Полтергейст
Стол, за которым мы сидели, давно уже опустел, грязные тарелки, одна за другой, поочерёдно выстраивались горой в раковине, а в стеклянной пепельнице испускал последнюю струйку сизого дымка импровизированный ёжик из окурков. Короткая стрелка часов уверенно двигалась к отметке «9», гости всё чаще поглядывали то в телефон, то на циферблат на стене. Лёшка подхватил в очередной раз бутылку, поднял её над головой и, прищурившись, посмотрел сквозь муть стекла на яркую лампу под потолком.
- Ну что, на посошок? – Не дожидаясь ответа, наш разливной на сегодня выплеснул подонки в четыре аккуратные стопки.
- Да, всё, пора уже! Спасибо, Илюх, хорошо посидели. Надо чаще так собираться. В следующий раз тогда я что-нибудь приготовлю. У батька только поспрашиваю интересных рецептов.
- А что, «Колы» запить уже не осталось?
- Да закусывай – нормально!
Мы схватили с разделочной доски оставшиеся три запеченных с помидорами бутерброда, предварительно порвав почти пополам один, и я, стряхнув крошки в раковину, отставил доску к плите. «Nemiroff» на берёзовых бруньках - водка хорошая, но, как и любая другая, после n-ной стопки становится противно-несносной на вкус и мягко-одобряющей по эффекту. Именно поэтому мы так резко потянулись за закуской, а те, у кого оставалось что-то в стаканах, - за «колой» или соком.
Как и водится, прощались в дверях, обнимаясь и заваливая друг друга всяческими комплиментами и добрыми пожеланиями. Жена к этому моменту уже ушла в гостиную и уткнулась в экран, включив какое-то кино. Мы немного потолкались в прихожей, и гости стали выходить на лестничную площадку.
- Зай, - крикнул я в комнату, - сейчас мусор вынесу и вернусь.
- Ага, - послышалось в ответ. Она была, видимо, погружена в сюжет какой-то комедии, поскольку сразу же после этого громко засмеялась. Я саркастично хмыкнул, взял пакет с мусором и вышел вслед за друзьями.
На улице мы ещё постояли и покурили, вспоминая всякие весёлые истории из студенчества, раза два-три попрощались, похлопывая друг друга по спине, но, вновь вливаясь в разговор, так и не расходились. Мы так простояли минут пятнадцать, пока я не почувствовал, что надолго выйти в одной футболке в эту октябрьскую сырость было не лучшей идеей. Наконец, я нырнул в спёртую затхлость подъезда (парадным это язык не поворачивался назвать), немного поёжился и шагнул в лифт. Перспектива уборки и мытья посуды совершенно не радовала, и потому я уже решил, что оставлю это до завтра, а вечер проведу перед телевизором на мягком диване, прижав к груди свою родную жену. Что-то у нас в последнее время не ладится с ней: то в молчанку играем, то разбегаемся по разным углам. Нет, конечно, каждому нужно своё личное пространство, своё время, но как-то это у нас нехорошо складывается, не по-семейному. А раз так, то и проведём время вместе. Что там женщинам надо, внимание? Значит, буду оказывать. Хотя усесться в удобное кресло у окна, включить торшер и погрузиться в сюжет книги было бы здорово. Я провернул ключ в замке, потянул на себя дверь и замер в лёгком ступоре – из прихожей на меня выкатился клуб едкого белого дыма.
- Чт… что… кх-акх, - закашливаясь от удушающей пелены, закричал я, - что случилось?!
Дым, найдя новое для себя пространство, пополз по лабиринту подъезда, рассеиваясь в квартире, и тогда я увидел спокойно сидящую, всё так же уткнувшись в экран, свою благоверную.
- А что такое? – совершенно спокойным голосом, словно не понимая происходящего, отозвалась она.
- Что горит, блин?! Ты на плиту чего-то поставила и забыла? – мысль странная, учитывая, что готовил у нас в семье только я, да и сегодня мы наелись до отвала. Одной рукой разгоняя в стороны дым, а плечом второй закрывая себе рот и нос, я продвигался в гостиную.
