HelioZoa

https://www.instagram.com/p/BVsQDssFpWP/

https://www.instagram.com/p/BYgfYfRndE2/

https://www.instagram.com/yllya/

Часто от людей, «нахватавшихся» по верхам того и сего, можно услышать в отношении человека, выкрикнувшего неприличное слово, предположение о диагнозе: «Да у него синдром Туретта!». Ну и объяснение: де синдром этот заключается в том, что человек неконтролируемо изрекает обсценную лексику. Однако, далеко не все так просто, как может показаться на первый взгляд. Причем, непростая судьба преследовала как первооткрывателя заболевания, а также того человека, чьим именем оно названо (да-да, это разные люди), так и сам недуг, что в общем продолжается до сих пор. А там, где много неясностей, тут же появляется и множество домыслов, которые мы постараемся в этой статье из рубрики «Нейронауки для всех. История болезни» развеять.

Жиль де ла Туретт

Смеем разочаровать: ни фига подобного! (практически неконтролируемый выкрик). В первую очередь синдром Туретта – это никак не только лишь одна нецензурная лексика, говорящаяся поперек желания. Копролалия (именно так на языке профессионалов называется выкрикивание нецензурщины помимо своей воли) встречается лишь у небольшого количества страдающих синдромом (около 10% всех случаев).

Если человек вдруг ни с того, ни с сего дернет головой и крикнет «Ура!» или «Свободная касса!» – это тоже будет характерным признаком синдрома Туретта. Потому что, помимо копролалии, бывает эхолалия или повторение чужих слов, а также палалия – повторение своего слова несколько раз. Кстати, не зря мы сказали «дернет головой». Главные особенности болезни – это тики: моторный (двигательный) и вокальный (то есть любое вскрикивание, всхлипывание, стон, имитация голоса животных и так далее). Диагноз ставят тогда, когда тики (много моторных и хотя бы один вокальный) наблюдают не меньше года.

Стоит сказать, что ни с уровнем интеллекта, ни с продолжительностью жизни этот синдром не коррелирует. Более того, чаще всего он вообще встречается в юном возрасте и в основном стихает к зрелости. Или не стихает. Все зависит от индивидуальных особенностей мозга и генетики. Но все-таки «тяжелого» Туретта, который бы начинался у взрослых мужчин и женщин, не встретишь.

Точной причины синдрома неврологи пока что не знают. Известно, что в большинстве случаев причина – генетическая. Впрочем, считается, что свой вклад в заболевание может вносить стрептококковая инфекция, наложившаяся на генетику и на аутоиммунный фактор. Существует даже гипотеза, активно обсуждающаяся в литературе, которая описывает болезнь как детские аутоиммунные нервно-психические расстройства, ассоциированные со стрептококковой инфекцией (PANDAS).

Помимо этого, синдром Туретта проявляется после энцефалитов, что говорит о конкретной причине, заключающейся в органическом поражении структур мозга. Сейчас даже известно, каких – таламуса, базальных ганглиев и мозжечка.

А теперь об истории.

Портрет Жан-Мартена Шарко

Название этому заболеванию дал… ну а кто еще, как не Жан-Мартен Шарко, кажется, описавший и давший название чуть ли не половине неврологических синдромов. Впрочем, тут он поделился славой со своим учеником, Жоржем Альбером Эдуаром Брутом Жилем де ла Туреттом, который в 1885 году описал 9 случаев maladie des tics (то бишь, болезнь тиков), 6 из которых пронаблюдал сам, а 3 нашел в литературе. Его 160-летнюю годовщину мир отметил 30 октября 2017 года.

Если же говорить о вообще первом описании синдрома, то можно докопаться и до 1489 года, где в «Молоте ведьм» (Witch’s hammer) описывается одержимый священник с очень похожими симптомами. Жаль, но до современной психиатрии этот бедняга не дожил. Да и «лечение» в те времена, кажется, было с очень серьёзными побочными эффектами в виде утопления или ожогов четвёртой степени, приводивших к летальному исходу.

Честно говоря, если болезнь Паркинсона Шарко назвал в честь Паркинсона вполне обоснованно, то вот синдром Туретта описал первым никак не Туретт.

Первопроходцем тут стал Жан Марк Гаспар Итар, основатель детской психиатрии, придумавший устройство для определения остроты слуха – акуметр. Именно он в 1825 году в статье Mémoire sur quelques fonctions involontaires des appareils de la locomotion, de la préhension et de la voix» («Научное исследование некоторых непроизвольных функций системы органов, связанной с движением, хватанием и голосом») описал первые 10 случаев того, что Шарко назовет синдромом Туретта.

