Там на неведомых... Часть 5. Период мёртвых.⁠⁠

— Не спать!!! — Заорал Волк в лицо Ивану. — Шухер!

— А!? Что? Кого? — Перепуганный сонный Иван протирал закисшие со сна глаза и со сна же опухшую физиономию.

— Зомби в лесу! — Не своим голосом кричал Серый Волк. — Зомби, блять! Тупые и кровожадные!

— Ох, ё...

— Хуё! Отрывай свою жопу от земли, пока нас не сожрали!

—Зачем? Кто? Как сожрали? — Всё еще сонный Иван слабо ориентировался в происходящем.

— Ты бабку Маши Шапкиной, чем поил?

— Водой. Живой и мертвой.

— А ссал в неё кто?

— Кто?

— Да просыпайся, не тупи! Ты для Василисы воду брал, помнишь?

— Ну?

— А до уровня, чем догнал, чтоб Кощей не заметил?

— А... Ты про это? — Иван расплылся в довольной улыбке, думая, что его хвалят за изобретательность. — Ну, отлил я туда чуток, чтоб до уровня догнать.

— Бабке Шапкиной из тех же чаш зачёрпывал?

— Ага.

— Ну вот! Всё! Пиздец! Зомбиапокалипсис! — Волк был явно в панике — Бабка укусила внучку, внучка — жучку, жучка — кошку... Велком, ту, сука, зомбиленд, блять!

На дальнем краю поляны затрещали кусты, послышались какие-то невнятные, не предвещающие ничего хорошего звуки. Кто-то ворчал и чавкал в кустах на несколько голосов.

— Да вставай же ты! — Вновь заорал Волк. — Кладенец твой где?

Ванька, начав осознавать, что Серый Волк не шутит, вскочил, размотал тряпицу, в которой хранил меч, приторочил его ремнем к поясу. И совладав с начавшей было просыпаться паникой, замешанной на раздражении от недосмотренного сна, почти спокойно спросил:

— Так, а шо за хуйня происходит-то?

— Происходит, Ваня. — И кивнул в сторону дальнего края поляны.

На поляну, сквозь заросли колючего кустарника уже продрались те, кто шумел. Все семеро были изодраны колючими ветками на столько, что клочья кожи кровавыми лоскутами свисали с тел. Подернутые белёсой пленкой пятна глаз всех семерых, уставились точно на Ивана и Волка.

— Ты, Ваня, не смотри, что они маленькие. Неприятностей тебе создадут, как большие, если укусят.

— Так они ж вроде б то не кусаются? — Изумился Иван.

Сначала шагнул тот, который стоял посередине и, будто по команде за ним двинулись остальные. Хромая, волоча ноги, кося в стороны, натыкаясь друг на друга, с текущей по губам и капающей на траву кровавой пеной, но уверенно приближаясь.

— Я, Ванечка, только отвлекать смогу. Надежда на одного тебя.

И завертелось.

Ванька уворачивался от нападавших, попутно нанося удары. — Первого разрубил пополам, что не помешало передней части туловища, клацая зубами, пытаться дотянуться до Ванькиной ноги.

— Голову рубить надо, Вань, — орал с другого края поляны Серый Волк, бегая от двоих, увязавшихся за ним козлят. Козлята клацали зубами и с явной ненавистью пытались блеять на Волка. — Только голову! По другому никак!

Ванька, ничего не ответив, взмахнул Кладенцом и раскроил черепную коробку ближайшему, судя по длине рожек, старшему из козлят. Большая часть головы, разбросав смачный веер грязно-красных брызг, отлетела в сторону, а туловище беззвучно рухнуло на траву.

Освоив нехитрую науку борьбы со взбесившейся живностью, размахивая мечом, как взбесившийся косарь на летнем лугу Ванька в несколько мгновений поотсекал головы своим пятерым противникам, а затем, помог Волку отделаться от еще двоих, зажавших Серого возле здоровенного дуба.

— Козлы, блядь. — пробормотал Иван, утирая пот со лба рукой.

Словно на картине переевшего белены художника, на поляне валялись семь обезглавленных тушек.