- Ничего я не… чего ты опять наезжаешь?! Фу! Что это? – Только сейчас она обратила внимание на расползавшийся по квартире дым. Видимо, сидя вдали от кухни и глубоко погрузившись в происходящее на экране, она постепенно привыкала к нарастающей концентрации белого марева, а потому и не обращала внимания. – А кот? Где кот? Кота возьми!
- Иди уже! – я нетерпеливо рявкнул в ответ. – Кондратий! Кс-кс-ксс!
Кота было не слышно.
- Закрой рот! Не дыши! – Скомандовал я и, схватившись за тонкое запястье, потащил нас обоих через кухню на балкон. Дверь пришлось искать на ощупь, поскольку сама кухня была словно укрыта облаком или, как говорят походники в горах, была в молоке. Мы ввалились в распахнутую спешно дверь и, уперевшись руками в поручни, стали пытаться отдышаться, как после долгого забега. Холодный влажный питерский воздух осеннего вечера казался уже не таким мерзким, как пять минут назад внизу. Мы глотали его жадно и часто и не желали останавливаться.
- А, вот ты… кх… где! Иди сюда, я тебя вытащу, - она направилась к дальнему концу балкона, куда выходило окно из спальни. В приоткрытую створку просунулись испуганная кошачья морда и передняя правая лапа – видимо, дальше кот пролезть не смог. Ну, хоть так, зато не задохнулся, молодец.
- Оставайся здесь, - бросил я и шагнул обратно в квартиру. По памяти мне удалось быстро найти пару полотенец, которые сразу же отправил под струю холодной воды в кране. Размахивая одним, как бы разгоняя дым в стороны, второе я потащил на балкон. – Возьми! Заходя в комнату, будешь дышать через него! – А сам вернулся обратно.
За пару минут я обежал всю квартиру, распахнув настежь окна и двери, и вернулся на кухню. К тому моменту дым поредел, и стало возможно что-то разглядеть. На шкафу у плиты лежала та самая разделочная доска, которую я небрежно отставил в сторону перед выходом на улицу. Именно от неё и валил во все стороны дым, как от сырой деревяхи, брошенной в самый центр костра. «Твою ж медь! Что за чёрт?», - только и пронеслось в голове. Доска просто лежала на столешнице и сама по себе дымилась! Продолжая размахивать мокрым полотенцем, я схватился за её край и сунул в раковину под струю холодной воды. Раздалось жалобное шипение, и последнее облако белого дыма поднялось вверх и медленно растаяло. Посредине деревяшки чернел обуглившийся круг размером в пару ладоней. Оставив причину мини-пожара остывать под водой, сам я вернулся отдышаться на балкон.
Через час, когда всё проветрили настолько, что возможно было находиться в комнатах, а основной хлам после посиделки убрали, мы без сил рухнули в постель. Нервы пошаливали, ведь подобная чертовщина происходила в этой квартире уже не в первый раз. Нет, до пожаров, конечно, раньше не доходило, но до мурашек нас пробирало ни раз. К шагам по квартире, скрипу паркета, произвольно открывающимся дверям и ощущению чьего-то присутствия я уже давно привык, это с самого детства было. Не скажу, что это не страшно – когда такое происходит, волосы дыбом встают как в первый раз. Но потом всё равно впечатления угасают, становится именно привычно. Было – и было. Прошло. В конце концов, такие мелочи можно списать на сквозняк, изменения влажности или ещё какой-нибудь обычный физический процесс. Мозг такое устраивает, и тебе уже становится спокойнее. Немного, но всё же. Другие ж про подобное не рассказывают? Нет. А значит, и нет у окружающих таких происшествий. Ну а не может же быть только у меня эта ерунда? Нет, не может. А истории по ТВ и в жёлтой прессе – это выдумки. Вот и всё. И вроде как нервы успокаиваются, и в голове всё мало-мальски укладывается. А потом вдруг – раз! – и всё, пошло