Hawkril

-- Козёл ты, Колька, -- процедил сквозь зубы мальчишка лет девяти, поднимаясь с земли, отряхиваясь и потирая ссадины.
-- Чой-та я козёл сразу? Ты вообще-то, Саня, сам полез драться! Я б отдал им деньги, и они отстали бы! А ты зачем-то полез заступаться.
-- Ну а ты бы мог помочь мне! Или хотя бы убежать! Зачем ты кричал им обзывательства? Зачем ты кричал, что я каратист? Я ходил лишь на одно занятие и то, там только рассказывали, да показывали.
-- Ну так я ж это… Помочь пытался! Делорази… деморази… деморализовать их! – Попытался оправдаться Колька, утирая своими пухлыми пальцами нос.
-- Демо… что? Опять ты умных слов нахватался из книжек своих дурацких? Лучше бы ты драться научился или быстро бегать.
-- Ничего они не дурацкие! Эта книга про войну! Про солдат, про победу, про великую победу! Когда я вырасту, то тоже стану солдатом и буду всех защищать!
-- Ты даже себя защитить не можешь. Дурак ты, Колька. Одни неприятности от тебя.
-- Вот увидишь! Обязательно стану! – Прокричал Колька хромающему другу.

...

Внезапно музыка утихла, взгляды танцующих тут же устремились на диджейский пульт. Тут же раздался голос самого ди-джея:
-- А теперь объявляется белый танец! Дамы, приглашайте кавалеров, кавалеры, не стойте в сторонке и приглашайте дам.
Эти слова сменились спокойной мелодичной музыкой, тут же большинство мальчишек и девчонок разбились на пары и лишь некоторые остались стоять у стенки, тихо хихикая.

Лена сидела одна на скамейке, никто так и не решился позвать её. Она была одной из самых красивых девочек в параллели, многие мальчишки желали с ней потанцевать, но никому не хватало смелости даже заговорить с ней. Несмотря на всё её красоту, она была необычайно скромной и сама стеснялась заговорить с кем-либо первой.

Саша сидел на противоположной стороне зала и смотрел на Лену. Он был влюблён в неё с третьего класса, когда она перевелась в его школу. Тогда ещё она была серой мышкой и никто не обращал на неё никакого внимания, но он заметил Лену сразу. Как типичный влюблённый третьеклашка, он не пытался признаться ей или что-либо подобное, лишь говорил всякие глупости, да дёргал за косички. Но уже в седьмом классе её спящая красота проснулась и на Лену пали взгляды всех мальчишек и девчонок ближайших классов.

И вот, наконец, сегодня на дискотеке он решился подойти. Саша поднялся со скамейки и уверенным шагом двинулся в Ленину сторону. “Привет, не хочешь потанцевать” – повторял он про себя, коленки дрожали, а ладошки вспотели. Вот он уже достиг середины зала, как ему преградил дорогу возникнувший из ниоткуда Колька:
-- Саня, Саня, пошли быстрей на улицу, там такое звёздное небо, ты просто обязан увидеть.
-- Давай потом, Коля! – Отбрыкнулся Саня, глядя через плечо своего товарища на Лену.
-- Да что тут делать, пошли, тебе говорю!
-- Я сказал, не сейчас! – Саня отодвинул друга в сторону и продолжил своё шествие.
Колька снова преградил Сане дорогу:
-- Да пошли же отсюда, тут ужасно скучно!

Саня сжал ладони в кулаки и ещё раз глянул через плечо друга. В этот миг его сердце словно остановилось: к Лене подошёл Ваня из параллельного класса, и она, улыбаясь, направилась с ним на танцплощадку. Костяшки на Саниных руках побелели от напряжения, прилив ярости заполнил его замершее сердце, сквозь зубы он процедил: “Козёл ты, Колька” – и направился прочь из зала.

...

В душной БМП сидело семеро солдат в полном обмундировании. Чувствовался каждый ухаб на дороге, отчего путь становился ещё хуже, а от нестерпимой духоты дорога превратилась в сущий ад. Саня и Колька сидели в хвосте.

