alanych

Истории собраны из разных учений, но рассказу их как одну. Имена и цифры преднамеренно изменены.

Армейские учения – это всегда особая ситуация. Но поскольку у нас они проходили регулярно, раз в месяц, то уже через полгода службы к ним привыкаешь, а через год вообще приспосабливаешься. Наш призыв 77 человек из Средней Азии и примерно столько же из Иваново (причем все были водителями), в основном Узбекистан и Таджикистан. Из Казахстана в этой группе было 8 ребят, причем казах один и трое русских – это из Алма-Аты и еще 4 уйгура из области. Много ребят было из мусульманских семей, а в Белоруссии армейская мясная пища в основном на свинине. Многим поначалу было тяжеловато, то потом научились, есть всё. Правда, через год, некоторые вспомнили, что они мусульмане, хоть и в стране тотального атеизма. Был у нас такой парень Ахмет, который через год начал заявлять, что Аллах и папа с мамой запрещают ему, есть свинину. Как говорится, хочешь ешь, хочешь не ешь.

Учения у нас тоже бывали разные. Иногда неожиданно в 4 утра в незапланированный район Холмы, а иногда реальные на выживание. Забрасывают куда-нибудь с полной боевой задачей, а питание вместо полевой кухни трехдневный сухпаек. Советский солдат на этот случай всегда был затарен консервами еще на пару дней.

Вот как-то летом нас и закинули в лес к черту на рога, где еще партизаны воевали. Не успели развернуться, как меня позвали молодые бойцы. Я уже был сержантом и зам комвзвода. Между дизелем и командным пунктом они обнаружили странное углубление с металлическим ободком по периметру. Я глянул, блин фигня какая-то, реально что-то едва проглядывается и из углубления торчит березка молодая. Позвал взводного прапорщика, сурового мужика, из числа тех, на ком держалась советская армия. Он сразу признал, что похоже на авиационную бомбу. Вызвали саперов и на всякий случай сменили дислокация километров на тридцать. Потом реально бомбой времен 2 мировой войны оказалось, если нам не соврали, конечно.

Дорога шла через какую-то опушку на краю деревни, да еще и средь бела дня. Обычно все передвижения ночью и без заезда в населенные пункты. Но здесь форс-мажор. Едем, и тут какая-то старушка выскакивает из калитки и протягивает ведерко с яблоками:

- Возьмите, сыночки.

Кто-то из наших подхватил ведро, высыпал внутрь кузова 66-го и обратно закинул на обочину. А бабулька эта все стояла у дороги и трижды нас перекрещивала.

Но наконец забрались в другой лес и развернулись, работаем. Через 4 дня запасы еды и бабушкины яблоки стали подходить к концу, за исключением чая. На совещании ротный отрядил бригаду из 10 человек на сбор ягод и грибов во главе со мной. Ходим, собираем. С грибами еще как-никак, а где тут ягоды растут никто и не догадывается. Через час собираемся на полянке – не густо. Тут вдруг мужик какой-то выныривает из-за деревьев и, судя по всему, не ожидал нас тут увидеть.

- А чтой вы тут, служивые, делаете.

- Да учения у нас, батя. С продуктами на выживание. Вот и вышли по ягоды, да по грибы.

- Да, тут ягод и нету. А вы туда и не дойдете. Ладно, давайте свои миски солдатские.

Насыпал нам 6 армейских чашек полных.

- Батя, а ты как. Собирал ведь, может деньгами.

- Да ничего ребятки. Вы служите, тем и сочтемся.

Поблагодарили и к своим. Знатный компот тогда получился из ягод, и да еще и по паре ложек каждому досталось. Но и жареные грибы кончились, и кусочки по закромам выедены, а выезд только завтра. Решили, что за сутки не помрем, и тут ротный обнаруживает у себя здоровый шмат сала и буханку хлеба. Жена по тревоге пока он собирался, сунула, да сказать забыла. А он кинул эту сумку походную в машину и почти неделю не притрагивался. Хлеб конечно почерствел, но нам то и то пойдет. Собрали вечер народ. Ротный уже хлеб нарезал на 30 кусочков и начинает сало раздавать. Доходит очередь до Ахмета.

- Так Ахмет у нас сало не ест, ему только хлеб.

- Почему не ест – возмутился Ахмет – еще как ест.

- А как же Аллах, как же родители?

- Родители далеко, Аллах еще дальше. Давай сало хочу.

Посмеялись немного и с бодрым настроением поужинали.

Когда меня забирали в армию, мама очень боялась, что я попаду в Афганистан. Но на мой вопрос, могу ли я служить в погранвойсках (с детства мечтал), офицер, который рассматривал мои бумаги на приемном пункте еще в Алма-Ате, сказал:

- Нет, родной, с твоей родословной (по отцу вся семья была репрессирована в годы войны по национальному признаку) тебя к границе за 300км не подпустят.

