HIroto

Ну раз тут начали делиться попробую и я)

Здравствуйте Я парень 22 года и мой рост(165) , вес (51) и лицо не меняются с 15 лет. Так что начнём.

1) я работаю барменом и все думают что я милинький, так думают гости, офики , менеджера , ведь я маленький щупленький личико на 15 лет , что я могу сделать)

2) опять же про работу когда я спрашиваю паспорт у гостей они спрашивают мой.

3) в барах часто делают полки. Так вот если я работаю один, алкоголь который живёт на верхних полках стоит на стопе(не продается) или же я с ногами запрыгивают на бар что бы их взять.

4) с лицом 15 летнего мальчика и дрищавым телом сложно найти девушку. На меня клют девочки лет 16... А сидеть то не охото

5)паспорт всегда со мной. Что бы купить сигарет, алкоголь и пройтись ночью.

6) когда я познакомился с родителями своей бывшей они спросили что я буду делать на выпускной в школе и куда хочу поступать. Это было полгода назад. (моей бывшей 23)

7) С одеждой более мене, джинсы подкатывают или подшивают, а остальное даже если большое часто смотреться нормально. Рубашки и костюм только на заказ. Проблема только с зимней курткой или пингвиненок или холодно.

8) ППС всегда остановит ночью на проверку документов.

9) Когда я кого то знакомлю со своим родным братом все не верят. Он 2 метра ростом и в 28 выглядит на 30.

10) не пошел в армию по весу даже не знаю плюс или минус

11) Частая шутка из-за роста это размер моего пениса. Раз я маленький то и он тоже. Частое выражение от знакомых и не очень людей)

12) Плюс того что я выгляжу на 15 и бываю  милым, в том что повара женского пола часто подкармливают на смене)

P.s. если нужны фотографии лица скину в комменты

P.p.s в данном посте я не жалуюсь на свою жизнь, меня почти все устраивает, и да я занимаюсь в спорт зале , и даже при этом вес не меняется.

Я, вздрогнув, проснулся от еле слышного стука во входную дверь и непонимающе уставился в темноту. Это была одна из тех беззвездных зимних ночей, когда мрак, становясь густым и осязаемым, окутывает еще скованное сном сознание, не позволяя мыслить логически. Никто в здравом уме не встанет из под теплого одеяла в объятия остывшей за ночь квартиры, чтобы узнать, кого же принесло на порог в третьем часу ночи. Но я почему-то встал.

Медленно мои пальцы двигались вдоль стены в поисках выключателя, так и не обнаружив его, хотя, казалось бы, в этом маленьком помещении все давно было заучено наизусть, поэтому ко входной двери я подошел в темноте и поначалу прислушался. Около минуты царила полная тишина, из подъезда не раздавалось ни единого звука. Я уже было подумал, что стук мне просто приснился, как вдруг прогремели два сильных, настойчивых удара, заставив вздрогнуть от неожиданности. Это уже была форменная наглость, испуг сменился злобой, и я, резко повернув ключ, рывком распахнул дверь. На лестничной площадке было пусто. Ни сверху, ни снизу не доносилось эхо удаляющихся шагов того шутника, что решил развлечься таким странным способом.

Тогда я не придал этому особого значения, так как жил на втором этаже, и некто вполне мог успеть выскочить из подъезда пока я открывал замок, хотя для этого ему нужно было быть очень прытким. Поежившись от устремившегося в квартиру холода, я поскорее запер квартиру и, наконец, включил свет в прихожей.

Упрощенная планировка моего однокомнатного жилища как ничто другое способствовала появлению сильных сквозняков, потому кухня, отделенная от комнаты лишь тонкой стенкой, обычно плотно закрывалась дверью с крепкой советской щеколдой. Очевидно, вчера я забыл это сделать, так как дверь была слегка приоткрыта. Адреналин уже схлынул, мозг медленно засыпал, потому руки автоматически закрыли засов, а послушные ноги донесли мое сонное тело обратно в кровать. Ночь, рассекаемая снегопадом, продолжала вытягивать свет из всего сущего, и я моментально провалился в сон без сновидений.

Прошел час или быть может всего пять минут с того момента, как я лег, и что-то снова потревожило мой слух. Вокруг была непроглядная темнота, я сел и прислушался. Секунда, другая, и вдруг появляется знакомый стук, но уже не во входную дверь, а в стенку из кухни в комнату. Он был почти осязаем в ночной тишине. Ледяная волна пронеслась по моему телу с головы до ног.

Постукивание усиливалось, учащалось, и медленно, но равномерно продвигалось вдоль стены в сторону прихожей. Я отчетливо понимал, что закрывал входную дверь и что сплю очень чутко, а потому никто не мог войти в квартиру, не разбудив меня при этом, однако настойчивый стук был реален. Тук — тук, тук — тук, все ближе и ближе к выходу из кухни. Тук — тук, тук — тук — вторило в такт мое, готовое вырваться из груди сердце. Разум пытался подобрать комбинацию логических действий для такой ситуации, но алогичность происходящего выворачивала поток мыслей наизнанку.

Я вспомнил все, что слышал о привидениях, домовых и прочих ночных посетителях, и не нашел ничего лучше, чем старый способ, о котором мне рассказывала еще прабабка, впуская на ночлег в свой деревенский дом. Она каждый раз повторяла — «Внук, если услышишь среди ночи возню в сенях или громкий звон посуды, то смело кричи на шум распоследними словами, которыми вы с ребятами перекрикиваетесь, пока бегаете в поле, да погромче, за это уши тебе драть не стану.» Распоследние слова мне в голову не шли, потому я просто вдохнул поглубже и, пугаясь собственного осипшего голоса, заорал — «Пошел к черту!».

Стук на мгновение затих, затем из за стены раздался визжащий, срывающийся в фальцет смешок и постукивание, уже куда более сильное и быстрое, устремилось к двери в прихожую. Я в ужасе вскочил с кровати и на ватных ногах в два прыжка выбежал из комнаты. Щеколда была все так же надежно закрыта. Пока я судорожно запрыгивал в одежду, не заботясь об аккуратности, постукивание добралось до двери.

Мы оба затихли. Я отчетливо различал глубокое дыхание доносившееся с той стороны. Немая сцена продолжалась пару минут, а затем дверь сотряс сильнейший удар. С потолка полетели куски старой штукатурки, петли натужно затрещали, но толстая щеколда выдержала. Последовал еще один удар, затем еще, но уже в окно. Загудели стекла, открылась оконная рама. Я, окончательно теряя здравый рассудок, одним прыжком выскочил из квартиры и бегом понесся во тьму пустых улиц, слыша вместо эха своих тяжелых шагов лишь леденящий душу «Тук — тук, тук — тук», теряющийся в вое холодного ветра.

