pusl

он открыл окно. холодный воздух ворвался в комнату, прихватив с собой горсть снежинок. ранняя весна, раннее утро... он уже устал думать, а не думать о ней он не мог. он вдруг вспомнил о том, как прошлой весной, год назад, они так же открывали окно... и как снежинки запутались в ее ресницах, превратившись в веселые капли, переливающиеся радужным блеском на уже совсем по весеннему теплом солнце. это были не те грустные капли, сквозь которые он видел сейчас это утро. он закрыл глаза и отчетливо вспомнил ее улыбку. если бы он умел рисовать то рисовал бы ее всю жизнь... но, к сожалению, в его немногочисленных способностях не присутствовало способности к рисованию. он вспомнил запах ее волос, и, как показалось, услышал его сейчас. тогда, в той жизни, в жизни с ней, он не понимал что счастлив. но сейчас понял, что все изменилось... раннее весеннее утро. он провел рукой по щетинистому лицу, словно пытаясь вернуть себя в реальность. первое солнце уже встало "вполовину", а краешек второго слегка касался крыши дома напротив. второе солнце поднималось быстрее, и вскоре они должны были встретиться на пересечении проводной линии. так бывало каждую весну. она очень любила этот момент. она говорила: "смотри! они скоро будут вместе, как мы. правда здорово?!"
пытаясь хоть как-то заглушить нахлынувшие воспоминания он сделал три приличных глотка из фляжки, но стало только хуже. от фляжки пахло ее духами. она дарила эту фляжку, тогда еще, в прошлой жизни. он снова опрокинул в себя содержимое фляжки. тепло разнеслось по телу, и весенний морозный воздух перестал беспокоить. он посмотрел вглубь комнаты. ветер играл разбросанными листами, исписанными его мелким почерком, словно опавшей листвой. он спустился с подоконника и взял один листок и начал читать. это были его первые стихи для нее. последние строчки он почему-то прочел вслух "...с Земли по прежнему бранятся, да пьяный мат уж еле слышен. нам мир открыт, чего бояться, мы в унисон с тобою дышим!"... и ему снова захотелось на Землю. он понял что не нужно больше сомневаться. лететь! и лететь сейчас же. куда угодно, но только прочь из этого ада в который он превратил свою комнату!!!
широкими, размашистыми шагами он подошел к открытому окну, снимая тесную рубашку, и не раздумывая шагнул через подоконник...
нельзя сказать, что он пожалел о том, что отдал ей свои крылья. глухой удар о мостовую, крики прохожих... оба солнца встретились на пересечении проводной линии, но он этого уже не увидел.

Третий мир.

Он молча стоял у окна и поддевал ногтем москитную сетку. За окном стрекотали кузнечики. Впереди была еще целая половина лета. Громкая матерная брань, нарушившая тишину летнего вечера, заставила его вздрогнуть от неожиданности. Послышались удары, шлепки, а потом звуки возни двух пьяных приятелей, по-видимому, вновь несошедшихся во мнении. Он ненадолго отвлекся на эту пьяную возню.
Драка была некрасивая и глупая - дерущиеся были настолько пьяны, что просто возились по свежеуложенному асфальту. Вскоре их растащили друг от друга и некоторое время спустя они продолжили выпивать суррогатную водку, купленную в ларьке на остановке. Он знал, как ее покупать. Было несколько раз, когда он выпивал с ними. Нужно было подойти к ларьку, просунуть сорок рублей в окошко и сказать кодовую фразу «Тёть Лен, мне в ваш пакетик, пожалуйста». Ему было неприятно вспоминать, как они пили. Принятие алкоголя у этих людей превратилось из завораживающего ритуала в пошлое употребление суррогата. Они пили молча, не чокаясь, не закусывая, стоя и без тостов. Алкоголь не делал их веселее. Их опухшие от пьянства и драк лица лишь на некоторое время выражали радость. Недолгую радость. И лишь в момент от покупки заветной бутылки, до принятия. Иногда пили из горла, жадными глотками, передавая бутылку по кругу.
Его немного передернуло от этих воспоминаний. Эти люди были ему противны. Он повернулся вглубь комнаты. На стене висело несколько плакатов с изображением людей и персонажей, которые были ему интересны. Раньше там висела ее фотография, теперь же остался невыгоревший прямоугольник обоев. Чтобы как-то поднять себе настроение он попытался наиграть какую-нибудь веселую песенку, но настойчивый стук по батареи и невнятная ругань соседки были явными сигналами прекратить. Он аккуратно положил инструмент в футляр. Он достался ему от деда и был старенький, с потертыми и даже треснувшими в некоторых местах клавишами.
Тот мир, который он знал раньше, рухнул в тот день, когда ее не стало. Потом пришла череда непонятных событий,которые образовали другой мир. Поначалу этот мир ему совершенно был не знаком. Его многое пугало и удивляло, о чем-то он слышал и знал, что-то он видел в кино. Этот мир менялся по его желанию. Он мог быть огромным, с невероятными расстояниями проходимыми пешком, или проезжаемыми в автобусах, поездах, и реже - машинах. А иногда он сжимался до размера небольших комнат, в которых было накурено, грязно и мертвецки пьяные хозяева беззвучно улыбались грязными лицами с потерянными глазами. Этот мир стал для него неуютным домом, из которого хотелось бежать. Бежать так, как бежишь от брешущей собаки, внезапно появившейся в темном переулке зимней ночью без фонарей.
Он знал о том, что существует много различных миров. Он закопался пальцами в нечесаных волосах, словно это помогало ему принять решение. Туда! Вперед! Навстречу своему Третьему Миру! Решено! Он открыл футляр от старой губной гармошки, который служил ему шкатулкой и сейфом. Гармошка давно была потеряна в одной из многочисленных квартир с затхлым запахом пьянства. Из футляра он достал ее медальон, листок с рассказом который она писала для него, и всю свою незначительную наличность. Нацепил рюкзак, в котором всегда была пара белья, зубная щетка и все необходимые туалетные мелочи; подхватил дедов футляр с инструментом, взял документы и ключи от машины.
Закрыв дверь на оба замка, он спустился по лестнице и бросил связку ключей в почтовый ящик. Он вышел во двор, незаметно проскочил мимо вновь дерущихся пьяниц и сел в машину. Привычным движением повернул ключ в замке зажигания. Мотор довольно заурчал. Немало часов было потрачено в гараже на его починку, и он теперь радостно выполнял свою работу по сжиганию бензина. Датчик топлива показывал полный бак, что вызвало довольную ухмылку – теперь ничто не помешает ему ехать. Он включил передачу и тронулся, немного резковато, с небольшой пробуксовкой. Фары выхватывали из темноты дома, деревья, людей и улицы этого мира, который он покидал навсегда! Он не очень хорошо представлял себе дорогу, но знал конечный пункт своего путешествия – он ехал в свой Третий Мир.

Рязань. 22 июля 2011 год.