kuzema5

Вместо эпиграфа.

"Федеральный закон Российской Федерации от 25 декабря 2012 г. N 271-ФЗ

"О внесении изменений в Жилищный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации"

Опубликовано: 28 декабря 2012 г. в "РГ" - Федеральный выпуск №5974

Вступает в силу:26 декабря 2012 г.

Принят Государственной Думой 14 декабря 2012 года

Одобрен Советом Федерации 19 декабря 2012 года."

Здравствуйте, уважаемые наши всенародные избранники! Пишет к вам заслуженный алкоголик Лёха сса Старого Оскола, живущий в малосемейке на микрорайоне имени Маршала Макаренко. В первых строках своего письма я хочу повиниться, что всегда раньше голосовал за камунистов и Жириновскового, а теперь понял, что они болтуны и ничего не делают для трудящихся.

(Кто не трудящийся? Я не трудящийся? Это ты не трудящийся! На нах ёпта! Да в Старом Осколе нет предприятия, где бы я не работал! Да у меня вкладыш толще трудовой!)

А во-вторых, спасибо вам за то, что прищучиваете всяких выскочек, буржуев новоявленных, а простой народ защищаете.

(Кто не народ? Я не народ? Это ты не народ! На нах ёпта!)

Вот был у меня сосед, Ванькя, тоже в малосемейке жил. Вместе получали от совецкой власти. Не понравилось, тесно, говорит, хочу просторную квартиру.

Залез он у кабалу, денег занял, на двух работах жопу рвал, купил трёшку на Степном, 100 метров, теперь фу-ты ну-ты, какие мы важные! Нос воротит при встрече, никогда на бутылку не дасть.

Зато щипют его как гусака, за усё плотит – и за свет у калидори, и за батареи у падъезди. И такие бабки выкладывает! Патамушта закон такой – чем больше площадь, тем больше платить должен. И правильна, а то привыкли по пятнадцать комнат с ванными занимать!

Мы с ним из одной дяревни, так я усю паднаготную яго знаю. Прадеда когда-то раскулачивали, деда налогами обкладывали, что яблоньки возля дома посадил, отца ОБА ХАЭС тягал за дачу двухэтажную… Так и заставили порушить второй этаж.

Я Ваньке говорю: «А как ты хотел? Ещё в Писании сказано: «Не высовывайся!" Меня вот никто не ошкуривает, потому что у меня как у латыша…»

А теперь ещё один хороший Закон придумали – за капитальный ремонт домов платить. Спасибо вам, товарищи депутаты! Это сколько ж Ванькя будет отстёгивать кажный месяц? Дай посчитаю столбиком… 7 рублей и 40 копеек за метр помножить на 100, будет… будет … э-э-э… 740 рубчиков как с куста! И платить лет двадцать! Дом-то новый. А мой дом скоро отремонтируют, за Ванькин щёт, хи-хи. Сейчас комнатка в моей малосемейке полтора лимона стоит, а посля ремонта я её за два толкну, сам на Конева перееду, куплю там такую же за полтора, а поллимона – на карман. Год бухать можно!

Одно плохо – мне тоже платить надо. Меньше, чем Ваньке, но всё равно жалко. Но хоть не как у Прибалтике. Там, кажуть, государство вапще отказалось от усяго – ваши дома, вы их и ремонтируйте. Жильцы ходят сами себе на ремонт крыши собирають. Это чтоб я свои кровные отдавал? Ды няхай яна сгниеть, эта крыша!

И третье. Пропечатайте в газете фамилии тех депутатов, которые были против закона о капремонте домов, чтоб я знал, кто из них врахнарода.

В январе 1986-го года на МРТР-0022 вышли мы из Клайпеды. Путь не близкий, в Западную Сахару, занимает 18 суток, но в этот раз рассчитывали добраться побыстрее обычного. Шли в паре с СРТМК, а у него скорость в полтора раза выше, чем наша, поэтому взяли они нас на буксир и потащили, только кустики мелькали. Балтику проскочили по хорошей погоде, а уже в Каттегате начало задувать с левого борта. Следовательно, повернув в Скагерраке, должны были получить по зубам.