Весь остаток ночи я бездумно бродил по району, греясь в подъездах и шарахаясь от каждой тени. Долго находиться на одном месте не получалось, подсознание, будто издеваясь, улавливало любые мелкие звуки и трансформировало в отголоски постукивания, снова и снова гоня меня прочь. Вскоре забрезжил поздний декабрьский рассвет, а за ним показались сонные собачники со своими не по времени бодрыми питомцами. Люди стали стягиваться к парковкам и остановкам, город ожил. Вся эта обыденная, серая суета вернула меня к ощущению реальности, а ночные страхи отступили. Остался только осадок от собственной глупой трусости и сильное желание поспать. Не смотря на это, мне совершенно не хотелось идти назад. Иррациональный испуг прошлой ночи еще действовал, но здравомыслие подсказывало, что мой дом — это моя, черт возьми, крепость. Нужно предпринять попытку доказать это, в первую очередь самому себе.

Медленно, растягивая каждую секунду пути в нечто несоразмерно долгое, я возвращался. Дорога длиной всего в пару кварталов заняла почти целый час. По мере приближения к жилищу тревога все усиливалась, потому, для подстраховки и внутренней уверенности, я пригласил к себе друга, который жил неподалеку, под предлогом помощи в подготовке к якобы предстоящему ремонту.

Приободрившись от его скорого согласия, я зашел в подъезд и через пару мгновений уже стоял напротив своей входной двери, прислушиваясь к звукам. Внутри было тихо.

Не без тревоги я повернул ключ в замке и вошел внутрь, быстро включив свет. Все выглядело точно так же, как в момент моего бегства. Из коридора виднелась незаправленная кровать в комнате, по полу тут и там были разбросаны кое-какие вещи, которые я уронил, пока в спешке собирался. Кухня осталась заперта. Глубоко вздохнув, я медленно отодвинул щеколду, стараясь делать это совершенно бесшумно, а затем, собрав волю в кулак, распахнул дверь.

Внутри все было на своих местах. Уже смелее я зашел внутрь, оглядываясь по сторонам, проверил дверь изнутри, оконную раму и пол. Нигде не было и следа чьего либо ночного присутствия. Затем мое внимание привлекла стена, разделяющая кухню и комнату. Отойдя от окна, я слегка постучал по ней, пытаясь воспроизвести тот звук, что слышался ночью. Постукивая, я начал медленно продвигаться в сторону двери. Тук — тук, тук — тук. «Пошел к черту!» — громкий крик внезапно раздался из комнаты. Я оцепенел, это был мой собственный голос, только с каким-то совершенно неестественным привизгом.

Пару мгновений я стоял не в силах пошевелиться от страха, а затем рванулся к выходу, с размаха ударив плечом кухонную дверь. Посыпалась старая штукатурка, но дверь не поддавалась. Щеколда оказалась закрыта с той стороны.

Я стоял, тупо глядя вперед, и тяжело дышал в попытке осознать происходящее. Зазвенел мобильный телефон, который остался на полке в коридоре. Пару секунд мелодия громко оповещала о входящем звонке, а затем прервалась. Мой голос с другой стороны двери спокойно отменял встречу с другом, который, насколько я успел разобрать, звонил предупредить о том что слегка задерживается, но прибудет с минуты на минуту.

Это стало последней каплей. В ужасе отступив от двери, я вскочил на подоконник и открыл кухонное окно, нужно было убираться отсюда любым способом. Внизу за прошедший месяц намело немалый сугроб, да и второй этаж был не то чтобы очень высоко от земли, потому, ни секунды не раздумывая, я прыгнул вперед, но зацепился карманом расстегнутой куртки за край оконной ручки. Рама со стеклом, звонко хлопнув, закрылась, резкий рывок слегка изменил траекторию моего падения и я весьма болезненно ударился, приземлившись далеко от центра того сугроба в который целился. Чертыхаясь и держась за отбитый бок, я кое-как встал на ноги и неожиданно для себя обнаружил, что эта оплошность, вероятно, спасла мне жизнь. В центре сугроба, слегка присыпанный вчерашним снегом, торчал острый обломок железной ржавой трубы, которая, если бы не случайность, с легкостью пронзила меня насквозь.

Быть может, это было просто совпадением, но в тот момент мой объятый паникой рассудок незамедлительно связал события, происходившие в квартире, и этот кусок трубы в единую, фатальную цепочку. Чей-то злокозненный замысел пытался провести меня по тонкому мостику между тысячами вероятностей прямиком к смерти. Так я думал в тот момент. Именно этот факт осознания чужеродного вмешательства придал мне сил, породив нечто вроде благородной злости. Я не бежал прочь в панике, а думал. Вернувшись в свой подъезд и сев около собственной двери я размышлял. Долго, очень долго, раскладывая все, что случилось, на иллюзорные полочки здравомыслия.

День сменился вечером, из квартиры не доносилось ни звука. Холод и дрема все сильнее наваливались на меня, а в голову, как назло, не шла ни одна дельная мысль. Прошел час с тех пор, как я в последний раз вставал на ноги, прохаживаясь по лестничной площадке. Сон валил с ног, и только пробирающий до костей мороз, сочившийся сквозь неплотные окна подъезда, хоть как-то бодрил. Наконец я понял, что сил больше не осталось. Я сломлен, голоден, страшно замерз и вот-вот усну прямо на полу. Все это напрочь вытеснило страх, отодвинув его на задний план.

Ключи от квартиры остались внутри, потому, я не придумал ничего более идиотского, чем просто постучать в свою собственную квартиру, в изнеможении навалившись на стену рядом. Прошло не более минуты, как вдруг дверь плавно приоткрылась. Смутно отдавая отчет в своих действиях, я схватил ручку, резко дернув ее на себя, заскочил в квартиру и захлопнул дверь, закрыв замок изнутри. Ноги подкосились от ужаса, я сидел в кромешной темноте коридора, тяжело дыша и ожидая своей участи. Неожиданно со стороны лестничной клетки раздались два сильных удара и разочарованный, визгливый вздох. Затем повисла звенящая тишина. Я, слабо веря во все происходящее, постепенно осознал, что все закончилось, что мне совершенно случайно удалось победить в этой странной, инфернальной игре, а затем услышал слабый стук в дверь к соседям напротив.

