Последняя запись на борту падающего самолета⁠⁠

Никак не могу избавиться от привычки каждый раз перед полетом смотреть на попутчиков, как на людей, которые потенциально могут умереть в одно время и в одном месте.

Я вглядываюсь в их лица, вслушиваюсь в разговоры, наблюдаю за незаметными на первый взгляд мелочами. Я придумываю истории для каждого. Кто этот человек, чем он занимается, куда летит, о чем думает.

Кто будет оплакивать его гибель.

Столько разных людей в по воле случая могут стать связанными одной судьбой.

Но в этот раз все по-другому. Это первый утренний рейс, все билеты проданы, куча людей, но глядя на них кажется как-будто всех их специально собрали вместе и совсем не для того, чтобы насладиться размеренным полетом.

Удивительное сочетание: вроде бы совершенно обыкновенные люди - встретив еще раз кого-нибудь из них в толпе, я бы не узнал, но находиться сейчас рядом с ними было неприятно.

Это и быдловатые мужики и стервозного вида тетки, сидящие в ожидании посадки уже заранее недовольные полетом. Безумная, постоянно что-то причитающая бабка в платках и еще десятки и десятки серых невнятных образов вокруг меня. Они даже одеты все одинаково - в какую-то темно-грязную одежду.

Разве что молодая женщина с ребенком затесались в эту толпу, как-будто случайно. Хотя ее муж из общей картины не выбивается - нагловатый, хамоватый, неприятный тип.

Может быть они выживут, а он умрет. Бывает же такое.

Только не подумайте, что я высокомерен, напротив - в этой гипотетической авиакатастрофе в моей голове я точно умираю одним из первых. В отличие от девушки с латте за соседним столиком. Она возможно тоже выживет. Но маловероятно.

Объявляют посадку и я почему-то, всегда любивший полеты, неохотно иду к выходу - я не могу описать точно что, но что-то меня настораживает. Чтобы отвлечься пытаюсь угадать, кто на этот раз будет моим соседом. Обычно мне с ними не очень везет: сколько ни летаю - самым лучшим вариантом всегда было пустое кресло.

Я занимаю свое место 4А. Все не так плохо, место справа от меня свободно. Скоро меня попросят убрать ноутбук, а пока я занимаюсь тем, что мысленно хороню своих попутчиков.

У питолов есть такое понятие как "скорость принятия решения" - это такая скорость самолета при разгоне, достигнув которой у летчиков есть последний шанс принять решение не взлетать. Если же скорость выше "скорости принятия решения", то чтобы ни случилось - нужно продолжать взлет. Хоть пожар, хоть взрыв, хоть у самолета оторвет крыло - надо взлетать, иначе самолет практически неминуемо разобьется - ему просто не хватит полосы, чтобы остановиться.

Для пассажиров такой точкой невозврата является фраза старшего бортпроводника по громкой связи: "перевести селекторы в положение ARMED, проверить дверь напротив, доложить готовность". После этой фразы бортпроводники закрывают все двери и шанса передумать лететь у пассажиров фактически нет - начиная с этого момента и на все время полета несколько десятков людей оказываются запертыми вместе, связанными общей судьбой.

Взлетели отлично, даже как-то слишком бодро как мне показалось, но без проблем. Видимо все-таки сегодня нам всем умереть не суждено - на высоте вряд ли что-то случится. Самые опасные моменты это именно взлет и посадка. Но посадка меня почему-то никогда не пугает, поэтому с чистой совестью можно поспать.

Мне приснился очень странный сон.

Я заснул практически сразу и, изредка просыпаясь, спал весь полет.

"Аэроэкспресс отправляется, следующая остановка Павелецкий вокзал", - фраза, которая меня разбудила.

"Еще 45 минут и я буду в метро", - машинально думаю я.

"Так, СТОП!", - сон как рукой сняло.

