Начало
Я отодвинул газету и мельком взглянул в окно, сквозь осколки стёкол открывался вид на город лежавший в руинах. Иллюзия еще не рассеялась, и чтобы не дать ей рассыпаться на тысячи не видимых песчинок я вернулся к чтению газеты. Сидя в некогда уютном кресле с газетой в руках представлял себя эдаким горожанином, вернувшимся вечером домой и ожидающим что любимая женушка вот-вот позовет к столу ужинать. На маленьком столике рядом с креслом стояла рамка, которая когда-то скорее всего была золотой, но сейчас имела вид жалкий и замызганный. В рамку было вставлено фото девушки в платье с пышными рукавчиками и оборками на воротнике. Я отодвинул газету, сделал вид что закурил, взял в руки рамку с фотографией и долго вглядывался в когда-то знакомое лицо. А может быть ее тоже придумал, как и все что сейчас меня окружало.
Где-то недалеко грозно бухнуло. Я вскочил на ноги, схватил с пола рюкзак, старательно свернул газету, рамку завернул в тряпицу что лежала на подлокотнике ободранного кресла и убрал в рюкзак. Оглядев комнату, я потряс головой, пытаясь стряхнуть с себя остатки иллюзии, которую так тщательно выстраивал предыдущие пару часов.
Последнее время спокойных часов становится все меньше, и перемещение по местности все больше напоминает бегство. Когда-то нас было довольно много, в большой группе и жить гораздо веселее. Но кого-то мы потеряли, кто-то умер от ран и голода, а Ник и Ксю просто сбежали однажды ночью, и с тех пор я остался один. Но цель моя осталась не изменой: двигаться сквозь материк в сторону моря. Уже и не помню почему нужно было идти именно в этом направлении, но поскольку других идей не было, то и эта сгодится.
Бухнуло еще раз уже значительно ближе, бежать смысла не было. Дом, в котором находился хоть и был разрушен, но часть комнат уцелела. Поэтому ушел вглубь помещения, нашел чуланчик, прижался к одной из его холодных стен и притворил дверь, которая болталась на одной петле. Оставалось надеяться, что отряд зачистки пройдет мимо и не станет обследовать здание детально. Тогда у меня был шанс… какой шанс, и на что, ответов на эти вопросы у меня не было. Но быть плененным отрядом зачистки значило для меня верную смерть, ведь никто ни единого раза не возвращался после того как его схватили.
Здание закачалось, стена к которой я прижимался ухом завибрировала неровно. Значит их машины уже совсем близко. Послышалось гнусавое тявканье собак и следом появился лязг копий, которыми они стучали в землю в ритм движению колонны. Волна страха накатила на меня, виски как будто сдавили, во рту мгновенно пересохло. Я закрыл глаза и попытался сделать одно из тех дыхательных упражнений что были в моих электронных часах. Долго и медленно вдохнуть на всю глубину легких, задержать воздух и потихоньку выдыхать. Когда легкие полностью пусты задержать дыхание на секунду или две. А потом долгий и плавный вдох, и чувствовать, как тело насыщается кислородом, по мере наполнения легких. От такого дыхание голова тяжелела, сознание темнело и хотелось спать. Свернувшись калачиком на тряпках, которые лежали подо мной, задремал. Открыл глаза, ужасно хотелось пить. Достал из бокового кармана рюкзака бутылку с водой, тихонько открутил крышку и сделал несколько глотков. Вокруг было так тихо, что звуки глотания были настолько громкими, что испугали меня. Я закрыл глаза и попытался подавить панику…
То, что должно случиться, неминуемо – повторил несколько раз про себя и снова открыл глаза.
Сумрак чуланчика был как будто густым и если вытянуть руку, то его, наверное, можно было бы схватить, сжав руку в кулак. Ноги затекли, но пора было уходить. Неизвестно сколько времени я провалялся на этом полу, зачистка могла вернуться в любой момент. А пока на улице сумерки и тишина есть шанс что они ушли далеко, и я смогу ускользнуть из их хитрых лап.
Выполз из чуланчика как неуклюжий удав, на корточках прижимаясь спиной к остатку стены двинулся в сторону лестницы, рюкзак закинул на одно плечо, а из ножен достал нож. И крепко сжав его костяную рукоять, лезвие направил в пол, а руку держал на весу, готовясь вонзить нож в любого, кто встанет на моем пути.
