Если бы планеты могли быть сыновьями маминой подруги, Эйфель был бы одним из таких. Расположенный в зоне Златовласки, он, вопреки гравитации звезды, вращался с бешеной скоростью. Впрочем, не вопреки. Гравитация раздирала его нутро, отчего недра Эйфеля грелись, как яйцо в микроволновке. Ещё первые колонисты проложили вглубь планеты термогенераторы, и эйфы были обеспечены почти дармовой энергией. Дешёвое, но востребованное производство сделало Эйфель центром торговли, науки и промышленности. И, конечно, деньги притянули чиновников, поэтому Эйфель стал ещё и столицей целого звёздного сектора.
Словно этого было мало, излучение звезды идеально подходило для земледелия, поэтому всю поверхность планеты покрывали фермы. В какой бы точке освоенного космоса вы не открыли кладовку, там найдётся банка маринованного арбуза или копчёное мясо крыжовника с Эйфеля. А сладкая вата из местного хлопчатника — пожалуй, универсальное тёплое воспоминание из детства любого имперца, соответствующего нормам.
Если бы Эйфель был сыном маминой подруги, все видели бы фотографии мозаичных полей, слышали бы рассказы о гарантированном минимальном доходе и передовых веяниях моды. И мало кто задумывался бы о тёмной стороне этих образов. В отличие от растений, эйфы никогда не видели света звезды. Занятая фермами поверхность загнала людей вглубь. Гарантированный доход позволял не думать о делах насущных. И потому эйфы заполняли жизнь судорожными поисками того, чем можно заполнить жизнь.
Сенат Эйфеля шёл навстречу гражданам. Что угодно здесь превращали в развлечение. Даже опознание мертвецов. Морг выставлял всех поступивших безымянных покойников в витринах, в надежде, что кто-нибудь увидит бывшего знакомого. Но большинство приходило поглазеть на смерть. Постыдная тема смерти, единственная табуированная почти во всех культурных мирах, здесь, в столице фронтира, обладала почти порнографической притягательностью.
Не удивительно, что когда на Эйфель привезли тела клон-легионеров после наступления в одной из колоний, они заняли целую аллею музея опознаний.
Девушка с явными кошачьими чертами медленно шла мимо мертвецов в героических, а чаще гротескных позах. Вдруг замерла, глядя на один из экспонатов. Мужчина, шедший в паре шагов позади, приблизился.
— Это он? — он старался говорить мягче, но при этом гомон толпы заставлял повышать голос. — Не смотри. Не надо. Сейчас мы всё устроим.
Мужчина взял за плечи и отвернул кошкодевушку от солдата, державшего у бедра свой шлем. Жуткой деталью шлема было то, что его наполняла голова этого солдата.
Ведя кошкодевушку за руку, мужчина подошёл к кабинке смотрителя. Молодой парень в церемониальной маске пернатого шакала посмотрел на них.
— Слушаю вас, — голос был заученно услужливым.
— Мы опознали одного из выставленных. Хотели бы заказать ему нормальные похороны.
— Конечно, сэр. Примите мои искреннейшие соболезнования в этот тяжёлый час. И помните, что по промокоду “психопомп” вы можете получить скидку на психологическую помощь вип-уровня. Заполните, пожалуйста, анкету.
И пернатый шакал просунул в проём окошка планшет. Мужчина уже потянулся к нему, но кошкодевушка оказалась быстрее. Она взяла планшет и просяще посмотрела на мужчину.
— Да, конечно. Сделай это сама, — кивнул тот.
Кошкодевушка принялась быстро заполнять бланк. Пернатый шакал недоуменно пялился на происходящее.
— Простите, сэр… Э-э… А почему вы ей позволили… — служитель явно старался аккуратно выбирать слова.
— Он был её родственником.
— Но… Сэр, она же очевидно…
— Что?
— Нет, я не хотел ничего сказать. Но как у вашей… У неё могут быть родственники?
— Погибший был легионером. Героем отечества, — произнёс мужчина с нажимом, и пернатый шакал быстро закивал. — Они с моей компаньонкой вместе росли в яслях клонов до того, как их отправили на дифференцировку.