Тук — тук.

Эта история произошла со мной почти год назад. Моя соседка, пожилая женщина, попросила меня съездить на кладбище к ее покойному мужу. На дворе стоял апрель, снег сошел, земля подсохла, надо привести в порядок могилу после зимы. У самой у нее всю зиму болели ноги, и поехать она не может. А душа-то переживает за любимую могилу, вот она меня и попросила. Я, конечно, согласилась, жаль мне ее стало. Погода стояла хорошая, прогуляюсь, думаю, подышу воздухом, ей будет приятно, и мне хорошо.

Выбрала солнечный денек, села в автобус, включила музыку. Кладбище располагалось за чертой города километрах в трех. Автобус довез меня до конечной и высадил на окраине. Дальше добираться пришлось пешком, но меня это только радовало. Шла я легко и весело, пока не оказалась у ворот кладбища. Оно было старым и очень большим, и казалось порой, что могил здесь больше, чем живых людей в городе. Я зашла на территорию и осмотрелась. Людей не было совсем, да это и не удивительно. Был обычный будний день, народ трудился. А пенсионеры, видимо, посчитали этот день слишком хорошим для того, чтобы проводить его в этом скорбном и мрачном месте.

Я достала листок бумаги, на котором соседка нарисовала мне, как пройти к могиле ее мужа. Сказать было гораздо проще, чем сделать, и поиски затягивались. Сначала я свернула не там, пришлось вернуться, затем не заметила невысокую ель, которая служила ориентиром. Заплутав, я решила начать все сначала и снова вышла на основную дорогу. Теперь я была более внимательной, у могилы с синей оградкой повернула налево, прошла вперед настолько, чтобы ель оказалась у меня за спиной и остановилась у большого гранитного памятника, на котором была изображена молодая красивая женщина. «Так, — подумала я, — все почти получилось. Теперь нужно отыскать старую и заброшенную могилу с ржавой оградкой, а рядом с ней будет нужный мне участок». Я покрутила головой, но не нашла ориентира. Зато заметила бабулю в легком не по погоде темном платье. Она рвала траву на могилке и складывала ее в стороне, недовольно бормоча что-то. Подойдя к ней поближе, я услышала ее бормотание: «Все мимо ходят, по делам своим, а травинку сорвать — руки отвалятся! Травы-то сколько поросло, Господи-и», — и все в таком духе. Обычное старческое недовольство. Ее можно было понять.

— Извините, может, вам помочь?

Старуха застыла на секунду, потом неторопливо развернулась в мою сторону и уставилась на меня своими черными глазами.

— Иди, куда шла, помощница, — сказала она грубо.

Я слегка опешила от такого ответа и уже собралась идти по своим делам, когда заметила, что та часть могилы, где находятся ноги, разрыта, будто огромный крот вылез на поверхность. А платье бабули было в грязи от подола до плеч... И в седых волосах — что там, земля? Мне стало не по себе. Я метнула взгляд на памятник. С фотографии на памятнике на меня косилась та же старуха! Только лицо было чуть полнее и темней. Я так и застыла с открытым ртом, не смея пошевелиться. Бабушка, заметив перемену в моем лице, неторопливо обернулась, посмотрела на дыру в земле, затем снова на меня и издала что-то похожее на рычание. Этот звук и вернул мне способность двигаться. Я бежала так быстро, как только могла. Отбежав метров на двести, я обернулась проверить, не преследует ли она меня. Но старухи и след простыл, только разрытая земля говорила о том, что мне не почудилось.

Как я вернулась домой, я помню плохо. Долго еще приходила в себя, а бабушку, убирающую собственную могилу, до сих пор вижу в кошмарах.

Локальный мотослёт — штука, в большинстве случаев, крайне унылая. Дорогая невкусная еда, очень дорогое — и прескверное — пиво, низкопробный говнорок (а в последние годы всё чаще слышишь так и вовсе блатняк), срач повсюду, и обязательно какой-нибудь бухой придурок начнёт творить некоторое дерьмо, хорошо если в одиночку и не на мотоцикле. В общем, удовольствие очень на любителя. Конечно, всё бывает иначе. Есть мероприятия, где организаторы искренне стараются сделать всё «как для себя», на сцене играют действительно интересные/драйвовые команды, на кухне рублей за 30 угощают вкуснейшим горячим супом, мотоконкурсы интересны и азартны, а пиво ставят собственного производства, из конспиративных байкерских гаражных погребов. Но таких очень немного, и этот был явно не из их числа.

Поболтавшись по территории фестиваля с часок и уже собравшись уезжать, я вдруг наткнулся на своего однокашника, с которым протрепался достаточно долго. От очередного витка беседы обо всём на свете меня отвлекло усиливающееся чувство холода. Было почти шесть вечера, над горизонтом виднелся лишь краешек солнца, постоянно усиливающийся холодный ветер уносил последние клочки хорошей погоды, температура падала с аномальной скоростью, а вслед за ней на глазах улетучивалось и моё желание поддаться на его уговоры и остаться ночевать в палатке. Прикинув все «за» и «против» и решив, что завтра погода может лишь ухудшиться и, возможно, придётся возвращаться в дождь, а на даче можно организовать сковородку жареной картошечки с грибами и лучком под пару хорошего пива, а главное — переночевать, не стуча зубами от холода, я запаковался и рванул в обратный путь.

Впрочем, «рванул» — это громко сказано. Во-первых, сам я езжу достаточно флегматично. Во-вторых, мой нежно любимый драндулет конструктивно не предназначен для агрессивного вождения. В-третьих, сама температура ограничивала скорость: активно закладывать в повороты на холодном (пусть даже и сухом) асфальте на холодной же резине в «летнем» темпе просто опасно, и сколько человек в межсезонье поулетало с дороги, а то и побилось наглухо, забыв об этом, казалось бы, очевидном факторе — никакому учёту не поддаётся.

Когда я добрался до А-108, было уже совсем темно, хотя на часах не было ещё и восьми. Мне предстояло проехать участок длиной с десяток километров, на котором не попадается человеческое жильё, а из ближайшего — такие деревеньки, что три раза подумаешь, стоит ли там вообще задерживаться. Машин почти нет, через дорогу местами переползает туман, по сторонам — глухой лес, всё как в каком-нибудь хорроре. В такие моменты я всегда испытывал какое-то очень трудно поддающееся описанию чувство, которое не испытаешь за рулём авто: с одной стороны — спокойствие от той уверенности, с которой мотоцикл, разгоняя тьму фарой, ровно урча и уютно мерцая приборкой, несёт тебя через ночь, словно оставляя все тёмные силы леса позади, бессильно клацающими зубами вдогонку и заходящимися в кашле от выхлопных газов; с другой — смутная тревога от понимания хрупкости этого состояния. Наверное, что-то похожее испытывает астронавт или оператор глубоководного батискафа, защищённый от готовой разорвать его безбрежной Тьмы, но окружённый ею со всех сторон, на расстоянии вытянутой руки.