заново, с новой силой. И теперь не только открываются дверцы шкафов на кухне, но и гречка с рисом оказываются в противоположном конце кухни, и кот шипит на тёмные углы, и картины со стен падают, разбивая рамы на мелкие части. Я уже подумал, мало ли, может, домовые и впрямь существуют. Порылся в литературе, вспомнил, что слышал из историй, и стал временами, когда дома никого нет, ходить и вежливо общаться с этим домовым – мол, дедушка-соседушка, будь поспокойнее, не шали… чай ему оставлял, табаку насыпал. Вроде, становилось на какое-то время тише, а потом с новой силой всё повторялось. Прямо проклятье какое-то! Ведь с самого детства всякая белиберда происходит. А тут, как в эту квартиру въехали, вообще бесконечная чертовщина началась. Насколько я знаю, до нас здесь трое алкашей жили, буянили много, дрались даже, естественно, вовремя не платили. Потом их выселили, правда, двоих – третьего просто вынесли. Перепил и после очередной пьянки так и не проснулся. Конечно, предыдущие хозяева при продаже квартиры этого не сказали, но соседка как-то проболталась. В общем, много всякого было в этой нехорошей квартире.
Друзьям сказали, что у нас отключили воду и электричество, а хочется сходить в душ, и нас с радостью приняли, напоили чаем, а после долгих разговоров на кухне оставили ночевать, на что, собственно, мы и надеялись. Спалось этой ночью просто замечательно. Утром же, наспех позавтракав все вчетвером, мы разбежались каждый к себе на работу. Но я, проходя мимо своего дома, вспомнил, что оставил там свой пропуск, а потому всё же зашёл ненадолго. Да и кота всё же надо было бы покормить.
В квартире всё казалось спокойно и обычно, если не считать почему-то горевший свет в комнатах. Кондратий привычно тёрся у ног и что-то настойчиво рассказывал на своём кошачьем языке – возможно, ругался, что мы его оставили одного на ночь, а может, поторапливал покормить. Я насыпал в миску корм, почистил его туалет, забрал пропуск на работу, выключил везде свет и, уже закрывая за собою дверь, понял, что тот самый письменный стол сейчас стоял не как обычно в углу, а был на метр выдвинут вглубь комнаты. Думать об этом не хотелось, и я скорее убежал на работу.
Вечером дома, наконец, мы не наблюдали ничего необычного, и я, мысленно выдохнув и расслабившись, ковырялся в ноутбуке, листая всякие записи в социальных сетях. Меня не покидало тайное желание найти какое-нибудь средство от всей этой чертовщины, и потому время от времени я открывал записи различных форумов и сообществ, посвященных такой теме, но в основном натыкался на безумные глупости и выдумки любителей кино или же вовсе помешанных псевдомагов и колдунов. Конечно, таких людей хватало во все времена, и в каждой деревушке была бабушка-травница, к которой бегали молоденькие девицы за приворотным зельем или лекарством от неизвестной хвори. Но то церковь, то советская власть заставляли держаться их в глубокой тени. А вот сейчас, в эпоху свободы всего, когда страна, словно пубертатный подросток, выскочила из-под родительского контроля и пробовала то, что было даже не нужно, и, дополнив рекламный лозунг Sprite «Бери от жизни всё подряд», провозгласила его своим девизом, сейчас колдунов и целителей было полно, как тараканов в общежитии. Каждый, кому не лень, норовил назвать себя потомственным чёрным или белым магом, знающим кучу заговоров и молитв, и заработать на этом, выкладывая в газеты и на интернет-страницы свои многообещающие объявления. Верить, конечно, им было глупо, но, к сожалению или к счастью, я знал, что среди шарлатанов прячутся и самые настоящие ведьмы. Мне самому пришлось в детстве побывать у одной такой бабки.
