YoYoJin

Заказчик сообщает, что хочет блинов. Компания выделяет проджект менеджера, который говорит: «Говно вопрос! Наша компания специализируется по производству блинов! Мы сделаем вам офигенских блинов за две тысячи человеко-часов!»

Далее начинается аналитическая фаза. Бизнес-аналитик берет эксперта, и они денно и нощно заседают в офисе заказчика, потребляют халявный кофе и пончики, а также тщательно записывают бизнес-требования вплоть до толщины блинной корочки с точностью до микрона. Документы записываются на фирменных бланках компании, после чего заверяются подписью директора компании-заказчика, директора компании-исполнителя, стороннего консультанта по блинному производству, а также печатью Папы Римского. После окончания аналитической фазы на проект остается 1000 часов.

Далее начинается фаза архитектуры. Для такой задачи выделяют ведущего архитектора, который детально расписывает архитектурное решение по постройке блинной фабрики на 2000 гектар. В состав фабрики должны войти: цех просеивания муки; цех выращивания кур; цех сбора и сортировки яиц; цех отжима подсолнечного масла; цех замеса теста; система управления кулинарными рецептами; цех выпекания; система контроля толщины корочки (мы же помним про бизнес-требования). При этом, печи в цехе выпекания должны работать на холодном термоядерном синтезе, а продукция между цехами должна перемещаться по универсальному конвейеру-шине, который должен гарантировать доставку продуктов потребителю в нужном порядке. После окончания архитектурной фазы на проект остается 100 часов.

Далее проект передается в разработку. Разработчики приезжают на площадку, выделенную для строительства фабрики, и обнаруживают там болото. Тимлид заводит баг на архитектора со словами: «Если строить фабрику на болоте, она утонет к хренам». Через неделю архитектор возвращает баг с комментарием: «Так осушите болото!» Тимлид сообщает проджект менеджеру, что осушение займет десять тысяч часов. ПМ отвечает, что это слишком много, и надо строить прямо в болоте. Возможно, в следующем релизе у задачи появится второй этап, и мы придумаем специальный насос, который высосет болото из-под фабрики и закачает туда цемент. А пока укомплектуем фабрику эксплуатационным инструментом в виде сотни домкратов. К этому моменту на проект осталось 0 часов.

Пока разработчики возводят завод на болоте и костях своих коллег, умерших от малярии, из проекта одна за одной удаляются фичи. Первым уходит термоядерный реактор, который заменяют на печку-буржуйку. Потом уходит система управления рецептами, в результате чего фабрика может производить только блины захардкоженной квадратной формы. Архитектор до последнего защищает систему контроля толщины корочки, но спустя 1000 часов, на которые уже просрочен проект, отказываются и от нее.

После завершения фазы разработки на площадку запускают тестировщиков. Вместо фабрики они обнаруживают дощатый сарай, а также одинокого специалиста внедрения, который бегает от домкрата к домкрату и удерживает сарай от погружения в болото. В углу сарая стоит печка-буржуйка с unibody-алюминиевой сковородкой, запатентованной у Apple. В другом углу свалены мешки с мукой, коробки с яйцами и подсолнечным маслом. От мешков к буржуйке тянется универсальный конвейер-шина, очередность продуктов на котором гарантирует все тот же специалист внедрения.

Тестировщики удивляются, и заводят 500 багов на разработку, т. к. никто не отразил в документации ни одного компромисса, который был принят во время строительства. Ситуация осложняется тем, что регрессионная модель требует проверки базового функционала: возможности горения дров в присутствии кислорода; невозможности горения дров в отсутствии кислорода; возможности человека войти в дверь фабрики и т. д. Когда проект просрочен на 2000 часов, тестирование только начинает проверять температуру поверхности сковородки. Все бегают, кричат и паникуют, ПМ решает сдавать задачу с незавершенным тестированием.