И именно в этот момент, в самой глухой точке этой дороги, произошло нечто, чему я до сих пор не могу найти никакого рационального объяснения. Свет фары выхватил из темноты взмах ненавистного полосатого жезла. При других обстоятельствах, скорее всего, я не стал бы тормозить в поздний час in the middle of nowhere для общения с Доблестными и Неподкупными, но с учётом описанного выше меня без труда нагнал бы даже УАЗик (бортанёт — проломишь башку, и ни одна живая душа не узнает), или я сам улетел бы с дороги, ну а сворачивать ночью в лес в попытке оторваться было бы чистой воды самоубийством, так что я решил тормознуть на некотором расстоянии, чтобы иметь возможность оценить обстановку. Гаишник двинулся ко мне. Стоит ли говорить, что я от такой встречи здорово напрягся. То, что передо мной какой-то очень странный «гиббон», я почувствовал сразу. Нет, он не выл замогильным голосом и не летел по воздуху, но в радиусе видимости не было никакого транспорта вообще, ни (тогда ещё) милицейского авто, ни мотоцикла, вообще ничего, даже съезда с дороги, где он мог бы его спрятать, а пешком до ближайшего осколка цивилизации топать никак не меньше часа. Из головы не уходила мысль, что это мог быть ряженый бандюган c нифига не добрыми намерениями (действующие по подобной схеме банды появились не вчера), однако он был совсем один, явно неагрессивен, да и отсутствие транспорта эта версия не объясняла. Так или иначе, я готовился ко всему. Памятуя о передававшихся из уст в уста рассказах про неоднократные случаи, когда сотрудники органов, заговаривая зубы, ВНЕЗАПНО выхватывали ключи мотоцикла из замка зажигания и отказывались их возвращать, пока не получали определённое количество хрустящих бумажек (а нападение на сотрудника при исполнении это сами-понимаете-что, и на чьей стороне в нашей Прекрасной Стране будет следствие и Самый Гуманный Суд — объяснять, я думаю, тоже не нужно), я вытащил ключи и спрятал их в карман, попутно нащупав выкидуху и газовый баллончик. Возможно, я действовал не самым логичным образом, но времени на принятие решения было совсем немного, и холод отодвигал любые мысли о гонках с преследованием на самый крайний случай.

Казалось, я был морально готов ко всему. К стандартному «здравия-желаю-лейтенант-зелипупенко-трое-детей». К какой-нибудь подлянке вроде попытки стащить меня с мотоцикла. К тому, что он превратится в какую-нибудь ночную лесную НЕХ. Но не к этому. Подойдя к мотоциклу, страж порядка начал молча тыкать в кнопки на руле. Я, остолбенев, просто смотрел. Опробовав их все, он поднял на меня по-детски удивлённые и разочарованные глаза.

— Не работает, — сказал он вполне обычным человеческим голосом.

Я, находясь в каком-то совершенно капитальном ступоре, рефлекторно вытащил ключи, запустил движок, включил фару и пару раз бибикнул.

— Работает! — просиял тот, и, не говоря больше ни слова, развернулся и пошёл прочь, в самую гущу леса.

Я с полминуты стоял как вкопанный, пытаясь переварить произошедшее. Тем временем человек скрылся за деревьями. На какую-то секунду мне захотелось окликнуть его, спросить, не случилось ли чего и не нужна ли помощь, но я почти сразу же отбросил эту идею и, воткнув первую и крутанув ручку газа, с грохотом унёсся прочь, настолько быстро, насколько позволяло моё состояние. После чего преспокойно добрался до дачи, хищно перекусил и отлично выспался.

Этот странный случай я не забуду, наверное, никогда. Порой он кажется мне просто забавным, порой — что я был в огромной опасности. Но кого именно я встретил той холодной ночью на пустынной дороге, и что тогда произошло — не могу понять до сих пор. Наверное, вы ждёте постскриптума о том, как через некоторое время ветхий старец рассказал мне старую легенду о том, что много лет назад на этом самом месте доблестный мент выпал из девятки во время погони за рокером на яве и геройски погиб, напоровшись на собственный жезл, и-с-тех-пор-его-неупокоенная-душа-каждую-ночь-бла-бла-бла, или что-то вроде этого — нет. Но всё-таки какая-то чертовщина.

сразу говорю много текста

Хорошо, что вы меня нашли! Впрочем, я в «Службу спасения» всегда верил… Да нет, нет! Не беспокойтесь! Никакого головокружения. Кровь? Это ерунда! Она давно засохла. Теперь я в полном порядке. Полнейшем, так сказать… Только вот есть жутко хочется. Слона бы проглотил!..

Знаете, а я ведь раньше никогда не летал на конвертоплане! Ну, не доводилось как-то. Сколько нам лететь? Часа полтора? За это время я успею вам всё рассказать. С самого начала.

Я ведь, кажется, говорил, что меня Тимуром зовут? Тимур Иртегов. Гид туристического агентства «Урал-аэрокруиз». Наверное, уже бывшего турагентства, после всего, что случилось-то… Такая катастрофа и перед самым Новым годом!

С чего бы начать?.. Вы ж наверняка знаете, что в нашу фирму пришло письмо от Канадо-российского антропологического общества. Очень уж им захотелось арендовать наш дирижабль для проведения этнографической конференции. Ну, «Урал-аэрокруиз» — компания достаточно известная. Собственно говоря, мы именно тем и зарабатывали, что организовывали воздушные круизы. Обычно мы продаём путёвки разным людям, а весь корабль арендуют редко, потому как удовольствие это дорогое. Уж не знаю, откуда такие средства у научной организации (да и не наше это дело), факт тот, что они забронировали наш цеппелин на четыре дня. И двадцатого декабря, в полдень «Биармия» взмыла в небеса над Пермью и взяла курс на север. Я, как гид, естественно, заранее представился нашим гостям. Всего их было полсотни человек, по двадцать пять от каждой страны. Разумеется, всех я не запомнил, да этого и не требовалось, но с руководителями делегаций познакомился поближе. От наших был Виктор Сергеевич Лапин. Из Пермского национального. Доцент кафедры культурологии, если не ошибаюсь. Типичный такой: лет пятидесяти, невысокий, с большой лысиной и в очках... А у канадцев главным был Лесли Парк. Имя английское, а сам — типичный индеец: высокий, худой, носатый, волосы длинные, седые, собранные в хвост. И глаза индейские — тёмные, почти непроницаемой черноты. Ничего в них не прочтёшь. Кстати, он очень хорошо говорил по-русски. Чисто так, безо всякого акцента. Четверо его ближайших коллег внешне были тоже ему под стать: все, как на подбор, выше среднего роста, подтянутые, и все с явными примесями индейских кровей. Эти пятеро с самого начала держались вместе и несколько обособленно от других, в том числе, и от своих соотечественников. Вообще, знаете, я уже тогда не мог отделаться от ощущения, что передо мной не деятели науки, а сектанты.