- Ну и отлично – узнав от меня такой вердикт, сказала мама – хоть что-то твой папаша для тебя сделал доброго (они были разведены уже лет 10 к тому времени).

Попал служить я в КБВО, читай в Белоруссию в войска ПВО, да не один, а еще с тремя парнями, с которыми мы познакомились и сдружились в ДОСААФ, где учились на оператора РЛС. Этот факт сослужил нам добрую службу, так как пацаны приходили, вообще не имея представления, с чем им придется столкнуться в армии в профессиональном отношении, если конечно у них не было водительских прав. Едва нас привезли в часть, какой-то офицер с утра потребовал нашу четверку (наш будущий ротный) и погонял по знанию сетки ПВО, работе радиолокационных станций и заявил, что отныне мы в его роте. Потом нас еще несколько раз вызывали, но узнав, что нас уже «купил» такой-то капитан, матерились и выгоняли. Так мы стали планшетистами – одна из военных специальностей по обеспечению информацией командования о воздушной обстановке над нашей родиной – СССР.

Полтора месяца во взводе молодых радистов (нечто вроде учебки, но уже в части, где предстояло служить 2 года) пролетели незаметно. С утра мы расходились по своим ротам и начинались учебные занятия. С них мы приходили настолько упаханные с лицами желтого цвета (пыль от стеклографов), что нас прозвали желтолицыми. Это было время расцвета дедовщины в советской армии, но по негласному правилу в нашем батальоне дрючить ВМР имел право только наш сержант. Поэтому дедовщину мы пока наблюдали со стороны, и если не борзеешь, то и не прилетит.

Через полтора месяца в середине декабря были назначены первые учения с полевыми выездами. Взвод молодых радистов от них освобождался (типа еще ничего не умеют и нечего им там под ногами мешаться), но меня загребли типа на стажировку. Ребята со взвода радостно поздравляли с предстоящими учениями:

- Саня, вешайся….

Действительно, начало было не ахти. Долго ехали в холодном кунге, остановились в каком-то лесу. Мороз около -30. После разворачивания командных пунктов из тех же машин, на которых мы ездили, меня поставили часовым. Куда еще девать молодого и не обученного до конца бойца. К вечеру в роте случился залет. Ротный нашел заначку со спиртным. Наказание в таких случаях было общим. Мы становились 28 панфиловцами и должны были в смертельном бою остановить фашистские танки. Выглядело это так – сначала саперками рыли окопы в глубоком снегу, потом по команде ротного выползали из окопов в полном вооружении с воображаемыми связками гранат и ползли метров 300 по такому же глубокому снегу. Поскольку никто не сознавался, чье спиртное, рота повторила этот маневр три раза. Все в роте четко знали, больше любителей выпить ротный ненавидел стукачей. Слишком честные и инициативные получали благодарность от командира, и через какое-то время под благовидным предлогом ссылались в хозроту на свинарник.

Все бы ничего, но я был молодой, и у меня не было запасных зимних портянок, у меня вообще были только одни летние (молодым так положено). Пока все переобувались, я отжал свои портянки, завернул ноги во влажные и пошел снова в караул. Ночью, когда боевая работа закончилась, меня запустили в кунг посидеть с наушниками и посторожить вдруг начнут передавать информацию. Бойцов, только что 4 часа «воевавших за Родину», ротный отпустил поспать. Сидели еще какие-то офицеры, я за планшетом, меня не видно, слушаю эфир. Под утро вдруг из одних наушников стали говорить цифры. От неожиданности я заорал:

- Сеть!!!

- Чё орешь – ответил ротный – веди цели.

Как мог на тот момент я стал рисовать маршруты целей, которые мне надиктовывали. Через пару минут прибежали старшие планшетисты, разобрали у меня наушники и освободили от дежурства. Я снова стал на пост, а поскольку начался утренний налет, сменить меня было некому часа 4. Страшно захотелось в туалет. Едва меня сменили, я пулей побежал подальше от машин, чтоб никто не видел. Отбежав метров 200, я из-за деревьев уже никого не видел и, спокойно закурив, мечтательно оправился. Был слышен только гул дизеля, обеспечивавшего электроэнергией все машины части. Пошел на звук дизеля, звук был, машин не было. Мой поход затянулся часа на полтора и в итоге я вышел с противоположной стороны скопления наших машин, относительно того куда ушел. Сразу стало понятно, почему фашисты не совали свой нос в те леса, где хозяйничали партизаны.

По времени я подошел к своим как раз перед объявлением построения. Стоим на морозе, а командир части оценивает первые результаты учений, и вдруг дизель замолкает. Ротный срывается с места и убегает в лесную чащу. Через пару минут дизель снова заработал.

- Кто дизелист? – спрашивает командир части.

- Ефрейтор Губанов – отвечает комбат.