Сменившись в четыре утра и поужинав, я лёг спать. К этому времени судно уже ощутимо болтало, чувствовались рывки буксирного каната.

Не удалось мне выспаться. Часов в девять разбудил старший механик тычком в бок:

-Вставай, горим!

-Давно? – глупо спросил я, спрыгивая с койки и нашаривая тапочки.

Стармех махнул рукой и покинул каюту. По-быстрому одевшись, я побежал ко входу в машинное отделение.

-Да не там! – донёсся через кап-люк голос «деда». Выскочив на спардек и заглянув через его плечо в «сушилку», я увидел, что глушитель дизель -генератора №2 - массивная бочка, обшитая асбестом, дымился, а на мостике из выхлопной трубы вырывался вверх столб пламени.

-Масло горит, - сказал «дед». - С СРТМК сообщили – отцепляем буксир, выбирайте, а то порвётся в такую погоду. Я питание на лебёдку дал, и вишь что получилось…

Только сейчас я заметил, что мы уже не на буксире.

-Остановить надо, - предложил я.

-Нельзя, хуже будет. Я на первый номер перешёл, нагрузку с этого снял, должно выгореть потихоньку само. Было такое уже…

-Может, тревогу объявить? – спросил подошедший капитан.

-Объяви, пожалуй, на всякий случай. Хрен его знает, сколько там этого масла.

Капитан кивнул стоящему на крыле вахтенному штурману, тот нырнул в рубку, сыграл общесудовую тревогу, сбавил ход до малого. Команда выбралась на палубу, боцман с матросами стали разматывать пожарный шланг.

Не обошлось, глушитель таки прогорел, струйка горящего масла, смешанного с расплавленным металлом и хлопьями раскалённого асбеста, полилась вниз, в машинное отделение, тут же занялось под котлом.

-Туши давай! – скомандовал стармех боцману. Тот направил шланг на глушитель, крикнул штурману: «Включай насос!», штурман в рубке даванул кнопку… а фигушки! Тишина.

-Чёрт… - буркнул «дед». – На щите небось выключен…

Я ломанулся в машинное отделение… а как проскочить через огненную лавину? Пришлось укрыться телогрейкой и прыгать через две ступеньки трапа, рискуя переломать ноги. Очутившись внизу, осмотрел себя, придавил пальцами тлеющий рукав. Машинное отделение заволокло дымом, ничего не видно, в горле запершило. Задержав дыхание, подбежал к ГРЩ и наощупь нашарил автомат пожарного насоса. Так и есть, выключен. Щёлкнув им, я заорал: «Врубай!» Сквозь грохот дизелей услышал, как заработал насос и вслед затем мат стармеха:

-Вентиль, вентиль открой! И дизель останови!

Рванул пусковую рукоятку второго номера в положение «стоп», опять набросил на голову фуфайку, вскарабкался по трапу и открыл вентиль, ёжась от летящих сверху горячих брызг. Затем, откашливаясь, опять побежал на спардек. Боцман тугой струёй поливал глушитель, но пламя не унималось.

-Надо сверху в трубу лить, - решил стармех. – Иначе сгорим нафиг.

Я залез на верхний мостик, мельком огляделся. Серое небо, тёмно-зелёные волны с шапками пены, срываемые ветром. «Баллов восемь», машинально отметил про себя. На горизонте по левому борту узкая полоска берега. «И не доплывёшь по такой погоде». Но переживать было некогда, приняв от боцмана шланг, я сунул его в трубу, отворачиваясь от огня. В рубке опять включили насос, и холодная вода океана встретилась с раскалённой магмой внутри глушителя. Столб пара рванулся вверх ядерным грибом, затем потихоньку рассеялся. Из дыры в глушителе потекла вода.