Когда я ещё был совсем мальчишкой, как и многие, я боялся темноты, чувствуя, что там кто-то прячется. Но время шло, а страх не проходил, более того, только крепчал. Наверное, когда мне было лет шесть, бабушка с мамой решили отвезти меня в соседнее село к какой-то бабке, которая занималась снятием порчи. Тот вечер запомнился надолго. Мы приехали к домику на краю села, фонарей на улице либо не было, либо они принципиально не горели. Где-то вдали у домов лаяли и выли местные собаки, а у того дома по двору никакой живности не бегало. Нам отворила скрипучую дверь сухая старушка. Из-под повязанного на голову белого платка сзади торчали крысиным хвостом смазанные чем-то жирным редкие волосы. Мы вошли в дом и оказались в середине продолговатой комнаты, служившей одновременно и прихожей, и кухней. В левой части располагался небольшой деревянный столик, уставленный всякими мисочками, чашками и свечами, напротив находилась деревянная дощатая дверь, краска на ней уже давно облупилась и шелушилась. Нас проводили как раз в эту часть комнаты. Хозяйка, распахнув дверь, взяла табуретку и поставила её перед открывшимся спуском в подвал. Меня усадили на это место. Мальчишке, до смерти боявшемуся темноты, пришлось сидеть в мрачном домике спиной к тёмному подвалу. Бабка зажгла свечу, взяла миску с водой, всё время что-то бормоча, и подошла ко мне. Она стояла вплотную передо мной, какие-то грязные старые тряпки висели на ней в несколько слоёв, за спиной у меня зияла чёрная пропасть неизвестного подполья, а над головой что-то шипело и капало. Старуха жгла свечу у меня над головой и капала воском в миску с водой. Через несколько минут она ушла к столу и потушила свечку. Я тоже встал, воспользовавшись возможностью отдалиться от жуткого места. Хозяйка рассказывала что-то про порчу, что на меня страх нагнала какая-то ведьма, что воск показывал какую-то женщину, а я смотрел на воду и видел плавающий по ней восковой портрет своей тётки, жены маминого брата. Уже потом я узнал, что Люба – так звали эту женщину – и впрямь слыла ведьмой, про неё ходило множество слухов, а её дочка, моя двоюродная сестра, рассказывала про часто ходивших по их дому привидений. Мне рассказали, что тётка во время одного застолья ещё младенцем меня подняла на руки и, улыбаясь, говорила, что бросит к свиньям в кормушку. Тогда это восприняли за глупую шутку, а мама меня быстро забрала к себе. Были и другие истории. Но чем объяснялась такое отношение, мне никто объяснить вразумительно не мог. Со временем, чем старше я становился, тем больше отвращения и страха испытывал к этой женщине. Наверное, лет с двенадцати я начал мучиться мигренями и бессонницей, а в те редкие моменты, когда удавалось уснуть, – странными снами-видениями, где я бегал с волками либо боролся с волком. Тогда же страх темноты постепенно стал уходить – чем чаще я видел во сне зверя, тем меньше боялся.
Тётку мне доводилось видеть, к счастью, довольно редко. Очередная наша встреча произошла, когда мне было семнадцать. Умерла бабушка. Уснула и не проснулась. Мы знали, что последние несколько месяцев к ним с дедом зачастила Люба и то что-то приносила, то просила оставить на время какие-то вещи, то вроде бы случайно забывала. Буквально на глазах бабушка с дедушкой стали чахнуть, затем запили, хозяйство их, некогда большое, почти мгновенно пропало, обильно цветущий садик порос бурьяном и завял. А затем февральским утром, когда мы с братом собирались в школу, а мама на работу, пришел дед и сказал, что бабушка умерла. Весь день перевернулся с ног на голову. Я впервые столкнулся со смертью близкого человека. Можно много слышать, читать, смотреть по телевизору про смерть, но увидеть её – это совершенно иное. Ещё вчера мы сидели вместе, общались, я что-то рассказывал, слушал её рассказы, мы пили чай, а сегодня она лежит на столе посредине комнаты. Хотя, странное дело, но пока я сидел в гостях, было жуткое и мерзкое ощущение, словно много паутины и плесени, липкий и затхлый воздух словно насильно погружал в дремоту, бороться с этим было невозможно, какая-то неведомая сила будто обволакивала всю комнату целиком, и я, скомкано прекратив разговор, быстро попрощался и ушёл домой. А на следующее утро оказалось, что так по дому разносилось дыхание смерти. Утром на бабушке, под старость лет страдавшей плохим зрением, на шее мы увидели странную подвеску – на шнурке висело подобие иконки, только лицо святого было искажено жуткой гримасой. Однажды мне приснилась такая икона, из которой с рук Богородицы вылез демон и стал мне рассказывать про церковь на костях, про то, что ни одна душа после этой церкви не найдёт покоя, что всех он заберёт к себе. Тогда про себя я назвал такое изображение антииконой, и вот теперь маленькая антииконка висела на тоненьком чёрном шнурке на шее покойной бабушки. На мой вопрос дед ответил, что это Люба принесла, сказала, мол, это от болезней поможет. Вот и помогло. Радикальное средство.