В этот момент кошкодевушка тронула мужчину за предплечье и указала на что-то в анкете.
— Ты хочешь? — девушка в ответ решительно кивнула. — Тогда пусть так и будет.
— А она что у вас, не говорит? — судя по тону, пернатый шакал решил, что посетитель готов поддержать дружеский диалог на личные темы.
Мужчина бросил гневный взгляд на болтливого служителя.
— Дифференцировка прошла неудачно. Её гортань сформировалась по животному вектору.
— А… — пернатый шакал явно хотел спросить что-то ещё. Мужчина открыл интерфейс обратной связи и демонстративно выставил одну звезду. Лица служителя не было видно под маской. Но голос сочился злобой. — Удачного дня, сэр.
***
Внутренние помещения морга выглядели совершенно иначе, чем аллеи опознания. Белые керамические панели, рассеянный свет, не дающий тени — всё здесь было чисто, официально. Стерильно. Безжизненно.
Кошкодевушка, мужчина и женщина вошли в помещение, где в парадном мундире лежало тело. В воздухе замерцала голограмма хорошо одетого человека в годах. Его изображение несколько раз моргнуло помехами и наконец приняло вид, почти неотличимый от реального. Лицо изображало светлую скорбь. Он развёл руки в приветственном жесте.
— Приветствую вас в “Психопомпе”. Как жаль, что повод для встречи так печален…
— Сюда во иным поводам, полагаю, не приходят, — оборвал мужчина голографический образ. Тот медленно кивнул. Вокруг глаз добавилось горестных морщинок.
— Вы правы. Я понимаю, вы из тех, кому не нужны слова утешения. И всё же, поверьте, я сочувствую вам совершенно искренне.
Мужчина молча смотрел на голограмму. Кошкодевушка не обращала внимания на происходящее. Она взяла за руку лежащего на постаменте солдата.
— Что ж, — снова заговорил голограмма, — всё готово к погребению. Но сейчас комната в полном вашем распоряжении. Прощайтесь столько, сколько нужно. О, и я вижу, вы отметили, что желаете провести религиозный обряд. Я приглашу к вам священников.
— Нет, мы… — начал было возражать мужчина, но голограмма уже погасла.
Мужчина обернулся к женщине. Та пожала плечами.
— Ну, давайте дождёмся их и выпроводим.
Мужчина кивнул. Вскоре в комнату прибыли священник и служка. Войдя, они тут же закрыли ладонью один глаз в молельном жесте. Но сделали это быстро, привычно, словно обычное приветствие.
— Что ж, сын мой, — тут же заговорил священник, — отрадно видеть, что есть ещё люди, заботящиеся о душе. Ибо она дана нам, чтобы творить этот мир, чтобы создавать ценности и наделять их ценностью…
— Я не твой сын, — мрачно перебил священника мужчина.
Служка едва заметно дёрнулся, но священник лишь улыбнулся.
— Конечно нет. Но я сейчас не просто личность, которую ты видишь. Я здесь представляю Императора. Всю имперскую династию. И для нашего Центрального отца все вы любимые дети.
— Все, наделённые душой, — вклинился в разговор служка, не отводивший взгляда от кошкодевушки, стоящей у тела.
Мужчина проследил за взглядом служки и вновь повернулся к священнику.
— Произошла ошибка. Мы хотели религиозный обряд, но не имперского культа.
Священник слегка склонил голову набок.
— Вот как? А какой же тогда
— Учения Сорок второй пророчицы. Тот, кто погиб, он письма писал моей… — мужчина замялся, поняв, что выглядит так, будто он оправдывается, потому закончил он быстро: — Там, где не зацензурено, он про эту религию писал. Контекст вымарали, но мы решили, что он в неё верил. Так что мы хотим их церемонию.
— Ну надо же, — казалось, священник был счастлив. Он обернулся на служку, приглашая его вместе с собой разделить радость. — То есть, вы не просто формально подходите к религии, но и исполняете волю юноши. И не какого-то, а склонного к духовным исканиям. Вы поистине уникальный человек. Позвольте, я пожму вашу руку.
