Фантастический роман "Колыбель. Двадцать первый век подходит к концу"⁠⁠

Приветствую всех! Уже давно читаю Пикабу и вот решил что пора самому что-нибудь запостить. А тут как раз оказался готов мой фантастический роман. Какое поразительное совпадение! :-)

Немного о произведении. Роман называется "Колыбель. Двадцать первый век подходит к концу" и состоит из двух частей. На роман есть положительная рецензия от рецензента издательства "Эксмо" и в данное время находится на рассмотрении всё в том же издательстве. Сколько времени займёт рассмотрение романа мне не известно - издательство просто завалено рукописями в жанрах фэнтези и фантастика. Говорят что с прошлого лета многие работы не отсмотрены...

По совету всё того рецензента было решено привлечь к роману некоторое внимание и получить читательский отзыв, что я сейчас и делаю.

Если будет интересно, то потом сделаю пост с рецензией, правда в слегка сокращённом виде, иначе выйдет огромный спойлер!

На книгу получен ISBN 978-5-4483-9931-2

Итак, роман "Колыбель. Двадцать первый век подходит к концу". Жанр - "космическая опера с элементами научно-фантастического романа". Поехали!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Главы 1-3

ЭДДИ

— Боюсь, я должен отказаться, сэр.

Очередной ясный ноябрьский день. Над Нью-Йорком ни облачка. Меж плотно задёрнутых штор пробиваются полоски солнечного света, в которых заметны застывшие в воздухе частички пыли. Квартирка полковника Пауэлса в Бронксе, где они с Эдди неоднократно встречались, выглядела уютно — большой диван в центре, мебель в классическом стиле и никакого хай-тека. Большой книжный шкаф с настоящими бумажными книгами вдоль стены. Вот только Эдди прекрасно знает, что квартира эта, при всей своей уютности, полностью липовая, и что Пауэлс в ней никогда не жил, а просто использовал для деловых встреч. Он хитрый и осторожный, этот лысый Пауэлс. Сам ничем лично не занимается, только сводит нужных людей вместе и получает процент с контракта. Иногда работает с персонами, пожелавшими остаться инкогнито — всё строится на доверии. Его никогда не обманывают и не кидают, потому что у Пауэлса безупречная репутация и множество влиятельных друзей.

— Эдвард, я предлагаю тебе последний контракт, а потом уезжай, куда тебе захочется! Ещё полгода! — Пауэлс сидит в резном кресле из красного дерева, закинув ногу на ногу, пальцы крупных ладоней сведены у самого подбородка. Безупречно выбритая голова бликует в лучах солнца. — Я тебе помогу с документами для поездки в любую точку планеты. Если захочешь, и на Марс визу получишь!

— Нет, сэр, — Эдди качает головой и встаёт с дивана, обшитого натуральной, приятной на ощупь кожей. — Я принял решение уехать из этой страны в самое ближайшее время.

— Шесть миллионов! По одному миллиону за каждый отработанный месяц. Это хорошие деньги, сынок!

Эдди кладёт планшет с заданием на стол, даже не включив. Его намерение убраться из страны слишком велико. Даже шести миллионов недостаточно для того чтобы задержаться тут хотя бы на неделю! Через два дня он будет уже в Чили, дышать свежим морским воздухом, пить сухое красное и наслаждаться покоем.

— Нет, сэр, — повторяет Эдди и направляется к выходу из уютной бутафорской квартирки. — Сэм, Андерсон, Питреэлли — любой из них возьмётся за эту работу…

Договорить ему мешает электрический разряд, пробивший всё тело насквозь. Мышцы ног непроизвольно подгибаются, Эдди падает на мягкий персидский ковёр и бьётся в конвульсиях, вызванных разрядом электрошокера. Сквозь стиснутые зубы вырываются нечленораздельные звуки, во рту привкус железа и соли — кажется, он прикусил щёку. Перед лицом появляются начищенные до блеска классические ботинки Пауэлса, и ток прекращается.

— Видишь ли, Эдвард, есть пара причин, по которым я сделал то, что произошло сейчас. — Пауэлс сковывает запястья Эдди пластиковыми наручниками за спиной. — Первая причина заключается в том, что для каждого конкретного случая я подбираю максимально подходящего исполнителя. Так уж вышло, что в данный момент никого лучше тебя у меня нет!

— Знаешь, какая вторая? — спрашивает Пауэлс у Эдди и, не дожидаясь ответа, добавляет: — Я не терплю, когда мне отказывают.

