Про пуговички и не только
Это тоже было в районной (сельской) прокуратуре году, эдак, в 2004-м. Все сотрудники, за исключением заведующей канцелярией и водителя, перевелись сюда относительно недавно. Я жил у родственников, а у шефа и следователей были служебные квартиры, в которых до них несколько лет никто не жил (предыдущий прокурор имел собственное жилище, а прежние следователи были местными). Ясное дело, прокурор не особо стремился уйти с работы и часто засиживался в кабинете допоздна. Ну, раз шеф после шести на работе, стало быть, и нам, молодым неженатым сотрудникам, не удобно было уходить домой раньше него. Однажды засиделись до полуночи: уже давно все срочные дела сделали, пасьянсы разложили, часа два балду гоняем и домой охота, а шеф все сидит у себя в кабинете. Не выдержали, пошли толпой к шефу сквозь темный длинный коридор и уже с порога приемной: «Сергей Николаич, ну нельзя ж так себя мучить, отдыхать тоже надо, поехали домой, а?» Открываем дверь, прокурор сидит и судорожно бумажки перед собой перебирает: «Да, пора уже, а то заработался сегодня что-то». «Ой, шеф, а у Вас на лбу пуговички от рукава отпечатались, - заржал следак, - нашли кого обманывать!»
Ну, в один из таких дней сидим, значит, со следаками втроем после работы, колбасу едим, а шеф как обычно у себя в кабинете. В дверях появляется темный силуэт. Заходит, садится на стульчик и молчит. Старший следователь: «Здрасьте, вы кто?» Чувак: «Я заявление хочу написать, меня милиционеры побили». Дали листок бумаги и ручку, усадили за стол, приняли заявление, получили визу прокурора и приступили к опросу. Со слов заявителя, он ехал на автобусе в город, вышел на станции, где к нему подошли трое в форме, попросили предъявить документы, удостоверяющие личность. Он возмутился, мол, по какому праву? У нас ведь нет паспортного режима? Троица отвела его за угол и напихала ему люлей, да так профессионально (их же этому специально учат!), что следов не осталось. В самый разгар люлей автобус гугукнул и тронулся в путь вместе с сумкой и документами бедолаги.
Наш старший следователь не отличался расторопностью, делал все медленно и основательно. Даже печатал одним пальцем правой руки, причем всегда, даже когда спешил, а левой рукой подпирал тяжелую голову, почти как архитектурный мыслитель, только локтем на столе. Сказать, что это объяснение печаталось долго, значит, ничего не сказать. Вечность. Сидим, ждем, слушаем клавиатурный метроном. И тут заявитель спрашивает:
- А вы случайно сестру мою не знаете?
- Нет, - отвечаем в унисон, - а должны?
- Как же! Анжелика Варум. Слыхали? Её ж все знают!
- Конечно, кто ж их не знает. Родная сестра, поди? – мы были неподдельно удивлены, перед нами сидел чистокровный казах.
- Да, родная, - его лицо засияло, подбородок по-цоевски приподнялся, было видно, что он особенно этим гордится, - они недавно с Лёней к нам приезжали. Мама так рада была: чай казахский сварила, баурсаки нажарила.
- Выходит, Анжелика Варум казашка? – недоумеваем мы.
- Ну конечно! – и стоит улыбается.
Следователь перестал мучить себя набором текста, взял парня за руку и молча повел к прокурору. Мы пошли следом.
- Николаич, тут такое дело, пусть лучше он сам вам все расскажет…
- Зачем? Вы ведь его уже опросили? – прокурор немного напрягся.
- Да есть один момент, Вам лучше самому это услышать. Давай, Ерболат, расскажи прокурору свою историю.
Ерболат начал было свой рассказ с самого приезда на автостанцию, но следак его перебил, попросил о семье своей рассказать.
- Ладно. Сергей Николаевич, а Вы мою сестру не знаете?
Прокурор внимательно слушал про Анжелику Варум и ее супруга, про казахский чай и баурсаки. Примерно на том же месте, где следак перестал печатать, шеф прокашлялся и сказал: «Ну что ж, замечательно. Давайте, Вы сейчас всё это сами подробненько напишете, а следователь сделает Вам направление в Бюро СМЭ, побои снимете и акт привезёте. Хорошо? Ну и ладненько». Ерболат так и сделал, а перед уходом пообещал подарить нам всем пригласительные на концерт сестры.
Через десять дней по результатам проверки в возбуждении уголовного дела было отказано за отсутствием в виду отсутствия события преступления: побоев у Ерболата, как и очевидцев не оказалось. Сумку Ерболата в рейсовом автобусе по окончании маршрута водитель тоже не находил. А документы его были дома у матери единственного сына. Жаль вот, пригласительных мы не увидели.