Насос выключили, пламя в машине сбили уже с помощью огнетушителя, сидим втроём в каюте – стармех, я и третий механик, молча курим.

Приходит капитан:

- Васильич, я не понял, что произошло. Масло в глушителе откуда? - спрашивает.

-Кольца хреновые, вот и попадает в цилиндры, - хмуро пояснил стармех. - Нагрузки никакой, только на освещение да на рулевую машину, поэтому температура выхлопа низкая, оно не выгорает, закидывает его в глушитель, там собирается. А как буксир стали тянуть, температура поднялась, вот и вспыхнуло…

-Ну и что делать будем? Дальше пойдём?

-Да куда там идти? – говорю. – С одним дизель-генератором? Надо домой возвращаться.

-Ага, - говорит стармех. – Минимум на год дипломы положим. Месяц только объяснительные писать будем.

Помолчал, решился:

-Вот что, Фомич, продолжим путь. Никому не сообщай, мы как-нибудь отремонтируем.

Кэп пожал плечами, ушёл в рубку. Главный двигатель заработал на полных оборотах, в иллюминаторах было видно, что идём носом на волну.

Стармех всё-таки придумал, как выйти из положения. Была у нас на судне двухсотлитровая металлическая бочка, мы срезали у неё донышко, крышку, саму разрезали вдоль на две половинки, обернули ими сгоревший глушитель, стянули проволокой, размочили в воде листовой асбест до тестообразного состояния, облепили всю эту конструкцию, обмотали асбесттканью - и проработали два рейса! Второй номер, конечно, работал громко, но тут уж приходилось мириться…

Популярный в либеральном Интернет-сообществе блогер Илья Варламов по кличке «Одуван» в начале октября прошлого года нанес визит на Камчатку. Поев от пуза крабов, икры и красной рыбы нерки, разродился в своем ЖЖ фото- и видеорепортажем о Петропавловске-Камчатском, не сказав о городе и его населении ни одного доброго слова.

Почитал я евоные откровения, видео посмотрел – и подумал: «А не проверить ли мне, правду-матку он рубит или по своему обыкновению выступает в роли лопоухого животного-детектива? Неужели действительно дела в столице Камчатки настолько скверные или господин Варламов попросту врет, пользуясь свободой слова, о заросшем грязью городе, о разрухе, об убогой архитектуре, о депрессии и отчаянии местных жителей, только и мечтающих свалить «на материк»?»

Вот сразу вопрос – почему Варламов не упомянул, что сейчас на Камчатку попасть куда легче, чем сорок лет назад? Или тем более в 90-е годы, когда само существование гражданской авиации было под вопросом? Оказывается, туда каждый день летает «Боинг-777», берет за раз человек 400 на борт, и свободных мест нет, что с ходу опровергает основной тезис наших либералов о поголовной нищете россиян.

Купил я билет на сайте Аэрофлота; за сутки до отлёта, дабы не толочься в очереди к стойкам регистрации перед посадкой, там же зарегистрировался на рейс, заодно выбрал козырное место у иллюминатора. На поезде приехал в столицу нашей Родину, с Белорусского вокзала на аэроэкспрессе за 35 минут добрался до Шереметьева, там сел в самолет. После взлета съел аэрофлотовский ужин, посмотрел какой-то глупый фильм на экране перед носом, поспал. На рассвете, когда в иллюминаторе блеснуло Охотское море, позавтракал, затем глазел на сопки внизу.

И вот она, Авачинская губа, и знаменитая скала «Три брата» под крылом самолёта. И через пять минут мы приземлились на краю света.

Первое, на что я обратил внимание, выехав из аэропорта Елизово в П-Камчатский, это состояние трассы. Хорошее состояние. Не хайвэй и не автобан, но широкая и ямок на ней нетути, и разогнались мы до сотни км/ч. Так что Одуван неправ, утверждая, что дороги на Камчатке скверные и обочины заросли грязью.