Очередной разряд вырубает Эдди.

— Эй, Эдвард, очнись! — кто-то несильно бьёт Эдди по щекам, пытаясь привести его в сознание. — Проснись же, ты пропустишь всё самое интересное!

Эдди открывает глаза и не видит ничего, кроме молочно-белого, режущего света. Тело ноет от удара током, к тому же конечности затекли от долгого нахождения в неподвижной позе.

— Ты пролежал тут чуть более трёх часов! — сообщил голос Пауэлса, опередив вопросы Эдди. — Ты в лаборатории одного из моих друзей.

Эдди удалось немного приподнять голову, для того чтобы осмотреться. Он мало что смог разглядеть. Круг света, слепящий глаза до слёз, освещал небольшую площадку, оставляя остальное помещение в кромешной темноте. Справа, с застывшей ухмылкой на губах, стоял Пауэлс. Слева, чуть поодаль, возле тележки возился ещё один человек. Он стоял спиной к Эдди, одетый в белый медицинский халат. Сам же Эдди был прикован за руки и ноги к столу для операций. Во рту торчал резиновый кляп.

— Эй, док, можно приступать!

Человек, которого Пауэлс назвал доктором, повернулся. Немного раскосые азиатские глаза убедились в правоте Пауэлса. В руках доктора появился скальпель и небольшой зажим.

— Советую вам не дёргаться, чтобы я не причинил вам лишние, хм, неудобства… — доктор был сама заботливость. — Мне нужно срезать небольшой кусочек верхнего слоя кожи… Размером с четвертак, не более…

Эдди сильнее сжал зубами кляп, когда с него срезали кожу в районе живота. Наконец-то с этим было покончено, и Эдди судорожно выдохнул.

— Сейчас я обработаю вам ранку… — доктор взял ампулу с тёмной жидкостью и вставил её в дозатор без иглы. Подойдя к Эдди, он просто капнул жидкостью на ранку из дозатора. Жидкость моментально впиталась.

— Всё, мистер Пауэлс, он ваш на четыре минуты! Потом мне нужно будет ещё раз обработать рану.

— Спасибо, док!

Доктор слегка поклонился и растворился в темноте.

— Знаешь, Эдвард, чем тебе обработали ранку? Нет? А я тебе скажу — это «Синти», Эдвард. Синяя смерть из Мексиканского Залива. Слышал про такую?

Глаза Эдди округлились от ужаса. И без того спутанные после двух разрядов шокера мысли сжались в клубок и закатились в дальний угол сознания, уступив место панике. Через призму ужаса Эдди почти физически ощущал, как зараза распространяется от пульсирующей точки боли по всему телу, проникая в каждую клеточку его организма.

— Это не обычная «Синти»! — Продолжал Пауэлс свой монолог. — Это специальная модификация, которая не лечиться простыми средствами. Только особым препаратом, который есть у меня, Эдвард! В течение полугода я буду высылать тебе сдерживающую вакцину, мы же не желаем, чтобы ты превратился в один сплошной синий гнойник за эти шесть месяцев, так ведь? А через полгода ты получишь полноценную дозу антидота, которая излечит тебя. И два миллиона долларов. Лечение нынче дорогое удовольствие, ведь так?

В круге света вновь показался доктор с дозатором в руке. На этот раз в дозаторе была игла.

— Будет немного больно… — будничным голосом сообщил доктор. Немного подумав, добавил: — В теории.

Пять быстрых уколов вокруг ранки, сделанных рукой профессионала, и боль, гораздо более сильная, чем от шокера, вновь забила сознание Эдди в дальний угол мозга.

Эдди полусидел-полулежал на удобном кожаном диване в уютной бутафорской гостиной бутафорской квартиры. Пауэлса рядом не было. «Может это сон, кошмар?!» — пронеслось в голове у Эдди. Одним движением он задрал рубашку. Кошмар оказался явью. Четыре полоски пластыря держали небольшой ватный тампон прижатым к коже. Эдди трясущимися пальцами аккуратно отлепил две полосы пластыря и взглянул на ранку. Она была синей. Прилепив пластырь обратно, Эдди некоторое время сидел и смотрел на шкаф с книгами, не думая ни о чём. Затем осмотрелся, будто увидев эту гостиную впервые, заметил строгий портфель, лежавший в кресле, где сидел Пауэлс. В портфеле оказался планшет с заданием, фальшивые документы, наличность мелкими купюрами и белая коробка без опознавательных знаков.