Жан Марк Гаспар Итар

Как-то раз в 1825 году на прием к уже достаточно широко известному на тот момент психиатру, главному врачу L’Institution Royale des sourds-muets Жану Итару обратилась девушка из очень приличной семьи, ведущей свой род вплоть от начала первого тысячелетия. Речь идет о доме де Дампьер, а пациенткой стала 26-летняя маркиза де Дампьер, так и оставшаяся на страницах истории без личного имени.

Девушку беспокоил, по ее словам, время от времени пробегающий по телу будто электрический ток, сопровождающийся непроизвольными подергиваниями мышц, особенно мышц лица. Но больше всего как ее, так и ее родных, весьма интеллигентных людей из высшего общества, смущала вырывающаяся из нежных уст отборная брань в самое неподходящее время на светских приемах. При этом в своем обычном окружении «непристойное» поведение не отмечалось.

Состояние пациентки с течением времени особо не менялось, она пережила несколько поколений врачей и дожила до 80 лет, когда ее осмотрел сам Шарко и даже показывал на своих лекциях в качестве примера психотического расстройства. Ее описание Итаром, а затем Жаном Мартеном как раз стало первым кирпичиком в работе юного врача-ординатора Жиля де ла Туретта, который по рекомендации своего учителя в 80-е годы XIX века активно занимался систематизацией гиперкинезов или, как выражался Шарко, «наведением порядка в хаосе хорей».

Вторым кирпичом стала однажды попавшаяся ему на глаза и опубликованная в 1878 году статья американского врача Джорджа Миллера Бирда, известного неврологии в качестве «отца» термина «неврастения», в которой говорилось о весьма любопытном случае «прыгающего француза из штата Мэн» (Jumping Frenchmen of Maine).

Джордж Миллер Бирд

Это таинственное заболевание впервые идентифицировали во второй половине XIX века в очень обособленной популяции канадских лесорубов французского происхождения. Согласно упоминаниям канадского невролога Ревбена Рабиновича (нет, не родственник того самого Рабиновича, хотя, возможно, корни общие), довольно много «прыгающих» людей проживало в провинции Квебек. Их особенность состояла в том, что они чересчур активно реагировали на любое эмоциональное событие (испуг, страх, волнение, возбуждение), и это проявлялось в подпрыгиваниях, сильной жестикуляции, кривляниях и выкрикивании разных слов. Постоянно прослеживалась и генетическая зависимость: заболевание было характерно для семей, живущих обособленно, и при наличии у дедов практически всегда проявлялось у отцов и их детей, преимущественно мальчиков.

На череду разрозненных упоминаний о популяциях с подобным расстройством, происходивших из Канады, Сибири, Малайзии, Индии и других уголков мира обратил внимание Бирд, после чего появилась его статья с наиболее подробной характеристикой проживающих на севере штата Мэн у озера Moosehead франко-канадских лесорубов. Своеобразие синдрома прыгающего француза включало в себя и тот факт, что люди, по словам автора, были сильно внушаемы и «не могли не повторять слова или звуки, исходящие от человека, который «приказывал», также, как не могли не бросать, бить что-то, падать, прыгать» или даже совершать насильственные действия по отношению к находящемуся рядом человеку (например, колоть его иголкой).

Вдохновившись «прыгающими французами из штата Мэн», Туретт, почти не глядя и не обращая внимания на явную разницу в триггерных (запускающих) факторах занес их в свою типологию. А разница была и заключалась в том, что в основном описываемые им вокальные и моторные тики, которые он наблюдал у пациентов в госпитале Сальпетриер – кузнице многих неврологических кадров – возникали на ровном месте, тогда как для начала «французских прыжков» требовался эмоциональный всплеск.

Кстати, в России первым о тикоподобных расстройствах написал в 1890 году Владимир Бехтерев в статье «О редких формах лицевого тика». И неудивительно, ведь чьим учеником он был? Правильно, Шарко.

Собственно говоря, человек, давший имя болезни, сам прожил короткую и несчастливую жизнь. Болезнь тиков он описывал «походя», без особого энтузиазма и не вдаваясь в скрупулезные подробности, статью опубликовал в возрасте всего 28 лет. То ли потому, что он был слишком молод, то ли из-за недостаточно глубокого анализа (или пофигизма?), но его типология тиков была очень сырой и подвергалась впоследствии немалой критике со стороны профессионального сообщества. Стоит отдать ему должное, он упоминал возможную генетическую причину развития заболевания, но долгое время после этого все равно главенствовала теория психотического характера расстройства как проявление вытесненных в подсознание глубинных психологических конфликтов (привет, дядюшка Фрейд).

Интересно, что окружение Шарко его тоже, мягко говоря, недолюбливало. Коллеги обвиняли Туретта в отсутствии дисциплины и в импульсивности, невнимательности и даже гипомании. Одним из его наиболее враждебных критиков был Леон Доде (писатель, сын того самого Альфонса Доде, муж внучки Виктора Гюго, которая ушла от него к Шарко) , личный друг Шарко, который описывал Жиля де ла Туретта как «уродливого, как папуасский идол, с пучками волос, торчащих на голове».

