Перекресток
Мне показали этот перекресток, когда проезжали мимо в первый раз. Я попросил остановиться. Вышел, огляделся, ничего особенного не увидел.
- Чего смотрим? – спросил у меня мужик, проезжавший мимо на велосипеде с навешенными на обе ручки ведрами с картошкой.
- Да, - так ответил я, не желая обнаруживать глупое любопытство.
- Закурить есть?
Я достал пачку БТ.
- О, сказал он, - интеллигентные. Я у тебя две возьму.
- Берите, - сказал я, очарованный его нахальством, закурил сам и дал ему прикурить.
- Машеровым интересуетесь? – спросил мужик.
- Да, - сказал я, - говорят он здесь погиб?
- Здесь, - сказал мужик и выпустил в небо струю дыма, как бы изображая что-то связанное со смертью.
- А как это случилось?
- Дер фатер унд ди муттер, поехали на хутор, там беда случилась, цвай киндер получилось, - сказал мужик.
Я недоуменно посмотрел на него.
- Это так, - усмехнулся он, в народе шутят. Короче, он оттуда шел, - мужик указал головой в сторону Минска. - Сто сорок держал. Шофер у него еще с партизан, старый под шестьдесят лет. Другим он не доверял. Сами знаете, какой в этом возрасте водитель. А оттуда, - мужик указал в стороны перекрестного выезда, - значит, Толик Пустовит на ГАЗ-53. Это осень была. Грузовик и прицеп полные картошки. Ну, и лоб в лоб. Чайка эта бронированная как танк. Если б это обыкновенная машина была, может они через переднее стекло вылетели и живы остались, а так как яйца об свою же машину поразбивались внутри – он и этот его несчастный водила.
- А что с этим Пустовитом стало?
- На общем на могилевской зоне отбывает. Вот уже два года отсидел. Говорили, что жена Машерова на суде для него вышку требовала, но судья сказал, что по такой статье вышки нет. Дали максимум, что возможно - пятнадцать лет.
- И ничего здесь нет, ни какого памятника? – спросил я.
- А какой здесь памятник, памятник ему на кладбище.
- Ну, все-таки здесь его душа отошла.
- У коммунистов нет души, - сказал мужик и с силой выпустил дым через щеку, как паровоз .
как Чехова почитал