От хорошей осенней погоды не осталось и следа. Крупный частый дождь лил как из ведра, выбивая на лужах пузыри. Иногда налетали яростные порывы ветра, завывая в промежутках между домами. Эдди поднял воротник тёплого пиджака, зажал портфель под мышкой и заспешил вниз по улице.

НИКОЛАЙ

Первый разгонный импульс с силой вдавливает Николая в кресло, его желудок сжимается в комок, виски и лоб покрывает холодная испарина.

— Первая стадия разгона транспорта завершена. Оставайтесь на своих местах до стыковки со станцией, — предупреждает приятный синтетический женский голос и тут же начинает отсчёт: — До второй стадии разгона остаётся десять… девять… восемь…

Пальцы Николая мёртвой хваткой сжимают крепление фиксатора на груди, прижимающего его к креслу. Снова рывок и его сердце на мгновение замирает. Но второй импульс оказывается куда мягче первого и Николай, переведя дыхание, осматривается.

В круглом пассажирском отсеке орбитального транспорта лицом друг к другу сидят четырнадцать человек. Многие перенесли первый старт с Земли не лучше чем Николай — он не раз слышал от старших товарищей, как паршиво они пережили первый рывок из атмосферы планеты. Большинство пассажиров транспорта — курсанты Новосибирской Военно-космической Академии, такие же, как и он сам. Остальные направлялись на Станцию из разных стран — пара смуглокожих индусов, японец и гражданка США.

— Колян, смотри! — лёгкий тычок в плечо заставляет Николая повернуться к своему приятелю Вадиму. Тот стягивает с руки перчатку и оставляет её висеть перед собой в невесомости, затем лёгкими движениями придаёт ей вращение.

— Вадя, ты слышал про американку?.. — начинает разговор Николай.

— Ну да, симпатичная, хотя у нас и красивей учатся! — перебил Вадим, пытаясь дотянуться до уплывающей перчатки. Вадим, как всегда, был на своей волне, то есть на «Бабник ФМ». — Куда красивей!

— Да я не об этом! Ты слышал, что она даже русский толком не знает? Это же запрещено инструкциями!

— Научим! — заговорщически ухмыльнулся Вадим, потом внимательней посмотрел на иностранку и выдал: — Хотя… Нет, я точно учить не буду. Не в моём вкусе!

Николай вздохнул — вести с Вадимом разговор, в котором хоть немного затрагивалась тема противоположного пола, было просто невозможно. На наручных часах — четырнадцать двадцать три, до стыковки ещё двадцать две минуты. Только он приготовился скучать, наблюдая, как Вадим, чертыхаясь, ловит перчатку в невесомости, как над головами пассажиров раздвигаются в стороны заслонки на трёх широких обзорных иллюминаторах.

Открывается вид на Землю голубого цвета, жёлто-серую Луну и иссиня-чёрный бездонный космос с вкраплениями миллиардов звёзд. Транспорт начинает понемногу вращаться вокруг своей оси и вид в обзорных иллюминаторах постепенно меняется, давая возможность всем пассажирам челнока насладиться изумительными видами. Земля сменяется открытым космосом, а на её место постепенно приходит Луна, затем вновь звёздное полотно и цикл начинается заново. «Просто глаз не оторвать…» — проносится в голове Николая, его глаза широко открыты и впитывают каждое мгновенье великолепного безмолвного действа.

— Смотрите, это же ЗОС! — выкрикивает кто-то на русском. Николай поворачивает голову и краем глаза успевает заметить массивный орбитальный комплекс, чудо отечественной инженерной мысли — ЗОС, Защитную Орбитальную Станцию. Среди новосибирских курсантов эту уникальную станцию с искусственной гравитацией ласково называют — ЗОСя. Станцию для планетарной защиты решено было построить после «Африканского инцидента» — падения метеорита в центральной Африке. Метеорит принёс в себе неизвестную на Земле разновидность плесени, поражающей любую органику.

Станция увеличивается с каждой секундой, постепенно занимая собой всё большее пространство в обзорных иллюминаторах. Серебристый корпус ЗОС усыпан огнями, индикаторами, тарелками антенн. Одновременно на станции могло находиться до шестисот двадцати человек, в основном военнослужащих ВКС. Главное предназначение ЗОС полностью соответствовало аббревиатуре — обнаружение и уничтожение внеземной угрозы, будь то метеорит или комета. О втором предназначении станции знали все, хотя никто особо не афишировал. Два десятка орбитальных бомбардировщиков, под завязку набитых зарядами с антивеществом, несли боевое дежурство во благо Мира на всей Земле.