Надо сказать, Коля Губанов к тому времени уже был дедом, дизель свой любил как никто. В бытовой жизни он был очень добродушен, хотя когда он веселился, у него на лице формировалась зверская гримаса. Но самое главное Коля сильно заикался, поэтому дрючить молодых даже по делу не брался. Едва он открывал рот, как все начинали ржать.

Командир части этого видимо не знал и потребовал виновника происшествия. Ротный привел Колю в истерзанной полушинели – низ напрочь отсутствовал, задняя часть торчала разрезанными лоскутами. Офицеры и бойцы начали подхихикивать, когда Коля строевым шагом подошел к командованию в этих лохмотьях.

- Доложите солдат, что случилось – потребовал командир.

- Тттттттооооовввааааарииииищ ппппппоооооооолккккккооооовнннннииик, эээээээтттто все ссссссссууууукккка ддддддиииииззззель, шшшииинннннель зззаааажжжеваааааааааал.

Вся часть кроме командира в откровенную уже ржала, хватаясь за животы.

- По приезду в часть ттттррррооооое сссууууттток ареста - в тон ответил командир части. Смех мгновенно прекратился. Учения продолжились. Мне надо было как-то выживать, я периодически отжимал воду со своих портянок, постоянно сжимал пальцы внутри сапог и постукивал сапогами друг о друга. Днем было обычно -25, а ночью доходило до -35. Выручали сигареты, смолил одну за одной, когда было время. Они создавали ложное ощущение теплоты внутри тела.

На следующий день перед обедом, стоя на посту, снова почувствовал первые позывы по большому. Но едва меня сменили, постучали на обед. Пропускать себе дороже, проглотив пищу, только хотел уединиться, объявили сбор. Там полтора часа рассказывали, что мы отступили до Москвы в ходе военных действий, а теперь перешли в контрнаступление и сейчас передислоцируемся. Поступила команда свернуть боевые машины в походное положение. Побежали к машинам, тоже не отвлечешься. Только свернули, построение и с него снова по машинам. В каком то холодном кунге в темноте нашел какой-то офицерский полушубок (он оказался замполита), снял сапоги, отжал портянки и оставил проветриться. Сам засунул ноги в рукава и хоть чуть-чуть забыл о пронизывающем до костей холоде. Этот полушубок спас мне ноги, о чем я замполите рассказал перед дембелем. Тот ответил, что уже тогда знал, кто воспользовался его полушубком и почему он грязный, но не стал шум поднимать потому что это не по-офицерски.

Хотел подремать да какое там. Внутренние позывы стали настолько сильными, что я даже рычать начал. Но испортить боевую технику нельзя. В итоге терпел с 3 часов дня до 12 ночи, пока мы снова не приехали в лес. Едва машина остановилась, я, уже приготовившийся к выходу, вылетел из кунга, долетел до первого дерева и там голой попой в 35-ти градусный мороз в сугробе испытал наивысшее физиологическое наслаждение в своей жизни, вспоминая все бородатые анекдоты на эту тему.

Там мы еще двое суток «повоевали», если удалось раза три-четыре подремать по одному часику то хорошо. Я просто не рисковал на морозе засыпать, пытаясь постоянно, согреть хоть как-то ноги.

На пятые сутки мы вернулись с учений в часть. В нашей роте в отличие от других было правило, машины загоняются в боксы не только водителями, но и связистами. В батальон возвращались только все вместе. Так ротный решал проблему конфликтов по работе. Правило сохранилось, и когда ротный ушел. Стоим ждем машины. Двое дедов, с которыми я особенно скентовался по причине землячества (татарин и немец тоже из Южного Казахстана), шепнули сержанту, что у меня портянки не по сезону. Тот приказал скинуть сапог, и увидев в чем я был, спросил:

- Почему молчал придурок, что у тебя портянки не по форме.

- Не положено, товарищ сержант.

- Бегом в расположение роты.

- Есть.

Самый кайфный приказ был тогда. Я прибежал в казарму часов в 11, наши молодые радисты уже спали. С кайфом переоделся, с кайфом помыл ноги в умывальной комнате холодной водой, она мне даже показалась теплой. С кайфом взял сигарету и пошел в туалет. В 3 часа ночи меня разбудил наш сержант взвода. Я сидел на очке, сняв штаны, уперев голову в левую руку, в пальцах которой торчала незажженная сигарета. Покурив с сержантом, добрался до кровати и 6 утра по уже знакомому распорядку.

Эти учения как-то сразу поменяли отношение ко мне среди старослужащих. Во-первых, все выдержал и ни разу не вякнул, во-вторых, показал, что не вишу камнем на шее и меня еще молодого можно на учениях сажать за работу. Ну и в-третьих, как заядлый курильщик я всегда держал при себе две пачки сигарет. Когда ко мне обращались, никогда не жался и делился со всеми. За 5 дней скурил с сослуживцами весь блок. С этих учений ко мне стали обращаться со старой армейской формулой как к своему – «Саня, дай закурить».

