Поговорим о счастье?
Родилась я в начале двухтысячного года. Не понятно, как родители решились на меня. Матери было семнадцать, отцу девятнадцать. У них не было ничего кроме большой и чистой любви. Такую можно встретить только в книгах. Познакомились они в апреле одного года, а в мае другого уже появилась я.
Начало нового столетия было сложным для всей страны. Люди только-только пережили жестокие девяностые и все ещё не могли привыкнуть к тому, что на прилавках магазина есть еда, да и вообще теперь, вроде как, и жить можно.
Родители не имели ровным счётом ничего. Она - провинциалка, приехавшая в большой город к подруге и оставшаяся тут с Ним. Девять классов образования и вера в чистую любовь. Он - саксофонист в военном аркестре.
Их знакомство было до невероятия нечаянным. Иногда мне кажется, что они меня обманывают, когда говорят о нем, потому что невозможно сложиться огромному потоку случайностей в одну небольшую встречу. Это как разлить молоко из-за того, что дрогнула рука, когда ты испугался упавшего с полки подсвечника, пятый год стоявшего на самом краю.
Что они имели, когда появилась я? У неё не было даже поддержки от родителей, так и оставшихся где-то там, за окраиной. Зато у него был Отец. С большой буквы.
Дедушка - тот человек, который одновременно воспитывал трех детей. Меня, мою маму и моего отца. Он оставил нас жить в его родной однушке в рабочем районе Екатеринбурга. Приносил продукты и никогда не говорил родителям, что они поторопились или сглупили. Да, ему не нравилась моя мама. Мало ли что себе там придумала эта деревенщина. Но он молчал. Он вообще очень часто предпочитал ничего не говорить, чем разводить скандалы или бубнить под нос, какие все плохие.
Когда я немного подросла, родители начали очень много работать, а меня отправлять к бабушке с дедушкой, потому что денег на садик не было, а очередь в бесплатный подошла только за четыре месяца до того, как я пошла в школу.
Впрочем, не думаю, что это как-то сильно ухудшало хоть чью-то жизнь. Бабушка, чтобы хоть как-то развеять скуку четырехлетнего ребенка, начала учить меня чтению и счету. Обучение давалось легко, поэтому на мамин двадцать первый день рождения я обрадовала ее стихотворением, которое сама нашла и сама выучила. Помню, как она плакала, а потом очень-очень сильно меня обнимала и целовала.
В такие моменты вся наша однушка с огромным и, в какой-то мере, несуразным столом, на котором стояли скромные угощения и праздничный букет вкусно пахнущих хризантем, с гостями, в лице дедушки, бабушки и нескольких знакомых матери, с толстым телевизором на табуретке в углу комнаты, с огромным шкафом во всю стену- со всем этим комната обретала свой цвет и запах.
Казалось, будто даже холодному солнцу октября стало интересно, почему у нас здесь так тепло, и оно заглянуло к нам, отразившись на бокалах, второй раз за год достанных из серванта. А отблески стекла ровным тоном ложились на наши лица, сливаясь с улыбками.
И когда меня спросят, в чем счастье, я не скажу ни слова о деньгах или хорошей работе. Никто не услышит от меня слов, посвящённых чему-то далекому. Счастье - это такие тихие, шелестящие и искрящиеся моменты тишины, когда тебя обнимает родной человек и весь мир останавливается, безмолвно раскрыв рот от вашей искренности.