продолжение следует?
Произошедшее этим вечером отрезвило мгновенно, но сердце молотилось от волнения ещё немало. Всё это нас утомило. Уснули мы быстро, почти сразу, как легли, около одиннадцати. Но, к сожалению, спать довелось не очень долго. Я очнулся от щелчка, словно пальцами, где-то в прихожей. Почти мгновенно на меня запрыгнул испуганный кот, шерсть которого встала дыбом, хвост вытянулся вверх дрожащей трубой, а уши прижались назад. Кондратий отскочил ещё в сторону от входа в спальню и, прижавшись к полу, пополз под батарею. Тем временем на кухне раздался рокот гитар, и по квартире прокатилось барабанное соло – каким-то образом включился магнитофон на кухне. Что за чёрт? Я же выдернул шнур из розетки! Жена тоже проснулась и вжалась в изголовье кровати, поджав ноги и натянув одеяло аж до носа. Мы переглянулись, и я осторожно встал. В прихожей в ту же секунду включился свет. У меня вырвалось несколько бессвязных матов, ноги с трудом слушались, но я поднялся и направился через прихожую на кухню. Раздался звон бьющихся осколков – прямо передо мной со стены упала картинка в раме под стеклом. Я включил свет на кухне и как испуганный ребёнок подбежал к магнитофону, чтобы выключить его. Шнур был в розетке. Я выдернул его, открыл крышку и вытащил ещё вращающийся горячий диск. Наступила тишина. Её разбавляло только тяжёлое дыхание. Через несколько мгновений жена вышла из спальни, прикрываясь одеялом, и молча уставилась на меня.
- Мля… - в один голос протянули мы.
- Я пойду перекурю, - сказала она и медленно направилась в гостиную, молча включая по пути везде свет.
Я огляделся по сторонам. Всё было спокойно. За окном пронеслась машина. Из комнаты донёсся знакомый звук загружающегося Windows. Из спальни мелкими осторожными шажками крался озирающийся по сторонам кот. А я всё так же стоял посреди кухни с диском какой-то death metal группы в одной руке и проводом с оплавленной вилкой – в другой. «Жесть», - проползло одно лишь слово в голове. Словно соглашаясь со мной, трижды пропищала микроволновка: «бип-бип-биип», открылась её дверца, и на меня вылетело облако пара. Я молча покосился на её табло, с которого ритмично мигали цифры «01:03», и поплёлся в гостиную. Теперь я сам дико хотел курить.
Мы с женой сидели молча друг напротив друга, глядя в пустоту и куря уже по третьей сигарете под весёлые песенки Валентина Стрыкало.
- По-моему, у меня где-то оставалась святая вода.
- Ага…
- Пойду.
- Давай. А свечек у нас церковных нет?..
- Не… вроде, не было…Ты куда?