Все имена и фамилии изменены преднамеренно.

Как и все родители малолетних детей, мы столкнулись с проблемой нехватки мест в детских садах. Большинство советских в 90-е годы продали под разные конторы, и когда начался бэби бум в начале 2000-х, пристроить детей дошкольного возраста в садик стало совсем непросто. Наши соседи становились в очередь, когда дети едва рождались. Мы же все время как-то путешествовали по квартирам и были не столь предусмотрительны.

Устраивали ребенка в частный садик на квартире, но было далеко от дома. Еще годик сын ходил в садик в образовательном центре, где я преподавал, но центр продали и закрыли. Возле дома был хороший еще с советских времен детсад, но нам сразу сказали мест на много лет нет.

Жена в это время работала редактором одной рекламно-телевизионной кампании, и им надо было организовать социальный проект. Таня предложила организовать дизайнерский ремонт в одной группе этого садика. Начальница съездила, переговорила с директором и согласилась. Естественно, нашего Сашку после ремонта пообещали принять.

Таня месяц пропадала на стройке, договаривалась со спонсорами на оборудование за рекламу в проекте и в итоге всё получилось.

В результате были полностью заменены деревянные полы в игровой и спальне, которые наконец-то перестали издавать вой пикирующего бомбардировщика. Заменены унитазы в туалете, которые, как и полы, не менялись с 1969 года и были в опасном для детей состоянии. Один угол игровой комнаты организован по всем требованиям техники безопасности как пиратский корабль с веревками для раскачивания, шведской стенкой для лазания и штурвалом, который потом был центром притяжения не только для пацанов. Поставлен огромный аквариум с красивыми декоративными рыбками. Устроен раздвижной стол, который имел овальную форму во время занятий и разбирался на 6 частей во время завтраков и обедов.

Когда привезли этот стол и начали монтировать, оказалось, что вместе с ним приехал еще и шикарный стол с шкафчиками, закрывающимися на ключ, кресло на колесиках и шкаф. Воспитательница очень обрадовалась:

- Спасибо огромное, – благодарила она Таню – что и обо мне подумали. А то с тем стращилищем, что у меня стоит, стыдно в такой красоте работать.

Но когда приехала Танин директор, выяснилось, что та под шумок хотела обновить свой офис и заказала у спонсоров весь комплект. Однако рабочие, которые возили мебель, так привыкли ездить в садик, что не посмотрели на адрес и привезли все сюда.

- Ну что теперь делать – стала уговаривать директора Таня – не забирать же это все у двух ликующих женщин, которые уже успели загрузить стол и шкаф своими вещами.

Директор покачала головой и сказала:

- Следующий раз сама буду забирать своё. Садиков в городе много, а мои возможности ограничены.

Кстати, унитазы меняли за счет родителей, туалет не входил в план проекта. Правда, когда приехала съемочная группа, его тоже наснимали как спонсорскую помощь. Обошлись они, благодаря Тане, по себестоимости. Собрали родителей, предложили скинуться для полноты картины. Вышло недорого, почти все согласились, кроме одного замдиректора банка, который заявил, что принципиально против таких «грабительских поборов». Когда он демонстративно ушел, его сумму родители раскидали между собой, посочувствовав человеку: «Семейство большое, денег даже на третий Мерс не хватает. А то, чтобы он делал в муниципальном детском садике»

Сашка с удовольствием ходил два года в эту группу до школы. Там так интересно – говорил он, не подозревая, как мама старалась это организовать, папа помогал монтировать мебель, а дед две ночи охранял, чтобы не сперли, когда меняли пожарную дверь. Там с ним случилась самая первая любовь. У воспитательницы было высшее образование по русскому языку и литературе, и она подготовила прекрасно ребят к школе. Все дети умели читать, некоторые и писать.

Через год после ухода Сашки в школу в детсаду сменился директор и у нашей воспитательницы забрали группу для другого, приближенного к новому директору педагога. Наша воспитатель уволилась и устроилась в школу. Перед увольнением она позвонила нам и попросила забрать с собой учительскую мебель на новое место работы. Поскольку по документам ни стол, ни шкаф, ни кресло не проходили, Таня сказала, что это вообще лично вам было подарено нашим директором, можете распоряжаться, как хотите.

Данная история вспомнилась по мотивам поста про странный потоп из телефонного кабеля и восходит ко временам моей студенческой юности в конце 80-х годов. Жили мы с мамой в двухкомнатной квартире в новостроечном пятиэтажном доме позднего СССР на 4 этаже. Пол подъезда знакомы по еще старому району, откуда нас переселили в начале 80-х в связи с приездом Брежнева и непрезентабельности наших домостроений, небесным провидением оказавшихся на пути предполагаемого маршрута Генсека. Под нами жили Галина с Володей соседи с прежнего местожительства, а над нами сосед-геолог Серега с женой, но с подселенным к ним участником ВОВ Иван Иванычем.