Леон Доде

Доде писал, что он «не был ни хорошим, ни плохим, ни старательным, ни ленивым, ни умным, ни глупым и колебался своим смущенным и злым умом между множеством недостатков, не задерживаясь. У него был хриплый и измученный голос, резкие жесты и странная походка. Он пошел за эксцентриком [речь идет о Шарко], взяв в руки интересную тему, но оставил это дело ради другого, приводя в замешательство его учителей странной манерой делать все только хуже…». Жиль де ла Турет, однако, называл себя «уродливым, как вошь, но умным».

Основной темой его изучения стал гипноз. Однако он же в итоге его и погубил. Туретт занимался людьми с расстройствами психики, пытаясь своим методом «лечения» подействовать на ход болезни. Одна из его неуравновешенных пациенток решила, что Туретт загипнотизировал ее против воли, и выстрелила в него из пистолета.

Покушение на Туретта

Тем не менее врач выжил и даже потом читал лекции, но его состояние стало сильно напоминать клиническую депрессию. Добавьте к этому смерть учителя (Шарко) и смерть младшего сына… Да, дело было плохо. Туретт еще успел прославиться статьей об истерии в германской армии, разозлив фон Бисмарка, и закончить свои дни в возрасте 46 лет в сумасшедшем доме – госпитале для душевнобольных в Лозанне.

При всей своей кажущейся безысходности, синдром Туретта – отнюдь не приговор. Исследователи Джеймс Лекман и Дональд Коэн полагают*, что люди с генетическими предпосылками заболевания имеют скрытые преимущества, обладая более выраженной осторожностью, повышенным вниманием к деталям, окружению, лучше адаптируются. По многим свидетельствам, дети с «чистым Туреттом», без других патологий, как правило, очень одарённые, и это подтверждается нейропсихологическими исследованиями. А уж сколько ярких личностей с синдромом знает история!

Сэмюэл Джонсон

Чего только стоит один английский литературовед Семюэл Джонсон, составивший в 1747 году полный Словарь английского языка. При этом он был выдающимся писателем, которого уважали Джонатан Свифт и другие представители английского литературного сообщества тех лет. Симптомы, описанные его биографом, лордом Джеймсом Босуелом, весьма прямо намекают на диагноз: например, частые «судорожные начала и единичные жестикуляции, которые, как правило, вызывали удивление и насмешки» или «немощь судорожного характера, которая иногда нападала на него, чтобы сделать из него печальное зрелище». О подобных проявлениях рассказывает** и доктор Джок Мюррей, перу которого принадлежит множество работ, посвященных истории медицины.

Еще один ярчайшие представитель Ассоциации по изучению синдрома Туретта – футболист Тим Говард, описанный Chicago Tribune как «редчайший из существ – герой американского футбола». А всему «виной» – способность к гиперфокусировке, которой наделила его болезнь. Да что там, даже Моцарту приписывают Туретта, хотя эта гипотеза сильно спекулятивна.

Помимо всего, по счастью, сейчас синдром Туретта лечится. Конечно, симптоматически, но почти всегда этого хватает. А очень часто медицина и вовсе обходится без лекарств, потому что в четверти случаев симптомы, ярко проявляющиеся в детском возрасте, после подросткового периода уходят совсем, а около половины пациентов остаются с очень легкой и почти не мешающей жить формой болезни. Эквивалентные же по силе детским или более выраженные тики остаются лишь у 5% взрослых.

В тяжелых случаях приходится прибегать к сильнодействующим средствам. То есть тогда, когда тики уже мешают жизнедеятельности. Но не подумайте, мы не про костёр, мы – про галоперидол и похожие вещества. Кстати, именно галоперидол окончательно убедил исследователей в том, что расстройство это органической природы, а врачом, впервые применившим этот вид лечения в 1965 году, стал Артур Шапиро – отец исследования современных тиковых расстройств, «посмевший» доказательно «расстрелять» психоаналитический взгляд на проблему.

Совсем «модерновое» веяние в терапии синдрома сейчас – это глубокая стимуляция мозга. В апреле 2017 года нейрохирурги из двух медицинских центров в США (отделение нейрохирургии Медицинского центра Тафтс в Бостоне и отделение нейрохирургии в Медицинском центре Лэнгона при Университете Нью-Йорка) в статье в Journal of Neurosurgery отчитались о семи годах экспериментального лечения, за время которого их руки прошли 15 человек.