- Я с тобой. Там в спальне «Новопассит» у меня был…
Таблетки мы выпили оба, запив святой водой. Минут через пять вся квартира была в брызгах: капли стекали по стенам, проступали тёмными пятнами на постели, блестели на полу. Но всё же спать идти мы не решались. Наконец, часа в четыре утра мы свалились на диван и уснули крепким сном.
Утром, когда всю квартиру залило солнечным светом (на удивление день оказался ясным), ночные происшествия казались не более чем обычным кошмаром, а необходимость идти на работу и вовсе стушевала всё в памяти. На некоторое время. Мы каждый день несёмся куда-то, гонимся непонятно за чем, делаем кучу всего и не замечаем, как это поглощает нас целиком. Стоит нам одеться, обуться, взять ключи и потянуться к дверной ручке, как что-то щёлкает внутри, тумблер переключается, и вместо привычных нас за порог выходит некий робот. Мы ведь даже не помним порой, закрыли ли дверь на замок, не говоря уже о том, как вставляли ключ в замочную скважину. Мы выходим на улицу, протискиваемся в толпе таких же роботов-зомби, как дрессированные стоим у светофоров, механически прыгаем в общественный транспорт или за руль своей машины, одинаково проводим каждый день на работе. Эти искусственные заботы, потребности работы или учёбы, но ни в коем случае не наши, перекрывают собой те редкие желания и мысли, то настоящее, что иногда появляется внутри нас. Нам становится не важно, что было вчера и будет завтра у нас, но мы думаем, как бы вовремя сдать отчёт, дописать программу, как избежать ссоры с начальником или как надоедает это сумасшедший раздолбай в очках и с постоянным гаджетом в руках. И чем дальше, тем больше мы уходим в это с головой – эдакая негативная спираль, тянущая невесть куда вглубь. Правда, кто-то это использует, чтобы забыться. К примеру, бросила тебя жена, а ты можешь вместо того, чтобы напиться, уйти с головой в эту безумную гонку по кругу, забыться надолго – и здоровью вреда меньше, и обществу, вроде как, польза какая-то, ну или дяде/тёте, на кого ты там работаешь. Или произойдёт в жизни абракадабра, а ты и в ус не дуешь – у тебя ж на работе сроки горят, а Пётр Ефимыч лютует. И бегаешь ты так, бегаешь, пока вечером домой не придёшь. Поешь, телевизор посмотришь, послушаешь, как Екатерина Андреева рассказывает, кому на Руси жить хорошо, посмеёшься над пошлыми комиками, сходишь в душ и отключаешься до следующего дня. А что, хорошо, удобно! Если вот только дома тебе дадут уснуть…
Вечером мы чувствовали какое-то напряжение и не хотели идти спать. Я привычно сидел в кресле у окна и читал о приключениях Челленджера. Вот уже несколько минут мне не удавалось отделаться от ощущения, что слева за моим плечом кто-то стоит. Жена сидела напротив, в дальнем конце комнаты, за компьютером. Я не решался оглянуться и всё так же пялился в раскрытую книгу. Оставалось надеяться, что это либо кот на подоконнике, либо мне кажется. Такая мысль немного успокоила, и я продолжил читать, перелистывая страницы, но так и не оглядываясь назад. Уж лучше не знать наверняка. На кухне раздался хруст – кот решил перекусить сухим кормом. «Значит, не кот». Я не выдержал и вскочил с кресла. У окна никого не было, только шторы легонько колыхались. Наверное, это я так резко встал. Мне показалось, что в комнате похолодало, и я пошёл в спальню за кофтой.
- Что с тобой?