— Козлята — Поправил Ваню Серый Волк.

— Мамка ихняя, наверное, расстроится сильно — с печалью проговорил Иван.

— Угу. Уже расстроилась. Вон, пришла сказать, что мы зря здесь на поляне разделочный цех устроили.

С треском разворотив кусты, с той же стороны, с которой появились козлята, на поляну, пробуксоввыая в зеленой траве вылетела коза. Взяв изначально курс на Волка, переводящего дыхание под дубом, она явно не собиралась останавливаться.

— Серый! — закричал Иван и, прыгнув к мохнатому другу, оттолкнул его с линии атаки.

Издав утробный рык, который больше подошел бы Змею Горынычу, на всем скаку, коза встряла рогами в дуб.

Посыпались желуди.

С утробным урчанием коза пыталась высвободиться из импровизированной ловушки, однако, разгон был взят так, как нужно и ствол дуба надежно удерживал рога взбесившейся матери семерых, безвременно покинувших этот мир козлят.

— Так! — Опомнился Иван, вставая и отряхиваясь. — Ни шагу не сделаю, пока мне кто-нибудь не объяснит, что происходит?!

— У козы вон, спроси — буркнул Волк.

— Да я серьёзно, Серый! Разбудили, наорали, взбесившееся козлиное племя натравили! Вся поляна в кровавых пазлах, в дереве коза застряла, такая же, как детки ебанутая, рычит, как белый медведь в жаркую погоду и дергается, как гондон набитый кашей, а ты у неё подробности спросить предлагаешь?

Картинно встав на одно колено, сбоку от конвульсивно дергающейся козы, Ванька заговорил:

— О бешеное животное, способное пускать слюну и уподобляться в хрюканье поросенку Борьке, который в прошлом году застрял в соседском заборе, не соблаговолите ли рассказать, что происходит, пока я не отрубил вам голову, не утруждая себя церемониями и вежливостью, которую в данных случаях рекомендует этикет?

Коза всё так же похрюкивала, а Серый Волк, глядя на Ивана изумленно-большими глазами, пробормотал:

— Мда. Демосфен — лох.

Почесал задней лапой за ухом и добавил:

— Ладно, Ванька, не серчай, я сам нервничаю. Слушай, что случилось...

На протяжении всего рассказа коза яростно, с подвыванием сопела, стремясь вытащить рога из дерева. В конце концов, Ваня, с залихватским матерком взмахнул Кладенцом и перерубил животинке шею. Тело рухнуло, а голова, удерживаемая рогами, еще некоторое время булькала, пуская слюну и издавая гортанные, чавкающие звуки.

— А до замка эта зараза не добралась?

— Вань, да я ж откуда знаю! Я последних несколько часов только и делаю, что от зомби убежать пытаюсь. А тебе хоть бы что — дрыхнешь тут на солнышке!

— Надо в замок, Серый.

Зачем?

— Василису спасать.

— Да? У неё ж взгляд неживой и всё такое? — напомнил Волк с ноткой ехидства.

— Да какое б ни было. Она жена мне. И... полцарства, к тому же.

— Если туда эта гадость распространилась, тебе теперь, что полцарства, что три четверти. Хоть два с половиной. Править-то некому и не кем.

— А это исправить как-то можно, Серый? — в Ванькином голосе чувствовалась неподдельная тревога. — Если все такие станут, что ж я один во всем царстве делать буду? Я ж с тоски помру!

— С тоски он помрёт! Ваня, я, честно говоря, в ахуе от твоей логики. Тебе вот, что не жалко никого, кроме себя?

— Жалко, — потупился Иван. — Тебя. Очень. — И пояснил. — Ты ж мечом махать не приспособлен. Тебя сразу загрызут. А без тебя мне совсем кранты. Я к тебе привязался, Серый.

— Ладно, тоску-печаль прочь! — Серый Волк вновь почесал за ухом. — Есть тут одна идея. Ты читать умеешь?

— Ну, шибко-то я грамоте не обучен, но буквы складывать могу. Я даже на березке, которая у опушки стоит, когда срамную картинку ножичком вырезал, даже подписал, что это.

