Первый постер сериала Перси Джексон и Олимпийцы
Новое прочтение книг Рика Риордана выйдет в следующем году.
Новое прочтение книг Рика Риордана выйдет в следующем году.
Читать переписку двух выдающихся детских писателей - одно удовольствие! Автор “Агентства Локвуд и Компания” Джонатан Страуд беседует с Риком Риорданом, создателем книг о Перси Джексоне, Магнусе Чейзе и многих других.
Джонатан:
Привет, Рик. Что ж, для меня это настоящая радость - поговорить с вами. Я видел ваше выступление на книжной выставке в США, и очень сожалел, что не имел возможности побеседовать с вами тогда. Писательство это ведь довольно беспокойное дело: мы то выступаем на мероприятиях, то прикованы к письменным столам нашими жестокими редакторами. Сесть и поболтать с коллегами-авторами случается редко. Всякий раз, когда мне выпадает возможность услышать, как другой писатель рассказывает о своем ремесле, я нахожу это захватывающим. Поэтому я сейчас восторгаюсь перспективой получить фантастические идеи от автора Перси Джексона.
Рик:
Спасибо, Джонатан! Мне тоже приятно. Я не уверен, что когда-либо говорил вам об этом, но еще в 2003 году, когда я писал «Похитителя молний», я зашел в местный книжный магазин и увидел на видном месте ваш роман «Амулет Самарканда». Я купил его и обратил внимание, кто именно опубликовал такое великолепное фэнтези. В итоге это стало решающем фактором при выборе издательства для публикации “Перси Джексона”. И я ни разу не пожалел!
Джонатан:
Расскажите о своем рабочем дне. Одна выдающаяся писательница фэнтези сказала мне, что пишет только тогда, когда ее забирает муза. Она утверждала, что никогда не садилась и не заставляла себя работать. Должен сказать, я воспринял это скептически: для меня муза второстепенна по сравнению с важностью просто сидеть в кресле определенное количество часов каждый день. А вы - из тех, которым нравится установленный распорядок, который начинает и заканчивает писать в установленные часы, и каждое утро наслаждается чашкой кофе в одно и то же время? Или вы более инстинктивны, плывете по течению, когда горит огонь?
Рик:
Хотел бы я быть человеком привычки, чтобы мой рабочий график стал более предсказуемым. Я стараюсь писать каждый день. Это все, что я могу вам сказать. Иногда это означает пятнадцать минут. Иногда это означает пятнадцать часов. Это не значит, что у меня нет системы или что я жду вдохновения. Мой метод создания книги в течение года более или менее последователен. На ранних стадиях рукописи я трачу пару месяцев на исследования, наброски и просто обдумываю сцены, которые хочу создать. Это довольно легкая работа, поэтому я не сижу за столом весь день. Как только я заканчиваю первый черновик, то трачу четыре или пять часов в день на работу с текстом. Но я слишком подвержен синдрому дефицита внимания и гиперактивности, чтобы сидеть за столом пять часов подряд. Я писатель по принципу "бей и беги". Я пишу несколько страниц, встаю и занимаюсь другими делами, веду собаку на прогулку и возвращаюсь позже. Когда я перехожу ко второму и третьему черновику, работа становится настоящей. Именно тогда я фокусируюсь и могу тратить от десяти до пятнадцати часов на полировку.
У меня к вам тоже вопрос: вы заметили, как ваш писательский процесс изменился с годами? Мне еще предстоит найти идеальную для себя менее болезненную и трудную систему, но, безусловно, с тех пор, как я написал свой первый роман, мой способ работы резко изменился. А как у вас?
Джонатан:
Я хотел бы заявить, что стал более эффективно писать романы, но это не всегда так. Как и вы, я склонен проводить начальные этапы проекта за написанием заметок, исследованием, обдумыванием различных структур. Я думаю об этом как о «стадии капучино», потому что она немного напоминает стереотип о писателе (одетого в черный свитер с высоким воротником, галстук или что-то в этом роде), слоняющегося по разным кафе и небрежно строчащего в блокноте. Для меня этот этап имеет тенденцию сливаться с фазой «фальшивой войны», когда я пишу довольно много случайных сцен, прощупывая почву, наблюдая, какие персонажи или концепции зажигают. Затем я всерьез начинаю собирать первый набросок. Я всегда чувствую, что было бы лучше вообще пропустить эту фазу и просто заняться своими делами, но почему-то мне это никогда не удается. Но я учусь распознавать, что работает, а что нет, и я стал безжалостнее, чем раньше, отбрасывать неудачные идеи. Для меня все в конечном счете вращается вокруг довольно интенсивных нескольких месяцев, когда я пишу первый набросок. На этом этапе я стараюсь писать 25 страниц в неделю, но это не всегда удаётся.