- Да так, замёрз…
- Ммм…
Диалог у нас уже давно не складывался – всё никак не можем найти общий язык. Уже три года почти живём вместе, а тут… кризис какой-то. Как чужие друг другу, ей богу! Просто соседи по квартире, разве что спим в одной постели, да и то не всегда. Не знаю, что ей надо. А тут ещё и эта чертовщина происходит. В общем, холодная война. Хоть разбегайся. Поссориться и выплеснуть пыл советовали, да не получается, не такие мы. Хотя, пожалуй, посуду было б интересно побить. Так, для разнообразия. Я открыл шкаф и нащупал свитер. Эх, а ведь ещё недавно мы грелись совсем иначе. И даже зимой было жарко. Я натянул на себя шерстяную одёжку и тихонько пошёл обратно в гостиную. Она сидела, съёжившись, перед монитором ноутбука и смотрела какие-то ролики на youtube, и её нежные плечи обнажила сползшая к локтям свободная майка. Я подошёл, аккуратно поправил её и обнял, прижавшись щекою к щеке. Дальше состоялся невнятный диалог, и я признался, что соскучился, что мне хочется быть с нею вместе как раньше и что-то подобное. В итоге я взял её на руки и отнёс на диван, достал плед, укрыл нас обоих и прижал её к себе.
- Давай кино посмотрим, - она всё равно как-то отстранялась от меня. Я вздохнул и полез за флешкой, включил телевизор и запустил очередной сезон «Глухаря». На удивление, это был единственный сериал, который любили мы оба. Минут через десять к нам пришёл кот, улёгся на нас обоих – задними лапами на моё плечо, а передними – на плечо жены. Почти семейная идиллия. Закончилась одна серия, я переключил на следующую, хотя уже чувствовал, что вот-вот усну. Глаза понемногу слипались. Кондратий куда-то делся, но это значения не имело. Я покрепче обнял жену, думая, что она уже спит, но внезапно она спросила:
- Ты видишь? Там, под столом…
- Что? – в груди нервно опять застучало, и я, размыкая глаза, приподнялся на руке. Внутреннее чутьё говорило, что мне не хочется смотреть в ту сторону. Этого было и не нужно – я чувствовал, что там сидит нечто, и это нечто смотрит на нас. Послышалось шипение кота, сменившееся на жалобное «мя», а затем семенящие в нашу сторону шаги, и Кондратий вжался между нами. Мы молчали. Воспоминания прошлой ночи мгновенно окутали нас жутким холодом. Я всё же бросил взгляд в ту сторону. В комнате было темно, только включенный экран светил на нас пятнами красок, но под письменным столом темнота была гуще. Тень в темноте, объёмная и густая. И она двигалась, словно пульсировала. Мы лежали, как загипнотизированные, как кролики перед удавом. Мурашки волной пробежали по всему телу, я буквально почувствовал, как волосы на голове зашевелились от страха. По сути, ничего не происходило, никого явного в квартире не было. Только тень в углу под столом. Может, это игра воображения? Мы устали, перенапряжены, прошлая ночь ещё жива в памяти. Я, как мог, уверял себя, что это только чудится, но вслух озвучивать ничего не решался. Жена тоже молчала.
- Может, это… - я не успел закончить мысль, поскольку тень перекатилась и остановилась у противоположного края стола. Мы продолжали ждать, временами косясь в ту сторону. Через пару минут молчание всё же прервалось слабыми попытками диалога – всяко, в минуты страха разговор лучше молчания. Мы обсуждали, что делать дальше. Продолжать находиться здесь никакого желания не было, но двигаться навстречу Этому тоже не хотелось. Спать в такой обстановке явно бы не получилось, поэтому совместно было принято решение вместе подняться, быстро одеться и уйти ночевать к друзьям. Оставалось только выбрать время для рывка вперёд. Мы тянули. Наконец, когда тень перекатилась на своё прежнее место, я вскочил с дивана и двумя прыжками добрался до выключателя. Свет залил всю комнату. Ещё не успев ничего сказать, я почувствовал, как жена пробежала мимо меня в спальню, затем и там загорелся свет. Мне хотелось поскорее свалить оттуда. Уже развернувшись, я услышал какое-то потрескивание под потолком, свет замигал, что-то пшикнуло, и в гостиной стало темнее. «Лампочка перегорела», - заключил я и рванул одеваться в спальню. Уже через минуту мы обувались и перепроверяли, всё ли необходимое взяли с собой. Я погасил свет, запер дверь, и мы спешно спустились на улицу.