Шёл-пошёл себе по дороге мужичок, лапти стоптаны, тужурка изношена, ажно локти торчат голые, штаны верёвкой подпоясаны, на голове то ли шапка, то ли гнездо воронье. Сам весёлый идёт, улыбается, бубнит под нос - эх да жизнь да хороша, погуляю неспеша.
Добряком слыл он, помогать любил людям. Тому забор подправит, другому огород вскопает, скотину с луга пригонит, иному сарай поправит или дров наколет. И люди добром платили ему за добро - кто щей вчерашних нальёт, кто хлеба, что мыши недоели, предложит, бывало, и не били даже. Ну а если рубль или два получит за труды, то сразу глядит - кому б помочь, пожертвовать,подсобить да милостыню подать.
До того добр был, что последнее отдавал.
-Вот, ужо, пожалте, бормотал, принимайте, в хозяйстве сгодится.
-А сам то как, не оскудеешь ли? - Спрашивали люди.
-Та не, ведь доброму все к добру, бох увидит да и пошлёт чегой-нибудь,- отвечал мужичок. Так и звали его - Добрячишка, ибо для Добряка маловат был.
Как птица небесная, раньше запоёт-зачирикает, потом уж зёрна клевать будет, так и наш Добрячишка радовался каждому дню.
Это ж сколько добра до вечера сделать-то можно, ух держись!- Говаривал он. И тут же появлялись люди - одному то надо, другому это.
От хлопот невпроворот.
И находил же кого-то, кому помочь - вот ведь способность была. Будто сами люди к нему тянулись, из тех, что попроще.
Так жил Добрячишка, ни кола, на двора, зато людям помогал.
Однако время шло, и в нечёсаной бороде у Добрячишки засеребрилась седина. Отдохнуть бы, думал он всё чаще, ох, силёнки уже не те.
Итак шёл он по дороге и думку думал, вот заметят его сверху, оценят и наградят за старания, за доброту его.
По той же дороге ехал богач по прозвищу Жадобаc.
Жаден был до денег этот богач, от того и прозвище. И правильно, говаривал, жаден я, но ведь и большой фигурой слыву, первой гильдии богач.
Сам большой, разъелся, бородища до глаз пышная, камзол на брюхе не сходится, сапожищи подкованы, блестят, гуталином натёрты, в шапке перья недопевших своё птичек, расселся в бричке, смотрит из под бровей кустистых, насупленных.
Рядом жена сидит, расфуфыренная, платье пышное, взгляд надменный, дети тоже чванливые, о наследстве помышляют, носы позадирали, аж чуть облака не цепляют.
Думает Жадобаc не как кому помочь, а как ещё больше денег получить. И куда только складывать будет, сундуки и так не закрываются, золотом да серебром полны, шкафы от векселей да расписок денежных ломятся.
В конторе у Жадобаса писцы да клерки день деньской скрипят перьями, барыши в плюс записывают, корабли Жадобасовы по морю-акияну плывут, товары везут на продажу, мануфактуры да фабрики дымят трубами, всё больше производят всяко-разно.
А домов доходных понастроил, для своих рабочих, им же платит, с них же дерёт три шкуры за жильё. Школу вот отгрохал, да не о детях радел, а о себе - чтоб потом на работу обученных устроить к себе же. Налоги в царскую казну когда платит, то чуть не плачет.
От радости, если сэкономить сумел.
И хоть бы раз подумал Жадобас - а не помочь ли кому, не поделиться ли богатствами немерянными, вдруг кто то в нужде тужит, копеечку ищет.
Нет, не таков наш Жадобас. Мне, всё мне, больше, ещё больше, там продать втридорога, тут скупить за гроши, лишь бы больше барыша было - такие мысли в голове крутятся.
Оттого и взгляд суровый, как будто насквозь смотрит, разбирает, какую выгоду получить бы.
И находил же, как куш сорвать - вот ведь способность была. Тут повезло, там человека нужного встретил, где чиновнику подмаслил, а где выгода сама в руки просится, знай, хватай.
Так жил Жадобас, сам жирел и сундуки полнились.
Однако время шло, и в роскошной бородище у Жадобаса засеребрилась седина.
Итак, ехал он по дороге и размышлял, что пора бы уже и сыновьям дела передавать, чтоб преумножали состояние, воспитал он достойных наследников , копейку лишнюю не потратят, всё в дом, да всё себе.
А путь держали они оба в одно место, где проповедовал мудрый старец. Находил он слова для каждого, кто обращался - с жалобой ли, с радостью ли, совета ли просил, никто не уходил разочарованным. Все получали наставление, утешение, поддержку, рассказывали друзьям, и потому к мудрецу всё время приходили люди.
Прибыли и наши герои, Жадобас и Добрячишка. Да так получилось, что подошли они одновременно. Взглянул мудрец на посетителей, и без лишних слов понял, что за люди перед ним. Вздохнул он и произнёс:
-Не ты ли, скромный путник, вчера остался голодным, пожертвовав последнюю копейку?
-Я, сталобыть, вот-с, да-с- забормотал Добрячишка покраснев. Думал он, сейчас похвалит его мудрец за доброту.
-А не ты ли, знатный путник, вчера пожертвовал крупную сумму золотом?
-Ха, ото ж, да и как не пожертвовать, когда возврат налогов причитается за это?- расхохотался Жадобас. Думал он, как всегда, отмахнуться от укоров в жадности.
Нахмурился тут старик.
-Вот и цена в жизни такова - тебе - указал перстом на Добрячишку - грош ломаный, мелочь разменная, вся твоя доброта столько и стоит: помог на копейку, получил копейку, да и её отдал. Потому прожил в бедности да в нужде, от чужих людей зависим.
-А ты, указал он на Жадобаса, хоть и тесно тебе в золотых цепях да в бархатных кафтанах, хоть и разорил многих, однако ж скольких мимоходом облагодетельствовал, дал работу и кров, сколько семей больших и малых, простых и знатных, кормильцем тебя величает. Потому жить тебе и дальше, жирея и богатея, а с тобой и всем твоим людям.
Ибо так заведено, что получают люди не то, чего достойны, а то, что на них похоже.
Так рассудил мудрец, и пошли Добрячишка и Жадобас восвояси - один копейками перебиваться, другой состояниями ворочать.
