Работать патологоанатомом может не каждый.⁠⁠

Как вы считаете, кто такой патологоанатом и чем занимается специалист этого направления медицины? Многие, в том числе и я, уверены, что в его обязанности входит вскрытие умерших, но мало кто знает, что это только малая часть его обязанностей, и мы, будучи пациентами больниц, очень часто косвенно сталкиваемся с этой профессией.

Суббота, выходной день, на улице пасмурно и прохладно. Серое кирпичное здание патологоанатомического отделения 7-й городской больницы находится в нескольких сотнях метров от основного корпуса медучреждения.

Иду по пустому коридору отделения, возле одного из кабинетов меня встречает седовласый мужчина в белом халате - Валерий Хорошилов, заведующий патологоанатомическим отделением Каменской городской больницы №7. До этого дня мои знания о профессии патологоанатома сводились к тому, что он занимается вскрытием умерших, поэтому вопросы были подготовлены соответствующие.

- Работать в медицине я начал в 1985 году, мне тогда было 17 лет, - начал рассказывать о себе Валерий Адольфович. - Когда не поступил в институт, пришел работать в 7-ю больницу санитаром в хирургическом отделении, где заведующим был Нестеренко Анатолий Иванович, хирург от Бога. Хотя моя работа и заключалась в том, чтобы таскать швабру, но своего рода это была проверка на вшивость. Я ходил на все операции, перевязки, пытался наблюдать за лечебным процессом, наблюдал за работой сестер и врачей. Это укрепило желание идти дальше. После армии я поступил в институт и вернулся сюда терапевтом. Через некоторое время в больнице не стало патологоанатома, завхирургии предложил мне переквалифицироваться по этой специализации, я, естественно, отказался. Я люблю лечебную работу, мне нравилась работа с людьми, где есть моральная отдача.

Больше полугода меня уламывали на этот шаг. В итоге, я прошел курс первичной специализации в Киеве, вернулся сюда и с 2001 года работаю патологоанатомом.

Чтобы наглядно объяснить работу патологоанатома, Валерий Адольфович провел для меня небольшую экскурсию по отделению. Ознакомление с рабочим процессом началось с секционного отделения, где непосредственно проводится вскрытие умерших. Большая светлая комната, где стоят два стола, рукомойники и стол с вымытым «рабочим» инструментом: ножи, скальпели, молоточки и даже небольшие пилы. В комнате, можно сказать, идеально чисто и совершенно никакого запаха.

- Человека лечить очень трудно. Во-первых, нужно поставить правильно диагноз. Во-вторых, сопоставить проявление конкретного заболевания с сопутствующими патологиями, которые существуют у человека, и как они между собой взаимодействуют. И уже от этого выстраивать лечение. Но все мы люди, и от ошибок никто не застрахован. Здесь врачи могут увидеть все свои «косяки». Возле секционного стола мы все дружно стоим, рассматриваем, думаем, обсуждаем. Стандартная рабочая обстановка.

В другом кабинете стоят столы с банками, в которых находятся образцы, взятые при вскрытии.

- Все патологические процессы я должен доказать на микроскопическом уровне. С каждого вскрытия берутся кусочки органов, исследуются, хранятся и являются доказательством диагноза.

Валерий Адольфович взял две банки, в которых находились фрагменты человеческого мозга, и показал пример здорового мозга и мозга после кровоизлияния, который отличался черными вкраплениями крови.

- Вскрытие умерших - это небольшая часть нашей работы, по значению именно прижизненная диагностика - это основной пласт труда, - рассказывал Валерий Адольфович, переходя по коридору в гистологическую лабораторию.

- Все, что у пациента удаляется в больнице (гинекологические соскобы, операционный материал, различные диагностические пункции и биопсии), поступает сюда. У меня основной инструмент работы - микроскоп.

На столе установлен специальный прибор с микротомным ножом и разложены образцы тканей, пропитанные парафином. Валерий Адольфович объяснил, что при помощи этого ножа пропарафиненные кусочки тканей разрезаются на тончайшие пласты и приклеиваются к стеклышкам. И уже в другом кабинете под микроскопом эти образцы исследуют. Конечно, я воспользовалась возможностью посмотреть под микроскопом образец поджелудочной железы, но кроме узора розоватого цвета ничего больше не разобрала.

- Диагностика прижизненных процессов - это то, от чего отталкиваются при дальнейшем лечении все клинические специалисты. Есть такое расхожее выражение, что патологоанатом все умеет и все знает. Ну, все умеет - это дело такое, но знать должен действительно все. Работа патологоанатома заключается в диагностике, это соответствует моему характеру. Я по натуре аналитик, и мне нужно вдумчиво и взвешенно принимать решения.

Что касается вскрытий, это моя работа, которую могут делать далеко не все. Отвращения никогда не испытывал, и мне это никогда не снилось, хотя я прекрасно понимаю, что это были живые люди, чьи-то близкие. Приходилось вскрывать тех людей, которых я знал при их жизни.