Про тайное захоронение⁠⁠

Листая «Свежее», наткнулся на один пост, который напомнил мне одну короткую историю из времен моей работы следователем районной прокуратуры.

В середине 90-х годов, прекрасным солнечным летним утром, меня в составе следственно-оперативной группы подняли на «труп». Этот расплывчатый термин, в отличие от, скажем, «криминальный труп» или «убийство» означал, что имеется какой-то труп, происхождение которого предварительно наталкивало на мысль о криминале, но точно еще было неясно.
В этот раз было именно так: километрах в пяти (кстати, меня уже просветил один пикабушник, что правильно писать «пяти», а не «5-ти») от райцентра в лесу грибники наткнулись на свежую могилу.
И вот СОГ с приданными силасми в виде троих «суточников» для раскопок, вооруженных шанцевым инструментом, прибыла к условленному с грибниками месту на лесной дороге, откуда они уже повели нас пешком. Действительно, метрах в трехста от этой лесной дороги, на небольшой полянке имелся свежий аккуратно насыпанный могильный холмик, размерами примерно 80 на 180 сантиметров. В изголовье холмика был воткнут засохший букетик полевых цветов, от изголовья до подножья последовательно шишками было выложено три больших буквы: «А», «И», «К». «Александров Иван Константинович» - почему-то подумал тогда я (ну, или как-то так). Посовещавшись с дежурным опером и начальником СКМ райотдела Дмитрием Александровичем (Диманом), решили, что могилу нужно вскрывать, причем все уже высказывались в том плане, что «Ну все, пинцет, однозначно будет глухое убийство».
Суточники приступили к работе, срыли холмик и углубились лопатами в легкую песчаную и явно рыхлую от недавнего ввскапывания лесную почву. На фоне тихого мата оперсостава стучали лопаты, пыхтели от жары суточники и раскоп все углублялся, пока не достиг глубины полтора метра.
Тут дежурный опер сказал, что копать дальше смысла нет, что это просто шутка и кто-то решил нас разыграть. Но Диман был непреклонен, и настоял, что копать будем до талого или до получения оперативно-значимого результата. Суточники посмотрели на него с плохо скрываемым раздражением, но выбросили бычки и снова взялись за лопаты.
Буквально через двадцать сантиметров один из суточников сказал, что чувствует из ямы какой-то запах. Все присутствовавшие затушили сигареты и полезли в яму нюхать грунт, попутно высказывая свои экспертные оценки о происхождении исходившего оттуда запаха. Сомнения вновь рассеял Диман, отказавшийся нюхать и снова давший команду копать.
На глубине около двух метров показалась какая-то тряпка, при откапывании оказавшаяся цветным покрывалом. Дальше дело пошло веселей, и суточники снизу доложили голосом, что в покрывало завернуто что-то, отчего был явный трупный запах. Этот запах уже почувствовали все и в нетерпевнии стали подавать ценные советы, как лучше поднимать.
Суточники попросили еще по сигарете, а потом начали подъем чего-то, завернутого в покрывало.
Тут небольшое лирическое отступление. Как правило, следователь прокуратуры на месте происшествия не марает рук, он марает бумагу – составляет протокол осмотра. Но в сельской местности в 90-е годы люди были проще, и лично я не считал зазорным помочь милиционерам в таких случаях, тем более, что в лесу в такой ситуации каждые рабочие руки на счету.
В общем, совместными усилиями мы вытащили что-то большое, тяжелое, резко пахнующее и завернутое в покрывало. На ровной поверхности судмедэксперт это покрывало развернул и мы увидели труп собаки – большой кавказской овчарки. Видимо, закопали не так давно, потому что собака почти что не успела разложиться. «Аик» - сказал Диман,- «Собаку звали Аик». Все с ним согласились, я второпях дописал протокол осмотра, суточники закопали собаку обратно и даже заново выложили шишками буквы.
Расписавшись в протоколе, все второпях покинули место. Почему-то было ощущение, что мы сделали что-то такое, за что нам должно быть стыдно.

Да, а напомнил мне об этом случае вот этот пост: http://pikabu.ru/story/_3515839