Радиация на страже кулинарной честности.⁠⁠

Жил в первой половине XX века замечательный химик Дьёрдь де Хевеши, ставший в 1943 году Нобелевским лауреатом и, вообще, получившим всеобщее признание за открытие такого интересного вещества, как гафний. Многие знают его за тот факт, что именно он растворил Нобелевские медали немецких физиков Макса фон Лауэи Джеймса Франка, чтобы спрятать их от немецких оккупантов.

Эти со всех сторон положительные товарищи доверили свои награды на сохранение знаменитому Нильсу Бору, так как гражданам Германии при национал-социализме запрещалось принимать и носить эту награду. Так вот, после оккупации немцами датской столицы Копенгагена Нильс Бор необычайно от наличия у себя этих медалей напрягся и ничего лучше не придумал, как отдать сданные ему на хранения золотые медали господину Хевеши - ты, мол, давай придумай что-нибудь, а я тут "на шухере" от немцев постою. Ну, а хитрый венгр не стал долго раздумывать, венгры немецкие привычки давно изучили - прятать от них золото под подушку дело бессмысленное, все-равно все перероют и найдут - он награды в царской водке растворил и поставил банку на полку - поди придерись. Когда нацистов выгнали, Хевеши банку взял и отнес в Шведскую Королевскую академию наук - бух на стол - там спрашивают: "Дорогой, это что?", а он им: "Как что, уважаемые? Не видите - медали!" Ну, шведы намек быстро поняли, золото из раствора выделили и наштамповали физикам новые, блестящие медали, еще лучше прежних.

Так вот, этот химик знаменит не только своими опытами по растворению наград других ученых - основную часть его научных работ составляло изучение использования радиоизотопных меток в исследовании химических процессов. Звучит внушительно, что и говорить, но начинал наш ученый с малого.

Будучи молодым студентом жил он в 1911 году в Манчестере и был, как полагается всем настоящим студентам, довольно беден. Соответственно проживал он не на съёмной квартире, а в общежитии и питался не в ресторане, а в столовой. Так вот, питался он, питался и стал замечать, что вкус у еды какой-то странный. Не такой, конечно, странный, как у венгерской кухни, но тоже как-то совсем даже на стандарты общажной столовки не тянущий.

Стал он за поварами приглядывать и понял - они же, подлецы, объедки с тарелок вновь в оборот пускают и несчастным студентам их же недоеденную котлетку за новую продают! Пошел разбираться - а ему только у виска покрутили, мол, ты давай иди, доедай свою похлёбку - а то уже очередь на твое место за столиком выстроилась. Ладно, думает Хевеши, не зря я нобелевским лауреатом стану, а вы так и проведете всю жизнь на кухне. Принес он на следующий день с собой коробку с радиоактивным порошком, в объедки свои его щедро насыпал и, как обычно, на подносе оставил.

Погулял денек и опять приходит, но уже с электроскопом в кармане. "Ну-ка, подайте-ка мне вон этих ваших знаменитых "свеженьких" котлеток!", и электроскопом в тарелку тычет - ну что, все котлетки фонят как Чернобыльская АЭС после аварии. Тут уж все повара венгерскую смекалку признали и кормили его впредь только свежими продуктами. Правда, вот, учитывая тогдашнее отношение к радиации, остается вопрос - насколько питательный обед был в тот день у всех студентов в этой столовой? Думаю, еще долго "фонили" несчастные будущие ученые, отведавшие в тот счастливый день общажной еды.