Ступенька за ступенькой вела меня вниз. На площадке я выпрямился, вытянулся как струна по стене и аккуратно выгляну в то что осталось от окна. На улице было тихо и вроде как пусто, все-таки сложно оценить в сумерках. Хорошо, что сегодня на небе нет ни облачка, и луна хоть освещает улицы этого городка. Еще немного постоял на площадке прислушиваясь, затем быстро и бесшумно сбежал по лестнице вниз и спрятался за подъездной дверью, снова затих. Город был мертв и пуст. Только ветер гонял по пустующим улицам песок и сухие листья. Нужно было идти дальше, как можно дальше от этого гиблого места, где уродливые искорёженные здания палятся на редких прохожих своими пустующими глазницами – окнами. Луна светила мне в спину, как будто согревая ее своим светом, я бежал по дорожке и скоро вышел за пределы города. Добрался до какого-то кустарника у обочины и прилег отдохнуть в траве. Лег на спину и любовался небом. Этой ночью оно было особенно прекрасно.
После того как началась эта ужасная война, которая шла так долго и уничтожила весь мой мир, только небо и могло меня радовать. Так как на земле смотреть уже было совершенно не на что. Даже за пределами городов все было утыкано старой искорёженной военной техникой, под ногами наравне с листьями и ветками валялись патроны, куски ржавого металла и человечески кости…
Мир больше никогда не будет прежним – сказал я вслух. Голос звучал незнакомо и скрипуче. Но пора было идти дальше.
Шел всю ночь и только когда начало светать позволил себе отдохнуть, прислонившись спиной к стволу яблони. На земле валялись яблоки, которые под собственной тяжестью сорвались с ветки. Взял одно из яблок, потер его о штанину… как будто от этого оно стало чище и откусил. Боже во рту как будто разлили три тонны кислоты. Яблоко было ужасно кислое и пахло чем-то отвратительным. Со злости кинул им в траву, выплюнул то что успел откусить и пошел дальше, вытирая рот рукавом. Очень хотелось пить, но вода была на исходе. Нужно будет зайти в какую-то деревню по дороге и найти родник, чтобы пополнить запасы. Но в города больше заходить не стоит, в этот раз мне повезло… Но так не может продолжаться всегда, нужно быть аккуратнее и наконец усвоить, что все, ты один, больше никто не поможет и не придет на помощь. Отчаяние захлестывало меня на протяжении всего дня и, если бы прямо сейчас на моем пути появился отряд зачистки, я бы не стал прятаться и убегать, а просто сдался им. И пусть их собаки растерзают меня, да будет больно, но лишь миг… а потом пустота и больше никогда не увижу всего этого ужаса разгромленного мира.
С такими мыслями в голове и пустым желудком брел остаток дня стараясь придерживаться правильного направления. Под вечер на горизонте появились силуэты маленьких кособоких домишек, окруженных частоколом. Вот она, долгожданная деревня. Чем ниже опускалось солнце, тем медленнее я брел в сторону деревни. Усталость давала о себе знать. Давно кончился лес и деревья, вокруг до горизонта в обе стороны раскинулись когда-то черноземные поля. В стороне от дороги виднелся стог сена, он был полусгнивший, но в нем можно было укрыться и проспать до утра. Ночью идти в деревню, опасался. Ведь не раз видел и слышал, что люди еще живут в деревнях, образуют банды и охотятся на тех, кто отбился от своих.
Я залез внутрь стога, внутри стоял сладковатый прелый запах. Закрыл глаза и почти сразу уснул. Ночь была долгая и сырая, то и дело просыпался, зарывался в сено глубже и снова проваливался в тяжелые сны.
- Нет, ну ты посмотри, что он удумал. Ей ты, я вижу, что ты не спишь, вылезай из нашего стога...
Тот, кто стоял надо мной, ощутимо ткнул меня в бедро чем-то острым.
- Тебе сколько раз повторять, вылезай!
Говоривший тряс меня за плечо, и его рука была маленькой, костлявой и больно впивалась в руку, я открыл глаза, передо мной стояла девчонка с короткими светлыми волосами, грязным лицом и недовольно кривившая губы.