А как я оказался в аэроэкспессе? Я не помню чтобы мы садились, не помню как выходил из самолете, забирал багаж, садился в поезд. Всего этого не было, я просто закрыл глаза в кресле 4А и проснулся в экспрессе.

Надо больше спать, провалы в памяти - плохой симптом.

После этой мысли я проснулся в своем кресле. Меня разбудил странный надоедливый писк, продолжающий монотонно звучать и сейчас. И соседка, немолодая женщина, сидящая у прохода как-то странно с улыбкой на меня смотрит. То ли я смешно спал, то ли она читает то, что я пишу.

ОТВЕРНИСЬ. ХВАТИТ СЮДА СМОТРЕТЬ.

А писк, кажется, стал громче и уже начинает раздражать. Но с виду все хорошо - мы высоко над облаками, погода хорошая (на высоте другой и не бывает, разве что какие-нибудь особенно редкие грозы), но все-таки что-то не так. Люди вокруг встревожены, самолет слегка потряхивает, но что действительно плохо - стюардессы выглядят напуганными куда сильнее, чем пассажиры. Уж они то точно не будут волноваться по пустякам.

Но вроде все нормально.

Было.

Я чуть не потерял ноутбук и сейчас мне очень трудно удерживать его в руках, чтобы писать это. Сразу после того, как я поставил точку в предложении "Но вроде все нормально." самолет резко провалился в воздухе и чуть закручиваясь начал все быстрее и быстрее нестись к земле.

По ощущениям наш полет сейчас очень напоминает прыжок с парашютом.

Вокруг царит полнейший хаос. Наверное я отрешенно набираю этот текст, только для того, чтобы как-то противопоставить себя этому хаосу. Я не могу описать словами - это просто ад.

Мы действительно падаем очень быстро. Все, кто был непристегнут летают по салону вместе с сумками, чемоданами и подносами. Женщина справа от меня закрыв глаза непрерывно кричит, бабушка через ряд, кажется молится, дети бьются в истерике. Да что там дети - практически все.

Кто-то сквозь гул пытается докричаться до пилота, но самые пронзительные крики слышатся откуда-то с хвоста: "Я не хочу умирать! Пожалуйста. Я не могу умереть. Умоляю" - все что я могу разобрать.

Брутальные мужики, громко и нецензурно выражавшие свои несложные мысли в баре перед полетом визжат как свиньи.

У парня, который сидел позади меня, совсем снесло крышу - будучи непристегнутым, он, каким-то чудом удерживаясь в вертикальном положении изо всех сил разбивает в кровавую кашу лицо своего соседа с криками "Забери его! Забери его вместо меня!".

И только я один сижу, стараясь не выпустить ноутбук из рук и продолжаю набирать этот текст, просто фиксируя все, что происходит. Я спокоен насколько это возможно. Я стараюсь. Это мое беззвучное отчаяние.

Отчетливо сейчас я чувствую только одно - необратимость, она буквально разрывает меня, но внешне я наверное неестетственно сосредоточен. Все бы подумали, что я безумен, если бы так не были заняты желанием жить.

Продолжаю писать. У меня не проносится жизнь перед глазами, я не хочу никому ничего сказать, оставить послание, признаться в чем-то. Мне кажется это самое эгоистичное, что можно сделать перед смертью - оставить кого-то наедине со своими последними словами, обратив их к нему.

Пока могу, я буду просто фиксировать все что вижу. Но на самом деле уже сложно что-то разобрать. Все звуки слились в единый вопль и гул, мы мчимся с запредельной скоростью.

Я умру. Это совершенно точно. Обидно. Интересно. Что дальше? Или ничего? Очень хотелось бы написать и о том, что будет после, если бы я только смог.

Я стараюсь расслабиться и отдаться в руки судьбы. Я больше ничего не могу сделать. Я больше ничего не успею написать.

Я уже вижу землю, она приближается слишком быстро.

Я спокоен, я спокоен, я сп