Недописанный мной рассказ⁠⁠

Либен

-Я не могу допустить подобного в моей клинике. Я увольняю этого русского! Подумать только, притащить в палату к пациенту лемура. «Хотел улучшить эмоциональное состояние» вот что он написал в объяснительной. И ему плевать, что для этого есть специалисты. И как только этот чертёнок до этого додумался? Можно подумать какой-то санитар понимает в психологии больше, чем люди для этого предназначенные! – Заведующий онкологической клиникой «Либен» был в не себя от ярости.

-Вы не можете уволить парнишку. Не смотря на абсурдность мысли, мне порой думается, что он помогает лучше, чем все наши процедуры. На днях войдя в палату, я обнаружил такую картину: мужчина семидесяти трёх лет, играл в консоль, толи в плейбокс, толи в икстейшен, не суть. Главное что человек, знающий свой диагноз, смеялся и радовался, будто мальчишка, – возразил его собеседник, а затем с вызовом бросил - Способны на такое ваши специалисты?

-Доктор Стоун, вы один из лучших специалистов, и я уважаю ваше мнение, но представьте, что будет если о его выходках станет известно прессе. «Либен» лучшая клиника нашей страны и далеко не последняя в мире, ради лечения у нас, люди преодолевают десятки тысяч километров. Нельзя допустить, что бы, какой то санитар испортил репутацию клиники.

-Штэбен, ни к чему официальный тон. Разве старые друзья не могут просто поговорить, откинув должности?

-Ну, на счет парнишки не волнуйся, пусть станет моим помощником.

-Ладно, только под твою ответственность, - сдался заведующий. - Но не дай бог, о его выходках прознают за пределами клиники. Головой мне ответишь!

-Ну, казнить не выйдет – век не тот, - мягко сказал Стоун. Он был рад своей победе и поэтому добавил: - Может, как ни будь, пропустим по стаканчику, как в старые добрые?

- Может быть.

*Sterben – смерть (нем.); Leben – Жизнь (нем.)

Глава 1

Сняв зеленую форму и одев повседневную одежду, Дмитрий Ф попрощался с другим персоналом и направился к выходу из клиники. На проходной он крикнул охраннику: - До завтра Иван

-Меня зовут Джон

-Я так и сказал.

Джон не любил этого русского. И дело было не в происхождении Ф, а в нем самом. Дмитрий казался ему дураком - в глазах его всегда был веселый огонек и, не смотря на должность санитара, со всеми обязанностями, вроде отмывания уток и чистки операционных столов и приборов, этот огонек никогда не угасал. Помимо этого в отличии от неказистого охранника с пивным животиком, Дмитрий был наделен красотой: большие светлые глаза и русые волосы, только подчеркивали правильность его лица, а его тело от природы сильное и изящное, принадлежало скорее гимнасту чем санитару. Да и к тому же он был молод. И молодость бурлила в нем тем самым огнём жизни, которого никогда не было у Джона.

Миновав ворота клиники, Дмитрий Ф, направился к велосипедной парковке. Дорогу от съемной квартиры до работы и от работы до дома, он проделывал на велосипеде, хотя автобус экономил бы ему сорок минут в день. Такая уж у него была привычка. Приехав домой, он наспех состряпал ужин и задумался. Как же так, он работает всего неделю, сдружился почти со всеми, с кем проводил более 5 минут, а его хотели уволить. И кто же этот Стоун, сохранивший ему рабочее место и взявший под свое крыло? Завтра он все узнает. С этой мыслью он покончил с ужином и лег спать. Завтра обещало быть интересным.

Утром, приняв душ, Дмитрий позавтракал кашей быстрого приготовления. Перед уходом он оглядел свое прибежище. Маленькая квартирка типа студия, с отдельными ванной и туалетом, была заполнена разбросанными вещами, от чего казалась ещё меньше. Аккуратностью и любовью к порядку парень не мог похвастаться. Но и жить в свинарнике его не устраивало, поэтому среди разнообразных вещей домашнего обихода не было грязной одежды, немытой посуды, мусора и прочих загрязнителей. На полу лежало то, что могло понадобиться: книги по медицине; конспекты; местная газета; постиранные вещи, ещё не успевшие познакомиться с утюгом; коробки с ещё не распакованными, после недавнего переезда, вещами.

Проделав уже привычный путь до работы, в предвкушении встречи с доктором, Дмитрий представлял себе, как выглядит доктор, под чьим началом, ему предстояло работать. По пути к кабинету Стоуна, он кокетливо улыбнулся девушкам, проходящим интернатуру. Они в свою очередь смущенно заулыбались и начали перешептываться, смотря на него оценивающими взглядами.

Когда Дмитрий зашел в кабинет он увидел, седого мужчину больше похожего на бывшего бойца тяжеловеса, чем на доктора. Однако, округлые щёки, окаймлённые боцманской бородой и добродушная улыбка, делали его лицо приятным. А взгляд его был полон заботы и тепла, но в отличие от главного героя в них не было легкомыслия. Это были глаза человека познавшего жизнь.