Обочины чистые. Почти. Во всяком случае, даже почище, чем обочины трассы от Горшечного до Воронежа.

То же и в городе. На центральной улице, носящей, естественно, имя Ленина, дорога ровная, в паре-тройке мест дорожники работают, а по обочинам кое-где видел смуглых ребят в оранжевых жилетах и с мётлами, как раз эти самые обочины и чистят.

(Перед отлётом я призадумался – может, резиновые сапожки с собой взять на всякий случай? Не взял, и правильно сделал. Везде ходил в белых кроссовках, и даже не запачкал.)

На окраинах города дороги разбитые, да, тут Варламов не сбрехал. Но, думаю, просто руки ещё не дошли, не всё же сразу делается.

Вот с тротуарами действительно напряжёнка. Их почти нигде нет, только в центре. Полагаю, раньше их не делали из-за нехватки места – город расположен среди сопок, и чтобы расширить улицы, надо срыть кубокилометры скального грунта. Раньше кое-как обходились, поскольку машин было мало, а теперь, когда их развелось как оленей в тундре, это действительно проблема.

Впрочем, в одном месте наблюдал устройство пешеходной дорожки.

Обшарпанные пятиэтажки. Да, есть такие. И изрядно. По окраинам. Повторю – реформы «святых 90-х» больнее всего ударили как раз по вот таким отдаленным моногородам, где градообразующее предприятие – какая-нибудь фабричонка или завод, сдуру или спецом приватизированный и закрытый. В П-Камчатском таким «предприятием» была добыча и обработка рыбы. Флот бывшие комсомольские работники, птенцы гнезда гайдарова порезали на металлолом, рыбообрабатывающие заводики закрыли, естественно инфраструктура в виде портовых служб, судоремонта и прочего также исчезла. Потеряв работу и не видя перспектив, народ массово стал покидать полуостров. Тот же Варламов, простота, упомянул, что город лишился до ста тысяч жителей, лукаво умолчав, когда это произошло и по каким причинам.

Соответственно прекратилось выделение деньжат на уход и ремонт жилого фонда. А в условиях влажного климата и частых ветров дома ветшать стали стремительно. Точнее, сами дома вполне крепкие, ибо строились в расчете на землетрясения, просто видок у них такой зачуханный. Их покрасить – и они еще лет сто простоят. Потихоньку чинят, древние бараки сносят, центр уже вполне прилично выглядит, рано или поздно и окраины в божеский вид приведут, надеюсь.

Теперь о настроениях горожан. Ретивый блогер нашел каких-то двух застенчивых геев, и те радостно поведали, что да, дело швах, живём в заднице! Но комментарии под постом Илюши, основной смысл которых укладывается в три слова, причем два из них нецензурные (Пашол ….., …..!), говорят немного о другом.

А именно – о сдержанном оптимизме горожан. Лично я, пообщавшись с жителями Петропавловска-Камчатского, не заметил особо упаднических настроений. Наоборот, мне поведали, что вот – на Камчатке нашли газ, и теперь местные ТЭЦ с мазута переведены на «голубое топливо», что в город стали заходить круизные лайнеры, что начали благоустраивать набережную в центре. (Строго говоря, там и набережной-то никогда не было, просто берег бухты, а теперь и плитку положили, и сквер благоустроили, и работы продолжаются. А то, что эстету Варламову лавочки не нравятся, так это его проблемы.)

Инфраструктура туризма развивается. Поехал я в посёлок Паратунка искупаться в термальных источниках, так представлял себе – дикая природа, среди скал горячие родники бьют, и народ по камням прыгает, в воду ныряет. Так вот, нифига! Точнее, может, где-то и есть такое, но меня привезли во вполне цивилизованное место – база отдыха «Антариус». (Название, конечно, странное, ну да ладно, дело не в названии). Там бассейн под открытым небом, к нему вода подведена прямо из вулкана (шутка), раздевалка, душ, в общем всё как положено. Территория огорожена. И таких баз в округе поналепили массу. Цены за номер, конечно, камчатские... Впрочем, разовое посещение бассейна стоит как и у нас в «Айсберге».