В первый день полёта погода стояла превосходная — настоящая уральская зима: морозец около пятнадцати градусов, штиль и ясное-ясное небо. Я специально командира нашего, Стаса Сергеева, попросил не поднимать корабль выше трёх тысяч метров, чтоб пассажиры имели возможность любоваться пейзажами. Да они в большинстве своём именно этим и занимались — прогуливались неспешно по обзорной палубе взад-вперёд, смотрели на лежащее подо льдом Камское водохранилище, населённые пункты и леса. (Недолго, правда, — стемнело-то быстро!) Потом был традиционный вечер знакомств, банкет, конкурсы, танцы, а обмен научным опытом запланирован был на следующее утро. Во время банкета этот самый Лесли Парк подошёл ко мне и как бы между прочим (ну, вроде как в знак внимания) подарил нечто в маленьком полотняном мешочке и так и говорит: это, мол, «волчий глаз» — один из сильнейших индейских амулетов! Наденьте его и не снимайте! Думаю, в скором времени он вам может о-очень пригодиться!

А сам при этом ухмылялся. Я, правда, никакого значения этому не придал — мало ли, подумал, настроение у человека хорошее?

Ладно, продолжаю. Так вот, Парк вручил мне амулет, а я из вежливости нацепил его на шею, рассчитывая выкинуть при первой же возможности. После чего мы вернулись к застолью. Вечером я не удержался и мешочек-то развязал. Никакой это был не глаз — просто какой-то круглый дымчатый камешек, даже не знаю, что за минерал. Впрочем, это уже и не важно. Короче, первый день и первая ночь полёта прошли спокойно, как и должно. Первая половина следующего дня, впрочем, тоже. А вот дальше…

Вечером задул север. Чистый норд. И небо затянули низкие облака. Знаете, в наших ведь широтах, если дует север, погода обычно стоит морозная, но ясная. А тут вдруг — облака… Ну, мы поднялись выше, где-то тысяч на шесть. Я-то к таким вещам привык, а вот пассажиры всё бродили по палубе и восхищались: ах, до чего ж красиво — бескрайнее море облаков под самыми ногами и бездонное синее небо! Господи, знали бы они!..

Примерно через час после обеда ко мне подошёл Лапин:

— Знаете, — сказал он, — сегодня вечером у нас очень интересное мероприятие в конференц-зале. Будем воспроизводить древние шаманские ритуалы, как индейские, так и наших северных народов. Обязательно приходите! Незабываемое зрелище!

Я ответил, что постараюсь. Мне и самому интересно стало. Я ведь шаманских камланий никогда не видел. Решил, что люди серьёзные, не самодеятельность художественную показывать будут, а строго научные реконструкции. Да и вечером всё равно заняться нечем.

В общем, сразу после ужина я прошёл в конференц-зал, где и занял кресло с краю, возле самого выхода, чтоб никому не мешать. Я не учёный, мне нечасто доводилось бывать на разных конференциях, поэтому смотрел и слушал я с большим интересом. Вначале было вступительное слово господина Лапина о шаманизме как культурно-религиозном феномене. Потом выступал с докладом ещё какой-то наш российский специалист, чьего имени я не запомнил, который рассказывал об обрядах хантов и манси. Потом настала очередь канадского докладчика (точнее, докладчицы). Потом снова наш… И все показывали разные слайды и видео, так что мне это было весьма интересно, я тогда ещё себя на мысли поймал, что не зря пришёл.

Потом, значит, слово взял Лесли Парк. Доклад он читал на родном языке, на английском то есть. Впрочем, суть-то я уловил. Речь шла о злом духе по имени Вендиго. (Это имя ещё тогда показалось мне смутно знакомым, но я так и не вспомнил, где его слышал раньше. Жуткое имечко, правда?) Вендиго его зовут индейцы… как их?... кажется, алгонкины. Его ещё называют Шагающим По Ветрам, потому что он умеет ходить по воздуху, как по земле. Это плохой дух. Он приходит с северным ветром и морозом. А ещё он всегда голоден, но так как он — дух, то сам есть не может. Он вселяется в кого-нибудь и заставляет есть человечину. Да-да, настоящий людоед! Опять же, по своей воле он вселиться не может, а ждёт подходящего случая: чтобы кто-нибудь попробовал «длинную свинью». Знаете, что такое «длинная свинья»? А, догадываетесь!.. Так вот, по индейским поверьям, если человек оголодал настолько, что опустился до каннибализма, тут-то его телом и завладевает Вендиго.

Вам кажется, я несу бред? Погодите, на самом деле всё это очень важно.

Так вот, Парк сказал, что совсем недавно у некоторых коренных народов Северной Америки был обнаружен культ Вендиго. Он прямо-таки сделал ударение на слове «культ». То есть, Вендиго почитают в качестве божества! Вот вы как думаете, стоит ли поклоняться пожирателю человечины?

На этом месте к Парку присоединился Лапин. Он обратил внимание, что образ Вендиго во многом схож с образами персонажей вогульской мифологии. У вогулов тоже есть бог северного ветра, которого зовут.. э-э… Войпель. А своей любовью к человеческому мясу он (ну, Вендиго я имею в виду) опять же близок коми-зырянскому лесному людоеду Яг-Морту. Сходство духов можно было бы объяснить сходством природных условий, одинаково суровых, объяснял Лапин, но не всё так просто. Больше всего удивляет сходство ритуалов поклонения и Вендиго, и Войпелю. Вероятно, заявил он, мы имеем дело с остатками древнего культа, существовавшего ещё до переселения человека из Азии в Северную Америку. Если честно, я человек от антропологии далёкий, но даже мне такой вывод показался чересчур смелым, а среди его коллег так и вовсе вызвал бурю эмоций. Хе-хе! Видели бы вы, как кипятится учёная братия! Однако Парк с Лапиным смотрели на это бурление с поразительным хладнокровием. Лапин сказал, что, мол, выводы профессора Парка являются предварительными.