-- Сань, как думаешь, дело дойдёт до настоящего боя?
-- Отвали от меня. – Процедил сквозь зубы Саня.
-- Ну чего ты опять? – Проскулил Колька.
-- Ты нахрена меня сержанту сдал?
-- Но ведь ты прожёг его китель сигаретой, а если бы я не ответил, то он отыгрался бы на всей роте!
-- Я тебе её отдавал, а ты шугнулся на звук в кустах и не удержал её!
-- Но ведь я даже её в руки взять не успел! Ты её отпустил слишком рано!
-- Да мне плевать! Я всё равно готов был взять ответственность на себя, но ты меня сдал. Сержант не успел вопрос задать, как ты уже указывал на меня. Друг ещё называется. Козёл ты!
Всю оставшуюся дорогу они ехали молча. Через полчаса машина встала. Сержант скомандовал покинуть всем БМП и построиться снаружи:

-- Дальше дороги нет, будем двигаться на своих двоих!
Колька как всегда плёлся в конце, еле переступая ногами. Несмотря на его вес и физическое состояние, его допустили к службе в армии, и он даже неплохо держался весь первые полгода службы, однако марш-бросок в полном обмундировании ему никак не давался. Каждый раз Саня волок его на себе, волок он его и в этот раз. Не сказав ни единого слова, он подхватил товарища, и они нагнали оставшихся солдат.

Отряд вошёл в деревню. Местные жители попрятались по домам, при виде русских солдат. Всё было тихо, те каждый был напряжён, сержант вглядывался в каждое окно, а рядовые рассеяно крутили головами.

В один миг тишина сменилась на ревущий ужас. Граната упала в десятке метров от отряда, однако, отменная реакция сержанта не подвела его и в этот раз, и все смогли найти укрытие. Душман оказался слишком нервным и бросил снаряд раньше времени. Однако, бой длился не долго. Спустя десять минут опять настала тишина. К счастью, все остались живы, лишь Олег, точнее рядовой Корчягин получил ранение в ногу, но это оказалось не смертельно. Сержант приказал проверить оставшиеся дома парами на наличие там спрятавшихся душманов. Саня как всегда оказался в паре с Колькой. Он выбил замок с двери и вошёл внутрь. Перепугавшаяся женщина забилась на кухне в угол вместе с детьми. Саня жестом показал Кольке следовать за ним, а сам пошёл по лестнице на второй этаж. Он открыл дверь и вошёл в комнату. Никого, лишь огромный шкаф и железная кровать без матраца. Саша сделал шаг назад, поправил автомат, и собрался развернуться, как дверь шкафа распахнулась, и оттуда вывалился чеченец с автоматом наготове. В этот же момент раздалась автоматная очередь…

...

Опустевшие рюмки разом ударились о стол. Десять мужиков разом занюхали свой рукав и тут же снова заполнили рюмки до краёв. Самый крепкий из мужчин, сидящий во главе стола, поднялся с места и заговорил:

-- Мужики, я рад вас видеть всех снова! Каждого! Олег, Миша, Евгений, Андрей, Вася, Серёга, Петруха, Саня и… Николай! Давайте, мужики, чтобы мы каждый год собирались в полном составе!

Опять рюмки опустели, как и одна тарелка с закуской. Несколько часов они сидели, предаваясь воспоминаниям о службе и о войне. Весёлым и грустным, но всё же воспоминаниям. Солнце стало клониться к закату, все засобирались домой.

-- Мужики, -- сказал Саня, -- можно мы с Колькой ещё тут немного посидим?
-- Да сколько хотите, -- ответил крепкий мужчина, -- только сторожу потом сообщи, что ушли и убрали всё за собой, ведь он нас пустил сюда на свой страх и риск.

Все наконец разошлись, а Саня повернулся к Кольке и сказал:

-- Ну почему? Почему ты не можешь делать то, что тебе говорят, почему ты никогда меня не слушаешь? Я же тебе сказал тогда, иди за мной, за мной! Зачем ты так?
Колька молча взирал на своего друга. Из саниных глаз ручьём хлынули слёзы.

-- Зачем ты полез в этот раз? Почему ты не мог остаться за моей спиной, как было всегда? Ведь это была моя пуля!

Коля молчна смотрел на своего друга с холодного мрамора, каждый раз оставляя вопрос без ответа.

-- Ну почему? Почему ты оставил меня тут одного? Козёл ты, Колька!

