Проект "Утопия", ч.13⁠⁠

Предыдущая часть - http://pikabu.ru/story/proekt_quotutopiyaquot_ch12_4242290

Каждый новый день здесь был похож на предыдущий, и в то же время они разительно отличались друг от друга. Чтобы описать их все, мне не хватит и целой книги.

Я поближе узнала своих соседок. Арине на момент моего заселения было четыре, и двадцатого ноября мы отмечали её пятилетие. Дети дарили ей рисунки, поделки. Я подарила букет бумажных тюльпанов. Вечером мы вчетвером ели торт, который подарили Арине её воспитатели.

Сложно было привыкнуть к тому, что на имя Вика откликается девочка почти чёрного цвета. Ей бы куда больше подошло имя её соседки Миланы, чем её собственное, но не мне выбирать. Кстати, а кто даёт имена детям?

- А кто выбирает имена детям? - мы сидели на лавочке и наблюдали за детьми на прогулке.

- Врачи, которые ухаживают за детьми до трёх лет, - ответила мне Александра. - Иногда мать сама предлагает имя. Мы и не против, фантазия ведь рано или поздно кончится.

- И мои соседки не исключение?

- Тебе не даёт покоя Вика? - она засмеялась. - Её назвала так мать. Врачи сами были в шоке, когда увидели ребёнка - мать, которая принесла девочку, была типичной славянкой. Все документы были в порядке, и мы приняли ребёнка.

- Как вообще у людей может хватить смелости просто так пойти и отдать своего ребёнка незнакомым людям - не важно, в детдом или сюда...

- Когда ты жена строго мужа, и ты из отпуска в тёплых странах привозишь темнокожего малыша, думаю, ты сделаешь всё, чтобы у мужа не возникло вопросов.

- Как подло...

- Поверь, её мать выбрала меньшую из зол. В любом другом месте её ждала бы судьба похуже. Арину нам подарила шестнадцатилетняя девушка, которую выгнали из дома родители. Милану нам подкинули ночью - альбиносы очень болезненны, и она - не исключение. Видимо, кто-то не хотел видеть страдания ребёнка.

- И много у вас таких детей?

- Каких - таких?

- Нездоровых, страдания которых не хотели видеть родители.

- Я не смогу сейчас ответить тебе на этот вопрос корректно, - вздохнула Александра. - Как-нибудь позже я обязательно отвечу.

Каждое утро мы вставали в девять утра, завтракали и в общей комнате занимались какими-нибудь делами до обеда. После обеда - тихий час, потом - гулять, ужин, занятия, и сон. Все два месяца меня сопровождала Александра - у неё появилось свободное время, и она решила не привлекать других людей.

Трёхлетки занимались рисованием, лепкой, оригами. Трижды было очень странное занятие. Дети тренировали фантазию: кто-то один начинал рассказ, говорил одно предложение, затем кто-то другой говорил ещё предложение, и дальше, дальше... Истории выходили замечательными и весёлыми.

Четырёхлетки, помимо всех вышеперечисленных занятий, занимались ещё и чтением и письмом, а так же занятия на память - читали стихи, выученные наизусть.

У пятилеток добавились занятия по математики - они уже умели складывать, вычитать.

У шестилеток были все эти занятия, но они знали куда больше - например, умели умножать и делить, а по утрам развлекали себя чтением достаточно объёмных произведений. По факту, они были уже школьники, и ходили в первый класс, но продолжали жить в общежитии. Дети живут в общежитии, пока не появится нужное количество комнат. Город сейчас продолжает строиться, но не всегда успевает расти одновременно с количеством населения. Это была последняя группа, которая ещё не заселилась в свои собственные дома.

Первый день в предпоследней группе мне запомнился, наверное, на всю жизнь...

После завтрака я, как обычно, встретилась с Александрой.

- Ну что, готова к знакомству с новой группой, - улыбнулась она мне.

- Конечно. Арину я знаю, на остальных сейчас посмотрим, - засмеялась я.

Мы прошли в общую комнату. Все стояли вокруг одного ребёнка. Если бы не платье, я бы не смогла определить пол этого ребёнка - на голове ни волоска, неестественно худое тельце и очень бледная кожа. Она улыбалась и общалась с группой.

- Все собрались? - спросила она громко.

- Да, - ответил ей воспитатель - снова парень, - пересчитав всех.

- Хорошо. Я хочу кое-что сказать, - все дети затихли, сели на пол вокруг неё и приготовились слушать. - Мне сегодня исполнилось шесть. Это значит, что я получила право подписывать документы. Вы все были очень добры ко мне, вы поддерживали меня, когда мне было плохо. Вы смешили меня, когда мне было больно, и отвлекали меня от моего плохого самочувствия. Но я не могу больше так жить, и я знаю, что вы меня поддержите в моём решении. Я была рада со всеми вами познакомиться, - она вздохнула. - Моя болезнь берёт своё, снова случился рецидив, - она опустила голову. Она явно хотела что-то сказать, но не решалась. Набрав в грудь побольше воздуха, она наконец сказала: - Поэтому я приняла решение подписать заявление об эвтаназии.