Тема «вдохновение против рутины», о которой мы говорим, подвела меня к следующему вопросу. Меня восхищает в других писателях одна вещь, которая доставляет мне постоянные проблемы: как они уравновешивают сюжет и импровизацию. Я чувствую бесконечное напряжение между одной частью моего мозга, которая хочет упорядочивать вещи и заранее создавать прекрасные аккуратные планы глав, и другой, которая хочет свободно вращаться в сценах, просто позволяя моим персонажам болтать или ссориться, и видеть, куда это приведет меня. Многое из того, чем я больше всего горжусь в своих книгах (глупые шутки, богатые подробности), появляются неожиданно, когда я пишу. Но довольно часто они меняют все направление истории, что бесконечно раздражает «упорядоченную» часть моего мозга! Я в конечном итоге как бы петляю между этими противоположностями, отчаянно возводя возможные новые конструкции, прежде чем снова унестись по слегка измененному пути. Как это работает для вас? Составляете ли вы подробные планы в начале каждого романа, а затем придерживаетесь их, или обнаруживаете, что отклоняетесь от курса?
Рик:
Я могу понять эту дилемму. Я заранее обрисовываю в общих чертах каждую книгу, прекрасно зная, что не буду полностью придерживаться плана. Обычно я набрасываю абзац для каждой главы с основными составляющими: место, задействованные персонажи и с каким мифологическим монстром или ситуацией они столкнутся. Местоположение очень важно для меня. Поскольку мои книги, как правило, представляют собой географические одиссеи, я трачу много времени на размышления о том, куда поведу своих персонажей и как это место повлияет на действие. Детали каждой главы, однако, меняются, и с каждой книгой сюжет разворачивается всё более неожиданно. Я не против. На самом деле это одна из радостей письма.
Были ли у вас такие моменты при написании «Локвуда и Компании»? Вы создали такой яркий мир. Сошлись ли какие-то части вместе даже лучше, чем вы надеялись, или что-то в жизни Агентства развивалось так, как вы не ожидали?
Джонатан:
Вы совершенно правы насчет чудесной алхимии письма. Я люблю дни, когда неожиданно нахожу золото. Это может быть всего пара отличных строк, но именно тех, что нужно, чтобы все показалось стоящим. Я думаю, что такие моменты чаще всего случаются, когда я соединяю двух персонажей и просто позволяю им говорить. Бьюсь об заклад, у вас было такое, когда вы заставляли Перси подшучивать над Аннабет, скажем, или когда он противостоял тому или иному богу. Для меня “Локвуд и Компания” началась с того, что двое моих исследователей паранормальных явлений просто стояли на пороге дома с привидениями и беседовали. Они немного ссорились, перечисляли призраков, с которыми сражались, и пытались замаскировать растущее напряжение несколькими шутками. Этих нескольких страниц было достаточно, чтобы взволновать меня самого: мне сразу же захотелось узнать больше. Однако долгое время я понятия не имел, как на самом деле устроен этот мир. Мне пришлось написать довольно много сцен, чтобы понять это.
Одна из величайших прелестей вашей вселенной — слияние современного мира с мифическим (я до сих пор смеюсь над тем фактом, что вы попадаете в Подземный мир через Лос-Анджелес!). Когда я был ребенком, мне больше всего нравилось читать о полностью выдуманных фантастических землях, предпочтительно воплощенных в жизнь с помощью обширных карт в стиле Толкина. Однако теперь я обнаружил, что инстинктивно предпочитаю фэнтези, которое одной ногой стоит в реальном мире. Каким-то образом волшебные вещи становятся более запоминающимися и значимыми, если они привязаны к повседневности. Во многих смыслах сам Перси Джексон, который наполовину обычный ребенок, а наполовину уж точно нет, прекрасно символизирует это разделение. Я предполагаю, что в детстве вы были большим поклонником фэнтези?