Серый Волк, почти по-человечески обхватил передними лапами голову и произнес:

— Да что ж ты за напасть такая на мою голову-то!

Кощеев замок был всё так же пуст и мрачен. Не пели жар-птицы, не висели под потолком нетопыри, не горели факелы.

— Значит, смотри, Ванька, у него в северной башне библиотека собрана. И там, как я помню, есть «Трактат о мертвых». Вполне вероятно, что в том трактате и про то, как вернуть всё на свои места, написано. В любом случае, вариантов я больше не вижу.

Разыскав несколько факелов, Ванька поджег один из них и поднялся вместе с Волком по винтовой лестнице в Кощееву библиотеку, посреди которой стоял единственный стол. А на столе, словно дожидаясь Волка с Ванькой, лежал «Трактат о мертвых».

— Удача-то какая! — воскликнул Ванька, аккуратно поставив Кладенец в угол, возле одной из полок с книгами и начав расставлять факелы, в держатели на стенах.

— Да, Ваня. Видать, поговорки не врут.

— Какие?

— Народные. Про то, что тебе везти должно.

Волк читал, хмурился, а для Ивана буквы этой книги были непонятными, а уж слова из оных букв состоящие и подавно. А потому, Ванька помогал тем, что перелистывал для Серого Волка страницы.

Волк, то довольно порыкивал, то недоуменно скулил, словно щенок и просил перелистнуть на несколько страниц назад.

— Ничего не понимаю — бормотал Волк. — Корешки, бактерии, грибочки, плесень...

— А и не надо понимать! — Услышал Ванька до боли знакомый голос у себя за спиной, после чего в районе затылка вспыхнуло тысячей искр, и мир на какое-то время исчез.

Когда реальность вновь стала обретать очертания, Ванька обнаружил, что сидит в центре главного зала Кощеева замка, привязанный к стулу, а рядом, прямо на полу в ошейнике, украшенном шипами, на цепи сидит Серый Волк.

— Жив, Ваня? — поинтересовался Волк.

— Голова раскалывается. — Пожаловался Ванька. — Что это было, Серый?

— Это был я! — раздался голос парадной лестницы.

Даже в тусклом свете факелов Ванька узнал Кощееву фигуру.

— Ты ж сдох! — Изумился Иван.

— А ты меня хоронил? А лекарь заключение давал? — насмешливо поинтересовался Кощей.

— Ну, как же... — растерялся Иван. — Я же ведь в чашу с водой...

Кощей рассмеялся. И смеялся он, как показалось Ивану, очень долго.

— Ванька, ну ты ж Дурак! — привыкнуть бы уже пора. Ан нет. Тебе что не скажи, так ты во всё веришь, как дитя неразумное.

Ванька постепенно приходил в себя и уже мог задавать вопросы.

— Значит, моча на тебя не действует?

— Не знаю, Ваня, не проверял.

— Как не проверял?

— Не всем слухам верить нужно, Ваня! Ты думаешь, для Василисы настоящую живую и мертвую воду черпал? Ну да... в какой-то мере. Я ваше королевство сгноить давно хотел. Да все не мог придумать, как бы это позаковыристей сделать. В колодец отраву вылить? Так вода на Руси кристальная! Невинная! Каждый второй источник — целебный. Мигом любая гадость растворяется. Растение какое ядовитое вырастить? А я начал... а тут ты. Яблочки ж, в конце концов, должны были совсем не молодильными быть. И зависимость вызывать. Но, Ванечка, это ж селекция, это ж не одно поколение яблочек должно переродиться. А ждать я устал. Мне когда нетопырь принес весть про то, что невеста твоя из окна упавши, разбилась, так я сразу подумал, что ко мне прибегите. И совпало так, Ванька, что я как раз «Трактат о мертвых» перечитывал. Вот она, думаю, удача-то моя! Подсыпал отравы я в те чаши. Да, видать, с пропорциями переборщил. Оттого-то и глаза твоей Василисы как неживые были.