Дети встали, стали подходить к ней по одному. Они обнимали её, говорили ободряющие слова. Я же сидела и не могла поверить в это. Ребёнок сам решил себя убить. Но она же такая маленькая... Я почувствовала, как по щекам потекли слёзы. Мне не хотелось, чтобы меня видели в таком состоянии, и я выбежала из комнаты. Я бежала прочь от этой комнаты, мне хотелось вдохнуть свежего воздуха.

С неба сыпал снежок. Я подскользнулась на дорожке и упала в сугроб. Тут-то меня и накрыло. Я рыдала в голос, уткнувшись лицом в колени. Я не видела и не слышала ничего вокруг. Подумать только - маленький ребёнок говорит, что в свой день рождения она убьёт себя, и все вокруг её поддерживают. Я не знаю, сколько я так просидела, пока кто-то не вытащил меня из сугроба. Я ничего не видела из-за слёз. Меня куда-то вели, и вдруг я почувствовала тепло.

- Садись, - меня легонько толкнули. Я села на деревянную скамью. В руке у меня оказался платок. - Вытри слёзы, - я послушно выполнила указания. Когда я подняла голову, то увидела перед собой Александру.

- Она же ещё маленькая! Как она может так говорить? - задала я терзающий меня вопрос.

- Она уже взрослая. Дети, когда им исполняется шесть, получают больше прав. Их слова учитываются в суде, они получают право подписывать документы, детям отдаётся в полное владение их счёт.

- Но это неправильно! - глаза снова заполнились слезами. - Её все поддерживают! Так быть не должно!

- Я хотела отложить эту тему на потом, - Александра вздохнула и села рядом. - Три недели назад ты спрашивала, много ли у нас больных детей. Так вот - много. Эта девочка - её, кстати, зовут Василиса, - одна из них. У неё рак спинного мозга. Ей больно ходить, да вообще двигаться. Мы пытались её лечить, однажды у неё уже случился рецидив, но мы, казалось бы, снова перебороли болезнь. Она прошла огромный курс химиотерапии, она пережила всё с мужеством, и её группа её всегда поддерживала. Но не так давно у неё случился второй рецидив. Детям в середине года рассказывали про их права, про эвтаназию тоже. Каждый день она переживает с болью, и это решение - спасение для неё.

- Она хочет себя убить! - мне снова стало плохо, и я зарыдала.

- А ты бы предпочла, чтобы она жила с этой болью? - возмутилась Александра.

Я ничего не ответила, только сидела и рыдала. Мне было очень плохо. Я почувствовала, как она обняла меня и прижала к себе. Я уткнулась ей в плечо и зарыдала в голос.

Я не знаю, как долго мы так сидели, но я стала успокаиваться.

- На, закури, - она протянула мне свою пачку. - Монотонные движения успокаивают мозг, - я послушно достала сигарету, Александра сделала то же самое.

- У вас нет больных детей, потому что они принимают решение убить себя, чтобы не мучиться, - тихо проговорила я и закурила.

- Ты почти права. Они есть, но их очень мало. Когда они заканчивают своё обучение в школе, они обычно уезжают жить во внешнее кольцо - поближе к больницам. Там же находят себе работу. Живут как-то.

- Не могу поверить, что она говорила это серьёзно, - вздохнула я.

- А ты поверь. Это обычная практика для нас, как-то привыкаешь к этому. К вечеру она уедет отсюда и больше не вернётся. Это её право и её решение...

- А решение других нужно уважать, - перебила я.

- Да. Поэтому её поддерживают её друзья.

- Теперь я понимаю, почему ты откладывала этот разговор, - тихо вздохнула я. - Это очень тяжело.

Когда мы вернулись, Василисы уже не было в группе. Дети как обычно играли и веселились. Мне же было тошно от всего этого.

На прогулке я сидела на лавке. Разговаривать ни о чём не хотелось, и мы с Александрой сидели молча. Я не обращала внимание на происходящее вокруг, поэтому я не сразу заметила, что рядом со мной в сугробе сидит мальчик и наблюдает за мной.

- Почему Вы такая грустная? - спросил он.

- Настроение плохое, - вздохнула я.

- Вы такая красивая, - улыбнулся мне мальчик, - Вам нельзя грустить. Красивые девочки не должны грустить.

Я посмотрела на него. Из-под шапки торчали чёрные волосы, которые сильно контрастировали с голубыми глазами и бледной кожей. Пухлые щёчки порозовели от холода. Он улыбался так широко, что было видно два отсутствующих зуба. Я непроизвольно улыбнулась в ответ.

- Так лучше! - воскликнул он. - А как Вас зовут?

- Света.

- А меня Дима. А давайте я Вас заберу к себе, когда вырасту, и не буду давать Вам грустить? - он явно говорил это искренне.

- Боюсь, я слишком взрослая для тебя, - вздохнула я.