…А самое главное – флот начал возрождаться. Новые суда строятся, рыбозаводы восстанавливаются, рабочие места создаются. Народ, как в старые добрые времена, с материка на заработки потянулся. Говорят, на путине за полгода до миллиона рублей можно заработать, если повезёт попасть на хороший пароход. Это в море. Но и на берегу тоже платить стали. У меня спрашивали, нет ли знакомого механика на рыбозавод, на время путины. Зарплата, сказали, достойная. Я затылок почесал: «Да навряд чи… В Старом Осколе предпочитают на форумах друг дружке плакаться и правительство поругивать…»

Не подумайте, что всё на Камчатке радужно. Хватает проблем, как и во всей стране. На полуострове, в силу удалённости, эти проблемы, может, ещё и острее, чем в Центральной России. И волосатый блогер во многом прав. Но! Я комментирую статью Варламова только для того, чтобы показать - оказался Илюша обыкновенным щелкопером и бумагомаракой, способным слепить из правды, полуправды и откровенного вранья дурно пахнущий пирожок.

Дело ведь не в том, ЧТО Варламов пишет. Дело в том, КАК он пишет! Вот представьте, что приехала в Старый Оскол столичная фря, нашла на улице собачью какашку, обнюхала ее, брезгливо морща носик и, оттопырив мизинчик, сфотографировала с разных ракурсов, затем побеседовала с безработным 35-летним лодырем, мечтающим о небесных плюшках – и выдала на-гора статью о депрессивном засранном городе, не скрывая своего презрения к аборигенам. Вам бы понравилось? Нет, я, конечно, допускаю, что определенная часть населения согласилась бы, но большинство старооскольцев, полагаю, было бы солидарно с жителями Петропавловска-Камчатского: «Пашол ...., ....!»

В Международном бюро мер и весов, расположенном в пригороде Парижа Севре, на полке рядом с кубометром воронежского чернозёма хранится привезённый из села Белогорилка , шо пид Пилтавой, эталон сала – шмат размером в 250 пальцев кубических. Представляет собой параллелепипед со сторонами, в высоту равными пяти пальцам - общепризнанной единице измерения сала.

Сало считается украинским национальным блюдом и слово «шмат» на русский как раз и переводится - «кусок». От слова «кусать».

Но мало кто знает, что это же слово на белорусском языке означает « много», что как бы символизирует. Спросите, при чём здесь белорусы? А при том, что в жизни «бульбашей» сало занимает не менее почётное место, чем в жизни «хохлов», являясь чуть ли не гарантией выживания народа, за свою историю пережившего огромное количество бед и напастей и привыкшего надеяться только на себя и своё скромное хозяйство. Недаром у белорусов есть поговорка: «Бульба ёсць, сала ёсць – не прападзём!» Или ещё одна, возможно, сочинённая в докартофельный (а «бульба» попала в Белоруссию всего 200 лет назад) период: «Голод не страшен, когда есть сало, лук и хлеб». Мудро, чё там. Сало – калории, лук – витамины, хлеб – углеводы.

Украинцы смотрят на белорусское сало свысока, считая, что расово верным является только продукт, выращенный на пшенице и кукурузе с малороссийских полей. Толерантные белорусы помалкивают, снисходительно улыбаясь в вислые усы, и продолжают кормить своих свинок картошкой и желудями. Впрочем, даже в самой Белоруссии сало в разных местах отличается. Знатоки могут легко определить, в каком регионе оно произведено. Если тонкое, в два пальца, и белое, то, скорее всего, из восточных областей, где раньше прошла коллективизация. Особо кормить свиней там всегда было нечем, поэтому лето животных держат на подножном в прямом смысле корме, а к зиме валят.