Иван слушал и не верил тому, что слышит. Он понимал, что всё, о чем рассказывает Кощей — чистая правда. Он понимал, что «Трактат о мертвых» лежал на самом видном месте не потому, что дуракам должно везти, а потому что его, просто-напросто, совсем недавно читали.

— Слух о смерти своей пустить — так это раз плюнуть. — Продолжал Кощей — Слухами земля полнится ой как быстро. Но, знаешь, Ванька, с соотношением ингредиентов напутал я. А потому не стала твоя Василиска зомби полноценной. Ну, чего оставалось? Продолжать делать вид, что я умер, да ждать, когда ты опять кого-то спасать кинешься.

— Бабушка Маши Шапкиной!? — воскликнул Иван Дурак.

— Ага — Расплылся в злорадной ухмылке Кощей. — И ты, дурачинушка, напоил Шапкину бабку уже той отравой, в которой пропорции были такие, как положено.

— И чего теперь? — Иронично поинтересовался Серый Волк. — Будешь самым умным в королевстве разлагающихся, пускающих слюни и обожающих живое мясо дебилов?

— Зачем? — Кощей явно наслаждался сложившейся ситуацией. — Я почти всех смогу к нормальной жизни вернуть. Противоядия-то ни кто не отменял. Покажу всем Ваньку, расскажу, как он вирус на свободу выпустил. Скажу, что умышленно. А там, глядишь, — Кощей потер руки, будто в предвкушении вкусного обеда, — и на Василисоньке женюсь.

Иван дернулся на стуле в припадке ярости, но путы держали крепко.

— Ты чего, Ваня? Ты ж сам ушел скитаться. Глаза тебе, видите ли, потусторонние её не понравились.

— Загрызу суку! — Кричал Иван в бессильной ярости, пытаясь высвободиться от пут.

— Удушу тварь! — хрипел Серый Волк, повиснув на впившемся в шкуру ошейнике.

— Эй, герои, а разве не наоборот? — продолжал глумиться Кощей. — Ладно, сидите тут. А у меня еще немножко работы. Противоядие почти готово. Осталась всего пара ингредиентов.

И, насвистывая незатейливый мотивчик, Кощей ушел вверх по лестнице.

Дождавшись, когда наверху хлопнет дверь, Ванька шепотом спросил:

— Серый, у тебя зубы в порядке?

— В порядке. А толку? — Ответил Волк.

— Я все придумал, Серый. — Все так же заговорщицки прошептал Иван и стал скакать вместе со стулом в сторону Серого Волка.

— Ты чего это?

— Сейчас, Серый, сейчас. — Подпрыгивая вместе со стулом, приговаривал Ванька. — Я к тебе так, со стулом, подскочу, а ты мне верёвки и перегрызешь.

— Хм, странно, по идее, я додуматься должен был. — Пробормотал Волк.

С. Кем. По. Ве. Дешь. Ся. — в такт прыжкам, по одному слогу на каждый скачёк говорил Ванька — От. То. Го. И. На. Бе. Решь. Ся. Грызи, давай.

Серый ткнулся мордой в накрученные на Ванькиных кистях узлы. Но замер.

— Ваня, а ты точно руки мыл, после того как по малой нужде ходил последний раз?

— Мыл, Серый, мыл! Ай, щекотно!

— Я ж тебя, дурака, не покусать стараюсь. — Ворчал Серый Волк, мусоля хитрый узел.

Очень быстро Волк перегрыз путы на Ивановых руках. Еще быстрее Ванька развязал ноги, примотанные к передним ножкам стула. Сложнее оказалось с цепью, удерживающей волка. Ошейник оказался литым. И каким образом он был надет на Серого — непонятно.

Ванька огляделся, увидел камин, метнулся к нему. И прикатил оттуда чурбак приличных размеров.

— Это еще на кой? — удивился Волк.

— А чем не пенёк? — Подмигнул ему Ванька. — Перекинешься, да и ошейник снимешь.

— В кого? — Спросил Волк.

Ванька встал во весь рост, уперев руки в бока, и спросил:

— Слушай, Серый, вот ответь мне честно, кто из нас дурак?

— Ты. Потому что загадками разговариваешь. — Нашелся Серый Волк.