— Но мы сейчас хотим показать вам нечто особенное! — заявил он. — Благодаря совместным российско-канадским экспедициям, мы по крупицам смогли воссоздать весь ритуал… (тут он почему-то замешкался, наверное, подыскивая нужное слово) воззвания к Вендиго. И сейчас мы представим его вашему вниманию!

А знаете, что он ещё добавил? Что сегодня день зимнего солнцестояния, и что мы сейчас пролетаем как раз над Уральским хребтом, вершины которого живущие здесь манси всегда почитали за обиталище Войпеля. И что норд дует, тоже присовокупил.

Привет всем. Я пишу это, во-первых, потому, что мне очень страшно сейчас. Во-вторых, потому что я давний гость имиджборд, и да, «здесь все мои друзья». В-третьих, потому что мне нужна помощь, не сто рублей задонатить, а всерьез. Нужна сильно.

Сейчас я напишу, что со мной было в последние две недели, и это, пожалуй, сойдет за крипипасту. В конце я объясню, какая мне нужна помощь, и если есть хоть малейший шанс на то, что вы можете ее оказать — пишите на фейкомыло need.help.sn@mail.ru. Заплатить прямо сейчас не смогу, но сочтемся потом. В комменты, где вы это прочтете, лучше не писать. Кто будет репостить текст: пожалуйста, не удаляйте адрес почты! Сегодня 25 марта 2016 года, и если вы читаете это значительно позже, значит, всё уже, так или иначе, разрешилось.

Короче. Мне 32 года, в прошлом я программист (скорее, веб-макака), сейчас работаю трубочистом в ДС. Да, натурально трубочистом. Обычно для всех новость, что такая профессия еще существует, но да. В трубочисты попал случайно, три года назад, когда сдохла микростудия, в которой мы на аутсорсе пилили автоматизированные бизнес-процессы для всяких контор и заводов, а еще магазины на друпале и вордпрессе (куда без них). Кризис, вся херня. Вообще говоря, я искал вакансию промальпиниста, но случайно наткнулся на эту.

Название конторы я писать здесь не буду, их даже в ДС не так много. Всего в конторе девять человек: три бригады по двое, шеф (вменяемый вполне мужик), бухгалтерша и то ли зам, то ли секретарь — я так и не понял, что точно делает этот хлыщ, кроме как ищет клиентов, звонит и ведет группы в соцсетях. Имеем небольшой, но стабильный гешефт. Занимаемся монтажом и обслуживанием дымоходов для каминов и бойлерных, вентконструкций в офисах, здоровенных койлов в торговых центрах, ну и, конечно, чистим те самые дымоходы (и не надо шуточек про дымоходы, уже не весело). Но чаще чистим и обслуживаем вентканалы в панельках. От чего чистим? Поверьте, оно ужасно засирается, особенно в старых домах. А в заведениях общепита вентиляция изнутри — зрелище просто блевотное.

Точнее, мы занимались этим, я туда точно не вернусь, и в свете событий — конторе кирдык, скорее всего. Я лично вообще собираюсь переезжать в деревню, как только продам свою квартиру, и к панельным домам-городам больше приближаться не буду никогда. И вам не советую, но кто послушает-то.

На самом деле это целая наука, что касается трубочистов. На все есть нормативы, проектная документация, планы проверок и ТБ; от вентиляции (схемы закладки, соблюдения ГОСТов, материалов и т.д.) напрямую зависят ваши шансы выжить, случись в помещении пожар (и случится ли он вообще). Если древняя старуха-соседка забудет перекрыть газ, от состояния вашего вентканала зависит, подорвется весь подъезд, или таки нет. Сотни нюансов, которые я расписывать не буду, гуглите сами, если охота. Отдельно отмечу, что в России — какой сюрприз — на нормативы и ТБ все кладут с прибором, ваше ЖЭУ/ТСЖ не исключение, уж поверьте.

Большая часть работы — на крышах панелек и сталинок. Старых домов меньше, так как тут не Питер, но у них с вентиляцией обычно самый швах, а к нам обращаются тогда, когда уже совсем жопа, когда на кухне чуешь, чем сходивший в сортир сосед отобедал. Инструмент у нас самый простой: гиря и ерш на длинном тросе, как в средние века. Этим пробиваем и чистим вертикальные шахты. Для горизонтальных есть гибкий стальной тросик, как у говночистов. Страховочные пояса еще. Из современного: широкоугольная камера с подсветкой из светодиодов на конце длинного гибкого щупа. Щуп проталкивается с крыши в вентиляцию любой конфигурации, картинку смотрим на ноутбуке или мониторчике от автомобильного регистратора — так осуществляется первичное исследование состояния канала, поиск причин засора и т.д.

Кстати, иногда еще шабашим тем, что по просьбе ЖЭУ устанавливаем в стояке заглушку на трубе, идущей из квартиры злостного неплательщика. Не совсем наш профиль, но... Так что знайте, если вы должник — есть на вас управа. Унитаз захлебнется дерьмом, а вы побежите платить, лишь бы заглушку убрали. Насчет законности не знаю, но, бают, эффективно.

Ну, все вроде, ситуацию в целом очертил. Теперь сама история, извините, что будет коротко — нервы не железные.

∗ ∗ ∗

К нам обратился мужик с жалобой на посторонние предметы в вентканале. Чтоб вы понимали, вентаканал есть в каждом подъезде, вертикальная шахта немалого сечения, идущая с первого этажа и кончающаяся на крыше такими «домиками» — вы их видели. Иногда есть отдельные каналы-сателлиты под туалет и/или кухню. Строение зависит от серии дома. Канал бывает бетонным или жестяным. Его может быть видно в квартире (выступающий из стены распределительный короб). Проходит в каждой квартире, ветвится на отдельные помещения трубами более узкого сечения. Чего только люди не делают с ним: свои рукожопые врезки с вытяжек, иногда прямо в общую шахту — чем нарушают схему давлений в ней и воняют своей готовкой на три этажа вверх и вниз; пускают там провода; ставят клапана, перегородки; некоторые вообще его ломают, чтобы поставить бытовую технику, или забивают нахрен. В общем, смиритесь с тем, что за стеной вашей квартиры есть вертикальная шахта, в которой царит тьма и постоянно гуляет затхлый ветер.