По корпусу корабля пробегает вибрация — это транспорт ходит в искусственное гравитационное поле станции. Затем следует маневр, и космический пейзаж в иллюминаторах изменился. Большую часть пространства теперь занимает Луна — большая, яркая, с поверхностью, израненной космическими телами, падавшими на неё миллиарды лет.

Следует очередной тычок в плечо от Вадима, на этот раз сильнее и болезненнее. Николай поворачивается к приятелю с намерением высказать тому пару ласковых, но передумывает, увидев, на что смотрит приятель.

— Какого чёрта?.. — вырывается у Николая.

Огромная, уродливая глыба из камня и льда появляется там, где ещё десять секунд назад ничего не было, сбоку от Луны. И этот новый объект очень быстро увеличивается в размере, двигаясь к транспортному челноку и к ЗОС, а значит, и к Земле! Челнок с курсантами совершает ещё один резкий непредвиденный манёвр, уходя с опасной траектории. Корпус корабля мелко завибрировал — это гравитация нового крупного объекта уже начала проявлять себя. Хотя до метеорита было ещё километров десять, но расстояние это быстро сокращалось. Начинают работать маневренные двигатели, и челнок оказывается в стороне.

Теперь в обзорных иллюминаторах видно и ЗОС, и движущийся прямо на неё метеорит. Почти синхронно зашевелились четыре главных калибра станции — электромагнитные орудия наводились на новую цель.

— Сейчас ЗОСя врежет по этой махине главным калибром! — воскликнул Вадим. — В щебень искрошит!

— Сомневаюсь… — прошептал Николай. — Одного залпа не хватит, а второй сделать не успеет…

Все в челноке инстинктивно моргают и вжимают головы в плечи, когда орудия станции дали первый залп, хотя ни единого звука через вакуум космоса до челнока донестись не могло. Четыре вольфрамовых цельных снаряда массой в две тонны каждый ринулись к метеориту со скоростью пять тысяч двести метров в секунду, оставляя за собой золотистое свечение. Со стороны это выглядело так, будто кто-то внезапно прочертил жёлтую линию от станции до метеорита. Спустя короткое мгновение от основного тела объекта начали откалываться крупные куски, а сам метеорит затрясся и чуть сбавил скорость, но полностью не остановился. На станции блоками стали гаснуть огни — видимо, вся мощность была перекинута на орудия для ускорения генерации следующего импульса, но времени для нового залпа почти не оставалось. Метеорит смял отдельно вынесенный док, в котором располагались учебные корабли, и сразу же ЗОС дала второй залп — но не синхронно, а с очерёдностью в полсекунды, в одно и то же место, в самый центр глыбы. И тут же куски метеорита, выбитые кинетическим импульсом, впились в обшивку станции, разрывая её на части. Из пробоин вырывались клубы горящего воздуха, станцию разрывало на куски множественными взрывами.

Минуту спустя Защитная орбитальная станция перестала существовать, на её месте образовалось месиво из металла, камней, льда, человеческих тел. Вместо цельного метеорита к Земле двигались две глыбы гораздо меньшего размера, в окружении роя мелких осколков.

И всё это завораживающее разрушительное действо происходит в полной, но оглушающей тишине.

Вместо мягкого синтетического женского голоса, словно гром среди ясного дня, из динамиков хрипит взволнованный мужской:

— Говорит пилот орбитального транспортного челнока «Заря-4», лейтенант ВКС России Павел Соловьёв! — последовала короткая пауза, будто говорящий собирался с мыслями, или собирал волю в кулак. — Все вы видели что произошло… Выбора нет, необходимо протаранить челноком один из крупных обломков, иначе через четыре минуты он войдёт в атмосферу Земли и… чёрт его знает, что произойдёт с планетой! Через семь секунд ваши индивидуальные капсулы закроются, и вас катапультирует в открытый космос. Простите и прощайте. Конец связи!

Оглушающая тишина повисла в пассажирском отсеке. Люди бросали друг на друга полные страха взгляды.

Металлические створки сомкнулись через мгновенье после того, как его кресло втянуло вовнутрь капсулы, погрузив Николая в темноту. Лишь небольшой продолговатый иллюминатор давал возможность хоть какого-то обзора. Припав лицом к бронированному стеклу, Николай с жадностью смотрит и смотрит на происходящий вокруг хаос, запоминая каждое мгновение, ведь подобного он уже никогда не увидит, а всё увиденное будет преследовать его до конца жизни, возможно очень короткой.