Рик:
Возникновение «городского фэнтези» — захватывающая тема. Это одна из вещей, которые мне нравятся в вашей работе. Действие книг про Бартимеуса происходит в Лондоне, и все же этот знакомый пейзаж превращается в нечто гораздо более фантастическое. Я никогда больше не буду смотреть на Вестминстерское аббатство прежним взглядом. В вашем книжном цикле «Локвуд и Компания» мы явно находимся в современной Англии, но опять же, это не так. Призраки свирепствуют, а дети с рапирами патрулируют улицы с привидениями. Мне нравится сочетание знакомого и незнакомого.
Как и вы, я вырос с яркой фантазией. У меня на стене в спальне была приклеена карта Средиземья Толкиена. Я часами рисовал собственные карты фантастических миров. Но когда пришло время писать Перси Джексона, я инстинктивно перенес его в современный Манхэттен. Мне понравилась идея обновить греческую мифологию для современной аудитории. Я хотел найти способ сделать мифы актуальными для детей, которые все, что было до прошлого месяца, считают древней историей. Я полагаю, что идея фэнтези в «реальном мире» не нова. Тем не менее, “городское фэнтези” кажется новой нормой. Минотавр разрушает критский лабиринт? Скукота. Минотавр разрушает Бруклинский мост? Вот это интересно!
Мне также любопытно, как вы выбрали сеттинг для «Локвуда и Компании». Хронологически это кажется смесью современности и викторианской эпохи, но Британия с привидениями, которую вы придумали, — это удивительно жуткое место. Как вы оцениваете развитие этого мира?
Джонатан:
Для меня выяснение того, как устроен новый мир, является одним из основных моментов работы. Я считаю, что один из секретов написания хорошего фэнтези заключается в том, что оно должно подчиняться своим собственным законам и должно иметь смысл в своих условиях. Есть много вещей о Лондоне Локвуда, которые я еще не полностью понимаю (только не говорите это моим редакторам). С самого начала я был почти уверен, что хочу что-то вроде эпохи викингов. В конце концов я решил, что это будет современный мир, но без сегодняшних быстрых технологий, которые могут помочь в затруднительном положении. И с бушующей эпидемией призраков. Этого достаточно, чтобы я вскакивал с постели по утрам.
Мы с вами оба пишем сериями, и мы оба получаем удовольствие от разработки расширенной вселенной в нескольких названиях. Сейчас я хорошо разбираюсь в этих возможностях, но с «Амулетом Самарканда » я прочитал добрых шестьдесят страниц или около того, прежде чем понял, что у меня просто слишком много персонажей, сюжетных нитей и точек зрения, чтобы втиснуть их в одну книгу. Мне пришлось остановиться, сесть и переработать концепцию в трилогию, прежде чем я смог продолжить. А вы? Когда вы писали «Похитителя молний», в какой момент вы поняли, что это начало чего-то столь эпического?
Рик:
Что ж, как читатель, я, безусловно, рад, что вы продолжили писать! Я всегда предпочитал читать сериалы, будь то детективы, фэнтези или научная фантастика. Я чувствую себя несколько обманутым, если трачу свое время на знакомство с персонажами и тщательно проработанным миром романа, а потом мне больше никогда не разрешают его посетить. Так что для меня никогда не было никаких сомнений, что Перси Джексон станет сериалом. Это была моя настройка по умолчанию. Вопрос был только в том, сколько книг я напишу. Поскольку мне нравятся сериалы, мне приходится долго и упорно думать о том, за что взяться дальше. Я трачу от 3 до 5 лет на создание арки из нескольких книг.
А как “Локвуд и Компания”? Сколько книг будет написано о них?
Джонатан:
Я думал о 4-5 книгах. У меня были сюжетные линии, нацарапанные на обратной стороне салфетки: одно или два предложения для каждой книги.
Между прочим, я хорошо понимаю про удовольствием от чтения серии: вы можете просто погрузиться в то, что автор создал для вас. Во всем опыте есть прекрасное чувство щедрости.