- Ей ты – сказала она – ну все поиграл в соню и хватит, быстро вылезай, пока я добрая.
Она уперла руки в бока и сделала шаг назад, тем самым давая мне возможность вылезли. Я хотел было что-то сказать, но горло пересохло и язык прилип к небу, поэтому из моего рта вырвалось только кряхтение. Пока вылезал осмотрелся по сторонам, кажется девчонка тут одна, я мог бы ее убить и забрать то что у нее есть. Но мельком бросив на нее взгляд, оценил одежду и не нашел ничего стоящего. Поэтому просто вылез из стога отряхнулся, размял руками ноги, закинул на спину рюкзак и двинулся в сторону дороги.
Я шел не быстро, все-таки пробуждение было не из приятных, погрузился в свои мысли и даже не заметил, что уже какое-то врем та мерзкая грязная девчонка, идет рядом со мной, и в ритм шага втыкает в землю острие своего деревянного копья. Заметив, что я смотрю на нее она произнесла
- Я как чистильщики.
Меня как будто окатили холодной водой, я остановился, дыхание перехватило, сразу множество мыслей стали крутиться в голове. Если бы мог, то, наверное, рванул прочь от этой девчонки не оглядываясь, но мало того, что не мог пошевелиться, так и сил бежать не было. Она заметила, что я стою на месте, остановилась и на пятках развернулась ко мне. Стукнула одной ногой о другую и с силой воткнула копье в землю. Все эти движения напомнили мне солдатов, когда те выстраивались рядами и шеренгами, парадно шагали и затем отправлялись на войну. Она постояла так, вытянутая по струнке, затем расслабилась, буднично ссутулилась выпятив вперед живот, наклонила голову и заговорила:
- Неужели ты не любишь чистильщиков?! Через два года, когда мне будет уже 16 я вступлю в их ряды и тоже буду патрулировать города как они.
Затем она выставила одну ногу вперед, согнула колени и начала крутить свое копье, как будто собирается сделать из него пропеллер. Закончив эти свои выкрутасы, она снова вытянулась, щёлкнула пятками и воткнула копье рядом с собой.
- Ну что стоишь, пошли, старшина велел привести тебя к нему до обеда, а солнце уже высоко
-Какой еще старшина? – лишь смог выдавить я из себя
- Ты что с неба упал? Не знаешь кто такой старшина?! Вон видишь хутор? – она указала в сторону деревеньки в которую я планировал зайти вчера и набрать воды – мы там живем, и наш старшина велел мне привезти тебя к нему на допрос до обеда. Что тут не понятного, шевели ногами! – она еще раз крутанула свое копье над головой и дождавшись что я начал идти, пошла следом.
Мы шли уже часа два, свернули с дороги и шли через поле. Девчонка держалась позади меня и то и дело крутила свое копье, я знал это потому что копье издавало такой противный свист, что по затылку бежали мурашки. Наверное, я бы мог ударить ее и сбежать. Но куда бежать? Да и полной уверенности что у меня хватит сил справиться с девчонкой уже не было. Она больше со мной не разговаривала, а я свои вопросы решил придержать при себе. Пока шли я допил остатки воды, нашел в рюкзаке последнюю пачку сухарей и грыз их по дороге. Ведь если мне сейчас умирать, то хоть сытым.
- Мог бы и поделиться... – из размышлений меня выдернул недовольный возглас моей конвоирши, она заглянула мне в лицо – мы всегда делимся…
Я протянул ей пакет и она, запустив руку внутрь вытащила сразу три сухаря. Один сунула за щеку, а остальные два растворились где-то у нее в руках.
Тем временем мы подошли к ограде, она была сделана из стволов деревьев, сверху стволы были заточены, будто копья. Ворот видно не было. Но девчонка остановилась, сунула в рот два пальца и тонко свистнула. Сверху над воротами появилась голова без волос, лысина отражала солнце.
- А, Мирка, это ты. Мы уж думали, что придется и за тобой посылать…
-Хватит болтать, открывай. Не видишь у меня важное поручение… дурень. – при этом она важно уперла руку в бок и вскинула голову, откинув прядь волос с лица.
От забора отделилась створка ворот и девчонка, толкнув меня в спину жестом показала заходить. Одурев от жары, голода и жажды желания спорить уже не было, поэтому я просто подчинился и зашел в ворота