Растерянный мужчина протянул ладонь, и священник тут же потряс её. Не разрывая рукопожатия, он продолжил:
— Но вы не могли бы мне чуть больше рассказать об этой секте, которую вы упомянули? Во что они верят? Что станет с душой несчастного мальчика по их представлениям?
Мужчина бросил взгляд на женщину. Та тепло улыбнулась и шагнула вперёд.
— Ничего. С душой не произойдёт ничего. Мы не верим в её существование.
— А… Так вы, должно быть, и есть… как у вас называется должность отправителя церемоний? — священник выпустил руку мужчины и чуть отшагнул от новой собеседницы, но та снова приблизилась, оказавшись в его личной зоне. Тепло улыбаясь, она смотрела на священника снизу вверх.
— Мы зовёмся пророчицами. Мы перенимаем структуру мозга Сорок второй, чтобы понять её откровения.
Священник, поколебавшись секунду, прикрыл глаза, глубоко вдохнул и с выдохом расслабился. Больше не отступая, он вернул приветливую улыбку и продолжил:
— Занятно. Но это всё не вера. Во что вы верите?
— Если коротко, в эволюцию. В разнообразие, которое является сырьём отбора. В случайность. И в то, что каждый приспособлен для своей среды. А значит, надо просто дать ему ту среду, в которой он проявит себя. В то, что рай должен быть здесь, в материальном мире. Нужно просто построить его своими руками. И для этого надо проявить всё лучшее, что в нас есть.
— Какая милая утопическая сказка. Но тогда я решительно не понимаю, чем вы можете помочь двум нашим заблудшим чадам. Если у вас есть только материя, то материя этого мальчика уже мертва.
— Верно. Но похороны нужны не мёртвым, а живым. И им нужны не сказочки про хоровод, который мертвецы водят вокруг правителя…
— Чуть больше уважения, пожалуйста.
— …А прощание с тем, кто был им дорог. Возможность высказать недосказанное. Возможность отпустить.
Священник всё же не выдержал такой близкой дистанции и чуть отступил назад к выходу, но женщина тут же снова оказалась рядом. В этот раз священник не утратил присутствия духа, продолжая вежливо улыбаться.
— И как же, позвольте сказать, вы это обеспечите?
— Очень просто. Я ненадолго приму структуру мозга этого паренька. Впитаю его личность. Дам этим двум людям те минуты…
— Некромантия! — воскликнул служка. — Манипуляции с мертвецами противоестественны и… Вы позволите?
Он сверлил взглядом священника. Тот медленно кивнул и снова отступил. На этот раз женщина не последовала за ним, рот её разошёлся в широкой улыбке. Служка отдёрнул лацкан мантии, открывая значок — коронованная галактика, пронзённая стилусом и лучом из лазерного пистолета. Второй рукой он потянулся себе за спину.
— Правом святой инквизиции, немед…
Женщина дважды резко и глубоко выдохнула. Голос служки замер. Через секунду, закрутившись на подкосившихся ногах, на пол рухнул священник. Служка упал парой мгновений позже.
— Что? — мужчина изумлённо смотрел на поверженных людей. — Что вы с ними сделали?
— Отправила к их богу, — женщина не перестала тепло улыбаться. Она присела рядом с телами и что-то вынула из их шей.
— То есть ты их убила?
— О, мы теперь на ты? Я не против, — она игриво стрельнула глазами. Но тут же ответила серьёзно. — Нет, не убила. На шипах, которыми я плюнула, галлюциноген. Можно сказать, мы продолжаем диспут. Убеждение кого-то — это же перестройка их мозга. И я сейчас привела более явный аргумент. Отправила их в ту часть подсознания, где они хранят представления о божественном. Насколько я знаю эту братию, это должно показать им недостатки их веры. Большинство из них о-очень боятся своего патрона. Извини.
Она отвернулась и вложила в рот извлечённые из священнослужителей шипы. Послышались чавкающе-всасывающие звуки.
— Всё, я готова. Ты не передумал? Я, в отличие от этих, пойму, если ты решишь всё отменить.
Мужчина перевёл взгляд с женщины на лежащих и обратно.
— Нет. В смысле, не передумал. Давай сделаем это. И ты не сказала, сколько это будет стоить.