С мужиком-клиентом история была такая, что его малой сын и жена говорили, что по ночам что-то стучит им в стену, и вроде как неравномерно, с интервалами, но потом стуки и поскребывания повторяются. Стучало в стену туалета (санузел раздельный). Сперва грешили на поехавших соседей, но нет — их в то время вообще не было в квартире. Мужик простучал стенку и смекнул, что что-то долбит ему из вентиляционной шахты. Малой его так и спрашивал: кто, мол, там стучит за стеной? Ссаться начал по ночам, или еще что. Короче, мужик нашел нас и вызвал. На первичный осмотр приехал я один, я с ним и говорил. Вообще бригада меньше чем из двоих по ТБ состоять не может (выебут в случае чего, и контору лицензии лишат), но первичный можно и одному.

Если вы решили, что вот она — крипота, то разочарую. Ситуация достаточно обычная, в шахте может оказаться что угодно, вплоть до кошки или голубя: всякий мусор, тряпки, пакеты и т.д. Обычное дело. А стучало оно и днем, просто днем шумно, и не слышно. Да и воздушные потоки ночные от дневных немного отличаются. А причина стуков — в шахте всегда ветер, и то говно, что там застряло, банально раскачивается. Просто малой попался впечатлительный, ну и клиент занервничал.

Взял я, в общем, ключ от чердака в ТСЖ, расписался, полез. Нашел нужный выход. Разложил на гудроне крыши моток троса с гирей, ноут, бобину кабеля от камеры; начал проталкивать камеру вниз по шахте, закурил заодно. Все как обычно. Гирю я с собой взял, чтобы, если получится, быстро прочистить шахту. По ТБ работать одному нельзя, но и шеф по головке не погладит, если бригаду лишний раз придется из-за ерунды гонять. Здание, кстати, было — двенадцать этажей панелька, серия П-46, если кому интересно. В общем, травил я себе кабель потихоньку, посматривал на экран. На экране — рывками перемещение вперед (на самом деле вниз) по бетонной шахте, довольно чистой, кстати. Картинка типичная, видно вперед на пару метров, дальше чернота.

И вот тут случилось говно, ребята. Полное говно. На кабеле есть метровые пометки желтой краской, которые я считал. Клиент жил на седьмом этаже, поэтому как я к месту приблизился — стал смотреть в монитор, не отрываясь. И заметил, что вместо поросли сухой пыли на одной из стенок канала что-то вроде черно-бурой слизи с комочками и наростами. Но только на одной. Немного похожее бывает от самодельных кухонных вытяжек, которые и жир с салом с плиты всяко затягивают. Но тут оно было скорее как плесневые «сталактиты» среди слоя густой жижи. Поблескивало в свете диодов, как влажное. И чем больше я стравливал кабель, тем наросты становились длиннее и кустистее, что ли. Я хер к носу прикинул, провод повертел, и понял, что грязная — та стенка, которая прилегает к квартире клиента. И такое дерьмо на ней наросло, что впору СЭС вызывать, серьезно. Абсолютно нездоровое что-то, болезненно-бурое и мягкое. Ну, это мне показалось, что бурое — камеры у нас черно-белые, картинка монохромная.

Точно на уровне седьмого этажа я остановился, но там не было ничего, кроме этой самой плесени. Ничто не зацепилось, болтаясь, за провод или арматуру, ничего такого. Подумал еще тогда, помню, про то, какие споры эта растительность может распространять по всему дому. Стал спускаться и заметил, что со стеной шахты что-то не так. Вернулся назад. И вот стою я на крыше, в своей робе, держу кабель, смотрю в сторону на ноутбук и натурально охуеваю. На бетонной стене общей шахты на уровне квартиры клиента, покрытые плесенью, но все равно отчетливые выбоины, царапины, недоковырянные дырочки какие-то — полное ощущение, что кто-то очень долго лез сквозь железобетон, и успешно лез: я вижу арматуру, а сами углубления глубиной сантиметров пять-шесть, сама стенка не намного толще.

Здесь я занервничал, да, но болезненным мистицизмом отродясь не страдал, да и не пацан уже. Может, при строительстве обкололи бетон, а плесень лезет из чьей-нибудь кладовки в подвале, где три мешка картошки на год забыли. В общем, стал опускать камеру дальше, решив дойти до низа — длина кабеля позволяла, конечно. И так оно и оказалось, на пятом этаже уже все стены шахты были в толстом слое плесени. Старался, как мог, не изгваздать провод. На уровне третьего этажа из темноты на границе видимости на меня уставилось безглазое белое лицо.

Это было похоже на неподвижную маску из фаянса, смотревшую прямо в объектив. На месте глазниц — черные дырки, больше не видно ничего. От внезапности я на долю секунды отпустил кабель, и он скользнул на метр вниз под собственным весом. Картинка на мониторе прыгнула вперед, прямо к белому лицу. Ничего все равно не увидел, только эту маску и темноту за ней. Но когда я тут же крепко схватил кабель, лицо стало приближаться само.

Матерясь от ужаса, я как мог быстро вытягивал кабель, уставившись в монитор выпученными глазами. Взмок насквозь холодным потом, стало тошнить. Неподвижное лицо то пропадало в темноте, то оказывалось близко к камере. Оно преследовало светящуюся камеру, и оно, как я понял в один момент, добралось бы до крыши. Клянусь, я уже слышал из отверстия шорох и хлюпанье, с которым оно перемещалось там внизу.

Кажется, уже даже не матерясь, а поскуливая, как побитая собака, я на автомате наступил на шнур, нагнулся, подобрал гирю и бросил ее в шахту. Гиря мягко ударилась об эту тварь и сшибла ее вниз — это я понял по тому, как разматывался трос. Тварь не издала ни звука, но шорох и хлюпанье прекратились.

Какое-то время у меня ушло на то, чтобы выбрать весь кабель целиком. На мониторе было пусто. Когда камера вылетела из трубы, потерял равновесие и ударился спиной о перила крыши, чуть не упал. Затем выбрал трос с гирей — вся гиря была в том черном, типа отработанного моторного масла, а пуще того шомпол. Обтер о крышу, о штаны спецовки, покидал все добро в сумку и сбежал. Поехал сразу домой. По пути гнал, разбил бампер о бордюр, ну и хрен с ним — машина моя, а не конторы. Дома разделся, робу сунул в корзину, мылся кипятком. Мне почему-то казалось, что если на мне будет та слизь, тварь с пародией на лицо сможет найти меня по запаху. Позвонил, сказался больным. Сказал, что по последнему клиенту при первичном обследовании ничего не увидел. Вечером встретил дочь из школы, накормил и рано отправил спать. Достал водку из морозилки и напился. Утром стало полегче, хотя раскалывалась башка.