Для соседей снизу мы были не подарком. С братом дважды умудрялись ломать батареи отопления на кухне и в зале, качая пресс, что приводило свеже отремонтированные потолки Галины и Володи в соответствующее состояние с дивными разводами. Один раз мама забыла закрыть кран в ванной и ушла на работу, что довело Галину до слёз:

- Да с вами хоть вообще ремонт не делай. Стоит мне только привести квартиру в порядок, как вы опять нас заливаете.

Но по-соседски все прощала. На нас с братом она училась няньчить детей, когда была старшеклассницей, а маму уважала, так как та ее по молодости выручала постоянно. Приходилось мучиться и выручать друг друга почти по-родственному.

История приключилась в начале отопительного сезона уже глубокой осенью. Насмотревшись телевизор до часу ночи я стал укладываться спать и даже увидеть первый сон. Громкий стук в дверь и голос Галины поднял меня с тахты:

- Сашка, твою мать, опять что-то сломал. У меня вода из розетки льется.

Вскочив с кровати, я тут же оказался по щиколотку в воде и, шлепая, побежал открывать дверь. Включил свет, Галя с Володей зашли в прихожую, а из моей комнаты быстро прибывала вода. Я забежал в комнату и включил свет. Из под розетки потоком струилась горячая вода, превращая палас в трясучего змея.

- Ох, ё…. твою налево. Это сверху бежит.

Мы кинулись в подъезд, Володя вниз перекрывать стояк горячей воды, а я вслед за Галей к Сереге. Надо сказать Серега это огромный бугай, молчаливый и добродушный, но если что-то его обижало сначала бил, а потом разбираться уже было не с кем. Поэтому Галя только постучала, а звал его я. Раздался Серегин хриплый бас:

- Кому это на … в два часа ночи делать не …. Эх ё.. твою мать – раздалось за дверью – что за херня.

Включился свет в прихожей, заклацали ключи и мы заглянули к соседям. Из трубы, которая торчала у стены возле ванной в потолок бил фонтан горячей воды, который тут же на наших глазах стал оседать и исчез совсем, Володя перекрыл стояк. Воды у соседей было так, что ступни закрывало.

- Заглушку сорвало – констатировал Серега – ну что аврал.

М ы разошлись по своим квартирам устранять последствия. Мама спала глубоким сном, а поскольку вода к ней не попала, то и будить ее я не стал. Первым делом свернул палас и вывесил его через балкон на улицу. С кухней, комнатой и прихожей возился почти час. Свежевымытая квартира даже как-то преобразилась. Тут снова постучали Галя с Володей:

- Пошли, Серега проставляется.

У Галины были остатки пирога, я тоже захватил пол палки колбасы и баночку огурцов. Поднялись к соседям. Пока консилиум мужиков прилаживал новую заглушку, включал горячую воду и убеждался, что все в порядке, женщины сообразили стол. Тяпнули по рюмашке, оборжали ситуацию, тяпнули по второй, припомнили похожие случаи. За так первой пошла вторая бутылка, затем третья. Ржали как кони уже над любыми случаями из жизни по броуновской цепочке поддатого разговора. Пол шестого утра как-то коснулись моей мамы:

- Да она спит, ни сном, ни духом – говорю.

- Твою ж мать – вскочил Серега – Иван Иваныч!

Мы выскочили в прихожую. Позвали соседа, почти тут же щелкнул замок. Серега протянул руку к нему в комнату и зажег свет. Иван Иваныч стоял на табуретке в мокрых носках, длинных трусах и выцветшей майки покроя Великой Отечественной и щурясь спросонья бормотал:

- Это не у нас, это откуда-то сверху…

Мы и навеселе позагибались от смеха в квартире верхнего этажа. Потом Серега как пушинку подхватил ветерана и отнес на кухню. Мы вчетвером быстро собрали вод

В комнате Иван Иваныча и снова сели за стол. Достали четвертую бутылку, пришлось сбегать домой как самому молодому. Выпили и начали прикалывать Иван Иваныча:

- Ну, Вы и партизан. Живя на верхнем этаже, свалить все на соседей выше.

- А вот так вот, – ответил он – никогда не признавайся, даже если все факты против тебя. Потому и выжил – хитро подмигнул нам Иван Иваныч.

В университет с утра я не пошел, смертельно хотелось спать.