— Сам решай. У нас есть спонсор. Так что ты не обязан платить. Но если тебе важно принять участие в происходящем, я с благодарностью приму любое пожертвование.
Мужчина кивнул и протянул руку. Женщина протянула ладонь навстречу. Быстрый жест, и несколько цифр на счетах поменяли привязку. Женщина кивнула.
— Спасибо. Ну что, приступим?
Получив согласие, она подошла к телу. Недовольно хмыкнула, увидев, что голова отделена и что в ней уже есть пазы, словно в череп что-то вставляли. Кошкодевушка, казалось, вообще не обращала внимание на окружение, держа тело за руку. Только когда женщина положила ладони по бокам головы, зрачки зелёных кошачьих глаз чуть расширились.
Из пальцев женщины проступила белёсая слизь. Она расползлась по коже отрубленной головы, образуя рисунок вен, и вдруг впиталась. Отрубленная голова и женщина одновременно широко открыли глаза. Женщина повела плечами, провела расфокусированным взглядом по потолку и остановилась, уставившись на кошкодевушку.
— Мелкая? Как ты здесь оказалась? — голос женщины стал ниже и грубее. Взгляд её опустился на лежащее перед ней тело. — А, понятно.
Кошкодевушка кинулась вперёд и крепко обняла женщину.
— Ну ты чего, мелкая? Брось, мы же знали, что так будет. Извини, я тебя обнять не могу. Эта, в чьём я теле, говорит, что не должна отпускать мою голову. Дурацкая ситуация, правда?
Кошкодевушка вдруг оторвалась и быстро завертела ладонями, тараторя что-то на языке жестов.
— Воу, воу, медленнее, — женщина нежно улыбнулась. — Я не могу так быстро читать. И нет, ни в чём ты не виновата. Я легионер. И клон. Если б меня и не подстрелили, то я б всё равно через пару лет разваливаться начал. Хорошо, что тебе этот твой мужик возрастные стоперы вырезал. Где он, кстати?
— Тут я, — мужчина показался в поле зрения женщины.
— А, привет. Ты вот что, береги её. Один ты теперь у неё на всём свете.
— Сберегу, не волнуйся.
Кошкодевушка рукой повернула лицо женщины к себе и снова заговорила на языке жестов. Теперь медленнее. Женщина внимательно смотрела, нахмурив брови. Затем серьёзно кивнула.
— Да, это правда, тебе будет меня не хватать первое время. Я знаю, у нас почти весь взвод обновился. Тяжело будет. Но оно всё равно будет, хочешь ты или нет. Горюй, жалей. Так будет легче. А когда-то потом ты вдруг поймёшь, что место в твоей душе, где я был, больше не болит. Просто знай это. Надеюсь, эти слова облегчат тебе жизнь, мелкая. И она снова станет сладкой.
Кошкдевушка скривилась и сделала жест, будто царапает его.
— Да знаю я, что ты хищница и у тебя нет чувства сладкого. Ну тогда что там есть хорошего? Вот оно и будет.
Повисла тишина. Затем женщина встрепенулась.
— Погоди, вы меня сорок вторым выдали? Я ж воевал с ними.
— Зато теперь они нам поговорить дали, — буркнул мужчина.
— И то верно. Тем паче грохнул-то меня свой. Ну как свой. Цензор.
Женщина чуть помолчала и вскинула голову.
— Она говорит, что мне пора, что не может больше меня держать.
Кошкодевочка снова обняла женщину. Секунду подумав, к ней присоединился и мужчина. Женщина усмехнулась. Проговорила всё ещё голосом солдата:
— Я вас тоже люблю. — по её телу прошла дрожь, и она обняла мужчину и кошкодевушку в ответ.
Вдруг кошкодевушка вырвалась из объятий, оттолкнула женщину и зашипела. Зрачки её сузились в узкие щёлки и тут же снова расширились. Быстро, с животной грацией, она выскочила прочь.
Мужчина тоже неловко отстранился.
— Прости. Она обычно так не делает.
— Ничего. Я понимаю. Ситуация эмоциональная.
— Да… — снова повисло неловкое молчание. — Можно угостить тебя кофой?
— Давай.