Оказалось, что уже в первый постоперационный визит тяжесть симптомов у пациентов снизилась на 37%, а за период наблюдений – более, чем на 50%. Лучшим местом для стимуляции, по словам авторов, стало ядро, которое носит латинское название nucleus ventralis posterior lateralis pars orali или VPLo – группа нейронов таламуса, участвующая в моторных функциях, а также соседствующие друг с другом центромедианное и парафасцикулярное ядра (centromedian-parafascicular nuclei).

Текст: Анна Хоружая http://neuronovosti.ru/tourette-syndrome/

*Leckman JF, Cohen DJ. Tourette’s Syndrome—Tics, Obsessions, Compulsions: Developmental Psychopathology and Clinical Care. John Wiley & Sons, Inc., New York. 1999:18–19, 148–151; 408. ISBN 0-471-16037-7

** Medical History, Dr. Samuel Johnson’s movement disorder by TJ Murray, British Medical Journal, 1979, 1, 1610-1614.

"ето пиитсса? я люблю пиитссу"

Если самцу взрослой мыши встречается самка, он пытается с ней спариться; если на пути возникает другой самец, начинается драка. Эти простые формы социального поведения заложены в инстинктах, то есть животным не нужно специально учиться, как нужно реагировать на самку или на самца-конкурента. И поскольку такому поведению не нужно специально учиться, среди биологов сложилось устойчивое представление, что оно как бы «вшито» в мозг, что нейронные контуры, отвечающие за такое поведение, формируются целиком и полностью под действием генов.

Однако исследователи из Калифорнийского технологического института обнаружили, что эти нейронные контуры куда больше зависят от внешней среды, чем раньше предполагали. Дэвид Андерсон (David J. Anderson) и его коллеги экспериментировали на генетически модифицированных мышах, у которых нейроны при активации начинали светиться. Чтобы за нейронами можно было наблюдать и чтобы мыши при этом свободно перемещались, им на головы водружали миниатюрные микроскопы.

В клетку к взрослым самцам мышей со сформировавшимся социальным и половым опытом подсаживали чужака – самца или самку. В зависимости от того, самец то был или самка, в мозге мышей (точнее, в гипоталамусе) активировалась одна из двух различных групп нейронов. Обе группы занимали одну и ту же зону, однако среди них почти не было таких [нейронов], которые принадлежали бы сразу обеим группам.

Глядя на мозг мыши во время встречи с чужаком, исследователи могли определить, кого подсадили в клетку – самца или самку. Казалось бы, это прекрасно согласуется с идеей, что нейронные контуры, отвечающие за социальное поведение, «вшиты» в мозг от рождения.

Однако потом такой же эксперимент поставили с мышами, которых отлучали от матери и растили в изоляции. Если бы распознавание полов было у мышей действительно полностью запрограммировано в генах, то даже у совсем неопытных животных должны были бы активироваться различные группы нейронов при встрече с самцами и самками.

Но в реальности все оказалось не так – у молодых самцов при встрече хоть с самцом, хоть с самкой активировались одни и те же клетки, причем животные проявляли мало желания как драться, так и спариваться. Лишь после того, как мыши набирались некоторого социального опыта (контактировали с самцами либо самками в течение 2-х минут по 5 раз в день на протяжении 3-х дней), клетки приобретали специализацию – одни нейроны начинали откликаться только на самцов, а другие – только на самок. Одновременно мыши начинали проявлять агрессию по отношению к самцам и интересоваться самками.

В дальнейшем стало понятно, что именно контакт с самками важен для того, чтобы нейроны обрели «половую» специализацию и чтобы в поведении появилась агрессия. После получасового социального контакта с самками у молодых самцов нервные клетки уже через сутки расходились по двум группам, а сами самцы начинали агрессивно реагировать на сородичей своего пола. В то же время у животных, которые контактировали только с самцами, ни того, ни другого так и не происходило. Полностью результаты работы опубликованы в Nature.

Получается, что нейронные контуры, отвечающие за распознавание полов, не совсем врожденные. Они не могут сформироваться без социального опыта, то есть без общения с самками. Это неожиданное открытие, поскольку «нейроны распознавания пола» расположены в очень древней области мозга. Теперь же можно предположить, что и другие формы инстинктивного поведения не совсем врожденные.

Другой важный результат работы в том, что нейроны, отвечающие за половое влечение и агрессию, оказались так тесно связаны. Здесь возникает естественный вопрос, как они взаимодействуют друг с другом, когда после общения с самкой самец вдруг понимает, что ему нужно огрызаться на других самцов. Более того, тут можно поразмыслить и о том, нельзя ли агрессивное сексуальное поведение у людей объяснить тем, что с «нейронами распознавания пола» произошло что-то не то, и нельзя ли для таких случаев разработать какой-то метод лечения, действующий именно на эти нейроны.

Автор: Анастасия Субботина

http://ethology.ru/news/?id=1829