После выздоровления Лоханкин значительно успокоился. Хоть по прежнему он дважды в день ходил гулять в любую погоду по двору, прогулки стали короче. Все больше предпочитал лежать на диване. Но весной он буквально преображался, снова приходил худющий и постоянно дрался с котами. Драки эти происходили все чаще. Однажды видел такую стычку. Хоть Васисуалий и был сильнее нового кота, но одна лапа не дралась, а гладила соперника. И конечно находилось все больше претендентов на его гегемонию во дворе. Лоханкин и здесь проявил смекалку, дрался либо возле электрической будки, либо возле дома, становясь так, чтобы нерабочая левая сторона была прикрыта стенкой.

Через полтора года после его беды у нас родился сын, которого он взял под опеку, о чем я раньше писал. И Санька, по мере того как учился ползать и ходить все больше предпочитал всем игрушкам Лоханкина. Он мял его как хотел, таскал двумя руками волоча больше по полу, кот молчал как партизан на допросе. Единственно, что мы запрещали сыну, трогать его усы и хвост, такого Васисуалий мог и не простить.

Ксении даже бывало обидно.

- Сашке он все разрешает, а мне в свое время даже погладить не давался.

- Ну, так, когда ты была маленькая, кот был молодой глупый и резвый. А сейчас он стал гораздо старше, мудрее и терпимее.

У него развился даже какой-то контроль над всем, что в доме происходит. Как-то жена рассказывала, возилась на кухне и чувствует, что кто-то смотрит. Оглянулась никого. Снова готовит еду и поворачивает голову, а Васисуалий выглядывает одним глазом из-за угла коридора. Типа, что ты там делаешь? Только открыла холодильник мгновенно нарисовался на кухне, вроде как он тут случайно мимо проходил. Стоило заболеть кому-то, Лоханкин ложился в ногах у больного и как бы сканировал его состояние. К детям лез, чтобы погладили, а нам с Татьяной массировал голову передними лапами.

С женой у него вообще выросло взаимопонимание на мысленном уровне. Несколько раз наблюдал картину такого порядка. Супруга сидит на диване, Лоханкин походит к ней и молча на нее смотрит.

- Хорошо Васисуалий иду открывать – говорит она и выпускает кота во двор. Мне в таких случаях он объяснял подходом к двери. В другом случае жена отвечает коту:

- Ну, рыбки нет, мясо свежее будешь?

И Лоханкин трусил на кухню. На мои вопросы Таня говорила: «Ну, понятно же, что ему надо». Казалось, такая идиллия будет всегда. Его гибель произошла внезапно.

В наш двор повадился пестрый здоровый котяра бомжеватого вида. Каждый раз после драк с ним, мы возили Лоханкина в ветлечебницу недалеко от дома. На второй или третий день у Васисуалия образовывались гнойные воспаления, то на морде, то на лапе. Доктор нас встречал уже как постоянных клиентов и разговаривал с Лоханкиным.

- Чё, Вася, не прогнал еще конкурента.

Но однажды весной его не было два дня. Мы уже и двор обошли, кота нигде не было. Тут раздается звонок, открываю, сидит Лоханкин перед дверью, но вид какой-то другой. У него вздулось пол морды, были гнойники и на лапах, но небольшие. Оставили малого с Ксенией и сразу же в поликлинику. Кот ничего не мог есть, только попил, вернее, сглотнул с болью, когда Таня ему воды налила в рот. Доктор осмотрел и говорит:

- Ничего не гарантирую, я все обработаю, но у него и на шее кожа прокусана и, главное, гнойник с морды убирать придется под общим наркозом. Коту ведь больше 11 лет, сердце может не выдержать.

Выхода не было. Стали нервно ожидать окончания операции. Зашли, у Лоханкина перевязана правая лапа, шея и морда, только нос торчит. Но главное дышит. Доктор проинструктировал, что делать, когда очнется и мы поехали домой.

Коту организовали ложе в коридоре, чтобы был небольшой сквознячок от двери. Васисуалий не просыпался весь вечер. Уже и детей уложили. Таня осталась дежурить на диване, я ушел на кухню работать с документами. Часов в 11 жена заглянула на кухню в слезах:

- По-моему он умер.

Я выскочил в коридор. Бинты были сорваны, Лоханкин лежал перед порогом. Видимо перед смертью хотел покинуть дом. Я взял его за голову, он был еще теплый и глаза стекленели буквально, пока я его держал.

- Все умер.

Татьяна заплакала. Потом мы собрали его и завернули в ткань его последнего ложа. Хоронил я один под кустом сирени в центре двора. Положил в ямку с полметра глубиной, засыпал, верхнюю часть ямы накрыл куском бетонной плитки от бордюра, чтоб собаки не разрыли. Детям сообщили утром, день прошел в реальном трауре. Ничего не хотелось делать. Этот кот прожил с нами с самого основания нашей семьи, может даже сглаживал какие-то шероховатости в отношениях. Такого у нас точно не будет, потому мы его помним и любим до сих пор.