В Западной же Белоруссии особо упоротые и зажиточные крестьяне кабанчика откармливают до двух лет, и до такой степени, что он ходить не может. Сала на нём нарастает, само собой, до рекордных пяти пальцев. Этот вредный и затратный обычай даже советская власть не смогла до конца изжить.

Если сало с прослойками мяса, то почти наверняка оно из Гродненской области. Поросёнка кормят, периодически сажая на диету и заставляя заниматься физическими упражнениями, хе-хе. В результате получается бекон. Такой способ перенят от соседей-литовцев (а может наоборот, кто знает?) Гродненское сало считается лучшим в стране. Брестчане несогласны.

Экологически чистым считается сало с севера, из Витебской области. Радиоактивное облако из Чернобыля туда не дошло, и, кроме того, там мало заводов, но много лесов и заповедников. (Кстати, россияне, нахваливая белорусские продукты, решительно не задумываются, откуда к ним везут молочко, тушёнку и прочие деликатесы. А, например, в «Линии», между прочим, продаётся сыр из райцентра Дятлово, находящегося в зоне радиационного контроля.)

…В России сало менее популярно, но всё-таки распространено в достаточной мере, чтобы говорить о нём, как об очевидном факторе, объединяющем три славянских народа. Я расспрашивал своих коллег по работе, в массе своей выходцев из окрестных деревень, как здесь выращивают поросят. А как же, отвечали, ране кабанчика, и не одного, в каждом дворе обязательно держали. Для себя и на продажу. Правда, без фанатизма, особого такого культа не было, кормили свиней чем бог послал. Украл из колхоза пару мешков комбикорма – хорошо! Натаскал с поля кукурузы – отлично! И бурак в ход шёл, и картошка. Осенью или под весну резали, солили сало. Но сейчас частное свиноводство загибается, поскольку уж больно хлопотное и невыгодное это занятие. Оно бы ладно, вот только жалко, что хорошего сала на рынке «Юбилейный» или «Восточный» скоро днём с огнём не сыщешь… Не считать же за сало богомерзкий «лярд» из клюковских свинокомплексов!..

…А ещё салом весьма недурственно закусывать самогон. Настоящие любители умеют подобрать к определённому виду сала наиболее подходящий сорт. Но об этом как-нибудь в другой раз…

P.S. Строго говоря, текст является не совсем авторским. Нечто подобное я читал лет двадцать пять назад в какой-то газете. Но ведь актуально же, особенно на фоне последних событий на Украине!

В разгар «холодной войны» Советский Союз отчаянно нуждался в союзниках. Поскольку всякие Чехии со Словакиями и прочие Польши откровенно косоротились, не желая строить коммунизм в одной с нами упряжке, поэтому взоры Кремля обратились в сторону «государств, рвущих цепи колониальной зависимости». И как только в каком-нибудь Монкистане босоногий вождь племени людоедов, спрыгнув с пальмы и перерезав белых бвана, цеплял к набедренной повязке или к леопардовой шкуре, перекинутой через плечо, значок с изображением Ленина и объявлял о приверженности марксизму, так сразу же СССР кидался помогать ему строить социализм, щедрой рукой выделяя деньги, оружие, технику, стройматериалы… Правда, чуток оперившись, наши новоявленные братаны частенько посылали нас в известном направлении… впрочем, речь не об этом…

А речь о том, что в «железном занавесе», начиная с 60-х годов, стало появляться всё больше и больше дырок. Трудно сказать, сколько наших граждан повидало дальние страны, но ясно, что много, поскольку, кроме материальной помощи, Советский Союз посылал за кордон и специалистов.

И вот туточки внезапно возникла непредвиденная коллизия. Как же платить советским строителям Асуанской плотины в Египте, врачам в Мозамбике, геологам в Нигерии, военным на Кубе и буровикам в Афганистане? А заодно и просто морякам-рыбакам, они хоть и не специалисты, но на чужой берег их хошь-не-хошь выпускать надо, а то поозвереют в пятимесячных рейсах.