Я хотел бы узнать, как у все началось? Когда я был ребенком, я всегда что- то строчил — комиксы, рассказы, игры, рисунки, и у меня до сих пор есть потрепанные оригиналы, чтобы доказать это. Оглядываясь назад, я понимаю, что у меня всегда был писательский зуд, но я не осознавал этого до тех пор, пока мне не исполнилось 20 лет, когда я опубликовал свои первые книги. Думаете ли вы, что ваш путь всегда был намечен? Вы всегда были писателем, даже когда официально занимались другими вещами?
Рик:
Я рано понял, что хочу писать, примерно с двенадцати лет. Я создавал свои собственные комиксы и набрасывал идеи для фэнтезийных сериалов. Я тоже рисовал карты, хотя, к сожалению, у меня нет никакого художественного таланта. Большинство моих рассказов были неудачными копиями «Властелина колец». Думаю, сегодня это назвали бы «фанфиком». Тогда это было просто: «У меня нет оригинальных идей, поэтому я просто использую идеи этого парня!» Тем не менее, это научило меня писать. Я также был заядлым геймером. Мои годы работы “мастером подземелий” научили меня создавать истории и контролировать элементы фантастического романа, не позволяя волшебству преобладать над реалистичностью. Тем не менее, у меня было желание стать писателем задолго до того, как я смог написать что-то стоящее. Мне пришлось забыть, что я хотел, чтобы меня опубликовали, и просто практиковать свое мастерство, пока не появится нужная история. Это был обнадеживающий «дзенский» опыт.
Я заметил, что вы занимаетесь и изобразительным искусством. Это одна из визитных карточек ваших презентаций. В те годы, когда я гастролировал по Великобритании, я часто встречал упоминания о ваших посещениях школ и библиотек. Как человек, который едва умеет рисовать фигурки, я завидую! Как вы заинтересовались изобразительным искусством и пробовали ли вы когда-нибудь создать графический роман?
Джонатан:
В детстве вы плавно переходите от одного средства самовыражения к другому, и, может быть, только случай диктует, какое из них вы выберете. Я пытаясь создавать свои собственные игры. Но я с вами полностью согласен: гейм-дизайн — отличная практика для начинающего автора. В нем есть необходимая смесь импровизации и структурного контроля.
Мне всегда нравилось рисовать эскизы. Мне нравится использовать это и сегодня. В конце концов, хорошая обложка необходима для успешной книги. Графические романы меня тоже интересуют. Я участвовал в совместной работе над графической версией своей книги несколько лет назад, и это был замечательный опыт. Было увлекательно видеть, как история может быть успешно перенесена на другой носитель — немного изменена, но все еще верна сути книги.
Что влияет на вас сейчас? Я не имею в виду литературу — я полагаю, что вы, как и я, читали бесчисленное количество писателей, которые по-разному вдохновляли вас на протяжении многих лет. Мне интересно, были ли какие-нибудь ключевые люди в вашей жизни, которые сильно повлияли на то, что вы пишете? У меня был чудесный учитель, который заставил меня стоять перед всей школой и читать мои рассказы, когда мне было около 10 лет. Я думаю, он вселил в меня уверенность. Был также канадский писатель Дуглас Хилл, написавший потрясающий научно-фантастический сериал «Последний квартет легионеров» в конце 70-х. Он посетил мою школу и так очаровал меня, что я даже отправил ему одну из своих книжечек. Он ответил мне очень добрым и ободряющим письмом, которое я никогда не забуду. Не в последнюю очередь повлияла и моя жена Джина, которой надоело, что я жалуюсь на то, что у меня не хватает времени, чтобы писать, и она посоветовала мне бросить работу, чтобы добиться успеха. Кто в вашем списке?
Рик:
Мои родители оба были учителями, и они оба много читали мне. Их влияние на мой жизненный выбор — преподавать и писать — трудно переоценить. Когда мне было тринадцать, у меня была замечательная учительница английского языка, которая подтолкнула меня отправить в журнал написанный мной рассказ. Его отвергли, но это положило начало долгому пути к тому, чтобы стать писателем. Я твердо верю, что один хороший учитель может изменить ход жизни.
Попутный вопрос: вы упомянули о визите Дугласа Хилла в вашу школу и о том, какое влияние он оказал. Теперь, когда вы стали приглашенным автором, вы, безусловно, повлияли на жизнь многих молодых читателей и будущих авторов. Кто из них вам запомнился?