Через пару лет после смерти Кеши Васисуалию стало не хватать территории. Двор у нас небольшой и замкнутый между четырех оживленных транспортом улиц. Я сталкивался с ним практически во всех уголках квартала, но только теперь он уже не меня ожидал, а решал свои вопросы. Быть ведущим кошаком в квартале тяжелая работа. Однажды я его встретил, когда шел с работы в арыке у оживленного перекрестка. На вопрос, что ты тут делаешь, Васисуалий сделал вид, что только меня и ждал и даже проследовал домой. Домашние просветили, что кот переходит оживленный перекресток через дождевые арыки, проложенные под дорогами на перекрестке, и там видимо гуляет с кошками соседнего двора. Мое внушение, что это опасно и может плохо кончится, Лоханкин проигнорировал и даже обидчиво отвернулся, типа чего ты меня лечишь.

домой обедать он приходил всегда, в районе 12 часов.

И как-то Татьяна по привычке в полдень, выглядывая его в окно, увидела кота, лежащего на траве в метре от дороги.

- Слушай он как-то странно лежит на одном месте. Это на него не похоже.

Я открыл окно и позвал кота. Он что-то мяукал, но из-за проезжающих машин не было слышно. Нам это не понравилось, и мы пошли к нему. Васисуалий как лежал, так и продолжал лежать, весь побелел и вместо мяуканья просто беззвучно открывал рот. Было непонятно, что случилось. Тут вышла продавщица магазина с первого этажа нашего дома и спросила:

- Ваш кот?

- Да, наш.

- Его машина сбила Жигули шестерка, прямо на полном ходу, когда он дорогу перебегал. Машина даже не остановилась, а он переполз через бордюр и упал здесь на траву.

Для нас так и осталось загадкой, почему он перебегал дорогу среди белого дня, хотя днем всегда переходил через «подземный переход». Я сбегал за подносом, и Таня осторожно перенесла Лоханкина на него. Разговаривали с ним как с человеком.

- Васенька, потерпи, сейчас к доктору поедем.

В первой клинике мужчина не спеша подошел, как-то брезгливо посмотрел, даже не прикоснулся и предложил усыпить. Мы рванули на дальний конец города, слышали, что там есть хорошая ветлечебница. Доктор удалила нас и быстро прооперировала Лоханкина. Мы в коридорчике мерили шагами пол, от переживаний даже не могли смотреть друг на друга. Потом нас позвали. Васисуалий спал под наркозом.

- В общем, так - сказала врач – у него сломан левый клык и когти на левой лапе, их пришлось удалить. Но главное сломан таз. Но кот боевой, поэтому захочет жить, будет жить, не захочет... Захочет ходить – будет ходить….

С таким диагнозом мы и приехали домой. И началась борьба за его жизнь. «Надо положить его на подоконник, там прохладно, и он поймет, что мы не ограничиваем его в свободе», - сказала жена. Первые сутки он ничего не ел. На второй день с утра только слизнул капли молока. «Ест, ест» - радости не было предела. Татьяна сбегала, купила детское питание мясо, он мог только слизывать с ложечки. «Ест, ест», - «значит, будет жить!»

По его глазам понимали, когда надо, «опускал вниз глаза» - выносили на подносе в туалет на улицу. Он требовал этих моционов обязательно, так как приучился ходить вне дома. С подноса аккуратно клали в траву, и только тогда он позволял себе сходить по маленькому. Здесь тоже нужно было поддерживать, чтоб не написал на себя. Для его сознания это было страшнее смерти. Я заметил, что он находил среди травы какие-то ее виды, тщательно долго жевал и выплевывал. Стали носить его в разные уголки двора, где травы было побольше.

Но время шло, он уже поигрывал передними лапами с дочерью, но ходить не мог. Наступило лето, нам надо было ехать в экспедицию. Встал вопрос, что делать с котом. Таня уговорила свою подругу Надежду навещать Лоханкина два раза в день, Приготовила еды в холодильнике, проинструктировала, что и как надо делать. Мы уехали с тревогой, так как связи в тех местах, где мы работали, не было ни какой.

Через пару недель я вырвал из гор в долину и первым делом набрал Надежду:

- Ну как.

- Да ничего, вроде бегает…

Тут связь прервалась, и перенабрать я не смог, как ни пытался. Когда снова поднялся на вопросы жены и дочери ответил:

- Я чего-то не понял, говорит, что бегает.

Когда мы вернулись и выгрузили экспедиционный скарб у себя перед подъездом, склад снаряжения был оборудован в нашем подвале. Надежда с Лоханкиным встречали нас во дворе. Васисуалий стоял на всех своих четырех лапах. Его зад при ходьбе мотало из стороны в сторону, но он шел к нам навстречу.