Капсулу сжатым газом отстреливает в космос вместе с тринадцатью остальными. Николай смотрит сквозь крохотный иллюминатор, как они равномерно и плавно отдаляются от челнока вверх и в стороны. Он видит, как четыре спасательных капсулы, летевшие в сторону станции, столкнулись с её обломками. Видит, как челнок сделал разворот и ринулся с максимальной скоростью в сторону более крупного осколка. Как он столкнулся с роем мелких кусков, оставляя след из мириад искр. Как останки челнока врезались в обломок метеорита, как в последний момент включается разгонный импульс, но через несколько секунд гаснет. Видит, как траектория метеорита немного смещается в сторону.

Застучали мельчайшие обломки по обшивке капсулы, словно градины по железной крыше. На бронированном стекле образовывалась маленькая трещинка, которая постепенно увеличивается. Николай словно в замедленной съёмке смотрит, как ползёт трещина и вдруг краем глаза замечает нечто ярко-синее, мерцающее, резко не похожее на происходящий вокруг ад. В сторону капсулы летит, быстро вращаясь, довольно крупный кусок метеорита. При каждом обороте на одной из его сторон виднеется какая-то треугольная конструкция, излучающая яркий синий свет. Всего несколько метров отделяют капсулу от столкновения с этим обломком.

С удивлением Николай обнаруживает, что мир за пределами капсулы становится расплывчатым, теряет чёткость. Он пробует протереть стекло рукой, но это не даёт никакого эффекта. Синее пятно мелькает в последний раз, веки смыкаются и миллиарды звёзд пропадают, всё становится чёрным. «Наркоз…» — вяло проносится в голове Николая. Последней его мыслью было: — «Надеюсь, что у пилота вышло задуманное… Должно… Обязано получиться…»

ХЕРШЕЛ

Бессмертие. Бесконечная жизнь. Сколько людей мечтали о нём за всё время существования человечества!

О нет, он не был великим художником или поэтом, хотя творцом в каком-то смысле всё же был. И бессмертие ему нужно было не эфемерное, которое живёт в умах и сердцах рода людского, а самое настоящее, плотское.

В средневековье его бы сожгли, предварительно пронзив сердце колом, и назвали бы исчадием ада, чудовищем. К счастью, современный мир стал куда терпимей к разного рода желаниям.

О детстве он помнил мало, только камин и дождь. Потом родители перебрались за океан. Позже уже в юношеском возрасте он узнал причину переезда и долго над ней смеялся. Оказывается, его семья мигрировала за изменившимися финансовыми потоками, словно какие-то грачи или утки!

Впервые о Вечной Жизни он прочёл и задумался ещё в студенчестве, и эта мысль полностью поглотила его, заворожила. Получая наилучшее классическое образование, в промежутках между занятиями и ночными сборами тайного Братства с распитием красного вина из черепов и студенческими загулами, он штудировал древние книги алхимиков об изготовлении Философского камня, Источника вечной жизни, о колдовстве. К концу обучения он понял, какая чушь эти древние трактаты, свитки и пыльные гримуары. Настоящее бессмертие можно обрести лишь благодаря научным изысканиям, изобретениям, прорывным технологиям в области медицины и биологии.

Практически каждый его внутренний орган был пересажен, некоторые не единожды. В его дёснах выросли новые зубы из дёсен детей, в его груди билось очередное донорское сердце. Его кожа перенесла бессчётное количество трансплантаций и пластических операций. Чем не монстр профессора Франкенштейна? Вот только и профессором и монстром был он сам. Но этими бессчётными операциями он сам себя загнал в ловушку — его собственное ДНК настолько изменилось из-за трансплантированных органов, что клонирование тела выдавало непредсказуемый результат!

Труднее всего было поддерживать ясность мышления, беречь разум от старческого маразма. Никакими пилюлями или плацентой этого достичь было невозможно, лишь жёсткой тренировкой ума, дрессировкой собственного интеллекта. Благо забот было предостаточно, ведь в его руках находилась вверенная ему судьба целой финансовой Империи, незримой для постороннего ока, но вполне осязаемой. Небоскрёбы, заводы, верфи, космические корабли, спутники, колонии на Марсе, медиакомпании принадлежали корпорациям, которыми управляли его ставленники.

И вот теперь ему выпал шанс совершить судьбоносную сделку — планету в обмен на собственное бессмертие. Выбор вполне очевиден!