На приемке заказчику в качестве бонуса дают разогретых блинов из привокзальной рыгаловки и договариваются принимать задачу с ограничениями. Даже с ограничениями заказчик находит проблему: после зажарки блин невозможно отделить от unibody-алюминиевой сковордки, запатентованной у Apple. Приемка откладывается, а разработчики бегут исправлять критичный баг. В результате, запатентованную сковородку заменяют на обычную Tefal за 150 р. из Ашана. Из первоначальной архитектуры остается только универсальный конвейер-шина, на котором так и не смогли обеспечить гарантию очередности продуктов. После 5000 часов, потраченных на задачу, заказчик, скрепя сердце, принимает фабрику и согласует второй этап задачи в следующем релизе. Изрядно поседевший ПМ говорит: «Говно вопрос! ...»

Далее начинается аналитическая фаза.

[ Продолжение следует ]

P.S.: Стащил с хабра, баянометр молчал.

Со временем, я многому научился и привык жить сам по себе. Я боялся прохожих и постоянно прятался от всех мимо проходящих. Добывать пищу одному было очень сложно. По вечерам я покидал свое укрытие, которое, чаще всего, искал каждый раз заново, для поисков еды. В одну из таких ночей на меня обратил внимание прохожий с большой сумкой. Он звал меня, но я не решался подходить – боялся. Тогда старичок достал из сумки буханку хлеба, отломил половину, положил на землю и пошёл дальше по своим делам. После того, как он отошёл довольно далеко, я бросился к этому куску и чуть было не подавился, пытаясь, измученный голодом, заглотить сразу всё целиком. Такая ситуация повторялась несколько дней подряд. Я начал привыкать к этому человеку, иногда даже позволял себе играть с ним. Однажды, в один из холодных вечеров, уже не боясь я бежал к нему навстречу, ожидая свою порцию кушаний и добрых слов. Но, по-видимому, ему было не до меня. Он странно шёл, раскачиваясь из стороны в сторону и говорил под нос себе что-то невнятное. Какой-то странный запах исходил от него. Так же несло от пьяниц, с которыми мне уже доводилось встречаться. Немного подумав, я пришёл к выводу, что у человека случилось что-то плохое. Ведь раньше таким его не было видно. Мной было принято решение, попытаться помочь ему пережить этот период. Я подошёл к своем другу и начал крутиться вокруг размахивая хвостом, давая понять, что я ему очень рад, и что готов его поддержать. В ответ на это, он крикнул: «Убирайся! Пока кости целы. Не до тебя сейчас совсем!» Мне было не понять такого отношения. Перестав суетиться, я просто пошёл рядом с ним. В один момент, он поскользнулся и упал прямо на меня. Еле поднявшись на ноги, мужик обвинил во всём меня, что я путался у него под ногами, что мешал пройти. Это, видимо, он себе придумал такое объяснение своей неловкости. После очередного падения, со злости, он, со всего размаху пнул меня в живот. События развились очень стремительно, не успев ничего понять я уже оказался в каких-то колючих куста. Шкура была разодрана. Передняя лапа сломалась в предплечье. В животе чувствовалась резь и ужасная боль.
С этого момента, я перестал верить в людей.
Мои раны заживали почти месяц, правда лапа так и осталась немного кривой. Ходить стало неудобнее.
Много что за это время случилось, и я лишний раз убедился, что люде неисправимы. Один из случаев, ближе к ночи я, как обычно, отправился на поиски еды. Я поздно заметил, тропинка была довольно узкая. Меня окружили подростки, лет, наверное, пятнадцати или около того. Ещё не восстановившись от прошлого избиения, я не мог ничего сделать, мои ноги не могли быстро бегать, о прыжках оставалось только мечтать. У этой шпаны были странные предметы в руках, какие-то чёрные палочки с красными и жёлтыми головками. Как потом выяснилось, они взрываются. Сначала одну кинули прямо под меня. Я до смерти испугался. Оглушающий хлопок и ты не понимаешь где ты и кто ты. По их лицам было видно, что этим маленьким негодяям очень весело. Я стал лёгкой целью для них. Не убежит, защищаться тоже не может. Отлично! Уже после пятого хлопка моё сознание отказалось воспринимать всё вокруг и отключилось. Что со мной было после, я не знаю.
Нужно убраться из города, чтобы не видеть этих свиней, которые называют себя разумными людьми, и считают, что им все должны и всё им дозволено. Правда, пару месяцев назад я и не знал, на что способны эти создания, ради своей забавы.