Скажете: «Да в чём проблема-то? Всё гениальное просто! Платите как во всём мире платят и не морочьте себе голову…»

Э-э-э не-е-ет! Советский человек - это специальный человек, ему нельзя платить «как всем». Конечно, то, что платить придётся много, это само собой. Иначе никто не поедет только для того, чтобы почувствовать, как «жар пустыни нам щёки щиплет и песок забивает рот». За романтикой, хе-хе… На самом деле, перефразируя слова другой известной песни, «а я еду, а я еду за деньгами, а за туманом едут только дураки».

Но жаба-то душит! Во-первых, «совзагранработники» могут всю заработанную валюту (не рубли же им выдавать где-нибудь в Йемене) потратить на всякое барахло, дефицитное в Союзе, и на родине продать его с выгодой для себя. Нажиться то-есть. Забогатеть! Да ещё и отечественную промышленность подорвут. Никто ж не станет носить штаны фабрики «Большевичка», все напялят проклятущие буржуйские джинсы, кроме самых-самых идейных комсомольцев. И магнитофон «Весна» никто не купит, а купят у этих спекулянтов «Грюндиг» или «Шарп».

Во-вторых, это сколько ж валюты рабоче-крестьянское государство должно тратить на оплату труда какого-нибудь повара в посольстве или замурзанного моториста на БМРТ, когда её на закупку канадского зерна и финской мебели не хватает? Ишь, разгубатились на халяву!

В-третьих, просто разрешить менять ангольские кванзы и монгольские тугрики на доллары, фунты и дойчмарки и ввозить свободно-конвертируемую валюту в СССР вера не позволяла. В светлое коммунистическое будущее, да.

В-четвёртых, если платить «как всем», советский человек, не дай Маркс, прочухает, что ему вешают лапшу на розовые ушки и начнёт задавать глупые вопросы типа: «А чой-та при сопоставимых ценах зарплата на Западе много выше, чем в Советском Союзе?» Прикажете объяснять слишком досужим, что советские деньги служат исключительно для внутреннего употребления, и что 70 копеек за доллар – это так, понарошку, а на самом деле курс «бакса» привязан к статье 88 УК РСФСР или соответствующим статьям союзных республик?

Немало потрудившись, советские экономисты-финансисты под присмотром идеологически подкованных политработников изобрели схему, не имеющую аналогов в мировой истории и позволившую, что называется, и замуж сходить, и невинность соблюсти.

Если упрощённо - советским специалистам за рубежом разрешалось получать на руки 40% валюты страны пребывания, а 60% выплачивалось дома в виде так называемых чеков, или сертификатов Внешторгбанка. Отоварить их можно было в специализированных магазинах под названием «Берёзка». Эти чеки, в свою очередь, тоже различались между собой, в зависимости от того, где человек трудился – водителем при посольстве в Болгарии, учителем во Вьетнаме или просто закупал судовые дизели «Бурмейстер и Вайн» в Дании.

Впрочем, я эту схему плохо знаю, поэтому расскажу, как платили рыбакам. Разница в принципе небольшая, так что на этом примере можно понять общую суть.

Так вот, советский рыбак за многомесячный труд в океане получал валютой 7(семь)% от заработка. Если за рейс второму механику набегало полторы тысячи рублей, то валюты начислялось – 105. Рублей. В долларах ежели – 150. 30 долларов в месяц.

