Забавная мифология: Божественная кунсткамера. Ч. 6⁠⁠

Две главки, ибо брат и сестра всё же...

18. Натуральный блондин, на весь Олимп такой один…

Когда Гера узнала, что муж ей изменил в который раз, теперь с богиней Латоной (Лето) – она отреагировала привычным образом. Мужу был обеспечен скандал со всеми вытекающими. Любовнице был обеспечен абзац – ну ладно, дракон, тоже, в принципе, со всеми вытекающими.

Дракона звали Пифоном, был он могуч, грозен и тормознут, а потому долго носился за беременной Латоной по Элладе, но ни разу не поймал. В конце концов Латона исхитрилась и спаслась на плавучем острове Делос, который тут же от такой чести плавучим быть и перестал.

Стонало море. Орали чайки. Родился Аполлон.

Рождение как всегда сопровождалось «пы-пыщ», вроде потоков света, пения птиц (видимо, чайки от удивления возопили голосами соловьев) и радостных воплей всяких божественных сущностей: «О, на Олимпе пополнение! Хы-гы, Гера позеленеет! Ну ладно, давайте немного пославим младенчика и дадим ему нектара!»

Младенчик, однако, оказался решительного нрава и быстро разобрался, что к чему.

Первым делом он послушал жалобы матери на дракона, добыл откуда-то стрелы, лук и кифару и рванул мочить зверюгу. Будучи при этом, заметим, нескольких дней от роду.

У тормознутого Пифона не было шансов. Бедняк только успел выволочь все кольца из своей пещеры, обалдеть и поинтересоваться: «А зачем кифа…» – как его уже нашпиговали стрелами.

После чего Аполлон, аккомпанируя себе на кифаре, быстренько воспел свою доблесть, и его тут же пустили на Олимп, ибо да: тест на неадекватность прошел.

Тушку Пифона новоявленный бог прикопал возле священных Дельф, где тут же основал оракул, притащил через море к оракулу корабль каких-то мореходов и сделал их своими жрецами (хотя мореходы рыбки всего-то хотели…)

Чем еще раз показал, что на Олимпе имеет быть полное право.

Аполлон и правда хорошо устроился, потому как – смазливый, златокудрый, да еще и музыкант. Сынок Зевса тут же загреб себе массу интересных обязанностей: лечить, очищать от пролитой крови, покровительствовать стрелкам, а главное – искусству… Любовь к искусству у Аполлона была такой, что за ним постоянно ходили девять муз – дочерей Зевса и Мнемозины. В их компании (девять!! Зевс только языком цокал от зависти…) Аполлон окопался на горе Парнас возле Дельф и только в зимний сезон мотался на колеснице с лебедями в отпуск в южные страны.

Попировать Аполлон заворачивал на Олимп, потому что – музы музами, но…

– Мельпомена со своими трагедиями задолбала;

– Талия ржет, даже если показать ей палец.

– Полигимния начинает сочинять священные гимны о трагедии Мельпомены и комедии Талии.

– Клио ходит и все время все записывает – «потому как история!»

– Урания тут же начинает искать причины истории в звездах.

– Эвтерпа тут же проникается лиризмом ситуации.

– Терпсихора одна нормальная, потому что молчит и танцует, но:

– Эрато при виде ее танцев тут же ревнует и начинает петь любовные песни.

– Каллиопа проснется, посмотрит минутку на этот беспредел – и готова эпическая поэма на час послушать.

Нет уж, искусство хорошо в гомеопатических дозах, а на Олимпе можно и на кифаре побренчать, и хороводы поводить, и с сестрицей увидеться.

__________________________________________

Из неподтвержденных источников

Отдельные рапсоды упрямо намекают в песнях, что основными причинами неладов между Аполлоном и его громовержным отцом был как раз Дельфийский оракул. Будто бы на Олимпе не раз и не два сверкали молнии вот по какому поводу:

- Ну, и чего эти твои жрицы опять надышались, вот чего, чего?! Вот ты видел, что они напрорицали?! И ведь сказали же – что моя воля! И ведь придется же теперь это как-то воплоща-а-а-ать!!

19. «Гринпис» не дремлет

Если Афина сначала – воин, пряха, покровительница наук, а потом уже девственница, то сестра Аполлона Артемида – сначала девственница, а потом все остальное.

Причем, очень может быть, что эпичное решение уйти в лес и оборонять свою девственность партизанскими методами возникло у нее после краткого знакомства с мужской половиной Олимпа.

Шастанье по лесам в компании нимф не мешает Артемиде оберегать живую природу: помогать расти растениям и плодиться животным. Можно было бы провести параллель с агрономом-осеменителем, но… Иногда Артемида еще со скуки браки благословляет.

Словом, на первый взгляд – это такая греческо-диснеевская Белоснежка: красивая, вокруг лес и много животных. Но: двенадцать гномов, повидав эту версию Белоснежки, очень бы озадачились, потому что:

– Откуда копье?

– Откуда лук и стрелы?

– Почему животные не живые, а мертвые?

– Кажется, она чем-то недовольна? Э-э, куда она целится?

– Что это за мужик в черном ухмыляется? Какой Аид? Что значит – «племяшка отжигает»?!

Артемида, как древнейшее воплощение «Гринписа», носится в компании нимф по горам и лесам и охраняет природу, усердно отстреливая все, что движется. Можно сказать – выполняет роль «санитара леса».

Если в поля зрения попадают мужики – это считается прямой угрозой девственности. Мужик незамедлительно попадает на конвейер к дяде под землю.

В этом смысле показателен пример с охотником Актеоном, который имел неосторожность впереться прямо в грот, где Артемида купалась. Вместо того, чтобы затаиться и подсмотреть, охотник выдал себя. Произошла немая сцена, во время которой Актеон с тоской понял, что он полный олень, – и вышло ему по мыслям его.

Испугавшись того, что на голове – рога, а на ногах – копыта, Актеон кинулся в лес – и… в общем, у его товарищей было в этот день вкусное жаркое, а Артемида спокойно домылась.

Из положительного в Артемиде то, что она любит маму и брата-близнеца. Ради них она готова вылезти из леса и застрелить кого угодно!