Я не помню своих родителей. Ещё совсем маленький я попал приют. Никогда не забуду это место. Огромный длинный коридор, по обе стороны которого клетки. Они поднимались до самого потолка, их было очень много. Эти лица, смотрящие из-за металлических решёток. Взгляды местных жителей были либо очень печальным, либо бешеными, но все они, в тот момент, когда меня несли на руках к моему новому жилищу, выражали одно: «Не повезло тебе парень, крепись». Это был первый раз, когда меня оставили люди.
Через несколько дней, к нам зашла семейная пара с ребёнком. На них почти никто из присутствующих не обращал внимания. Старшие поговаривали, что лучше оставаться в клетке и ждать, пока появится шанс выбраться из этого места. Куда угодно, но только не к людям.
Я не понимал такого отношения, со стороны, наши гости выглядели очень добродушными и отзывчивыми, маленький мальчик постоянно улыбался и смеялся. Мне казалось, если они заберут меня, моя жизнь станет как в сказке, что смогу каждый день играть со своими новыми друзьями, буду веселиться и не знать печали. Они подошли к моей клетке. Мальчик посмотрел прямо на меня, задумался, и громко крикнул: «Хочу! Хочу! Хочу!».
Меня забрали в дом. Я был безумно счастлив. Как приятно было осознавать, что ты кому-то не безразличен, что тебя могут полюбить и заботиться о тебе.
Первые дни всё было замечательно. Мне отвели своё место в углу комнаты, вкусно кормили, играли и гуляли со мной. Это были будние дни. Мальчик ходил в школу, в начальные классы. Он возвращался домой с родителями, сразу по приезду он садился за уроки, потом его отвозили для занятия в кружках. На меня у него почти не оставалось времени, а мне так хотелось с ним поиграть. В субботу, мы пошли все вместе в парк. Я был этому очень рад.
Наконец-то я смогу получше узнать своего нового юного друга. Мы пробегали и проиграли весь день напролёт. Под вечер, мальчик решил, что я его плохо слушался сегодня и придумал мне наказание. Пока его родители были отвлечены, он связал мои лапы схватил за уши и начала раскручивать меня. Голова пошла кругом, я пытался вырваться, но не мог. Кажется, мне страшно. Я боюсь, что меня сейчас швырнут и я врежусь головой в стену. Нужно что-то сделать. Раздался рёв мальчика, я упал на пол, тут же вбежали его родители. Увидев кровь на руке у своего сына, отец поднял меня за шиворот и кинул в сторону двери. Он очень сильно бранился, я никогда раньше его таким не видел. Мать, в это время, бросилась за бинтами и начала убаюкивать своего мальчишку, на меня даже не посмотрела. Я в один момент из друга превратился в злейшего врага. Открыв дверь, меня пнули, и я пулей вылетел на лестничную клетку, где врезался в лестничные перила.
Всё тело ужасно болело. Лапы были по-прежнему связаны, я не мог нормально передвигаться. Мне хотелось поскорее убраться отсюда, чтобы не наткнуться на этих людей ещё раз. Пришлось провести довольно много времени, чтобы освободится от верёвок, после чего я выбрался на улицу. Как же тут было холодно, мне не хотелось, чтобы моя жизнь закончилась в эту ночь и на такой печальной ноте. Кое-как я добрался до теплопроводной трассы, забрался под трубы и решил остаться тут до утра. Это был второй раз, когда я остался совсем один на улице.

Если понравится, напишу продолжение
Часть 2