Из этих денег за границей моряк получал 40 процентов, и то не всегда, остальное – уже дома, по приходу с рейса, так называемыми бонами - теми же чеками Внешторгбанка, только с изображением якоря. И отоварить их можно было в магазинах «Альбатрос» в портовых городах. В отличие от «Берёзок» там не было отделов, торгующих за СКВ, и ассортимент товара был значительно скуднее. Откровенно говоря, у нас в Клайпеде в «Альбатросе» продавалась всякая чепуха – сигареты по 30 копеек за блок, водка – 65 копеек бутылка, рубашки какие-то неликвидные, иногда джинсы польские выбрасывали ценой в 15 рублей. Да-да, именно такие цены были. Водка – 65 копеек. Бонами. Ты мог взять ящик водки, а мог пойти в банк и обменять боны на рубли по курсу 1:1. То есть получить за рейс бон 100 и совершенно законно обменять их в банке на 100 полновесных советских рублей.

Но покажите мне того дурня, кто хоть раз совершил подобную операцию, я хочу посмотреть в его честные незамутнённые духом наживы глаза! Не найдёте такого, боюсь. Советский народ был, конечно, наивным до омерзения, нравственно чистым и морально устойчивым, но не до такой же степени! Дело в том, что стоимость этих бон на «чёрном рынке» была в 8-10 раз выше номинала (потому что РЕАЛЬНЫЕ курсы валют подчиняются экономическим законам, а не кабинетным указам, как это ни прискорбно для радетелей администрирования), и никто, даже самый бестолковый, не шёл в банк, зажав в ладошке чековую книжку.

Загорелый до черноты чувак, садясь зимой в такси, чтобы доехать до рыбпорта, обязательно слышал от водителя: «Боны есть?» Этот же вопрос ему задавали официанты в ресторане, горничные в гостинице, продавщицы в магазине. Потому что сразу было видно – парень пришёл с моря, с «югов» и может иметь эти самые боны.

Въедливый читатель спросит: «А зачем их скупали все кому не лень, если в «Альбатросе» продавали только всякую мелочёвку?»

«Альбатросы», несмотря на свой элитный статус, являлись в сущности обыкновенными совковыми магазинами, и, как в любом магазине, там были подсобки, в которых оседал действительно дефицитный товар. Имея связь с продавцами, можно было купить у моряка 50 бон за 500 рублей, за эти боны приобрести в «Альбатросе» ковёр ценой 25 рублей бонами, привезти его в Центральную Россию и там продать за 750. За семьсот пятьдесят советских рублей.

И все довольны. Моряк прибавил к зарплате 500 рублей (а не 50, как ему ненавязчиво советовало государство), продавщица с барыгой «наварили» по 250 и покупатель в обход очереди приобрёл дИфиСЫт. Разница в цене никого не смущала, особенно с начала 80-х, когда денег на руках у населения скопилось дох… много, а истратить их было особо некуда.

Государство тоже не страдало. Оно вообще сделало изумительный финт ушами, сэкономив 60% валюты на зарплате моряка и закрыв глазыньки на шалости с продажей сертификатов. Нет, при желании, конечно, могло и заарканить какого-нибудь особо зарвавшегося, но статья была совсем другая – 154 УК РСФСР. Спекуляция. Негодяй мог и лёгким испугом отделаться. Вот если моряк доллары продавал, по цене 1:5, или советские червонцы «толкал» на Канарах, тогда звучала команда «руки вверх» и бедолага шёл по очень тяжёлой валютной статье, в особо крупных размерах – вплоть до высшей меры.

Иными словами, государство, не отменив уголовное преследование за валютные операции, в случае с продажей бон эти же операции лицемерно практически легализовало. А глубинный смысл заключался в том, чтобы дать моряку ЗАРАБОТАТЬ, иначе, повторю, никакой идиот не пойдёт в море.

Так и слышу: «Ну и что тебе не нравится? Такие деньжищи загребал!» Да нравится, нравится. Мне ещё и удобнее было, хоть и невыгодно, менять эти боны на рубли прямо в гостинице, где я жил между рейсами, чем тащить из Лас-Пальмаса тот же ковёр, чтобы продать его дома втридорога. Особенно если самолётом возвращались.

Дело ведь не в этом…