Я проснулся посреди ночи от непонятного писка где-то рядом с моим ухом. Когда же это наконец кончится? Спина жутко болела, руки и ноги словно залитые свинцом. Какое-то насекомое сидело на моём носу, наверное муха. Я попытался отогнать её, но рука меня не послушалась и осталась лежать на прежнем месте. Не понимаю. Я попытался пошевелить другой рукой, а затем пальцами ног, да и самими ногами в целом. Ни одна из частей тела не хотели меня слушаться. В этот момент я осознал, что мои глаза всё ещё закрыты. Попытку открыть их ожидал всё тот же результат. Я хотел было закричать и позвать родителей, но воздух лишь покинул лёгкие через нос, не создав при этом ни единого звука. Я абсолютно не понимаю, что происходит, память словно отшибло. Только сейчас я осознал, что даже не уверен в том, ночь ли сейчас или же день. Писк над ухом не прекращался. Короткое прерывистое пищание действовало на нервы, а я ничего не мог с ним поделать. “Пи… пи… пи…”. Я лежал, медленно вдыхая и выдыхая воздух, пытаясь осознать, в какой ситуации я очутился. Острая боль пронзила мои виски, пульс начал колотить в ушах. Только этого мне не хватало в таком состоянии. Я продолжал лежать, погруженный в мысли, а боль и не думала униматься. Чёртов писк, чёртова барабанная дробь в ушах. Стоп! Только сейчас я заметил, что и пульс и писк бьются в унисон. Кажется, я начинаю вспоминать. Ведь это не первое моё такое пробуждение. Я тут давно… В больнице! Чёртов писк! Писк, благодаря которому я всё ещё дышу. Уже которую неделю я лежу прикованный к постели после того, как попал в аварию. Чья-то ладонь сжала мою руку. Мама. Она каждый день приходит сюда и сидит рядом с моей койкой и плачет. Но вот же я! Я чувствую, я слышу её! Но не могу пошевелиться…

“Пи-пи-пи”. Аппарат неумолимо отсчитывал уносящиеся в небытие драгоценные секунды моей жизни. Внезапно, переменное звучание сменилось непрерывным писком. Я почувствовал, как мою руку отпустили, и раздался пронзительный вскрик. Постепенно он становился тише, при этом рядом зазвучало ещё несколько монотонных голосов. Один из них потребовал что-то у другого, и я ощутил удар в грудь, за ним ещё один и ещё. И всё прекратилось. Больше не было никакого писка. Неужели?

Я снова попытался открыть глаза, и, на этот раз, попытка увенчалась успехом. Яркий свет ударил мне по глазам. Когда зрение адаптировалось к свету, я огляделся. Я всё также находился в своей палате, аппарат поддержания жизни был отключен, рядом никого не было. Я поднялся с койки и вышел в коридор. Это не было коридором больницы. Белые мраморные стены, простирающиеся вдаль по обеим сторонам от меня.

Вокруг не было ни единой лампы, но было светло как днём. Я шагнул вперед и обернулся. Сзади, как и повсюду, находилась мраморная стена, а от палаты и след простыл. Я повернул налево и пошёл, именно там. Как мне казалось, был выход из больницы. Мозг никак не мог адаптироваться к ситуации и твердил мне, что я иду в верном направлении.

Не знаю, сколько я шёл, но коридор внезапно кончился, и я оказался в огромной зале с множеством яств и питья. В желудке было пусто уже давно, и, как по заказу, его свело в голодной судороге. Я уселся за один из золотых столов и принялся трапезничать, лишь, когда мой желудок вздулся от поглощённой мной пищи, я продолжил путь.

Я вошёл в единственную дверь в зале и оказался в другой комнате. Стены её были украшены бархатом, всюду висели различные гобелены, в центре находилась огромная кровать с шелковыми простынями, а на кровати лежало пять обнажённых девушек, манящих меня, разделить с ними ложе. Я не знаю, что руководило мной, возможно, тот факт, что мои предыдущие отношения прекратились более года назад, а возможно инстинкт, но я присоединился к ним.

На последней девушке я дал осечку, и она рассмеялась. Я в порыве эмоций отвесил ей пощёчину и в этот же миг все девушки выбежали из комнаты в слезах. Тут же я осознал свой поступок и дикое уныние окутало мою душу. Всё это нереально, я всё также прикован к больничной койке и это всё сон. Но довольно приятный сон. Я поднялся с кровати и вошёл в дверь, куда выбежали девушки.

В этот раз я оказался на тропинке, пролегающей через какой-то лес. Приятный прохладный ветерок обдувал моё разгорячённое тело. Я брёл по тропе и сожалел, что никто больше не увидит этой красоты и одновременно ликовал, что удостоился это лицезреть. Справа от меня протекал небольшой ручеёк, где-то в лесу пели птицы, вряд ли что-то могло разрушить эту идиллию.