-Ну, здравствуй, ну и нашумел же ты, - голос его был мягким и успокаивающим. Дима подумал, что именно таким голосом легче донести страшный диагноз. А привычка добавлять «ну» при каждом удобном случае ничуть его не портила.

-Все что я делал, было во благо.

-Несомненно, именно поэтому вы мне нужны. Примерно две недели назад к нам поступила пациентка. Как же её звали ? Кажется Кэтти. Нет. Точно, Екатерина. Екатерина Орлова. Да, да ваша землячка.

-У вас возникли трудности в общении с ней?

-Нет, что вы. Она знает немецкий получше вашего. Но дело в том, что она в ужасном состоянии. Её диагноз был не так безнадежен, но с каждым днем она все хуже и хуже

-Так что же вы от меня хотите?

-Я хочу, что бы вы сделал для неё то, что делали для других пациентов. Вдохнули в неё радость и желание бороться. Ну, к тому же вы земляки, общение с вами пойдет ей на пользу, - сказал доктор Стоун с мягкой улыбкой

-Хорошо,- ответил Дмитрий

-И так, решено. С этого дня Екатерина будет вашей основной работой, а обязанности санитара отойдут на второй план. Она в девяносто пятой палате

-Тогда я, пожалуй, пойду работать, - Сказал он и направился к двери

-Погодите ещё один вопрос. Сколько вам лет?

-двадцать три

-О! так вы ещё и ровесники. Вам будет легче найти с ней общий язык

Всего двадцать три, - прошептал Дмитрий

вы что-то сказали?

Так мысли вслух…

В палате под номер «95» было мрачно и тихо. Последнее время Екатерина любила темноту, в ней был покой. Она словно бы готовилась к той тьме, которая окутает её после смерти – бесконечной, беззвучной тьме. Но тишина была нарушена, и нарушитель заговорил на русском языке: «Какая тут темень, А ведь сейчас утро и ваши окна как раз на восточной стороне» Затем была нарушена и темнота, царившая в палате. Дмитрий с уверенностью убирал жалюзи. При свете он смог разглядеть Екатерину. Несомненно, когда-то она была красивой, но болезнь сделала свое черное дело. Тело, бывшее красивым и поджарым, теперь напоминало скелет обтянутый белым шелком. На месте округлых щек с легким румянцем, были лишь впалые скулы. А остриженный наголо череп ещё более сгущал краски.

- У вас нет телевизора, наверное, вы предпочитаете книги? – Дмитрий говорил на родном для неё языке, но это не возымело результата.

- Я предпочитаю тишину,- сказала она на немецком.

- Тишина хороша для творчества. Ты пишешь? – нарушитель как бы невзначай перешел на ты. И искренне ей улыбался

-Нет, - и вновь прозвучал немецкий

-Может, ты рисуешь? – Он все донимал её вопросами

- Я скорее мертвец чем художник

- Ага, а я стало быть спиритист, - его оптимизм был неумолим, но она по-прежнему говорила только на немецком.

- Пожалуйста, закройте окна и уйдите. Время процедур ещё не пришло

-Только если ты попросишь меня по-нашему, -Дмитрий продолжал говорить на родном для них языке

-Тогда уйдите сейчас же - сдалась Екатерина

-Нет, теперь я точно не могу уйти. Спустя пять лет я впервые слышу родную речь, может если бы ты послала меня по-настоящему, я бы ушел – Он улыбался, говоря ей, и было в его улыбке то что казалось ей отвратительным.

-Вы…Вы … невыносимы – Пыталась прикрикнуть Екатерина, но вышла лишь жалкая пародия на крик.

-А ты глупышка!- не остался в долгу нарушитель

Не смотря на то, что из его уст это звучало по-доброму, даже заигрывающее, она пришла в бешенство. Она- Человек с высшим образование вынуждена слышать обвинение в глупости от какого то санитара. Это просто немыслимо. За 23 года Екатерина не произнесла ни одного бранного слова. А сейчас девушка из богатой семьи с хорошими воспитанием и образованием , бранилась словно ларёчница. Её голос окреп и это уже был настоящий живой крик полный ярости. Напрасно медсестры, сбежавшиеся на шум, пытались её унять. Она успокоилась только после того как виновника вытолкнули из палаты. Пока она пыталась отдышаться, думала о том, какой же омерзительный этот человек, но в глубине души понимала, что злиться не на санитара и не на ситуацию, а на болезнь что привела её в такое состояние.

-Как есть глупышка. Трупы так не ругаются,- сказал Дмитрий Ф, находясь в коридоре и обращаясь к закрытой двери палаты номер «95».

****

- Сестры сказали, что она ни разу не ела с таким аппетитом как сегодня. Я верил в вас, но не ожидал, положительного результата в первый же день. Но взять и вывести из себя больного человека, которому нужен покой. Такое придет в голову лишь сумасшедшему.

-Значит, я и есть сумасшедший. Я думаю, что печаль и уныние не имеют цвета, точнее они серые, такие же серые, как и смерть. А жизнь полна всевозможных цветов. Как думаете, какой цвет у гнева?

- Наверное, красный.

-Я тоже так думаю. А ведь красный очень яркий цвет.

З.Ы. Стоит ли писать продолжение?