Джонатан:
Как ни странно, одной из самых запоминающихся для меня была встреча со взрослым читателем. На мероприятии в США я познакомился с солдатом, находящимся в отпуске от службы в Афганистане. Он немного описал свой опыт, невообразимый для меня. Затем он сказал, что чтение моих книг о Бартимеусе давало ему ночную передышку, несколько драгоценных минут бегства. Уходя, он сказал мне, что через несколько дней у него начнется еще одна командировка. Это меня ошеломило.
Теперь вопрос о карьере. Прежде чем стать штатным писателем, я был редактором детских книг. Я в основном я занимался головоломками и документальной литературой. Это сделало меня более расслабленным в отношении всего процесса редактирования — понимание факта, что может потребоваться множество исправлений и переписываний, прежде чем проблемы книги будут решены. Так что моя старая работа сослужила мне хорошую службу. А вы? Какие аспекты работы учителем, по вашему мнению, были наиболее важными в формировании вашей писательской карьеры?
Рик:
Я никогда не рассматривал свою преподавательскую карьеру как обучение письму на рабочем месте, но, оглядываясь назад, это было именно так. В школе я научился делать вещи интересными, оживлять сухие темы, использовать юмор, сарказм и современные явления, чтобы понравиться моим ученикам. Когда я писал «Похитителя молний», я представлял, как читаю его своим ученикам после обеда, когда их концентрация внимания снижается. Я хотел, чтобы моя книга смогла выжить в окопах средней школы и дойти даже до тех детей, которые обычно не были большими читателями.
Каким бы вы были ребёнком - прилежным на первой парте, или мечтателем на последней?
Джонатан :
Будь я вашим учеником, я бы сидел где-нибудь впереди, довольно прилежно, без особых проблем. Хотя вас могло бы раздражать то количество времени, которое я трачу на странные каракули или глупые возгласы. Однажды на уроке математики кто-то кинул кусок булки на мою парту, и я отшвырнул его через плечо. Ну и попал в учителя.
Когда он спросил, кто это сделал, десятки пальцев указали прямо на меня. Пришлось выйти из класса. Но это был единичный случай.
Ладно, последний вопрос! Я знаю, что истории о Перси начинались как сказки, которые вы рассказывали своему сыну Хейли. Вы рассказывали о многих замечательных письмах, которые вы получили от детей, а также о советах и поддержке, которые ваши ученики дали вам. Получается, что ваша аудитория всегда была рядом. Для кого вы пишете сейчас?
Рик:
Когда я был учителем, я старался сделать урок интересным для себя, иначе детям не понравится. То же самое и с книгами. Я должен верить в историю, которую рассказываю. Время от времени я смеюсь над своими глупыми шутками. Я должен получать удовольствие от персонажей и невероятных ситуаций. Да, безусловно, я пытаюсь писать книги, которые мне понравились бы в детстве. Я пытаюсь писать книги, которые хотел бы иметь в 1970-х, но никак не мог найти.
К счастью, мы, кажется, находимся в середине Ренессанса детской литературы. Вам так не кажется? Встречали в последнее время какие-нибудь настоящие жемчужины?
Джонатан:
Вы правы, сейчас в детской литературе много отличных вещей. Я стараюсь не отставать от чтения, но если судить по стопке у моей кровати, обычно я отстаю на год или два. Мне понравился «Тупик» Джека Гантоса, который представляет собой прекрасное сочетание комической темы, социальных наблюдений и острого исторического чутья.
Вот и все! Быть интервьюером — утомительное занятие! Мне было очень весело задавать вопросы, Рик, и я надеюсь, что вам они тоже понравились.
Рик:
Спасибо, Джонатан. Продолжайте в том же духе!
По материалам сайта https://rickriordan.com/
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509
Фан Арт Анубиса (✧∀✧)/
(Наследники богов)
Тот момент, когда ты Бог, но тебе явно скучно. И ты сидишь в человеческом чате :D
Это описание Гроувера из книги Перси Джексон и Похититель Молний:
Дойдя до середины лестницы, я оглянулся на Гроувера. Он был бледен и переводил глаза с меня на мистера Браннера, словно хотел, чтобы тот заметил, что происходит, но мистер Браннер с головой погрузился в свой роман.
Обратите внимание на выделенное слово. А вот это - Гроувер из фильма:
Нашел информацию я, книга не моя, фильм не мой - тега "Мое" нет :)