Не знаю, сколько я шёл по лесу, но внезапно я очутился посреди огромного города. Люди спешили, суетились. Наконец-то я увидел людей, и на сердце стало как-то теплее. Я продирался через толпу, не знаю, с какой целью, я просто шёл вперёд, туда, где был мой дом. Я спустился в переход, как всегда тут было полно попрошаек, как всегда эта чернь наполняет собой единственную дорогу к моему дому.

Щелчок, и всё пропало. Я очутился посреди той самой залы, где некогда откушал тех яств. Предо мной стоял седовласый мужчина в белых одеяниях.

-- Здравствуй, Виктор, -- произнёс он.
-- Я умер? – Тут же спросил я.
-- Боюсь, что это так, -- ответил седовласый мужчина.
-- И что же теперь? Я попаду в рай?
-- А как ты сам считаешь?
Я был всегда уверен, что живу согласно морали и ничего не совершал плохого, даже расставшись с моей девушкой, мы расстались по взаимообоюдному согласию и дружим даже сейчас.
-- Я думаю, что достоин рая! – Ни секунды не колеблясь ответил я. – Я всегда жил по чести и не делал ничего такого, за что бы мне было стыдно.
Старик задумался лишь на мгновение и ответил:
-- Что ж, ты веришь своим словам, и это похвально и в то же время печально. Ты живёшь согласно своей истине и не замечаешь того, что творится вокруг. Ты не устоял ни перед одним искушением, представшим пред тобой, и даже не осознал своего греха. Я радуюсь за каждого, вошедшего во врата позади меня и рыдаю по каждой душе, которую мне пришлось остановить.
После этих слов во мне всё съёжилось, неужели я попаду в ад? Неужели я обречён на вечные муки за то, что наелся до отвала и ударил ту девушку? Но я же хотел извиниться перед ней! Но она исчезла так же внезапно, как и появилась. Старик медленно приближался, а я начал пятиться назад. Шаг за шагом он становился ближе, а я тщетно пытался уйти от него. Холодный мрамор остановил меня, и я прижался к стене. Старик подошёл почти вплотную и толкнул обеими ладонями меня прямиком в грудь. Я ощутил, что стена позади меня растворилась, а я лечу прямиком в бездну, в бездну, полную боль и страданий. Я долго падал, а свет постепенно удалялся. И вот, сильный удар и я лежу, боясь открыть глаза. Боль пронзает каждую клеточку моего тела, и тут я услышал знакомый писк. Я медленно открыл глаза и увидел незнакомое лицо в белой марлевой маске. Доктор склонился надо мной и произнёс:
-- С возвращением, парень.

- Я пришел, чтобы бросить вызов чудеснику, - прохрипел Ринсвинд. - Ну что, который из вaс чудесник?

Взвешивaя нa лaдони кирпич, он оглядел рaспростершихся нa полу волшебников.

Хaкaрдли, рискнув поднять глaзa, лихорaдочно зaдвигaл бровями, подaвaя Ринсвинду знaки, но тот и в лучшие-то временa не был особенно силен в рaсшифровке невербaльных сигнaлов. А сейчaс было отнюдь не лучшее время.

- И ты идешь с носком против чудесникa? - порaзился Койн. - Носок-то тебе чем поможет?

Рукa с посохом поднялaсь вверх. Койн посмотрел нa нее с легким удивлением.

- Нет, подожди, - прикaзaл он. - Я хочу поговорить с этим человеком.

Он устaвился нa Ринсвиндa, который от хронического недосыпa, ужaсa и передозировки aдренaлинa неуверенно покaчивaлся взaд-вперед.

- Может, он волшебный? - с любопытством спросил мaльчик. - Или это носок aрккaнцлерa? Носок, дaющий силу?

Ринсвинд сосредоточился.

- Нет, не думaю, - нaконец скaзaл он. - По-моему, я купил его в кaкой-то лaвке. Гм. И где-то у меня есть еще один.

- Однaко в нем лежит что-то тяжелое?

- Гм. Дa, - подтвердил Ринсвинд. - Половинкa кирпичa.

- Знaчит, это онa облaдaет силой?

- Э-э. Ну, ею можно остaнaвливaть всякие вещи. А возьми еще половинку, и получится целый кирпич.

Ринсвинд говорил медленно, осмысливaя ситуaцию и нaблюдaя зa тем, кaк посох в руке мaльчикa зловеще поворaчивaется.

- Итaк, это сaмый зaурядный кирпич, помещенный внутрь носкa. А все вместе стaновится оружием.

- Гм. Дa.

- И кaк же оно действует?

- Гм. Его нaдо рaскрутить, a потом удaрить. Иногдa попaдaешь себе по руке. Но редко.

