Спутник Первой мировой. Три дня до войны⁠⁠

Уже на второй день после объявления Австро-Венгрией войны Сербии нашлись русские добровольцы, желающие защитить сербов не только участием в уличных манифестациях, но и участием в войне.

Нижегородская газета «Волгарь» со слов своего петербуржского корреспондента передаёт:

«В сербское посольство в Петербурге явилось много лиц с просьбой отправить их в Сербию в качестве добровольцев. Среди посетителей преобладали студенты.Всем посетителям заявлено, что в настоящее время сербское посольство не имеет соответствующих распоряжений от своего правительства и что поэтому вопрос об отправлении добровольцев откладывается на несколько дней».

Организация «Красный Крест» заявляет о готовности по первому же требованию отправить в Сербию несколько отрядов сестёр милосердия и санитарных отрядов со всем оборудованием.

Русское общество взбудоражено. Манифестации стремительно набирают обороты, вовлекая в себя всё больше и больше неравнодушных подданных Империи. Оставлены самые горячие общественные споры и противоречия, вся страна единогласно поддерживает братский славянский народ. Больше нет аполитичной прессы: даже самые отвлечённые издания выражают крайнюю озабоченность судьбой Сербии.

Должностные лица Империи сообщают:

«Положение исключительно серьёзное. Россия твёрдо и непреклонно решила поддерживать Сербию.

Полное содействие Франции обеспечено.

Австрийский ультиматум квалифицируется как разбойничий набег.

Шансов на мир — не больше 25%.

От принятых решений Россия не отступит.

Петербург: Манифестации не прекращаются. Загружены не только улицы, но и пригороды. Всюду восторженные приветственные крики: „Да здравствует Сербия, да здравствует Франко-русский союз, да здравствует Франция и Англия! Да здравствует Государь Император!“

Перед памятниками Барклая и Кутузова манифестанты поют вечную память.

Москва: Манифестации принимают грандиозный размер.

На Брянском вокзале грандиозные проводы сербских офицеров. Их внесли в вагон на руках и забросали цветами. Офицеры благодарили.

В 11 часов вечера толпа интеллигентов до 500 человек собралась на Тверском бульваре и с пением гимна и криками „Ура!“ направилась к австро-венгерскому консульству. Остановленные полицией, манифестанты мирно разошлись».

Император Николай Александрович, всё ещё надеясь на мир, шлёт германскому императору Вильгельму II в этот день телеграмму следующего содержания:

«Рад, что ты вернулся. Призываю тебя помочь мне в столь серьёзное время. Бесчестная война была объявлена слабой стране. Возмущение в России, полностью разделяемое мною, огромно. Предвижу, что очень скоро давление сломит меня и я буду вынужден принять чрезвычайные меры, которые могут привести к войне. Чтобы избежать такого бедствия, как общеевропейская война, я прошу тебя во имя нашей старой дружбы сделать всё, что в твоих силах, чтобы остановить твоих союзников, прежде чем они зайдут слишком далеко. Ники».

В этот же день Государь получает ответ:

«Я получил твою телеграмму и разделяю твоё желание установить мир. Но, как я сообщил тебе в своей первой телеграмме, я не могу считать действия Австрии против Сербии „бесчестною“ войною. Австрия на собственном опыте знает, что сербским обещаниям на бумаге совершенно нельзя верить. Я разумею так, что действия австрийцев следует оценивать как стремление получить полную гарантию того, что сербские обещания станут реальными фактами. Это моё суждение основывается на утверждении австрийского кабинета о том, что Австрия не желает каких бы то ни было территориальных завоеваний за счёт сербских земель. Потому я полагаю, что Россия вполне могла бы остаться наблюдателем австро-сербского конфликта и не втягивать Европу в самую ужасную войну, которую она когда-либо видела. Думаю, что полное взаимопонимание между твоим Правительством и Веной возможно и желательно, и, как я уже телеграфировал тебе, моё Правительство прилагает усилия, чтобы этому поспособствовать. Конечно, военные меры со стороны России в Австрии были бы расценены как бедствие, которого мы оба хотим избежать, а также они подвергли бы риску моё положение посредника, которое я с готовностью принял после твоего воззвания к моей дружбе и помощи. Твой крайне искренний и преданный друг и кузен, Вилли».

Министры и высшие военные чины Империи, призывая не доверять Германии, уговаривают Николая развернуть полномасштабную мобилизацию, пока не стало слишком поздно. Государь сомневается, но всё ещё отказывается переходить к общей мобилизации.

Объявленную же накануне мобилизацию четырёх военных округов призываемые принимают без всякого ропота. (Перед последней войной — Японской — мобилизация проходила с трудностями, так как часть населения с трудом понимала смысл войны).

Теперь же Отечество поднимается на защиту слабого и угнетённого славянского брата, что не может не вызывать живого отклика в русских сердцах. Такие же чувства испытывались русскими во время освободительной Русско-турецкой войны и во время восстания в Турции славян. Нельзя назвать это эйфорией: даже в эти пламенные дни Русь прекрасно осознаёт возможные последствия, но разве можно отдать братскую Сербию на растерзание? — Нет. Часть армии продолжает мобилизацию, Николай продолжает переговоры, народ готовится к войне.

«Славянство в опасности!» —

тут и там пестрят заголовки русской прессы.

«Через голову маленькой Сербии брошен вызов великой России, брошен вызов всему славянству!

Мы стоим перед великим решением, от которого зависит судьба Европы

В этот грозный час сохраним хладнокровие и будем едины!»

До вступления России в войну осталось 3 дня.

Источник: Спутник и погром. Автор: Дмитрий Бастраков для спецпроекта «Спутник Первой мировой»

Создано для сообщества TopWar