился в асфальтированную железобетонную конструкцию. Тросы от мачт соединялись с мостом под углом и уходили к следующей паре мачт. В начале этого нового моста стояла машина, родстер. «Вот она нас и довезет до той стороны» - с воодушевлением сказал он. Почтительно открыл мне дверь и жестом пригласил сесть. Я с удовольствием устроилась на столь мягкое и удобное кресло, он сел за руль, завел и провозгласил, что машина заправлена и можно двигаться дальше. Теперь нашу дорогу освещали фары и противотуманки, да и сам туман почти развеялся. Газ в пол и к восходу солнца мы подъехали к той стороне. Я не знала, что там, но была уверена, что будет гораздо лучше, чем в лесу. Мы съехали с моста на светлую лужайку и остановились. Глаза бегали кругами, я не могла поверить в то, что вижу и ощущаю.

-- Мы приехали, ты ведь сюда хотела попасть?

-- Да, сюда, а куда я попала?

-- Перед тобой многообразие жизненных выборов, ты вольна идти куда захочешь и делать то, что тебе нравится. За эту долгую дорогу я рассказал и показал тебе всё, что знаю сам. Теперь ты знаешь, можешь и хочешь. И всё зависит лишь от тебя.

-- Спасибо тебе, - я обняла его и поцеловала в щеку, - я безмерно тебе благодарна, что помог мне выбраться из того леса.

-- Это моя работа, - улыбаясь ответил он.

-- А кто ты?

-- Я гештальт терапевт.

//комментарии

Гештальт один из методов психотерапии. Данный рассказ можно воспринимать как метафору

Вот представьте, перед вами огромный манящий шоколадно-клубничный торт, созданный, казалось бы, самой природой, до того он совершенен. Пахнет тонко и изумительно, от него не веет на всю улицу. Чтоб прочувствовать надо вплотную к нему приблизится и вдохнуть весь аромат удовольствия. Тогда можно осознать всю глубину его совершенства. При этом и на вид он не подкачал. Он аккуратен, ровен даже в разрезе, с плавными клубнично-шоколадными переходами. Посыпан кокосовой стружкой, где каждая струженция равноудалена от другой, этакий торт перфекциониста. И довершает картину выложенные по центру в окружность восемь вишенок, без косточек и налитого жгучего красного цвета. На этот торт можно просто смотреть и вдыхать его аромат, и уже получать эстетическое удовольствие.

Но ради этого ли мы здесь собрались? Кто не хочет скушать это превосходство? Одна загвоздка. Чтоб увидеть и почувствовать данное угощение, надо прежде снять упаковку. Ведь торт не будет каждому встречному показывать себя, себя настоящего. Упаковка же не простая пленка с бантиком наверху. Нет, бантик тоже присутствует, а еще в наличии сантиметровые стенки из сплава палладия и серебра. Благородные металлы вобрали в себя всю защиту данного уникального произведения природы. Ведь такой торт не может достаться каждому, к такому торту надо найти подход. Взломать сейф и получить несказанное удовольствие. И от этого он становится вдвойне слаще. Потратив месяца для взлома и наконец вскрыв замок, открываешь дверь и видишь его. То, ради чего старался, ради чего не спал и не ел никаких других тортов. Готовил себя к наслаждению. Протягиваешь руки, дабы вкусить его, медленно насладиться каждым кусочком. И тут получаешь по рукам, от торта. «Но-но, не трожь» слышишь ты, от торта слышишь! Да ты вообще разговаривать не должен. У тебя две функции: ты приносишь эстетическое и вкусовое удовольствие. И тут торт протягивает ручки и захлопывает дверку сейфа. Ладно, я еще с тобой поговорю. И сам не веря себе, разговариваешь с тортом. «Ну, тортик, миленький, посмотри сколько я для тебя сделал, как я старался тебя освободить из этого плена, теперь ты только мой, я заслужил тебя.» И торт тает и открывает дверку. И вот уже его хватают и выдергивают из места, ставшего ему милым родным домом. Выдергивают из защитных стенок на улицу, чтоб потоки воздуха сушили и раздирали частички торта. «Положи меня обратно, пожалуйста, я не хочу на воздухе». Но кто уже слушает то? Все, теперь ты в моей власти! Сверкает нож, как длительно ожидание, и с некой яростью отрезается первый кусок. Неаккуратно, разрушив всю идиллию, даже одна из вишенок попадает под раздачу, и на торте остается шесть и половинка. Можно было бы заварить чаю к торту, но ожидание было слишком невыносимым, и кусок жадно отправляется в рот. Казалось бы, рот не может быть настолько большим, чтоб сразу вместить целый кусок, но жадность делает свое и удовольствие запихивается с трудом и прожевывается. «О мой бог, как же вкусно!» При этом осознание того, что можно использовать столовый прибор и наслаждаться по чуть-чуть не приходит. «Нет!!! Что ты делаешь?! Зачем так грубо?! Не надо меня так есть, надо аккуратно, не спеша!!» Нож заносится второй раз, снова вишенка страдает, стружка осыпается и торт в конец теряет свою элегантность. «Что ты делаешь?! Остановись, прошу, не надо так грубо и быстро!» Пфф, теперь торт уже в полной власти едока, второй раз медленнее, и пока рот занят лихорадочной деятельностью, торт видит шанс на спасение и удирает обратно в родной дом, придерживая ручкой дверку изнутри. И едок справившись со вторым куском обнаруживает пропажу, дергает за дверку, та не открывается. «А ну открой! Живо! Я хочу тебя сожрать всего!» Агрессия бурлит, вкусовые рецепторы получили так долгожданное наслаждение и хочется продолжения, очень хочется.

-- Нет, не открою, отвали!

-- Открой, кому сказал, хуже будет!

-- Да что ты сделаешь то?

-- Открой! Пожалуйста, открой! – Гнев сменяется на милость, надо попробовать другой способ, - Я был не прав, я не хотел, просто ты так хорош, я не удержался. Прости! Я тебя прошу, открой, поговорим.

-- Нет, отстань, поговори с кем-нибудь другим.

-- Но я хочу только тебя, пожалуйста, я всё для тебя сделаю. Посмотри сколько уже я для тебя сделал, кто-то разве еще так старался ради тебя, тратил месяцы чтоб лишь взглянуть на тебя? Пожалуйста, дай мне шанс, прошу!

-- И что будет, если я открою?

-- Я буду с тобой нежен и внимателен. Я буду есть по маленькому кусочку и только тогда, когда ты разрешишь. А если тебе что-то не понравится в моем поведении, то я сразу уйду и больше не буду тебя тревожить. Я буду ухаживать за тобой и доставлять тебе радость.

-- Ладно, открою.

И дверка открывается. Зря. Ведь кто слушает торт? Торт можно съесть, но слушать? Можно торту наговорить всё, что угодно, чтоб заполучить его и сожрать подчистую. Так и происходит.