День я сидел дома и думал обо всем этом. Позвонил хлыщ с работы. На утро записал меня в бригаду на выезд к тому самому дому, доделать дело. Сказал ему, что завтра выйду. Вечером забрал дочку из школы сам.

Я видел то, что видел, понимаете. Я не решил, что мне, там, «почудилось» или вроде того. Но с работой сейчас все очень плохо, а у меня малая дочь, и я не Рокфеллер. Вдвоем с напарником уже вроде и не так страшно. Про себя решил, что посмотрим вместе до седьмого этажа, ниже не пойдем, а просто свалим оттуда. Не нашли ничего, и не нашли. Короче, успокоил я себя. Вечером еще выпил для храбрости.

∗ ∗ ∗

Утром заехал в контору за Серегой, напарником. Выдвинулись. На крыше я первым делом надел пояс и пристегнулся карабином к перилам. Серега хмыкнул, но ничего не сказал. По ТБ так и так надо пристегиваться, даже на плоской крыше. Но сам он не стал. Начали опускать камеру («не, ну бля, не может же там ваще ничего не быть, что-то болтается же»). Я травил, Серега смотрел на экран и командовал. Плесень на стенках теперь доходила до 11 этажа, Сергей вслух рассуждал, что это может такое быть. Я молчал, про себя повторял, что ниже седьмого не пойдем, хоть ты что. Но ниже и не понадобилось — эта тварь ждала нас на седьмом. Понимаете, устроила типа засаду.

Мне экран ноута видно не было, но я все понял, когда Серый закричал. Тут же провод выдернули у меня из рук с такой силой, что если бы не перчатки — пиздец ладоням. На этот раз все было очень быстро. Я успел услышать из вентканала шум и бульканье, и что-то еще, отпрыгнуть в сторону — Серега как раз поворачивался — и выход канала будто взорвался, жестяной навес от дождя над ним улетел, громыхая, в сторону; из черного провала во все стороны брызнули какие-то гадкие черные нити или полоски. Был звук вроде взлетающего реактивного самолета: глухой утробный вой, повысившийся за секунды до уровня истошного визга. Видимо, часть шума издавал я — я орал, и не мог остановиться. Под этот визг мне показалось, что над краем кирпичной кладки, среди клубящейся и липкой на вид массы, показалось то самое бесстрастное лицо-маска. Но смотрело оно не на меня. Сергея схватила поперек тела черная лента, почти прозрачная на просвет, как нефтяная пленка. Его сразу затащило внутрь шахты — он даже не успел до конца повернуться, не успел завершить свое движение. Поднялся в воздух и с криком, сложившись пополам, пропал в отверстии, слишком узком для человека. Меня что-то ударило в грудь, и, опрокинувшись за перила ограждения, я упал с крыши. Окончательно отключился уже в падении.

∗ ∗ ∗

Придя в себя от резкой боли в животе, я был не испуган, а предельно спокоен и сосредоточен. Сразу понял, что вишу на страховке на высоте двенадцатого этажа, а поверку наша страховка последний раз проходила при царе горохе. Но все же она меня спасла.

Как скалолаз, цепляясь за веревку и упираясь ногами в стену, я взобрался обратно на крышу. Там был бардак и пятно черной дряни трех метров в диаметре, с центром в виде выхода вентканала. Никакой крови не было. Сняв свой последний комплект спецовки на чердаке и оставшись в майке и трениках, я сел в машину и поехал в школу. Забрал Настю с урока странно на меня поглядевшей математички, объяснил ей, что какое-то время надо посидеть дома. Позвонил на работу и сказал, что увольняюсь, после чего вытащил и выкинул симку.

Пару раз кто-то приходил и звонил в дверь, но я даже к глазку не подходил. Завучу объяснил по домашнему телефону, что Настя по семейным обстоятельствам какое-то время не будет ходить в школу, взял задание по домашке вперед. Почти две недели все было нормально, я выходил только в магазин возле дома. В конце концов, я успокоился. Живем мы на другом конце Москвы от того дома. Работы у меня больше нет, но есть тысяч шестьдесят в заначке, на какое-то время нам хватит. Зарегистрировался на фрилансерских биржах, решил тряхнуть стариной.

Все стало очень плохо вчерашней ночью, когда дочка растолкала меня, храпящего на диване, и спросила: «пап, а кто там стучит за стенкой?».

Вот так вот. Кто стучит за стенкой.

Это было вчера. Тот мужик сказал, что до того, как он нас вызвал, «стучало» неделю. Значит, я видел повреждения на бетоне, возникшие за целую неделю. Значит, у меня есть какое-то время до того, как эта сука проест себе дорогу в квартиру. Видимо, сопутствующие каналы, идущие на ванную и туалет, для нее слишком узкие. Не знаю, как она нас нашла. Наверное, это моя вина — я только недавно постирал ту спецовку, на штанине которой оставалась черная слизь. Наверное, у твари с ненастоящим лицом отличный нюх, и две недели она ползла за мной, перетекая по ночам из подвала в подвал, через половину города. Сегодня я поставлю в туалете ловушки и куплю у знакомого с рук его Сайгу и все патроны, что есть.

А теперь я объясню, какая помощь мне нужна. Мне некуда пристроить дочь. Ее нужно обязательно отсюда убрать. Она отличная девчонка, очень воспитанная, и не принесет вам никаких проблем. Я буду регулярно ее навещать, все расходы и издержки вам возмещу. Никаких родственников ни по моей линии, ни по линии ее покойной матери у нас нет. Мне нужно, чтобы вы приняли ее у себя — ненадолго, на пару недель. Если у вас есть свои дети — еще лучше. Уверен, что тварь идет именно за мной, так что вам ничего не угрожает. А через две недели я со всем этим, так или иначе, разберусь. Я собираюсь продать квартиру, если получится — пусть даже дешевле, чем мог бы, — и уехать с ней в деревню в Тверской области. Есть там один вариант. Мы сбежим. В сельских домах нет подвалов и вентиляционных шахт. Так что, если у вас есть хоть малейшая возможность пристроить Настю у себя — пожалуйста, как можно скорее напишите по указанному мылу. Пожалуйста.

А с тем, что стучит за стенкой, я, уж поверьте, разберусь