- И, рaз удaрив, он, нaверное, уничтожaет целый город? - догaдaлся Койн.

Ринсвинд посмотрел в золотистые глaзa пaренькa и перевел взгляд нa свой носок. Он снимaл и нaдевaл его по несколько рaз в году в течение вот уже многих лет. Нa носке попaдaлись зaштопaнные местa, которые он со временем узнaл и полю… в общем, узнaл. Некоторые из бывших дыр были окружены целыми семьями более мелких штопок. Существовaл целый ряд определений, которые можно было бы присвоить этому носку, но "рaзрушитель городов" в их число не входило.

- Не совсем, - признaлся Ринсвинд. - Он вроде кaк убивaет людей, но здaния остaются нa месте.

Окна запотели. Система контроля внутреннего климата была повреждена во время посадки и не подлежала восстановлению, поэтому пришлось воспользоваться допотопным обогревателем. Умели делать раньше технику, но она могла лишь нагревать воздух до бесконечности, ни о каком автоматическом контроле речи не могло идти. Мы попали в снежную бурю, видимость была нулевая, но автопилот справлялся со своей задачей. Наш транспорт оказался не готов к таким погодным условиям: лететь в такую погоду слишком опасно, а по земле затрудняло передвижение огромное количество выпавшего снега. Мы двигались слишком медленно, но всё же двигали и скоро мы доберёмся до пункта назначения.
-- Открой окно, тут невыносимо жарко, – с лёгкой истерической ноткой попросила Елена.
-- Ты с ума сошла? Снаружи температура ниже -70 градусов по Цельсию! – Возразил я.
-- Настрой свою кожу на защиту от холода и открой окно, ты же знаешь, что я не переношу духоты! Будь мужчиной, Егор!
-- Вот себя и настрой! Ты хочешь, чтобы всё внутри замело снегом? И техника не выдержит такой температуры. Осталось ещё около часа пути, и мы на месте. Потерпи.
Елена отвернулась к стенке и почти тут же засопела. Синтетическая кожа и органы – пожалуй, лучшее изобретение человечества! Наука добилась полнейшего контроля над организмом! Полнейший контроль над нервными окончаниями, изменение реакции на тот или иной раздражитель и даже отключение механизма старения. Хотите опьянеть от одного глотка вина? Установите соответствующую реакцию организма. Вам жарко или холодно? Измените своё восприятие, и нет проблемы. А вот со старением дела обстоят иначе. Коды доступа к механизму старения выдаются лишь правящей элите и тем, кто может это себе позволить.
Мы наконец-то прибыли к месту назначения.
-- Лена, проснись, мы уже на месте. Надевай термокостюм и снегоступы, бери инструмент и пошли.
-- Зачем нам этот костюм? Он жутко неудобный, в нём абсолютно невозможно работать! Давай настроимся на защиту и всё! – В её голосе опять были слышны истерические нотки.
-- Я тебе уже сотню раз говорил, что ты можешь изменить восприятие температуры, и то, что ты не будешь чувствовать холода, это не помешает ему отморозить тебе пару конечностей.
Елена была гением в юбке, способная взломать любой компьютер, она никак не могла разобраться в устройстве синтетической кожи.
-- Давай же, пошли быстрее, буря кончается, а значит, нас скоро засекут и пришлют отряд зачистки.
-- Да иду я! А что будем делать с транспортом?
-- Он отжил своё, да и вряд ли нам теперь пригодится, так что установи на нём заряды. Когда за нами прилетят, это задержит их хоть немного.
Мы вышли наружу, несмотря на то, что на мне был термокостюм и выставлены самые жесткие настройки защиты, было весьма холодно.
Елена закончила устанавливать взрывные заряды на транспорт, и мы отправились.
Мы долго шли по пустынным улицам, созерцая полуразрушенные дома, разбитые окна. Тут давно никто не живёт. Никто и нигде больше не живёт. Снег закрывал дома практически по первый этаж. Где-то здесь находился старый советский бункер, сохранивший ещё множество жизней после развала самого государства.
Вот она заветная табличка: “Комарова, 1”.
-- Вот и этот дом, где-то в подвале должен быть ход. Доставай термобур, будем пробиваться.
Устройство сработало как надо. И уже через 5 секунд перед нами была огромная яма в снегу, ведущая к самому подъезду. Входной двери не было. Мы зашли внутрь. Вход в подвал бы заперт снаружи. Я вмиг отстрелил замок. И вот, мы в подземном лабиринте. Благо у меня есть карта, архитектура подвала позаимствована ещё у древних народов: если подвал останется цел после бомбардировки или её вообще не будет, то противник, не знающий маршрута, навеки останется в этом лабиринте.
