Всего-то жизнь
Их было двое среди залитого ночью пустыря. Усеянное холодными огнями покрывало расстелилось над пьяными головами, кутаясь в дым последней сигареты, раскуренной на двоих. Алкоголь неохотно отпускал из своих объятий, передавая верх измотанному бессонницей разуму.
— Да ну его к черту, Лёнь, — коротко стриженый парень лет двадцати на вид с прыжком взобрался на крышу старенького автомобиля. — Хорош убиваться.
— Да не убиваюсь я, — Лёня поправил взъерошенные прохладным ветерком волосы, усаживаясь рядом с другом. — Жень... А кого я обманываю? Да, я не знаю, что мне дальше делать. Я потерял всё! ВСЁ ПОТЕРЯЛ, СЛЫШИШЬ?
— Тоже мне потеря, — Женя наигранно усмехнулся, втягивая дым в легкие. — Жизнь, всего-то...
***
— Убирайся, Лёнь. Пошел вон! — Таня смотрела на меня глазами хищника, размазывая по щекам наигранные слёзы. — ВОН Я ГОВОРЮ!
Я молчал. Молчал и смотрел на чужую одежду, которую девушка пыталась от меня спрятать. Всегда удивлялся ее актерскому мастерству, но сейчас у нее выходило откровенно плохо.
Мерзко и противно наблюдать за тем, как один из близких людей с легкостью наступает на тебя ногой, будто на истлевшую сигарету, а затем еще и пытается сбросить вину на тебя.
Фразы-клише: "Ты сломал мне жизнь", "Я убила на тебя лучшие годы" и прочее. Какого черта?
И вот я, развернувшись, ухожу, а она выкрикивает мне в спину ругательства. Конечно же, я замечаю плохо скрываемую довольную ухмылку. Конечно, я слышу смех за закрытой дверью.
Всего-то потерял любимого человека. Плевать, ведь чем больше мы теряем — тем становимся сильнее.
***
Осенний дождь бьет по капюшону куртки, стекая тонкими струйками по черной материи. Я стою один в толпе почти что незнакомых мне людей и смотрю на надгробие.
"Крылова Анастасия Сергеевна. 1968 — 2016"... Мама — пожалуй, последний оставшийся в моей жизни человек, что был хоть как-то близок, покинул меня. Она ушла туда, где лучше, я точно знаю.
Не знаю, как мне дальше... Но, может быть, выживу, раньше как-то получалось.
Еще одна потеря, еще сильнее я должен стать, но почему я не чувствую силы? Почему я ощущаю лишь боль и пустоту?
***
Тяжелая сумка с вещами летит с обрыва вниз, на разбивающиеся о скалы волны свинцового цвета.
Документы, вещи, телефон. Терять уже вошло в привычку. Вниз и к черту, пусть вода поглотит всё это.
Остаюсь наедине со своим другом — стареньким автомобилем, да полным багажником денег, вырученных с продажи имущества. Я должен был всё потерять, должен был стать сильнее.
***
Парень, на вид мой ровесник, будит меня стуком в окно и просит впустить внутрь. Впускаю бедолагу, что мне? На улице холодно, а вокруг — ни души.
— Женя, — он протягивает мне руку. — Спасибо, что пустил. Опоздал на свой автобус...
— Лёня, — приветствую своего нового знакомого. — Да нет проблем. Скажи лучше, куда едем?
— Куда? — Женя посмотрел на меня моими же глазами. Глазами потерявшего всё человека, не знающего, что ему дальше делать. — Да куда глаза глядят.
Мы летим на полной скорости по безлюдной трассе, по очереди глотая дорогущий виски прямо с горла. Я смеюсь, наверное, в первый раз за последние несколько лет. Этот момент — пожалуй, единственное, что не хочется терять...
***
— Всего-то жизнь... — Лёня вторит своему другу, забирая у него сигарету. — Всего-то всё.
Друзья смотрят, как люди в форме вытягивают два изуродованных трупа из старенького автомобиля, на крыше которого сидят. Коротко стриженный и длинноволосый. На оба тела тяжело смотреть. Их погружают в черные мешки, избавляясь от неприятного зрелища.
— Чем больше мы теряем — тем становимся сильнее, Лёнь, — Женя поднимается на крыше во весь рост и переводит взгляд в небо. — Пойдем. Нас уже заждались.