— Ну, перекинься в кого-нибудь такого, чтоб ошейник снять.

— А! Дык, это я легко!

Волк поставил передние лапы на чурбан, оттолкнулся задними, перекувырнулся над пнём. Раздался хлопок, освободившаяся цепь звякнула и с другой стороны пня упал Колобок.

— Серый, ну ты нормальный, не?

— Я просто подумал — пропищал Серый волк тоненьким голосом, — что у Колобка-то только голова. И мороки с шеей не будет.

— Ой, всё! Молчи! — Ванька махнул рукой, подхватил Волка-Колобка подмышку и кинулся вверх по лестнице, в библиотеку.

То ли по недосмотру, то ли будучи уверен в том, что Ваньке с Волком не выбраться, меч Кощей не тронул. Кладенец был там же, где Ванька его и оставил — возле полки с книгами.

— Ну, нелюдь поганая, трепещи! — Воскликнул Иван, воздев меч над головой.

С мечём в руке и Колобком подмышкой, Иван бросился обратно вниз по лестнице.

И выскочив в зал, наткнулся на недоумевающего Кощея.

— Время кончается, Ваня, кати меня! Как в боулинге! — пропищал Волк-Колобок

— В чем?

— Под ноги ему бросай!

Ванька, кинул Колобка в сторону Кощея и тот, почти докатившись, переворачиваясь в очередной раз, с громким хлопком, стал Серым Волком, который вцепился в Кощееву ногу.

В два прыжка подскочив к противнику, Иван, взмахнув мечём, ударил Кощея.

Меч со звоном отскочил от лысой макушки.

Не обращая внимания на терзающего ногу Волка, Кощей захохотал:

— Ванька, ты чо! Я ж бессмертный!

— И хули? — невозмутимо спросил Иван. И смачно пнул Кощея между ног. А когда тот согнулся пополам, схватил его за шкирку и несколько раз приложил головой об мраморную колонну.

— Ну вот, Кощеюшка, такова доля неудавшихся диктаторов. — Разглагольствовал Волк. — Тебе просто не повезло, что ты бессмертный. Так и будешь тут висеть, долго-долго. Да о жизни думать, о своей, о неправедной.

Обмотанный крепкими цепями, словно куколка гусеницы, с одной лишь торчащей наружу из рулона цепей лысой головой, висел под самым потолком замкового подвала Кощей Бессмертный.

Подвал замка был глубоким и сырым.

***

Костер радостно потрескивал, запуская в небо алые искры.

— Всё что ни делается, Ваня, к лучшему. — Выгрызая из лапы репей, разглагольствовал Серый Волк. — Не урони ты Василису из окна, так Кощей бы другой способ нашел, людей-зверей в зомби превратить. Не напои мы бабку этим зельем, то так бы и не знали, где корни этой эпидемии искать. И тогда, не факт, что всё обошлось бы.

Ванька вертел в руках несколько исписанных на непонятном ему языке листочков пергамента с рецептом противоядия. Рядом с ним стояла здоровая бутыль, в которой плескалась первая порция. На завтра было много работы. Нужно было сделать всё, чтобы период мёртвых закончился как можно скорее.

— Козу жалко. Она-то, безвинно пострадала с козлятами.

— А, коза? Ну, считай это издержками производства, которые неотъемлемо сопровождают любого, даже нормального героя. А мы ведь, как ни крути, на нормальных героев не тянем.

— Не тянем. — Согласился Иван, и пошевелил палкой костер, так, чтобы «Трактат о мертвых» разгорелся поярче. — Ты ж меня латыни этой научишь, Серый?

Серый Волк пристально посмотрел на Ивана и спросил:

— А чего это тебя вдруг к знаниям потянуло?

— Да понимаешь, — Ванька стыдливо вынул из-за пазухи книгу, прихваченную в Кощеевом дворце, и протянул к Волку. — Картинки многообещающие. Ну, о-о-очень хочу знать, что написано здесь.

— Kama Sutra — прочитал Волк и хихикнул в лапу. — Вань, поверь, это не та книга, ради которой латынь учить нужно. Тут картинок достаточно!

© VampiRUS