Вот уже десять минут мы плутали по этим коридорам. Как я и говорил: скелет бедолаги, оказавшегося затерянным в этом проклятом месте.
Наконец-то заветная дверь. Массивная, из толстого слоя металла, способная выдержать ядерный взрыв… и запертая наглухо. Благо, технологии ушли далеко вперёд. Мы установили термобур, настроили на максимальную мощность и сократили область воздействия до шестидесяти сантиметров. Надеюсь, запаса энергии хватит. Настали долгие два часа ожидания, к сожалению, время было не на нашей стороне.
-- Егор, -- Елена сидела напротив меня, прислонившись к стене. – Ну, вот заглушим мы сигнал, нас не найдут, а что мы будем делать дальше?
-- Мы отправимся домой.
-- Но разве мы не бежим оттуда?
-- Ты не поняла. Мы отправимся домой здесь, на Земле. То место никогда не было нашим домом и никогда не станет больше.
-- А как же наш сын, Егор? – Она опять забыла. Несмотря на весь прогресс, человечество так и не научилось лечить психические заболевания.
-- Наш сын… Ему сейчас не до нас, у него своя жизнь.
-- Как быстро он вырос…
Тут раздался сигнал окончания. Бур справился со своей задачей. Сначала внутрь залезла Елена, затем я передал ей оборудование и пролез в получившийся проём сам.
-- Как тут темно, -- прошептала Елена.
-- Должен был остаться генератор, раньше такую технику делали на века.
Действительно, генератор был в рабочем состоянии, мне удалось его запустить, и в бункере зажёгся свет.
-- Где-то тут находится лифт, нужно найти его как можно скорее.
В своё время бункер был модифицирован. Была прокопана огромная шахта, уходящая на многие метры под землю, на конце которого, находился главный бункер, который должен был стать последним оплотом российского народа в случае войны.
И вот мы уже движемся вниз. Ещё немного и мы свободны.
Двери раскрылись, и мы оказались посреди огромного помещения.
-- Так, комната управления находится в западном крыле, -- сказал я, изучая план бункера.
Нужно спешить, счёт идёт на секунды. Нас, скорее всего, уже засекли, но, тем не менее, нужно хотя бы лишить их возможности получать подкрепления.
И вот мы вошли в нужную нам комнату. Система управления комплексом ТИШИНА. Установка, способная заглушить абсолютно все сигналы по всей планете и ближайшей орбите.
-- Дай мне пять минут, и всё будет готово.
Елена с увлечением занялась взломом системы. Спустя столько лет энергопитание всё ещё работало. Мне ничего не оставалось, кроме как ждать.
-- Нет! Нет-нет-нет, -- Елена отошла от панели управления, -- ничего не работает! Панель испорчена!
Тут сработал датчик движения. Нас нашли, всё кончено. Я достал детонатор и привёл заряды в действие.
-- Лена, Лена, успокойся. Тут уже ничего не поделаешь, он нашли нас, нужно готовиться к встрече.
Времени оставалось совсем мало. Нам некуда бежать, нас найдут где угодно. Единственный выход – сражаться. Я установил мины по всему периметру главного зала, две переносных турели у главных входов. Вряд ли это их остановит, но хотя бы уравняет силы. Лифт пришёл в движение. Они уже наверху.
-- Лена, они уже тут, вот, держи, -- я отдал ей один из пистолетов, -- мы будем сражаться, за дом, за нас, за нашего сына, ты слышишь меня?
-- Да! Да! За сына, за нас… Я слышу.
Она всё ещё была в шоке. После смерти сына, что-то щёлкнуло в её мозгу, и теперь каждая неудача ввергала её в ужас, она переставала контролировать себя и свои эмоции.
Лифт вернулся назад, и двери распахнулись. Их было семеро. Шестеро громил в военной форме и человек пониже в форме военного полицейского. Он заговорил в пустоту:
-- Егор и Елена Клюевы, вы обвиняетесь в сокрытии ребенка от власти. Препятствии проведения операции по замене живых тканей на синтетическую основу, поведшей за собой возвращение новой чумы в процветающий мир Единого Союза! Во вмешательстве в устройство синтетической кожи и самовольном отключении механизма старения. В краже раритетного транспорта Икар-01. И множестве других преступлений! Ваш приговор – смерть!

Продолжение в комментариях...