Надежда рассказала:

- Поначалу он просто пытался сам сползать в траву и сам заползать на поднос. Потом потихоньку стал делать шаги, два три шага и ляжет в траву, а затем вообще я его только выносила и вносила. Прихожу, лежит возле дивана, сам встает и на поднос. А сегодня вообще сам спустился, поднос проигнорировал. Я такого чудного кота первый раз вижу. Как-то у меня перерыв получился короткий. Вынесла его, он гуляет, смотрю на часы, мне пора. Я ему так жалостливо – Вася, мне на работу надо. Посмотрел и молча пошел на поднос. Зато вечером гулял за это, сколько захотел.

К концу лета Васисуалий почти полностью восстановился. С ходьбы перешел на трусцу, потом на бег. Его только периодически заносило на поворотах.

Через год после драки, когда Васисуалий и Иннокентий порвали чужака Кеша погиб. Бабка-соседка с первого этажа траванула. Пыталась и Лоханкина, но наш кот кушал только дома с моих или жены рук. Причиной стала ее кошечка, к которой друзья-коты проявляли интерес. Соседи не выпускали ее на улицу, вот она и сидела на окне, смотря на мир. Коты естественно не могли пройти мимо. Но если Васисуалий максимум садился с противоположной стороны окна, то Кеша однажды даже залез на форточку, откуда был изгнан той же бабкой. И вот она начала их угощать колбаской. В результате Кеша съел и через два дня сдох прямо в палисаднике у окон возлюбленной.

Васисуалий остался во дворе один. Ему было 6-7 лет, в самой силе. Все кошки его, но даже поскандалить не с кем. Тогда он перешел на собак. Видимо запомнил как его маленького гоняли по еще нашему первому двору и он спасался на деревьях. Тактика была следующая (пишу про то что видел собственными глазами): он садился на асфальте возле большого карагача и делал вид, что никого не видит. Соседская овчарка срывалась на Лоханкина, а он продолжал сидеть как нив чем не бывало. Когда собака скаля зубы подскакивала на нужное расстояние, Лоханкин отмахивался лапой по носу собакину, одновременно запрыгивая на дерево. Забирался на верхнюю ветку и спокойно смотрел как овчарка крутилась по асфальту и ругалась ее хозяйка из соседнего подъезда, попутно убеждая свою псину «не связываться с плохими котами». Приходил к нам разбираться хозяин боксера из соседнего двора, которого Лоханкин также приложил. Но вопрос, что делала его собака без намордника во дворе, где играют маленькие дети, его быстро успокоил. В дальнейшем я наблюдал такую картину – Лоханкин идет по двору, где гуляли собаки, которые тщательно делали вид, что в упор его не видят.

Кстати лазить по деревьям он научился, когда три раза падал с четвертого этажа маминой квартиры. Причиной были птички, которые любили сидеть на ветках березы, которую мы с другом Валеркой посадили при переезде на новую квартиру в 1980 году. За 15 лет береза доросла верхушкой до 4 этажа. Васисуалий еще котенком проявлял охотничьи инстинкты и трижды прыгал за птичками на деревьях. Потом отлеживался с ушибленными лапами, но страх высоты полностью потерял.

Иногда, когда хотел домой покушать или поспать, он забирался на вишню на уровень 2 этажа нашей новой квартиры и ждал, когда его заметят. Я или жена выглядывали и спрашивали:

- Васисуалий, домой идешь?

Если он мяукал в ответ и спускался, выходили и запускали кота домой. В других случаях дожидался соседей с третьего этажа и заходил вместе с ними. Проходя мимо нашей квартиры, они нажимали на звонок. Мы открываем, а там кроме кота никого нет. Прикалывались, что кот сам звонит. Но однажды придя домой, я застал такую картину – Лоханкин добрался по деревянной двери до уровня звонка и терзался как оторвать лапу, чтобы позвонить. Поскольку наших не было дома, на соседский звонок никто не открыл, и Лоханкин решил еще раз о себе напомнить.

Вообще он подавал голос редко (обычно, когда я его купал, другим не давался и царапался) и разговаривал с нами взглядом, и было понятно, чего он хотел. Когда родился наш сын и мы принесли его из роддома, Лоханкин заинтересовался новым запахом. Я объяснил ему, что это наш сын и его новый хозяин. Кот сразу улегся под кроватью, где положили спящего ребенка (манеж еще не купили). Когда через час после начала посиделок с друзьями по этому знатному поводу, я решил посмотреть как дела у ребенка и заглянул в комнату. Сашка спал, а Васисуалий вспорхнул головой и жестко посмотрел на меня. Во взгляде было написано – чего шумишь, не видишь, ребенок спит хорошо.

- Вася, всё, всё, ухожу – говорю и, пятясь, вываливаю из комнаты.

Теперь Лоханкин остался в нашем дворе один и царил три года. Гонял чужих котов, обеспечивал котятами всех кошек нашего квартала. Потом видимо ему стало мало территории, что привело к первой трагедии. Продолжение следует.