Недавно отслуживший приятель рассказал за кружечкой пива следующую историю. Поведаю с его слов.
Случилось это, когда я еще полгода не отслужил. На тихом часу нам изредка позволяли спать не раздеваясь. Ну я и сплю, значит, в шмотках. А в тот день ротный вдруг захотел нам фронт работ выдать пораньше. Он приехал в располагу, дневальный заорал - мы подорвались, построились. Стоим, слушаем, как это рыло нам задания нарезает.
И тут он вдруг заткнулся, остановившись взглядом на мне - и так зыркает, зараза, что у меня все похолодело, сердце оторвалось и упало в желудок.
Он ко мне подошел, оглядел, и вдруг как заорет: "Товарищ, нахуй, генерал! Разрешите обратиться, блять?!"
Я чуть чувств не лишился от охуевания. В голове синий экран, мысли экстренно посъебывали, а речевой аппарат заклинило.
"Я, блять, жду ответа!" - продолжал орать ротный.
Я включил аварийное питание и ватным языком выдавил: "...разрешаю..."
Рота не издавала ни звука, и я нихуя не понимал, что происходит. Единственное, что мне было ясно - я подохну прямо здесь, и мой труп закопают за казармой.
- Товарищ генерал, а не великоваты ли вам погоны, а?
Я скосил взгляд на плечо, а там... Ебаныйврот, звезды из печенья! Уебаны-сослуживцы видимо выгрызли из печенья огромные звезды и каким-то хуем прилепили мне на погоны штуки по три. Видимо, пока я дрых.
Никакого адекватного объяснения этому я не мог дать, а потому просто стоял, тупо уставившись на ротного и ждал смерти.
Тот уже видимо давно копил в себе смех. В этот момент он заржал, как сука, и забрызгал мне лицо. Рота к нему присоединилась.
В тупой башке нашего командира видимо чиркнула мысля, что я не сам это сотворил. Посему, он объявил, что раз мы такие веселые ребята, то перед фронтом работ у нас будут веселые старты. А конкретно - бегаем, как в жопу ужаленные, вокруг блядской казармы, пока ротному не надоест. Причем, я должен был бежать впереди и, под страхом смерти, не проебать звезды - иначе опорочу честь своего генеральского мундира. Вот мы и бегали, как дураки, целый час, а потом пахали как проклятые. Сраные звезды ротный разрешил снять только вечером, причем сожрал я их перед строем, на вечерней поверке, а рота кричала "генералу" тройное "ура".
С тех пор надо мной постоянно угорали - мелкий хуила, сержант Болонцук, приклеил мне прозвище "генерал Печиво". А старший призыв заставил всухую сожрать пакет пряников, потому что печенья не нашлось.
Короче, не люблю я больше печеньки.
